Владимир Высоцкий

Я был душой дурного общества,
И я могу сказать тебе:
Мою фамилью-имя-отчество
Прекрасно знали в КГБ.

В меня влюблялася вся улица
И весь Савеловский вокзал.
Я знал, что мной интересуются,
Но все равно пренебрегал.

Свой человек я был у скокарей,
Свой человек - у щипачей, -
И гражданин начальник Токарев
Из-за меня не спал ночей.

Ни разу в жизни я не мучился
И не скучал без крупных дел, -
Но кто-то там однажды скурвился, ссучился -
Шепнул, навел - и я сгорел.

Начальник вел себя не въедливо,
Но на допросы вызывал, -
А я всегда ему приветливо
И очень скромно отвечал:

«Не брал я на душу покойников
И не испытывал судьбу, -
И я, начальник, спал спокойненько
И весь ваш МУР видал в гробу!»

И дело не было отложено,
И огласили приговор, -
И дали всё, что мне положено,
Плюс пять мне сделал прокурор.

Мой адвокат хотел по совести
За мой такой веселый нрав, -
А прокурор просил всей строгости –
И был, по-моему, не прав.

С тех пор заглохло мое творчество,
Я стал скучающий субъект, -
Зачем мне быть душою общества,
Когда души в нем вовсе нет!

1961

Скокарь (жарг.) – грабитель, скок – ограбление; щипач (жарг.) – карманник, щипать – лазать по карманам; ссучиться (жарг.) – нарушить воровской закон, суки – воры, отошедшие от «воров в законе», плюс пять – пять лет поражения в правах.

В. Высоцкий. Соч. в 2-х т. Т. 1. Песни. - Екатеринбург, ООО "У-Фактория", 1998.

ВАРИАНТ (фольклоризованный)

Я был душой дурного общества

Я был душой дурного общества.
И хочу сказать тебе:
Мою фамилию и отчество
Отлично знали в КГБ.

В меня влюблялася вся улица
И весь Савеловский вокзал.
Я знал, что мной интересуются,
И этим я пренебрегал.

Свой человек я был у скокарей,
Свой человек у щипачей.
И гражданин начальник Токарев
Из-за меня не спал ночей.

Не брал я на душу покойников
И не страдал от разных дел.
Но кто-то ссучился и скурвился,
Пошел, вломил, и я сгорел.

Начальник вел себя невежливо,
Все на допросы вызывал,
А я в ответ ему невежливо
Всю ту же песню напевал.

Не брал я на душу покойничков
И не испытывал судьбу.
Ночами мог я спать спокойненько,
И весь я МУР видал в гробу.