УБИЙСТВО КАРАМЫШЕВА

Подымался с Москвы большой боярин
Он на тихой Дон Иванович гуляти,
Не доехавши тиха Дона становился,
Похвалялся всех казаков перевешать.
Казаки-братцы тотчас догадались,
Во единой круг они собирались,
Середи круга становился царев боярин,
Он стал читать государевы указы,
Дочитался он до царского титула,
Казаки все шапки поснимали,
А большой царев боярин шляпы не снял,
От того казаки взволновались,
На боярина они бросались,
Буйну голову его срубили,
А бело тело в тихой Дон бросили.
И убивши, телу говорили:
«Почитай ты, барин, государя,
Не гордись ты перед ним и не славься!»
Ко царю они с повинной приходили:
«Ты гой еси, батюшко православный царь!
Ты суди нас праведной расправой,
Повели над нами делать, что изволишь,
Ты волен над нашими буйными головами».


Летом 1630 года из Москвы были отправлены в Стамбул послы, везшие также грамоту донским казакам, где им предписывалось совместно с турками выступить против польского короля. Грамота вызвала недовольство казаков. Сопровождавший послов воевода Иван Константинович Карамышев был изранен и утоплен в Дону на основании слуха, что якобы он имел намерение принудить казаков к подчинению туркам. Позже казаки пытались представить причиной убийства непочтительность Карамышева.

Исторические песни. Баллады. Сост., подг. текстов, вступ. статья и примеч. С. Н. Азбелева. М.: Современник, 1986


Этот же вариант песни приводит генерал Петр Краснов в своем сочинении "Картины былого Тихого Дона" (1909), предваряя следующим текстом:

"В 1630 году в Москву приехал от турецкого султана посол, грек Фома Кантакузен. Он опять жаловался на казачьи разбои и передавал отцу царя, патриарху Филарету, что султан, если царь не угомонит казаков, возьмет Дон себе и разрешит казакам грабить Московскую землю.

Казаков, сопровождавших Кантакузена, сослали в ссылку, а на Дон не было послано жалованья. Для увещания же казаков, вместе с ехавшим обратно Кантакузеном, был послан посол Савин с воеводою Иваном Карамышевым с 700 стрельцами. Прибытие на Дон, неизвестно для чего, русского войска смутило казаков. Карамышев благополучно на лодках доплыл до устья р. Маныча и здесь остановился у Орехова ярка, недалеко от Монастырского городка. Посол Савин потребовал атаманов и казаков в стан свой для выслушивания царской грамоты. Но казаки и раньше принимали царских послов и знали порядок, как это делается. Посол должен сам придти и говорить речь по наказу царскому, и войсковой дьяк в его присутствии должен был читать грамоту на кругу перед атаманами и казаками. Войсковой атаман пригласил Савина на круг. Савин пришел, и при нем прочли царскую грамоту, в которой казаков опять обвиняли в набегах на Азов, на Крым и на турецкие земли. Царь приказывал казакам, чтобы загладить свою вину, учинить крепкий мир с азовцами и под начальством турецких пашей идти на войну с поляками.

— Пока же вины не исправите, — жалованья вам не будет!.. — так закончил свою речь царский посол.

Молча, опустив головы, выслушал круг войсковой царское послание. Все стояли, покорно обнажив головы. Когда кончилось чтение, атаман надел шапку и зашумели, как рой пчел, казаки. Приехавшие с послом из Москвы казаки рассказали, что по просьбе Фомы Кантакузена 60 казаков сослано в ссылку. И еще шумнее стало на кругу. Но, вот, атаман, выслушав ответы старшин, взялся за шапку.

— Помолчи, честная станица! — звонким голосом возгласил есаул, — атаман трухменку гнет...

Смолк круг войсковой. Атаман начал держать речь царскому послу.

— Войско Донское, — сказал он, — молить Бога о многолетнем здравии Царя и Патриарха не перестанет! С воеводами царскими, но не с пашами басурманскими против всякого врага мы готовы идти поголовно. И головы свои за Царя сложим. По воле Государя с азовцами помиримся и послов до Азова с честью проводим!

— А на море ходить перестанете? — спросил Савин.

— Не ходить на море нам нельзя, — отвечал атаман. — Казаки на море против басурман ходят потому, что им иначе кормиться нечем. Без добычи казаки будут наги и босы. Царского жалованья мы давно не получаем, и сейчас его с вами не прислано. Азовцы сами виноваты, что казаки ходят против них. Они сами задирают казаков, грабят нашу границу.

— Аминь! — раздались голоса из круга.

Наступало время кончить переговоры и расходиться, но тут из круга начали раздаваться отдельные буйные и гневные голоса. Сверкнули обнаженные шашки над головами.

— Фому (Кантакузена) — в воду!.. — кричали казаки. — Его вина, что 60 провожавших его товарищей наших томятся в ссылке! В воду предателя!

— И Карамышева в воду! Он сам вызвался идти на Дон и похвалялся, что без царского указа напоит казаков допьяна и всех перевешает.

— Глянь, какой прыткий!

— Он Царя не чтит!

— Он и когда грамоту царскую читали, стоял в шапке, закуся бороду!

Часть казаков бросилась на Карамышева, отбила его у перепуганных стрельцов и бросила в воду, изрубив саблями.

Ни атаман, ни Савин не могли остановить буйных казаков. Совершив свое злодейство, они разбежались.

Атаман обещал взыскать виновных, назначил большой конвой для проводов Кантакузена и Савина и распустил круг".