Юрий Бирюков
ГОРДЫЕ ПЕСНИ О СЛАВЕ КАЗАЧЬЕЙ
(Предисловие к сб.: Бирюков Ю. Е. Казачьи песни. М.: «Современная музыка», 2004)
В этом сборнике представлены казачьи песни, собранные и отобранные нами из различных
изданий, выходивших на протяжении более чем двух столетий. Есть среди них хрестоматийные,
широко известные, такие, к примеру, как «Скакал казак через долину», «Донцы-молодцы»,
«Поехал казак на чужбину», «Из-за леса копий и мечей», «За Уралом, за рекой»
и другие. Большинство же песен публикуется после долгих лет забвения и потому,
думается, смогут пополнить песенный арсенал всех, кто любит русскую народную
песню.
Что же такое казачья песня? Какое место занимала и занимает она в ряду других,
сложенных и распетых нашим народом на протяжении многовекового его существования?
Для начала попытаемся дать определение песни как таковой.
Песня — это один из видов народного или профессионального музыкально-поэтического
творчества и исполнительства, в котором находят отражение и оценку наиболее
яркие, интересные и значительные события и факты истории народа и государства,
их прошлого и настоящего, воспеваются народные герои и подвиги, традиции и обычаи,
отношения людей к ним и друг-другу, раскрываются различные стороны их жизни
и быта.
Песни различаются по жанрам, складу, формам исполнения, сферам бытования и т.д.
И потому бывают песни бытовые, лирические и гимнические, одноголосные и многоголосные,
сольные и хоровые, песни с сопровождением и без него, для профессионалов и для
массового исполнения и т.д.
Определение это, думается, охватывает, как сущностные, так и содержательные
стороны такого многообразного явления, как песня, имеющего в основном, как известно,
прикладной характер, поскольку песня непосредственно участвовала и продолжает
участвовать в процессах всей нашей жизни, «обслуживая» их: в труде, воинском
быту и сражении, коллективном шествии, массовом празднестве, семейно-бытовых
событиях.
Она всюду с нами - от материнской колыбели и до смертного часа.
На создание песни всегда влияла (и влияет) обстановка, окружающая природа, исторические
условия. А условия эти слишком уж были различны у «казака» и «русского мужика».
Монотонность «северной», так сказать «мужичьей», песни вполне объяснялась и
историческими условиями, и окружающей природой - северная природа тоже однообразна
и монотонна, и жизнь самого представителя этой песни, северного русского, тоже
была однообразна, и тяжела, не было в ней этот «солнечного луча», оживляющего
однообразный серый фон. Прослушаешь два-три куплета такой песни и уже чувствуешь,
что и сам заражаешься ее «тоской безысходной»... Недаром Некрасов говорил о
русской песне, как о «стоне», - «этот стон у нас песней зовется...».
Казачья песня сложилась при других условиях. Составители ее - это «воровские
люди», «вольница казацкая», - одним словом, люди, которые не мирились с «прикреплением
к земле», с холопством, рабством, крепостным правом. Они шли, вернее, бежали
на «Матушку Волгу-реку», где была «ширь-простор», где каждый из них - казак,
то есть сам себе голова, не холоп, а господин.
Вот почему песня казака никогда не носит в себе «тоски, близкой к отчаянью»,
так часто слышимой в русской песне, вот почему она (песня) у казака и широка
и раздольна, как сама «Волга-кормилица, море Хвалынское», вот почему она и задорна,
и весела, и свободна в мелодиях и ритмах своих, как свободен и весел и никогда
не унывающий ее сочинитель - казак... Между казачьими есть, конечно, песни и
с грустными напевами, но эта грусть не та, грусть не «северной песни», да если
хотите, и не грусть, а «дума - раздумье».
Казачья песня (и историческая и боевая) вся сплошь такая, и ее долго не признавали
ученые-исследователи за чисто народную, не записывали фольклористы. Чтобы записать
песню, нужно, прежде всего, ее любить и понимать. Песню можно и должно записывать
не наскоком и наездом, а исподволь, входя в «казачью кампанию», будь то на походе,
биваке, промысле (например, рыболовстве), свадьбе, вечерке, посиделках и пр.,
не опасаясь того, что в некоторых казачьих округах могли оказаться «одинаковые»
песни, - последнее обязательно случалось, и на это были исторические причины:
до разделения в XVI веке на войска Донское, Гребенское (Терское) и Яицкое (Уральское),
а отчасти и Сибирское, Оренбургское и Астраханское, казаки жили вместе на Волге;
разойдясь с нее, они, конечно, унесли с собой и песни. Слегка измененные временем
и местом в тексте и мотиве, песни эти и по сейчас живут в местах проживания
поименованных выше войск.
Удивительный оптимизм казачьих песен подмечен и отмечен был В. Г. Белинским,
который с большой похвалой отозвался об исторических казачьих песнях:
«Донские казачьи песни можно причислить к циклу исторических, - писал он, -
и они в самом деле более заслуживают название исторических, чем так называемые
собственно исторические русские народные песни. В них весь быт и вся история
этой военной общины, где русская удаль, отвага, молодечество и разгулье нашли
себе гнездо широкое, раздольное и привольное. Их и числом несравненно больше,
чем исторических песен, в них и исторической действительности больше, чем в
последних, в них и поэзия размашистее и удалее».
«Замкнутой кастой вечных воинов» назвал казаков один из историков, изучавший
их быт и нравы. Казачество воплотило в себе именно те качества человеческой
натуры и характера, которые так важны для воина: осознанный патриотизм, гордость
военным мундиром и любовь к военной службе.
Там, где оторвавшись от рыдающей молодой жены, радостный, бахвалясь и гордясь
своим казачьим званием, провожаемый свей станицей, с пальбой, песнями и криками
«ура» уходил на службу ратную молодой казак, там, где станицы и хутора жили
боевыми преданиями славы и подвигов своих земляков, там, где по возвращении
со службы сына, его встречали на пороге мать и отец, а жена не смела выйти из
комнаты; где отец брал пику, а мать коня и, устроив оружие конного воина, приводили
его к жене и, усевшись все вместе, задавали ему вопрос: расскажи нам, как ты
служили - там не было и быть не могло места сомнениям: служить или не служить
своему Отечеству, нужно или не нужно войско!
Много исторических песен, посвященных военной героике, в XVII веке было сложено
среди казаков, крестьянами и «работными людьми», бежавшими в районы Дона и Поволжья.
Казачье войско боролось с турецкой и, польской агрессией, казаки трижды отвоевывали
у турок стоявшую в устье Дона крепость Азов (1590, 1637 и 1696 гг.) - события,
которые были широко отражены в литературе и фольклоре. Азов был важным стратегическим
и торговым пунктом при выходе в море, и русский народ придавал этой крепости
большое значение.
В исторических песнях все большая роль отводится простым людям. Со словом «казак»
в песнях ассоциируются понятия товарищество, дружбы, верности долгу. Казаков
ласково называют «казаченьки», «удалые молодцы», «добрые молодцы», «ясные соколы».
В целом в казачьих песнях меньше, чем в других исторических песнях, реальных
исторических фактов, больше поэтического вымысла и чувства.
Русское певческое военное искусство начало свое ведет с дружины, то есть с воинов,
которые этим занимались профессионально. Им на смену пришли стрельцы, а затем
уже их сменило казачество.
Казаки - явление очень многослойное и многомерное. К середине XVII века казачество
охватывало более половины Руси, потому что охранять казакам приходилось и восточные
границы, и южные, и западные, и юго-западные. А затем, с освоением и развитием
Сибири казаки прошли до Тихоокеанских границ Руси. Можно сказать, что именно
этот слой, своеобразный быт и служба казачества формировали песенную и певческую
культуру русского воинства, которая принесла шедевры в народно-песенном жанре.
Одним из них можно смело назвать песню, рассказывающую о походе Ермака в Сибирь,
«На речке было Камышенке», протяжную, распевную, до сих пор широко распространенную
среди казаков.
Первая и главная отличительная особенность казачества, как части русского войска
- та, что это была, как правило, кавалерия, совершавшая походы конными средствами.
Расстояния были подчас огромны, а значит, и удаленность от дома, семьи, от крестьянской
среды. Казак ведь был одновременно и крестьянином и воином. Такое двуединство
формировало, собственно говоря, и культуру эту певческую.
Когда казаки были в походах (а формировались эти воинские соединения по территориальному
принципу: от станции - сотня или эскадрон, от округа - полк и т.д.), то естественно,
это были люди, хорошо знавшие друг друга, принадлежавшие к одному региону и
соответственно, к одной и той же певческой культуре. И потому песня для них,
спетая вместе в походе или на привале, была средством сплочения и единения,
как это, может быть и не высокопарно звучит. Но ведь, на самом деле, это имело
огромное значение.
Еще одна интересная особенность: чем более зажиточны были слои казачества (например,
те, что жили на нижнем Дону, ближе к Азовскому морю), тем хуже и примитивнее
были их песни, а значит, и ценность их, если так можно так выразиться, стиралась,
песни становились такими столбовыми, как их иногда в характеристиках называют.
Ценность песни, как известно, определяется по многим ее отличительным чертам
и музыкально-поэтическим характеристикам: по сюжетике, по распеву, по богатству
вариантов, по звуковой палитре. Так вот Верхний Дон, часть Воронежской области,
реки Бузулук, Медведица, где расселялось бедное крестьянство и казачество, как
ни странно, славились и славятся самой высокой песенной культурой. Для их песен
характерна колоссальная степень импровизации. Такую песню один раз услышишь,
потом слушаешь ее вновь и поначалу не узнаешь, потому что в ней могут варьироваться
запев, припев и даже ритм стиха: поют в одном ритме, потом переворачивают, через
день поют по-другому: строфа, которая была запевом, становится припевом и т.д.
конечно же, это могут делать мастера, профессионалы, которых немало было в этой
среде. Пели-то все, но были среди поющих еще и мастера.
И еще очень важен был при исполнении таких песен принцип родства. Ведь очень
часто на службу уходили отец и сын, братья и родственники. Они пришли через
эти песни, знали их. Все это формировало песенную и певческую культуру казачества.
Представленные в сборнике казачьи песни охватывают период с середины XVIII-го
и до начала XX-го столетия (включая песни русско-японской и первой мировой войны)
и разбиты на три раздела (по содержательному признаку): песни о проводах казака
на службу, походах, боях и сражениях с участием казаков (1-й раздел); песни
о возвращении казака со службы, о гибели в бою и песни-реквиемы (2-й раздел);
бытовые, лирические, свадебные, плясовые и шуточные казачьи песни (3-й раздел).
В ряде случаев деление это чисто условное, поскольку содержание таких песен
многомернее и шире, в особенности тех, что представлены в заключительном разделе.
А значительный пласт таких песен в этот сборник не вошел и будет представлен
в последующих выпусках.