…Побирушек у нас, некрасовцев, не было, так от Игната-сударя повелось. Он завет такой оставил: «каждый должен работать и одну треть заработка отдавать Войску». Деньги эти шли на бедных, школу, церковь. А кто беден, тому по слову Игната явно помогал круг, а тайно помогать мог всякий.

Ну, все знали о нашей бедности – вот и помогали. Наша семья жила милостью Игната. Тайно помогали, чтоб бедный не узнал, кто помогает. А тот, кто подавал, не мог о таком деле никому гутарить, стыдился людей, а ежели кому скажет, его на круг призовут, накажут за то, что он слово Игната нарушил.

Вот так мы и жили: ни мы не знали, кто нам подал милость, и народ не знал, кто подавал, а кто подал – молчал. Никто не мог нас попрекнуть словом, что мы – бедные. Мы в станице такие же люди, как и все, некрасовцы полноправные.

Когда подавали тайную милость, то клали ее в окно летней кухни али на порог хаты, али на дворе на видном месте.

Встанем мы, бывало, дети, утром, а на полках в коридоре* белый хлеб, сахар, мясо, молоко в ведре али деньги, материя лежит. Берешь тайную милость, встанешь на колени и молишься: