СУДАК И ОБЕР-ПОЛИЦМЕЙСТЕР

Я видел грозные моменты,
Досель кружится голова....
Шумели буйные студенты,
Гудела старая Москва,

Толпы стремились за толпами...
Свистки... Ура... Нагайки... Вой...
Кругом войска... за казаками
Трухтит жандармов синий строй.

Что улица - картины те же,
Везде народ... Везде войска...
Студенты спрятаны в манеже,
Шумят, как бурная река.

И за студентами загнали
В манеж испуганный народ,
Всех, что кричали, не кричали,
Всех, кто по улице пройдет, -
Вали в манеж!

А дело жарко,
Войскам победа не легка...
Лови! Дави!
Идет кухарка,
Под мышкой тащит судака...

Вскипели храбрые войска!
Маневр... Другой... И победили!
Летят кто с шашкой, кто с штыком,
В манеже лихо водворили
Кухарку с мерзлым судаком...


Нелегальное стихотворение, бытовавшее во время студенческих волнений конца XX века в Москве. Приводится Гиляровским в книге "Москва и москвичи", глава "Студенты". Описывает реальный комический случай, когда вместе с бунтующими студентами на улице задержали идущую мимо кухарку с судаком. Когда к толпе подъехал обер-полицмейстер, кухарка начала тыкать в него судаком и просить, чтобы ее выпустили, потому что у нее рыба протухнет.



Владимир Гиляровский. Москва и Москвичи. М.: Правда, 1979, стр. 216-218:

"В 1887 году, когда к студенческому уставу были прибавлены циркуляры, ограничивавшие поступление в университет, когда инспекция и педеля, эти университетские сыщики, вывели из терпения студентов, опять произошли крупные уличные демонстрации, во время которых было пущено в ход огнестрельное оружие, но и это для большой публики прошло незаметно.

С каждым годом все чаще и чаще стали студенты выходить на улицу. И полиция была уже начеку. Чуть начнут собираться сходки около университета, тотчас же останавливают движение, окружают цепью городовых и жандармов все переулки, ведущие на Большую Никитскую, и огораживают Моховую около Охотного ряда и Воздвиженки. Тогда открываются двери манежа, туда начинают с улицы тащить студентов, а с ними и публику, которая попадается на этих улицах.

Самым ярким в прошлом столетии было студенческое выступление, после которого более ста пятидесяти студентов было отдано в солдаты, и последующие за ним, где требовали отмены "временных правил"", на основании которых правительство и отдало студентов в солдаты,

Эта мера, в связи с волнениями студентов, вызвала протест всей интеллигенции и полное сочувствие к студенчеству в широких слоях населения. Но в печати никаких подробностей и никаких рассуждений не допускалось: говорили об этом втихомолку.

Тогда ходило по рукам много нелегальных стихотворений. Вот одно из них:

СЕЙТЕ!

"Сейте разумное, доброе, вечное"1.
Сейте студентов по стогнам земли,
Чтобы поведать все горе сердечное
Всюду бедняги могли.

Сейте, пусть чувство растет благородное,
Очи смочит слеза, -
Сквозь эти слезы пусть слово свободное
Руси откроет глаза.

Пусть все узнают, что нравами грубыми
Стали опять щеголять,
Снова наполнится край скалозубами,
Чтоб просвещение гнать.

Пусть все узнают: застенки по-старому,
И палачи введены,
Отданы гневу их дикому, ярому
Лучшие силы страны,

Вольные степи ветрами обвеяны,
Русь широка и грозна -
Вырастет новое - всюду посеяны
Светлых идей семена.

Те, что упорно и долго не верили
Правде свободных идей,
Ныне поймут - обсчитали, обмерили,
Выгнали их сыновей.

Всех разогнали, а всех ли вы выбилт,
Сделавши подлость и срам?
Это свершилли вы к вашей погибели.
Память позорная вам!

И действительно, разбросанные в войска по разным городам России студенты были приняты везде радушно и везде заговорили о том, о чем прежде молчали. Это революционизировало и глухую провинцию.

Другое стихотворение, "Судак и обер-полицмейстер", описывающее усмирение студенческих беспорядков в Москве, тоже не проскочило в печать, но распространялось в литографских оттисках:

Я видел грозные моменты,
Досель кружится голова....
Шумели буйные студенты,
Гудела старая Москва,

Толпы стремились за толпами...
Свистки... Ура... Нагайки... Вой...
Кругом войска... за казаками
Трухтит жандармов синий строй.

Что улица - картины те же,
Везде народ... Везде войска...
Студенты спрятаны в манеже,
Шумят, как бурная река.

И за студентами загнали
В манеж испуганный народ,
Всех, что кричали, не кричали,
Всех, кто по улице пройдет, -
Вали в манеж!

А дело жарко,
Войскам победа не легка...
Лови! Дави!
Идет кухарка,
Под мышкой тащит судака...

Вскипели храбрые войска!
Маневр... Другой... И победили!
Летят кто с шашкой, кто с штыком,
В манеже лихо водворили
Кухарку с мерзлым судаком...

Когда кухарку с судаком действительно загнали в манеж, а новая толпа студентов высыпала из университета на Моховую, вдруг видят: мчится на своей паре с отлетом, запряженной в казенные, с высокой спинкой, сани, сам обер-полицмейстер. В толпе студентов, стоявших посредине улицы, ему пришлось задержаться и ехать тихо.

- Я вас прошу разойтись! - закричал, приподнявшись в санях, генерал.

В ответ - шум, а потом сзади саней взрыв хохота в крики:

- Долой самодержавие!

И опять хохот и крики:

- Долой самодержавие!.. Долой!..

Взбешенный полицмейстер вскакивает в ворота манежа и натыкается на кухарку с судаком, которая хватает его за рукав и вопит:

- Ваше благородие, выпустите! Рыбина-то протухнет.

И тычет в него оттаявшим судаком.

А у подъезда, под хохот толпы, городовые сдирают с задка полицмейстерских саней широкую полосу бумаги с яркой надписью: "Долой самодержавие!.."

Во время остановки студенты успели наклеить на сани одну из афиш, сработанных художниками в "Ляпинке" для расклейки по городу:

"Долой самодержавие!"

Этот лозунг, ставший впоследствии грозным, тогда еще был новинкой".

1Строка из стихотворения Н. А. Некрасова "Сеятелям"