(Фольклорный театр / Сост., вступ. ст., предисл. к текстам и коммент. А. Ф. Некрыловой, Н. И. Савушкиной. - М.: Современник, 1988. - (Классическая б-ка «Современника»). - с. 273-275, комментарии с. 271, 463.)

В Петербурге и Петербургской губернии издавна жило и выступало много петрушечников. Столица привлекала их большим населением (прежде всего массой городского простонародья — ремесленники, фабричный люд, лакеи, кухарки, белошвейки, извозчики, мелкие чиновники), долгими и богатыми народными гуляньями, которые устраивались на Адмиралтейской набережной, а позднее на Царицыном лугу (Марсово поле), — все это сулило возможность хорошо заработать, перенять опыт других кукольников. Здесь же печатались в большом количестве и лубочные книжки с текстом комедии.

Очерк Д. В. Григоровича, отрывок из которого мы помещаем в начале этого раздела, знакомит с театром Петрушки и жизнью кукольников в Петербурге 30-40-х годов прошлого века. Писатель отмечает, что в столице основателями промысла ходить с шарманкой и показывать кукольную комедию были итальянцы, которые в описываемое время сами уже по дворам не ходили, а нанимали для этого русских работников, снабжая их на день шарманкой и набором кукол. Григорович зафиксировал тот момент в становлении комедии, когда итальянская основа оказалась уже достаточно русифицированной: здесь вместе с Пучинеллой действуют русские персонажи, а у главного героя появляется двойник — Петрушка, роль которого в представлении пока не ясна ни зрителям, ни самим кукольникам.

Постепенно итальянское имя, а с ним и герой, носящий его, окончательно уходят из комедии. Петрушка же приобретает отчество и фамилию, становясь Петром Ивановичем (Петровичем) Уксусовым.

***

Д. В. Григорович

ПЕТЕРБУРГСКИЕ ШАРМАНЩИКИ

В осенний вечер, около семи часов, партия шарманщиков поворотила с грязного канала в узкий переулок, обставленный высокими домами. Шарманщики заметно устали. Один из них, высокий мужчина флегматической наружности, лениво повертывал ручкою органа и едва передвигал ноги; другой, навьюченный ширмами, бубном и складными козлами, казалось, перестал уже и думать от усталости; только рыжий мальчик с ящиком кукол нимало не терял энергии.

Шарманщики, кажется, намереваются войти в ворота одного знакомого и прибыльного дома.

Так! нет сомнения! Комедия будет! Они вошли на двор, вот уже заиграли какой-то вальс и раздался пронзительный крик Пучинелла. <...>

Представление не могло замедлиться, потому что на публику нельзя было жаловаться: она сбегалась со всех сторон. <...>

Комедия должна начаться сию минуту, публике некуда уже было поместиться.

<...> вдруг над шарманкою показался Пучинелла. Пучинелла принят с восторгом; характером он чудак, криклив, шумлив, забияка, одним словом, обладает всеми достоинствами, располагающими к нему его публику.

— Здравствуйте, господа! сам пришел сюда, вас повеселить, да себе что-нибудь в карман положить! — так начинает Пучинелла.

Его приветствие заметно понравилось; солдат подошел поближе, мальчишка сделал гримасу, один из мастеровых почесал затылок и сказал: «Ишь ты!» — тогда как другой, его товарищ, схватившись за бока, заливался уже во все горло. Но вот хохот утихает; Пучинелла спрашивает музыканта; взоры всех обращаются на его флегматического товарища.

— А что тебе угодно, г. Пучинелла? — отвечает шарманщик.

Пучинелла просит его сыграть «По улице мостовой»; музыкант торгуется: «Да что с тебя, мусью? двадцать пять рублей ассигнациями!»

Пучинелла. Да я и отроду не видал двадцать пять рублей, а по-моему — полтора рубля шесть гривен.

Музыкант. Ну хорошо, мусью Пучинелла, мы с тобой рассчитаемся. — Сказав это, он принимается вертеть ручку органа.

Звуки «По улице мостовой» находят теплое сочувствие в сердцах зрителей: дюжий парень шевелит плечами, раздаются прищелкивание, притоптывание.

Но вот над ширмами является новое лицо: капитан-исправник; ему нужен человек в услужение; музыкант рекомендует мусью Пучинелла.

— Что вам угодно, ваше высокоблагородие? — спрашивает Пучинелла.

— Что ты, очень хороший человек, не желаешь ли идти ко мне в услужение?

Пучинелла торгуется; он неизвестно почему не доверяет ласкам капитана-исправника; публика живо входит в его интересы.

Капитан-исправник. Экой, братец, ты со мной торгуешься! Много ли, мало ли, ты станешь обижаться.

Пучинелла. Не то чтобы обижаться, а всеми силами стану стараться!

Капитан-исправник. У меня, братец, жалованье очень хорошее, кушанье отличное: пуд мякины да полчетверика гнилой рябины, а если хочешь сходишь к мамзель Катерине и отнесешь ей записку, то получишь двадцать пять рублей награждения.

Пучинелла. Очень хорошо, ваше благородие, я не только записку снесу, но и ее приведу сюда.

Публика смеется доверчивому Пучинелла, который побежал за мамзель Катериною. Вот является и она сама на сцену, танцует с капитаном-исправником и уходит. Толпа слушает, разиня рот, у некоторых уже потекли слюнки.

Новые затеи: Пучинелла хочет жениться; музыкант предлагает ему невесту; в зрителях совершенный восторг от девяностодевятилетней Матрены Ивановны, которая живет «в Семеновском полку, на уголку, в пятой роте, на Козьем Болоте». Хотя Пучинелла и отказывается от такой невесты, но все-таки по свойственному ему любопытству стучит у ширм и зовет нареченную. Вместо Матрены Ивановны выскакивает собака, хватает его за нос и теребит что есть мочи.

Публика приходит в неистовый восторг: «Тащи его, тащи... так, так, тащи его, тащи, тащи!..» — раздается со всех сторон. Пучинелла валится на край ширм и самым жалобным голосом призывает доктора, не забывая, однако, спросить, сколько будет стоить визит. Является Доктор, исцеляет Пучинелла и в благодарность получает от него оплеуху.

За такое нарушение порядка и общественного спокойствия исполненный справедливого негодования капитан-исправник отдает Пучинелла в солдаты.

— Ну-ка, становись, мусью, — говорит капрал, вооружая его палкою, — слушай! На кра-ул!

По исполнительной команде Пучинелла начинает душить своего наставника вправо и влево, к величайшему изумлению зрителей. Ясно, что такого рода буян, сумасброд, безбожник, не может более существовать на свете; меры нет его наказанию: человеческая власть не в состоянии унять его, и потому сам ад изрыгает черта, чтобы уничтожить преступника.

Комедия кончается. Петрушка, лицо неразгаданное, мифическое, неуместным появлением своим не спасает Пучинелла от роковой развязки, и только возбуждает в зрителях недоумение. Неунывающий Пучинелла садится верхом на черта (необыкновенно похожего на козла), но черт не слушается; всадник зовет Петрушку на помощь, но уже поздно: приговор изречен, и Пучинелла погибает образом, весьма достойным сожаления, то есть исчезает за ширмами.

Раздается финальная ария, представление кончилось.



Комментарии

Текст взят из очерка Д. В. Григоровича «Петербургские шарманщики» (1843). - Полн. собр. соч.: В 12 томах. Спб., 1896, т. 1, с. 22-26.

Капитан-исправник – глава уездной полиции.

Полчетверика. - «Четверик» - старинная русская мера объема сыпучих тел = 26,24 л.

В Семеновском полку на уголку, в пятой роте, на Козьем болоте – комический адрес, в котором сочетаются реальные петербургские наименования с выдуманными: Семеновским полком называлась территория, на которой когда-то размещались роты Семеновского полка, соответственно улицы этого района именовались «ротами» и были пронумерованы.