Александр Петрушин

ОБОРОТНАЯ СТОРОНА ПОБЕДНОЙ МЕДАЛИ

("Тюменский курьер", 22 января 2009, №9 (2541), 23 января 2009, №10 (2542), 24 января 2009, №11 (2543), рубрика "Неизвестная война")


В наступившем 2009 году будет отмечаться 65-летие событий, получивших в истории Великой Отечественной войны название «десять сокрушительных сталинских ударов». Затем имя Сталина вычеркнули, но традиция установилась.

О победах вспоминать всегда приятно. Поэтому о стратегических операциях, проведенных советскими вооруженными силами в 1944 году, рассказывали, писали, снимали кино охотно и много: о гениальности наших полководцев, о героизме Красной армии, в одиночку спасающей Европу, о коварстве союзников, вставлявших палки в колеса, о народах, радостно встречавших освободителей.

Это одна, парадная сторона медали, которая выставлена для всеобщего обозрения и воспитания подрастающих поколений.

Была и другая сторона медали. На ней: бездарные генералы, проваленные операции, неисчислимые и бессмысленные жертвы, неоценимая помощь союзников.

О разгроме немцев на Курской дуге, форсировании Днепра и освобождении левобережной Украины написаны горы литературы. А бои на Западном фронте с осени 1943 по весну 1944-го даже в мемуарах воевавших там ветеранов описываются крайне скупо.

К примеру, маршал артиллерии Николай Воронов – представитель Ставки Верховного главнокомандования, контролировавший в этот период Западный фронт, – вспоминал: «Осенние месяцы на Западном фронте прошли без существенных перемен. Стояла ужасная погода с моросящими дождями и туманами. Это не давало возможности вести систематическую воздушную и наземную разведку противника, занявшего новый оборонительный рубеж… Однако Ставка требовала немедленных решительных действий…»

В период с октября 1943 до апреля 1944-го Западный фронт под командованием генерала армии Василия Соколовского провел одиннадцать (!) фронтовых операций и – не добился какого-либо результата. И это в условиях, когда в его составе находилось пять общевойсковых армий (33 стрелковые дивизии), 3 артиллерийские, 2 пушечные и одна минометная дивизии, танковый корпус, 9 отдельных танковых и 8 артиллерийских бригад под прикрытием 1-й воздушной армии.

После первых неудачных попыток разгромить немецкую группу армий «Центр» Ставка 18 января потребовала от Соколовского взять хотя бы Витебск и Оршу, но и это оказалось непосильной задачей. Конечным результатом усилий всего Западного фронта в течение полугода стало продвижение войск на отдельных направлениях на 10-20 км. Цена за эти километры была заплачена колоссальная – убитыми и ранеными фронт потерял 530537 человек (!).

В тот же период соседний Белорусский фронт генерала армии Константина Рокоссовского провел три операции и продвинулся на 200 км, потеряв при этом в два с половиной раза меньше солдат и офицеров.

Видимо, кому-то из штаба Западного фронта пришла в голову мысль свалить всю вину за неудачи на военную контрразведку «Смерш», и письмо пожелавшего остаться неизвестным офицера попало в руки самого Сталина.


«Крик наболевшего сердца»

В анонимном послании Верховному главнокомандующему Сталину говорилось: «Данное письмо является как крик наболевшего сердца и прошу Вас, тов. Сталин, не осудить сурово меня в этом! На Зап. фронте создалось положение настоящего гонения и преследования командиров частей и соединений. Всему голова, как говорится, царь и бог, это уполномоченный контрразведки. Они что хотят, то и делают и зачастую совершенно явно подрывают авторитет командира. Ясно совершенно то, что за командиром следят, за каждым его шагом. Если командир съел лишний кусок хлеба или лишний грамм сахару, то из этого делается целый тарарам. Командир не может принять решение без согласия на то уполномоченного контрразведки. От командиров отняли женщин, а каждый контрразведчик имеет одну или две… Настроение командиров от всего этого весьма незавидное, а ведь большинство из них, не щядя своей жизни, защищали родину. Почему это так? Вообщем, больно и обидно. Я не даю подписи, т.к. знаю, что если подпишу, то, наверняка, пропал». (Орфография письма сохранена – Авт.)


«По данным агентуры…»

В свою очередь начальник военной контрразведки «Смерш» генерал-лейтенант Виктор Абакумов 1 апреля 1944 года доложил Сталину:

«Агентурой … за последнее время зафиксирован ряд высказываний генералов и офицеров … о том, что командующий Западным фронтом генерал армии Соколовский и его начальник штаба генерал-лейтенант Покровский не обеспечивают руководства боевыми операциями… За 1943 год Западный фронт перемолол свои резервы. За первые две декады января 1944 года в проводимой операции под Оршей мы потеряли 50000 человек, не добившись никакого успеха… В феврале с.г. за 10 дней боев части 33-й и 39-й армий понесли потери свыше 28000 человек, а в марте с.г. за 3 дня боев только одна 33-я армия потеряла 8000 человек…»

Тогда же Сталин получил еще одно письмо – полковника Иллариона Толконюка из штаба 33-й армии, воевавшей на Западном фронте. Судя по содержанию этого документа, «Смерш» не сгущал краски, а скорее приукрашивал действительность.

«С большим рвением и желанием подавляющее большинство генералов и офицеров приняли на себя выполнение Вашего приказа взять Оршу, но, понеся огромные потери, желаемых результатов не добились…

За этот период 33-я армия потеряла только убитыми, ранеными и пропавшими без вести – 103011 человек, в т.ч. убито три и ранен один командир дивизии, убито и ранено 8 заместителей командиров и начальников штабов дивизий, 38 командиров полков и их заместителей, 174 командира батальонов… За этот же период армия потеряла 419 танков и 60 самоходных орудий сожженными и разбитыми артиллерией и авиацией противника непосредственно на поле боя… Операции, как правило, готовились поспешно, разведать оборону противника как следует никогда не удавалось. Войска вводились в бой с неосвоенным и необученным пополнением, составляющим основную массу состава боевых подразделений. Офицерский состав принимал подразделения на ходу и шел с ними в бой, не зная подчиненных ему людей, которые так же не знали своих командиров… Дивизии вступали в бои полувооруженными: автоматического оружия имели мало, к станковым, ручным пулеметам и автоматам имелось по одной ленте и одному магазину. Если учесть, что большинство бойцов было вооружено винтовками и этим, и без того малым количеством автоматического оружия, люди владели плохо, то станет ясно, что огневая мощь дивизий была крайне низкая.

Необученные подразделения и офицеры никаких маневров на поле боя не предпринимали, а ложились под огнем противника и давали себя истреблять, окрыляя тем самым врага, который получал удовлетворение, безнаказанно расстреливая лежащую пехоту, которая ко всему прочему даже не имела лопат для окапывания. За один-два дня боя наступающая дивизия теряла почти всю свою пехоту, а результатов не добивалась. В полках оставалось пехоты по 10-15 человек, а высокое начальство все требовало наступления и с нетерпением ждало результатов. С физическими свойствами человека у нас никто не считается, люди до оцепенения лежат под огнем противника на поле боя и становятся совсем недеятельными и безразличными».


«Комиссия установила…»

Даже для Красной армии, где с потерями в живой силе особенно не считались, ситуация на Западном фронте выглядела чрезвычайной. Поэтому Сталин направил на фронт комиссию во главе с членом Государственного комитета обороны Георгием Маленковым, в которую вошли начальник Главного политического управления генерал-полковник Александр Щербаков, начальник оперативного управления Генштаба генерал-полковник Сергей Штеменко, начальник разведуправления Генштаба генерал-лейтенант Федор Кузнецов и начальник оперативного тыла Генштаба генерал-лейтенант Алексей Шимонаев.

В первые же дни работы комиссии разведчики, прибывшие вместе с Кузнецовым, удостоверились в том, что штаб Западного фронта преувеличивал силы противника, а попросту, «с ведома командования занимался припиской дивизий противника, которых фактически перед фронтом не было…

В течение трех месяцев (октябрь-декабрь 1943 г.) приписали до 15 дивизий противника. Это уже является не просто переоценка сил противника, а по существу неправдивость, дезориентирующая Верховное командование».

Комиссия установила и другие просчеты в организации войсковой разведки.

«Разведывательные операции подготавливаются и проводятся плохо. В декабре месяце в 192-й СД проведено 23 поисковых разведопераций с целью захвата «языка». Ни одного пленного в этих операциях не захвачено, а потери наших разведгрупп составили 26 человек убитыми и ранеными. В 192, 247 и 174-й СД с 1 января по 15 февраля проведены сотни поисковых разведопераций и не захвачено ни одного пленного. В 331-й и 251-й СД разведчики неоднократно подрывались на своих минных полях, так как им не было указано их расположение…

Особенно крупные недостатки имеют место в агентурной разведке. Агентурный аппарат засорен случайными и сомнительными людьми, ведется примитивно и шаблонно… Экипировка агентов, отправляемых в тыл противника, нередко являлась стандартной и позволяющей легко раскрыть таких агентов. На территорию, оккупированную немцами в 1941 году, посылались агенты в одежде с пометкой о производстве ее Москвошвеем в 1942 и 1943 годах. Многие агенты перестали посылать донесения исключительно потому, что нет питания для радиостанций… Добываемые этим видом разведки сведения зачастую не подтверждаются и нередко являются источником дезинформации… Перегруппировка наших войск и подготовка к операциям проводилась без должной скрытности, в результате чего почти всегда внезапность была потеряна, и операции протекали в условиях готовности противника к встрече нашего наступления, хотя формально фронтом все хранилось якобы в строжайшей тайне…»

Из рук вон плохо было организовано на фронте использование артиллерии.

«В 33, 31 и 5-й армиях, – отмечалось в отчете комиссии, – зачастую артиллерия вела огонь по пустому месту, а нашу пехоту расстреливали огневые точки противника из других районов…

Артиллерия не выполняла заявок пехоты, теряла с ней взаимодействие, иногда вела огонь по своим… При этом Западный фронт израсходовал 17661 вагон боеприпасов, в два раза больше, чем сражавшийся за Киев 1-й Украинский фронт».

Еще хуже дело обстояло с применением танков.

«В распоряжении фронта находился 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус, прославившийся своими лихими рейдами по тылам противника в ходе наступления под Сталинградом. Один из лучших в Красной армии, он был укомплектован хорошо обученными экипажами и опытными командирами. Но корпус был вопиюще безграмотно использован в ходе бесплодных атак 33-й армии.

В декабре 1943 года во время неудачного наступления на витебском направлении, когда пехота в очередной раз не смогла преодолеть неподавленную оборону противника, корпус был брошен в бой и был расстрелян замаскированными батареями немцев, потеряв 60 танков. В январе с.г. еще одно подобное наступление сводит боеспособность корпуса к нулю без всякого результата. В конечном итоге в его составе оказалось всего два (!) танка. Так совершенно бездарно и бессмысленно были потеряны и танки, и, самое главное, прекрасно подготовленные экипажи».

Действия самой 33-й армии комиссия оценила как крайне неудовлетворительные: «за общее время наступления ее потери составили свыше 50% от потерь всего фронта».

Этой армией командовал генерал-полковник Василий Гордов, который славился одновременно храбростью и жестокостью. На армию его перевели с должности командующего Сталинградским фронтом. Считалось, что из-за его ошибок немцы в 1942-м смогли прорваться к Сталинграду.

«33-я армия, – говорилось в отчете комиссии, – во многих операциях на Западном фронте занимала центральное место, ей придавались значительные средства усиления, командование фронта уделяло армии большое внимание и считало Гордова лучшим командующим армии. Однако факты показывают обратное. Нигде так плохо не был организован бой, как в армии Гордова. Вместо тщательной подготовки операции и правильного использования артиллерии Гордов стремился пробить оборону противника живой силой… Вопреки указаниям Ставки, запрещавшим использование в бою специальных подразделений как обычную пехоту, Гордов нередко вводил в бой разведчиков, химиков и саперов. К числу наиболее тяжких проступков Гордова следует отнести факты, когда он весь офицерский состав дивизии и корпуса направлял в цепь… Такие недопустимые действия Гордова приводили к дезорганизации управления боем и ничем не оправданным потерям в офицерском составе».

Свой «жесткий» стиль руководства Гордов подкреплял руганью, оскорблениями и бессудными расстрелами. Комиссии стало известно, что в марте 1944 года «по приказу Гордова без суда и следствия был расстрелян майор Трофимов, якобы за уклонение от боя. На самом деле майор Трофимов не был виноват».

Нетрудно представить, какая атмосфера царила в 33-й армии: «По заявлению ряда командиров, работавших с Гордовым, нечеловеческое отношение к людям, сплошная истерика так издергала их, что были случаи, когда командиры не могли командовать своими соединениями и частями».

Заключение комиссии ГКО таково: «Безуспешные действия Западного фронта за последние полгода, огромные потери и большой расход боеприпасов объясняются не наличием сильного противника и непреодолимой обороной перед фронтом, а исключительно неудовлетворительным руководством со стороны командования фронта. Западный фронт при проведении всех операций всегда имел значительное превосходство в силах и средствах перед противником, позволяющее безусловно рассчитывать на успех».

Казалось бы, после такого командования Западным фронтом в полном составе должно было быть отдано под трибунал. Тем поразительнее оказалось содержание приказа Верховного главнокомандующего по итогам работы комиссии.


«Оправдывалось обстановкой»

Сталин приказал: командующего фронтом Соколовского перевести начальником штаба 1-го Украинского фронта, которым в тот период командовал маршал Георгий Жуков, заменивший погибшего генерала армии Николая Ватутина.

Начальника штаба фронта Покровского оставили в прежней должности и только предупредили. Не пострадал и Гордов, который также отделался предупреждением и еще до приезда комиссии был переведен командовать 31-й гвардейской армией на другой фронт. И лишь начальник разведотдела Ильицкий стараниями «смершевцев» был снят с должности и понижен в звании до подполковника.

Такое решение Сталина, совершенно не склонного к «всепрощенчеству», только на первый взгляд может показаться удивительным. В ситуациях возможного неповиновения Сталин бывал чрезвычайно резок. В случае же с Соколовским и Гордовым, наоборот, оба отличались абсолютной исполнительностью, подчас даже излишней. Ведь они только выполняли приказ Ставки. А то, как это делали, иной вопрос. Даже прямое преступление Гордова, приказавшего расстрелять невиновного офицера, вполне «оправдывалось обстановкой», стремлением выполнить приказ во что бы то ни стало: «Лучше нам быть сегодня убитыми, – напутствовал генерал своих подчиненных, – чем не выполнить задачу».

О том, что все содеянное на Западном фронте Соколовским и Гордовым не расценивалось как преступление и профессиональная некомпетентность, свидетельствует их дальнейшая карьера. Соколовский до конца войны оставался в непосредственном подчинении Жукова, сначала в должности начальника штаба, затем – первого заместителя командующего фронтом. В апреле 1945-го удостоен звания Героя Советского Союза «за умелое руководство боевыми действиями войск», а после войны, в 1946 году, «за выдающиеся заслуги в деле руководства войсками» получил воинское звание маршала Советского Союза и золотое оружие. Генерал-полковник Гордов продолжал командовать армией, стал Героем, получил два ордена Ленина, три Красного Знамени, три высших полководческих ордена – Суворова 1-й степени и Кутузова 1-й степени. Но стоило Гордову уже после войны, будучи командующим войсками Приволжского военного округа, лишь высказать в разговорах с женой и некоторыми сослуживцами недовольство Сталиным и его политикой, что зафиксировали чуткие микрофоны МГБ, как он был в 1947-м арестован, а через три года расстрелян.

Пожалуй, единственным следствием работы комиссии ГКО стало расформирование в апреле 1944 года самого Западного фронта. Вместо него были созданы 2-й Белорусский (командующий генерал-полковник Иван Петров) и 3-й Белорусский (командующий генерал-полковник Иван Черняховский).

Опустошенные соединения и части новых фронтов предстояло пополнить семнадцатилетними призывниками из Сибири.


Последний призыв

Из Омской области, в состав которой до 14 августа 1944 года входила территория нынешней Тюменской, с начала войны до июля 1944-го в Красную армию было направлено 476000 человек, из них около 11000 женщин (потери Западного фронта за полгода превышали эту численность).

Весь запас мужских ресурсов области в середине 1944 года определялся мизерной цифрой – 118000 человек. Из них нестроевых и годных к физическому труду имелось 12000 человек, военнообязанных, получивших отсрочку от призыва, и красноармейцев-отпускников (после ранений) – 630, отсеянных по политическим и национальным признакам – 2675 , негодных со снятием с воинского учета – 44000 человек. За сельским хозяйством было забронировано 6,8 тыс. мужчин, за промышленностью – 52000. Кроме того, в области проживала 21000 инвалидов войны, из них 287 инвалидов 1-й группы.

Сибирь отдала фронту все, что могла! Но с 1 по 12 сентября 1944-го по приказу Народного комиссариата обороны СССР, чтобы компенсировать огромные потери, понесенные в ходе бездарных наступательных операций расформированного к тому времени Западного фронта, Сибирский военный округ провел массовую отправку маршевых рот в действующую армию. Численность личного состава запасных бригад, расквартированных в Сибири, резко сократилась. Потребовалось новое пополнение запасных частей военнообязанными, причем, исключительно за счет внутренних людских ресурсов округа.

Командующий войсками СибВО генерал-лейтенант Владимир Курдюмов направил 13 сентября письмо первым секретарям Омского, Новосибирского, Тюменского обкомов, Алтайского и Красноярского крайкомов ВКП(б). В письме подчеркивалось: «Борьба за изыскание людских ресурсов при наличии большого недостатка рабочей силы в народном хозяйстве приобретает в настоящее время исключительно серьезное значение. Военный совет округа не может отказаться от мобилизации людских ресурсов для фронта или сократить наряды…»

Директива командующего войсками СибВО от 9 сентября 1944 года «О дополнительном (сверхплановом) призыве граждан 18971926 гг. рождения «предусматривала призыв и немедленную отправку на фронт всех ранее не призванных по состоянию здоровья, разбронированных и ранее отклоненных по политико-моральным соображениям».

Тюменский облвоенком подполковник Иван Кириченко «во исполнение постановления ГКО от 25.10.1944 г. приказал: «В период с 15 по 25 ноября 1944 года призвать на военную службу граждан мужского пола, родившихся в 1927 году и проживающих на территории Тюменской области. Призыв в районах Крайнего Севера Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов отсрочить до весны 1945 года (призывников этих районов призвать и направить в части с открытием навигации в мае-июне 1945 г.)»

В Государственном архиве социальной политической истории Тюменской области (ГАСПИТО) сохранились сведения о последнем военном призыве: «подлежало явке на призыв 7587; явилось на призыв – 7564 или 99,8%; не явилось 23 чел.; из них по болезни – 22 чел.; в длительной командировке (на севере) – 1 чел.

Признано:

а) годным к строевой службе – 5846 чел.;

б) годным к нестроевой службе – 393; в) негодных к службе в военных частях, но годных к физтруду – 38;

г) нуждающихся в отсрочках по болезни – 106;

д) нуждающихся в отсрочках ввиду слабого физического развития (имеющих рост менее 145 см и вес тела менее 42 кг, но в остальном годных к военной службе – 667».

Скребли, как могли, тюменские мобилизационные сусеки: имеющих рост ниже 150 см, но более 145 см – 364» (счет шел на сантиметры и килограммы, а на фронтах продолжали ни за что ни про что гробить людей сотнями тысяч).

По результатам призыва 1944 года Тюменский облвоенкомат занял 1-е место в СибВО: «мобилизовано и направлено в войска 8833 чел., а за время существования облвоенкомата (с сентября 1944 г. – Авт.) – 2359».

Тогда же прошли приписку к призывным участкам и медкомиссию допризывники 1928 года рождения – шестнадцатилетние пацаны.

Осенью 1945-го они не призывались и на фронт не попали. Кровавая, жестокая и безжалостная война закончилась.

Численность оставшихся в живых призывников 1944 года нам неизвестна.