Александр Петрушин

СУДЬБА КОМАНДАРМА-24

(Рафаэль Гольдберг, Александр Петрушин. Запрещенные солдаты. Тюмень, Издательство "Тюменский курьер", 2006, стр. 308-324).


В 30-е годы Сибирский военный округ простирался от Тюмени до Красноярска - на восток, от Салехарда до Барнаула - на юг. В октябре 1938 года этот округ возглавил комкор Степан Андрианович Калинин.


Расстрелянный округ

Сталинский террор против командного состава Красной армии не обошел стороной Сибирь. Здесь репрессии захватили не только командующих округом, армейский, корпусной и дивизионный уровень, но и командиров среднего звена.
В Новосибирске на вокзале очередного командующего СибВО встретил "...капитан, представившийся временно исполняющим обязанности командующего войсками". Калинин знал об арестах командного состава Красной армии, но ему показалось невероятным: "Командующий округом - капитан, пусть даже временно!"

"Опять аресты, - подумал он. - Неужели положение так серьезно, что потребовалось возлагать обязанности командующего на командира батальона?" Уровень боевой подготовки дислоцированных в Сибири войск резко снизился. Упала дисциплина. Уцелевшие от арестов командиры были растеряны и не могли навести порядок. Увеличилось число катастроф, аварий, самоубийств. Политработники в своих донесениях отмечали преобладающие виды нарушений воинской дисциплины: "перепалки с начальством, несоблюдение уставов строевого, внутренней и караульной службы, небрежное отношение к сбережению оружия и боеприпасов, пьянство, самовольные отлучки и дезертирство".

Специфика внутреннего Сибирского военного округа заключалась, по мнению комкора Калинина, в гораздо более скромных по сравнению с приграничными округами задачах. Не требовалось, например, заниматься строительством укрепленных районов-до границы далеко. Воинские части размещались в крупных городах, например, в Тюмени, Ишиме и Камышлове - части 65-й стрелковой дивизии. А летом почти половина войск округа находилась в полевых лагерях... Все внимание Калинин сосредоточил на боевой подготовке войск (как позже пригодилась сибирякам эта выучка в большой и жестокой войне!)

"Пограничные конфликты, возникающие то на востоке, то на западе, - считал Калинин, - от Сибири одинаково далеки... Бои советских войск с японцами в районе озера Хасан закончились еще до моего приезда в округ... С особенностями этих боевых действий нас бегло ознакомил их непосредственный участник комкор Штерн. (1) Вместе с группой командиров штаба мы встречали его на вокзале в Новосибирске, когда он ехал в Москву с докладом. Штерн пригласил нас в вагон и, пока стоял поезд, рассказал о том, как развертывались события. При этом он отметил серьезные недостатки в мобилизационной готовности некоторых частей"...

В то время советская печать сообщала "о сокрушительном поражении японских войск у озера Хасан". В реальности итоги боев были неутешительными. Захваченные японцами 51 июля 1938 года Безымянную и Заозерную высоты удалось отбить после введения в бой целого корпуса - три стрелковые дивизии и механизированная бригада. Сталин был раздражен: его армия оказалась значительно слабее, чем он надеялся. Всю вину он возложил на командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией маршал Блюхера. (2)

В приказе наркома обороны Ворошилова за № 0040 от 4 сентября 1938 года говорилось: "Мы в этом сравнительно небольшом столкновении понесли значительные потери - 408 человек убитыми и 807 человек ранеными. Эти потери не могут быть оправданы ни чрезмерной трудностью местности, на которой пришлось оперировать нашим войскам, ни втрое большими потерями японцев".

Блюхера обвинили в том, что он скрывал истинное положение в подчиненных ему войсках, "систематически, из года в год, прикрывал свою заведомо плохую работу и бездеятельность донесениями об успехах и оставил незамещенными сотни должностей командиров частей и соединений".

Но историки считают, что провал ОКДВА в столкновении с японцами был прямым следствием репрессий: сказывалась нехватка командного состава, атмосфера подозрительности, неверие красноармейцев в командиров, отсутствие нормальной боевой учебы.

С учетом опыта боев с японцами на Хасане и Халхин-Голе Калинин терпеливо и серьезно готовил сибирские дивизии к действиям в условиях бездорожья, в населенных пунктах, в лесу, на лыжах, ночью в окружении. Он не верил победным уверениям в боевой мощи Красной армии после короткой польской кампании в сентябре 1939 года, когда боевые действия продолжались двенадцать дней.

Да и сам Сталин позже признал: "Нам страшно повредила польская кампания. Она избаловала нас. Писались целые статьи и говорились речи, что наша Красная армия непобедимая, что ей нет равной, что у нее все есть, нет никаких нехваток. И наша армия не сразу поняла, что война в Польше - это была прогулка, а не война".

Тревогу командующего СибВО за состояние боевой подготовки войск усилили итоги зимней войны 1939-1940 годов с Финляндией. В Москве были уверены в быстрой победе. Думали, что финская кампания будет такой же легкой прогулкой, как вторжение в Польшу, поскольку превосходство Красной армии над финнами в живой силе и в технике было многократным.

Войну начали, сосредоточив на Финском фронте двадцать одну дивизию, впоследствии пришлось увеличить их число до шестидесяти двух. Советские части по вине неумелых командиров попадали в окружение и несли большие потери.

Отчаянное сопротивление финской армии удалось сломить после прибытия на передовую подкреплений из Сибири, где комплектование войск по инициативе Калинина происходило, в основном, за счет местного контингента, а выносливость, упорство и настойчивость сибиряков давно известны (сформированная в 1941 году в Тюмени 368-я стрелковая дивизия всю войну сдерживала продвижение союзников Германии - финнов - на рубеже обороны между Ладожским и Онежским озерами).

Завоевать маленькую Финляндию не удалось. Потери Красной армии составили до 130 тысяч убитых. Финны потеряли 29 тысяч человек.

Гитлеру стало ясно: Сталин не готов к современной войне. А Сталин, как всегда, всю ответственность за неудачу армии свалил на других. Наркома обороны Ворошилова сменил Семен Константинович Тимошенко, получивший за польскую и финскую кампании звание Героя Советского Союза и маршальскую звезду.

7 мая 1940 года Президиум Верховного Совета СССР принял указ "Об установлении генеральских и адмиральских званий для высшего начальствующего состава Красной армии и Военно-Морского флота". Комкор Калинин стал генерал-лейтенантом.

До своего перевода в Сибирь он был заместителем у командовавшего тогда Киевским военным округом Тимошенко. Поэтому новый нарком обороны начал инспектирование войск с разбора учений в Сибири. Здесь ему особенно понравилась 107-я стрелковая дивизия, которая в сентябре 1941 года в числе первых соединений станет гвардейской.

При Калинине старейшее военное училище в Омске заняло первое место по боевой и политической подготовке среди пехотных училищ и пятое - среди всех военных учебных заведений страны.

После возвращения из Новосибирска в Москву Тимошенко подписал приказ о боевой подготовке: "Учить войска только тому, что нужно на войне, и только так, как делается на войне". Вместе с тем, он запретил Калинину "приучать войска к действиям в окружении". Маршал запомнил, как в апреле 1940 года на совещании, посвященном итогам войны с Финляндией, Сталин со злой иронией высказался о частях, попавших в окружение: "Окружена была одна дивизия, а сюда телеграммы шлете партии Ленина-Сталина: герои сидят, окружены, требуют хлеба... Сидели, кормили дармоедов... Каждый попавший в окружение считается "героем"..." Так, угодившие не по своей вине в окружение стали восприниматься как плохие солдаты, а то и как предатели. Но командующий СибВО Калинин, "ссылаясь на местные условия, продолжал приучать войска к действиям в сложных условиях.

При этом, по донесению особого отдела НКВД, он ставил под сомнение идею наступательных действий и насыщал систему боевой подготовки оборонительными тенденциями". Серьезное по тем временам обвинение, ведь в Полевом уставе Красной армии (1939) говорилось: "Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная армия будет самой наступающей из всех когда-либо наступающих армий... Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника... с целью полного разгрома противника малой кровью".

Однако летом 1941-го наступать не получилось, а обороняться не умели. Только сибиряки устояли. Своим "непослушанием" Калинин сохранил жизни тысячам наших земляков, а вот себя едва не погубил.


Испытание войной

Это кажется странным, но приближение большой войны чувствовали в Сибири острее, чем в Белоруссии.

В субботний вечер 21 июня 1941 года в Минске на сцене окружного Дома Красной армии шла "Свадьба в Малиновке". Все руководство Западного особого военного округа, включая командующего войсками Героя Советского Союза генерала армии Павлова, с интересом наблюдало, как красные партизаны ловко обводят вокруг пальца недалеких бандитов.

Неожиданно в ложе показался начальник разведотдела штаба округа полковник Блохин. Наклонившись к Павлову, он что-то тихо прошептал. "Этого не может быть, - послышалось в ответ. - Чепуха какая-то, - вполголоса обратился командующий к своим генералам. - Разведка сообщает, что на границе очень тревожно. Немецкие войска якобы приведены в полную боевую готовность".

Несносная разведка докладывала сведения, противоречащие доктрине Сталина о невозможности войны. Поэтому никаких мер предосторожности принимать было не велено. Из-за этой беспечности и неготовности советских войск к обороне - их учили только наступать - уже 26 июня Западный фронт практически перестал существовать (3). Немецкие танки вышли к Минску. Потери фронта составили четыреста с лишним тысяч человек. В качестве трофеев немцам досталось три тысячи танков и около двух тысяч орудий.

В отличие от Павлова, командующий Сибирским военным округом генерал-лейтенант Калинин находился не в театре, а "в двухстах километрах восточнее Новосибирска на опушке густого леса". На 22 июня были назначены окружные маневры: "четыре дивизии сосредоточились в исходных районах... Как вдруг, примерно часов в семь вечера по местному времени, примчался мотоциклист. "Война! Немцы на пали. Бомбят наши города".

Срочно в Новосибирск, в штаб округа, куда уже поступила директива Генштаба: "Из соединений округа сформировать готовую к боевым действиям 24-ю армию". Командовать армией было приказано Калинину.

Через три дня шесть сибирских стрелковых дивизий выступили на запад и заняли оборону на рубеже от Ржева до Сычевки и далее на юг по левому берегу Днепра до Дорогобужа. 4 июля войска западного направления возглавил маршал Тимошенко. Нo и он не сумел остановить наступление немецких войск. 16 июля они вошли в Смоленск. Две советские армии (16-я и 20-я) попали в окружение. До Москвы оставалось только 350 километров.

"Сталин был вне себя, - писал позднее маршал Жуков. - Мы, руководящие военные работники, испытали тогда всю тяжесть сталинского гнева... Сталин не разрешил Совинформбюро до особого его распоряжения оповестить страну о сдаче Смоленска и потребовал вернуть город любой ценой, Это требование Верховного главнокомандующего в сложившейся обстановке не могло быть выполнено, так как войска, находящиеся под Смоленском, были окружены и вели бои в неравных условиях".

Собственное бессилие и злость Жуков выместил на Калинине. Будучи начальником Генштаба Жуков вызвал его к телефону и потребовал доложить "о выброшенном немцами крупном авиадесанте в районе города Белый". В штабе 24-ой армии об этом ничего неизвестно - таков был ответ.

- Какой же вы командующий, если не знаете, что у вас под носом делается? - заявил Жуков.

- В районе города Белый находится дивизия генерал-майора Березина. Он опытный командир и сообщил бы о десанте, - попытался дать объяснение командарм-24. Но его уже никто не слушал.

На следующий день в штаб армии прибыл служивший до войны в войсках НКВД генерал-майор Ракутин с предписанием принять командование 24-й армией. Хотя еще накануне выяснилось, что слухи о десанте оказались ложными.

Вскоре Калинин узнал причину отстранения его от армии. К Жукову зашел Берия. Он, собственно, и завел разговор о десанте противника, интересуясь наличием в районе города Белый частей Красной армии.

- Город Белый - правый фланг 24-й армии, - пояснил Жуков. - Командует ею генерал-лейтенант Калинин.

- A что за человек Калинин?

- Я его мало знаю.

- Если мало знаете, почему согласились с его назначением на должность командующего? - с явной угрозой в голосе спросил Берия и, не дожидаясь ответа, вышел.

Так Сибирская армия вступила в бой без своего командующего. Она хорошо показала себя в первой удачной наступательной операции в сентябре 1941 года под Ельней. Однако и ей не удалось избежать окружения в октябре западнее Вязьмы. Генерала Ракутина не учили в НКВД ни наступать, ни обороняться. (4)

Став командующим Резервным фронтом, Жуков приказал Ракутину:

"Ввиду выявившейся слабости комрот и комбатов, ударные роты и батальоны вести в атаку лично командирам и комиссарам дивизий, полков и особо отобранным лицам старшего и высшего комсостава. На ударные взводы отобрать особых храбрецов из командиров и политработников, которые проявили себя в боях, и всех желающих отличиться перед Родиной..."

Соратникам генерала Калинина по Сибири повезло больше - их учили, как действовать в сложных условиях. Вышли из окружения начальник штаба 24-й армии Александр Кондратьевич Кондратьев (впоследствии стал генерал-лейтенантом), начальник политотдела Константин Кирикович Абрамов (генерал-майор, Герой Советского Союза). Вынесли к своим раненого члена Военного совета армии Николая Ивановича Иванова (тоже стал генералом).

Сибиряки своих не бросали. Вырвавшихся из окружения бойцов и командиров 24-й армии зачислили в другие части.

Необоснованно отстраненный от командования Сибирской армией Калинин успешно руководил одной из трех оперативных групп по деблокаде окруженных под Смоленском и Вязьмой армий, двумя другими такими же группами командовали генералы Рокоссовский и Хоменко.

Но Сталин продолжал искать виновных в неудачах на Западном фронте. Причиной разгрома нескольких армий он считал трусость командиров. Поэтому подписал приказ № 270 "О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий". Приказ был посвящен трем генералам: командующему 12-й армией Понеделину, командиру 13-го стрелкового корпуса Кириллову и командующему 28-й армией Качалову. Все они командовали войсками, попавшими в окружение, связь с ними была потеряна, и Сталину доложили, что генералы сдались в плен без сопротивления.

Понеделин и Кириллов, действительно, были захвачены в плен, но Качалов погиб в бою, о чем в Москве узнали с опозданием. Отменять свой приказ и восстанавливать честь сгоревшего в танке генерала Сталин не захотел. Военная коллегия Верховного суда заочно приговорила Качалова (уже мертвого), Понеделина и Кириллова к расстрелу. Репрессиям подверглись и их семьи. (5)

Вместо того, чтобы помочь бойцам и командирам вырваться из окружения, Сталин заранее объявлял всех попавших в плен предателями и изменниками. (6)

И только генерал-лейтенант Калинин попытался обобщить опыт первых месяцев войны и выяснить действительные причины разгрома Красной армии летом 1941 года.

25 сентября он представил Военному совету Западного фронта свой доклад, который до последнего времени оставался секретным.


Секретный доклад

Этот документ рассекретили через 60 лет после тех трагических событий. Калинин сравнил достоинства и недостатки Вермахта и Красной армии.

Сильной стороной врага он считал стойкость в обороне: "Даже мелкие группы иногда прочно удерживали местность. Дерутся упорно, применяя маневр. В плен сдаются, когда некуда деться... Большую роль во всех боях немцы уделили устрашению. Наступать, исходя из правила: кто испугался, тот наполовину побежден. Это отчетливо выявилось даже в конструкции и окраске орудий, танков, самолетов... С целью устрашения немецкая авиация сбрасывала на голову пехоты пустые консервные банки, железнодорожные костыли и гайки, обрубки рельсов. То же самое по-своему делали танки. Беспорядочно стреляя по рубежам, подходили к нашей обороне и, если нашими передовыми частями не проявлялось стойкости, танки смело бросались вперед, за ними мотопехота, и все их старания направлялись на нанесение возможно больших потерь. Для устрашения применяется даже такое, на первый взгляд, невинное средство, как ракеты. Ночью пускают их с разных мест и в разных направлениях. При этом кричат: "Русс, уходи, окружим!"

Весьма интересны замечания генерала Калинина относительно способов окружения немцами частей Красной армии. К сожалению, эти выводы не были тогда восприняты советским командованием. А перечисленные им недостатки в боевой подготовке собственных войск не могли не вызвать раздражения у военного руководства.

"На всем театре Западного фронта, - писал Калинин,- я ни разу не видел движения колонны "в ногу". Обычно часть в походе представляет собой гнусную картину. Вместо строя - толпа, никем не управляемая. При появлении даже отдельных самолетов колонна самостоятельно разбегается, сбор идет медленно и не на свои места. О дисциплине у нас говорит каждый школьник, каждый боец понимает ее необходимость и может на эту тему умную вещь сказать, а дисциплины нет. Нет твердых навыков во владении оружием. Особенно плохо владеют автоматической винтовкой. Красноармейцы легко бросают ее и почти всегда готовы заменить ее на 50-летнюю старушку, на нашу трехлинейную винтовку. А немцы, наоборот, любят нашу автоматическую винтовку. Главное, за что она не пользуется должным уважением у красноармейцев - это ее потребность в большом уходе.

Артиллеристы далеко располагаются со своими командными пунктами, и вследствие этого - стрельба по площадям. Мелкие огневые точки противника безнаказанно сидят в щелях и наносят огромные потери героической пехоте. Все еще много у нас фронтальных атак. Мы часто по воробьям бьем из пушки. Перед отдельными автоматчиками разворачиваем батальон, несем потери, а врагу ходит... Штабы сильно раздуты. Скорее дивизию согласимся расформировать, чем вычеркнуть из штатов штаба должность одного делопроизводителя. Еще более чудовищные формы приняла охрана штабов. Помимо штатных частей, привлекаются подразделения от войск. Я уже не говорю о том, что части, охраняющие штабы, держатся в полном комплекте, когда в ротах не остается и по десять человек!"

Сейчас трудно сказать, воспользовалось ли предложениями и рекомендациями генерала Калинина высшее военное руководство страны. Но о том, что критика боеспособности Красной армии не понравилась Сталину, свидетельствует его решение отправить опытного генерала в тыловую Сибирь, чтобы сформировать двенадцать новых дивизий, в их числе 368-ю и 384-ю стрелковые дивизии, которые выступили на фронт в ноябре 1941 года из Тюмени и Ишима. После Сибири Калинин командовал Приволжским военным округом, продолжал готовить резервы.

Мобилизацией, призывом и укомплектованием войск до войны занимался Генеральный штаб. 29 июня 1941 года было создано Главное управление формирования войск Красной армии. Оно ведало созданием новых частей и обучением новобранцев. Начальником этого управления и заместителем наркома обороны стал армейский комиссар первого ранга Щаденко, соратник Сталина, Ворошилова и Буденного по Гражданской войне.

"Я все больше склоняюсь к тому, что одной из основных причин наших неудач на фронте, - писал генерал Горбатов, - является недостаток квалифицированных кадров командного состава: сколько опытнейших командиров дивизий сидит на Колыме, в то время как на фронте приходится доверять командование частями и соединениями людям хотя и чистым, и преданным, и способным умереть за нашу Родину, но не умеющим воевать. Все это усугубляется неумелым подбором кадров... Да и может ли быть иначе, если формированием войск руководит Ефим Афанасьевич Щаденко, который сам мало смыслит в военном деле". (7)

Хрущев в своих воспоминаниях, не сдержавшись, назвал Щаденко "совершеннейшим кретином". Только в 1943 году Сталин убрал Щаденко из наркомата обороны, отправил членом Военного совета Южного, а затем 4-го Украинского фронтов. Щаденко стал генерал-полковником, получил четыре ордена Красного Знамени, полководческий орден Суворова 2-й степени, был членом ЦК КПСС и депутатом Верховного Совета СССР.

"К концу жизни он стал совершенно ненормальным, - вспоминал главный военный прокурор Николай Порфирьевич Афанасьев. - К чванству и кичливости прибавилась какая-то патологическая жадность и скопидомство. Щаденко остался один - жена умерла, детей не было. На собственной даче он торговал овощами и копил деньги. Заболев, он повез в Кремлевскую больницу свои подушки, одеяла и матрац. Когда он умер, в матраце оказались деньги - свыше ста шестидесяти тысяч рублей. На них он умер..."

Можно представить, каково приходилось Калинину в подчинении у Щаденко.

"Бывало так. Звонок. В телефонной трубке слышится сердитый голос:

- Что у вас готово к отправке на фронт?

Даю подробную справку. Тут же слышу другой вопрос:

- Сколько сможете в ближайшие дни сформировать новых дивизий?

Докладываю о мобилизационных возможностях округа.

- Мало. Нужно не восемь, а пятнадцать дивизий. Это приказ.

- Где же взять людей? Из ресурсов округа мы не в состоянии сформировать такое число дивизий.

- Ищите хорошенько, найдете.

Никаких объяснений Щаденко не слушал. Пришлось сократить призывной возраст, увеличить срок пребывания в запасе, пересмотреть отсрочки от мобилизации. Медицинские комиссии закрывали глаза на болезни".

Как проходило формирование пополнений для фронта? Калинин вспоминал: "Командир будущей дивизии или бригады подбирал себе из резерва нескольких офицеров административно-хозяйственной службы, получал несколько автомашин, лагерные палатки и вместе с представителем, штаба округа определял место дислокации соединения, обычно где-нибудь на опушке леса, реже - в населенном пункте (чтобы избежать соблазнов большого города). Через день-два в дивизию начинали прибывать командиры полков, батальонов, рот и взводов. При штабе округа имелся постоянный резерв офицеров. Пополнялся он за счет командиров, окончивших ускоренный курс военных училищ, офицеров запаса и возвращавшихся в строй из госпиталей. Одновременно в формирующуюся часть поступал и рядовой состав. Красноармейцев запаса обучали по семидневной программе. К концу недели проводили стрельбы, и в бой...

После истощения основных мобилизационных ресурсов, формирование пополнений велось в запасных полках. Затем маршевые батальоны и роты отправлялись на передовую". Калинин не скрывал: "В материальном отношении запасные полки в то время были обеспечены крайне неудовлетворительно. Люди чаще всего размещались в тесных, не приспособленных к жилью помещениях, в землянках... Недоставало посуды, поэтому кормить людей приходилось в несколько очередей. Не хватало учебного и боевого оружия, наглядных пособий. Запасники научились изготовлять его кустарным способом, маршировали с деревянными винтовками, а бутылки бросали в фанерные макеты танков..."

К осени 1942-го военное напряжение достигло критической точки: немецкие войска вышли к Волге. Саратов, где располагался штаб округа, стал прифронтовым. Из Ставки спрашивали: "Какие силы имеет округ для немедленной отправки на фронт?" Калинин доложил, что закончено формирование и обучение резервной армии в составе шести стрелковых дивизий.

- Кто командует армией? - Командующего пока нет. - Принимайте армию и отправляйтесь с нею на фронт. Приказ о вашем назначении сейчас будет подписан.

Но недолго командовал генерал-лейтенант Калинин 66-й армией (такой номер получила его резервная армия). Через несколько дней другой звонок из Москвы:

- На каком основании оставили округ?

- На основании приказа Верховного Главнокомандующего, - ответил Калинин.

- Немедленно возвращайтесь в Саратов. Приказ о вашем назначении в армию будет отменен.

Калинин не знал, что начальник Управления особых отделов НКВД, так называлась тогда военная контрразведка, Абакумов доложил Сталину "Список генералов Красной армии, подлежащих аресту". (8)

В отношении "Калинина Степана Андриановича, генерал-лейтенанта, командующего войсками Приволжского военного округа, 1890 года, рождения, члена ВКП(б) с 1917 года, в Красной армии с 1918 года" отмечалось: "В беседах со своими сослуживцами и в публичных выступлениях заявлял о нерентабельности и низкой производительности труда в колхозах, брал под свою защиту репрессированных кулаков, высказывал недовольство карательной политикой Советского правительства. Во время Отечественной войны выражал сомнения в правильности ведения войны, обвиняя Верховное Главное Командование Красной армии в том, что оно не заботится о сохранении людских резервов, допускает в отдельных операциях большие потери". Так через год аукнулся генералу его секретный доклад о боеспособности войск.

Но в 1942-м Калинин еще играл значительную роль в напряженном и непрерывном процессе формирования пополнений для фронта. Только 24 июня 1944 года, когда победа была уже не за горами, Сталин санкционировал арест Калинина, назначенного к тому времени командующим войсками вновь образованного Харьковского военного округа.

Талантливого и порядочного генерала погубило то, что в своем кругу он откровенно говорил о причинах поражения советских войск в начальный период войны. Нельзя не отметить, что подобные настроения в офицерской среде были достаточно распространены, как и распространенное, официально поощряемое явление - доносительство. Поэтому в годы войны, кроме Калинина, были арестованы еще сто генералов и адмиралов. Двенадцать из них умерли во время следствия. Восьмерых освободили за отсутствием состава преступления. Восемьдесят один был осужден.

Изъятые при аресте Калинина семь дневников свидетельствовали о критическом отношении генерала к партийно-политической работе в войсках.

На вопросы следствия, а затем и суда Степан Андрианович отвечал с присущей ему прямотой:

- Я не был против комиссаров в армии, как не был и против политической подготовки бойцов. Но в 1942 году во время инспектирования 11-го запасного артиллерийского полка в Омске, увидев курсантов в поле за изучением истории ВКП(б), я действительно сказал, что не Марксом вам придется бить врага, а оружием.

Имелись в дневниках Калинина и записи о "недовольстве карательной политикой советского государства" и действиями Верховного Главнокомандования, которое "не заботится о сохранении людских резервов и допускает в отдельных операциях большие потери". Точности и объективности оценок военных событий, сделанных этим мудрым человеком, поражаешься даже сегодня. Но в те годы это считалось преступлением.

Между тем в суде 25 октября 1951 года генерал Калинин вину в антисоветской пропаганде не признал, считая, что его высказывания и дневниковые записи носят личный характер. Свою фразу о больших потерях в войне он вынужден был охарактеризовать как "политически ошибочную". Суд тем не менее определил ему максимальное наказание - 25 лет исправительно-трудовых лагерей.

Реабилитация Калинина проходила непросто. Определением Военной коллегии от 28 июня 1953 года ему всего лишь снизили наказание до фактически отбытого. Иными словами, решили освободить из лагеря, не снимая обвинения.

Но вот беда - незадолгодо этого решения, в марте 1955 года, когда хоронили Сталина, Калинина успели осудить еще раз. По приговору лагерного суда МВД он получил еще 10 лет лагерей. Причем по той же статье 58-10 УК РСФСР. А это значило: освобождать нельзя.

"Неисправимый", разжалованный в рядовые генерал обвинялся лагерной Фемидой за высказывания:

"У меня создалось впечатление, что очень много людей осуждено ни за что... Лучший народ загнали в лагеря... Упоминая Ленина, надо называть имя Сталина, а то могут сказать, что это антисоветчина..."

Поэтому Судебная коллегия по делам лагерных судов Верховного Суда СССР утвердила приговор нижестоящего лагерного суда, по которому 10 лет заключения в ИТЛ присоединялись к неотбытой части наказания по первому приговору.

Вскоре, однако, пленум Верховного суда снизил наказание по приговору лагерного суда до 5 лет с тем, чтобы поглотить этот срок уже отбытыми Калининым 9-ю годами заключения и освободить его из лагеря.

Степана Андриановича восстановили в звании и уволили в запас. Судимости с него снял Президиум Верховного Совета СССР, что опять же означало помилование, но не реабилитацию. Она состоялась лишь 2 ноября 1956 года, когда пленум Верховного суда отменил все ранее состоявшиеся судебные решения (в том числе и свое собственное) и прекратил дело в отношении генерала Калинина "за отсутствием в его действиях состава преступления".

Сразу же после смерти Сталина Президиум Верховного Совета СССР и ЦК КПСС обязали министерство внутренних дел "прекратить дела и полностью реабилитировать, освободить из-под стражи 50 советских генералов и адмиралов". Среди них - Калинин, которого восстановили в генеральском звании и уволили из армии по состоянию здоровья.

В 1963-м Воениздат выпустил его мемуары "Размышляя о минувшем". В них нет ни слова о секретном докладе 1941 года, об аресте и лагерях.

Военные историки не без основания считают, что Калинин мог бы стать заметным военачальником, чего, к сожалению, не случилось. Имени генерала Калинина не найти в энциклопедии "Великая Отечественная война". Несправедливо. Но его сын, несмотря на притеснения и ограничения в правах из-за ареста отца, стал капитаном первого ранга и Героем Советского Союза.


1. Григория Михайловича Штерна, служившего в Красной армии с 1918 года, окончившего академию имени Фрунзе, командовавшего дивизиями, армиями, Дальневосточным фронтом (1939), противовоздушной обороной страны (1940), воевавшего в Испании (1937), в Монголии (1938-1940), в Карелии (1939-1940), Героя Советского Союза, генерал-полковника, расстреляли без суда 28 октября 1941 года в самые тяжелые дни войны.

2. Василия Константиновича Блюхера, сформировавшего в августе l919 года в Тюмени 5l-ю стрелковую дивизию, отличившуюся в боях с колчаковцами в Сибири и с врангелевцами в Крыму. Награжденного первыми орденами Красного Знамени и Красной Звезды, маршала Советского Союза (1955) арестовали 22 октября 1958 года и замучили на допросах в Лефортовской тюрьме.

3. В поражении Западного фронта Сталин обвинил его командование. Дмитрия Григорьевича Павлова и еще восьмерых генералов расстреляли 22 июля 1941 года. Генеральские семьи были высланы в Сибирь.

4. Считается, что генерал-майор Константин Иванович Ракутин погиб в окружении, но обстоятельства его смерти остались невыясненными.

5. Понеделин и Кириллов в немецком плену вели себя мужественно. Весной 1945 года их освободили американцы и передали советским властям. Сталин приказал их арестовать. Летом 1945 суд рассмотрел дело генералов, доказывавших своими показаниями, что в 1941-м ими были приняты все меры для вывода войск из окружения и с поля боя они не дезертировали. Суд приговорил генералов к расстрелу. Понеделин и Кириллов были реабилитированы только в 1956 году.

6. По немецким учетам, в 1941-1945 гг. было взято в плен 5754000 советских военнослужащих. По сведениям Генштаба Вооруженных Сил России, захвачено или сдалось в плен 4559000 солдат и офицеров. Домой вернулись миллион восемьсот тысяч, в том числе около десяти тысяч тюменцев - севера и юга. В плен попало 80 советских генералов и двое остались на оккупированной территории. Успешно бежали из плена пятеро. Погибли в плену 23 генерала. Перешло на сторону противника 12. на Родину вернулись 57 генералов. Восстановлены в правах 26: третья часть из тех, кто попал в плен.

7. Александра Васильевича Горбатова, командовавшего дивизией в Киевском военном округе, необоснованно уволили в 1939 году из армии и арестовали. Он получил 15 лет заключения на Колыме. Перед самой войной его вернули в армию. Горбатов храбро воевал, стал Героем Советского Союза и генералом армии.

8. Виктора Степановича Абакумова, ставшего после войны министром государственной безопасности СССР, арестовали в 1951 году и расстреляли в 1954.