ПО ТУ СТОРОНУ ПАТРИ\МАТРИАРХАТА
или
ФЕМИНИЗМ – ОСВОБОЖДЕНИЕ… МУЖЧИНЫ!

(«Автоном» №19, январь 2003)


К сожалению, даже среди тех, кто что-то слышал о феминизме, господствует мнение, что это женское движение за женские права, касающееся только женщин и (по умолчанию) направленное против мужчин. Однако такой взгляд не выдерживает критики при первом же поверхностном знакомстве с историей феминизма.

Ведь в числе зачинателей феминистских идей и движений было немало мужчин. Генрих Ибсен и Джон Стюарт Милль, Уильям Годвин и Николай Чернышевский, Михаил Михайлов (его называли «творцом женского вопроса» в России в 1860-х годов) и Александр Слепцов - этот ряд мужчин-феминистов можно продолжать.

К историческому аргументу, доказывающему, что феминизм не является чисто женским мировоззрением и движением, добавляется и логический. Будем исходить из того предположения (сильно упрощающего реальную картину современности: в деревне ситуация иная, чем в городе, а на мусульманском Востоке не такая как в Голландии), что мы живём во всё ещё во многом патриархальном мире, и мужчины всё ещё остаются более или менее привилегированной «кастой». (При этом понятно, что белые мужчины из высшего класса в США и чернокожие бедняки там же - это «две большие разницы»). Однако, как подчёркивал Бакунин, власть калечит и портит господина точно так же, как она портит раба; властвующий страдает от власти не меньше (хотя и на иной лад), чем подвластный. А значит мужчины - такие же жертвы и соучастники патриархальной и подвластной домохозяйки, любовницы или служанки. Ведь мужчину она же принуждает быть «добытчиком», отцом семейства, карьеристом и атлетом.

Служить вечным живым воплощением и олицетворением власти и силы, по-своему, может быть, приятно и даже льстит чьему-то тщеславию, однако всё же - тягостно и неудобно, а если вдуматься, постыдно и смешно. Быть «настоящим мужчиной» и ГОРДИТЬСЯ этим - удобно в том случае, когда больше, кроме этого, гордиться НЕЧЕМ.

С самого детства нам - мальчишкам - твердят, что мы не должны плакать, предаваться «телячьим нежностям», но нам следует уметь давать сдачи и вообще быть «крутыми». Характерным показателем патриархатного сознания является то, что для мужчины уподобление женщине считается намного более постыдным и оскорбительным, чем для женщины сравнение с мужчиной: «мужественная женщина» может быть нередко и похвалой, тогда как «женоподобный мужчина» - всегда позорная кличка. «Myжественность» в нашем иерархическом сознании - это приз, привилегия, власть, избранность, тогда как «женственность», зачастую - лишь участь. Война, политика, а теперь ещё спорт и бизнес - удобное поле для того, чтобы доказать свою «настоящую мужественность». Ну и, конечно, «любовь», понимаемая как поле сражения, на котором одерживаются «победы» и коллекционируются «трофеи» - ими можно похвастаться перед изумлёнными друзьями. Вероятно, и сегодня многие вполне цивилизованные мужчины в России и на Западе, подобно древнекитайским конфуцианцам, мысленно благодарить Небо за три вещи: что родились людьми, а не животными, что родились «белыми», а не варварами и, наконец, что родились мужчинами, а не женщинами. Мужчина - «man» - на английском и многих других языках синоним «человека» вообще. «Дамы и ГОСПОДА!...» Господа, - то есть, разумеется, мужчины. Но раз есть господа, то есть и ... сами понимаете.

Кажется, А. П. Чехов ехидно заметил: «настоящий мужчина состоит из МУЖА И ЧИНА». Ну а если этот мужчина не желает состоять из «мужа» и «чина», не желает изображать из себя самоуверенного мачо, если он не обладает фигурой Шварцнегера, любвеобильностью Дон Жуана и кошельком Рокфеллера и, самое главное, представьте, вовсе не стремится к тому, - тогда его поведение в глазах общества, как и поведение женщины, не желающей вековать свой век не кухне или колыбели, будет осуждено. Такого «ненастоящего мужчину», скорее всего, осудят родители, засмеют в мальчишескои кампании, будут сторониться на работе... Именно к таким «ненастоящим мужчинам», прежде всего, и обращена эта заметка.

Разбор причин появления и существования полоролевых стереотипов - отдельная и обширная тема. Ограничусь здесь лишь одним замечанием. Допустим, «мужское» и «женское» имеют по преимуществу биологическую природу (а не социальную и культурную, как убеждены, - и не без веских оснований - приверженцы феминизма: «ответ на загадку мужественности должен лежать в культуре» - пишет известный современный исследователь Дэвид Гилмор). Даже если правы биологи, приписывающие животным-самкам консерватизм, пассивность и терпеливость, а самцам - новаторства и энергичную консервативность, нельзя забывать о том, что женщина - НЕ САМКА, а мужчина - НЕ САМЕЦ. Да, разная физиология, анатомия, да разные гормоны, - ну и что? Разве гормоны побудили Вильяма Шекспира и Марину Цветаеву писать стихи? Разве физиология заставила Михаила Бакунина и Эмму Гольдман стать анархистами? Разве анатомия принудила Сократа и Софью Перовскую пойти на смерть во имя своих убеждений?! Мы не просто - часть природы, в нас есть нечто СВЕРХ-природное, «сверхъестественное». Это то сверхъестественное, неповторимое и называется в каждом из нас словом «личность» и тесно связано со свободой и творчеством человека, с факторами его «очеловечивания» и преодоления «животности» на пути к себе.

Мне кажется, парадокс нашего времени состоит в том, что хотя РЕАЛЬНАЯ ситуация в мире изменилась, и мужчины перестали фактически быть «кормильцами», «добытчиками» денег и «хозяевами семейств» (ибо женщины худо-бедно пробили себе путь к образованию и различным профессиям и оказались в состоянии материально обеспечивать себя), однако в сознании мужчин господствуют представления дня вчерашнего, сегодня уже потерявшие всякую связь с реальностью и последние оправдания. Матери, зачастую в одиночку воспитывающие сыновей, по инерции внушают им, что они «пупы земли» и «хозяева жизни», тем самым, прививая им неосознанно самодовольство, вкупе с инфантилизмом. Многим мужчинам нелегко смириться с утратой привилегированного доминирующего статуса и с потерей права на самодовольство, вызванное самим фактом их «мужественности». (Этим они напоминают вырождающееся дворянство России 19 века, которое уже перестало служить и воевать, но всё ещё пользовалась рабским трудом крепостных - данных именно за службу и на время службы - и тешило себя воспоминаниями о былых подвигах и заслугах предков). Однако чем скорее мужчины поймут, что, перестав быть «только мужчинами», они смогут стать самими собой и, перестав смотреть на женщин, как на существ низшего сорта, достойных лишь унижения, обладания и подчинения, они смогут найти в них равных (хотя и не тождественных, но, тем не менее, интересных ЛИЧНОСТЕЙ - тем лучше! Иначе, чего доброго, повторится история древних амазонок; мужчины вымрут за ненадобностью, как вид, а женщины смогут обойтись без них (вспомним героический и многострадальный андрогинный образ советской женщины, тащащей на себе и страну, и семью, и вполне соответствующей советской частушке: «я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик»).

Капитализм и бюрократизм, фашизм и большевизм, милитаризм и шовинизм, потребительство и моногамный брак точно также уродуют мужчин, как и женщин - заставляя их включатся в «крысиные гонки» за прибылью и властью, сталкиваться в кровопролитных войнах и отчуждая от природы и друг от друга. Анархическая революция была бы, разумеется, неполной и не подлинной без разрушения патриархата. П.А. Кропоткин подчёркивал: «Мы же должны помнить, что революция, которая будет только наслаждаться красивыми фразами о Свободе, Равенстве и Братстве, но сохранит домашнее рабство, не будет настоящей революцией. Целой половине человечества, находящейся в кухонном рабстве, пришлось бы впоследствии начать свою революцию, чтобы освободить себя от другой половины». Так уже случилось однажды - во время, может быть, наиболее радикальной социальной революции 20-ого века - Испанской революции 1936-38 годов, когда испанские женщины восстали против патриархализма своих мужей-анархистов и, совершив «революцию в революции», создали анархо-феминистское движение «Мухарес Либерес» (Свободные женщины). Подобно тому, как не может быть свободен народ, угнетающий другой народ, не может быть свободен класс, угнетающий другой класс, - освобождение мужчин невозможно без освобождения женщин, а освобождение женщин невозможно без освобождения мужчин. Свобода не может быть или всеобщей, полной, тотальной, - или её нет, это уже не свобода, а привилегия. По той же причине все попытки вписать феминизм в рамки существующей Системы и превратить его в борьбу за делёж мест для женщин в парламентах, корпорациях и правительствах, окажутся лживыми и пустыми, пока в принципе существуют правительства, парламенты и корпорации, пока генералы посылают на смерть рядовых, родители порют своих детей, чиновники повелевают простыми смертными, а капиталисты эксплуатируют трудящихся.

Феминизм в моём понимании (я отчётливо осознаю, что есть различные трактовки и течения феминизма, порой враждебные мне)- это не сепаратное обособление одного пола от другого, и не унификация всех под одну гребёнку (будь то стандарт «мужской» или «женский», «белый» или «чёрный» «русский» или «немецкий»), а РАВНОПРАВИЕ РАЗНОГО, диалог и освобождение, дающее каждому человеку максимальные возможности самореализоваться и сбыться, как личность. Феминизм стремиться вовсе не к тому, чтобы ВСЕ женщины таскали гири и были Лобачевскими, а ВСЕ мужчины стояли у плиты и нянчили детишек, а к тому, чтобы КАЖДЫЙ человек - мужчина или женщина, мог нянчить детей или совершать открытия, или летать в космос - без опасения, что его (её) не поймут, осмеют, осудят, затравят потому, что, видите ли, это - «не мужественно» \ «не женственно». Мне хочется привести слова, написанные ещё в 1970 году американским феминистом Джеком Сойером: «Мужское освобождение стремиться помочь разрушить полоролевые стереотипы, рассматривающие «мужское бытие» и «женское бытие» как статусы, которые должны быть достигнуты с помощью соответствующего поведения... Мужчины не могут ни свободно играть, ни свободно плакать, ни быть нежными, ни проявлять слабость, потому что эти свойства «феминные», а не «маскулинные». Более полное понятие о человеке признаёт всех мужчин и женщин потенциально сильными и слабыми, активными и пассивными, эти человеческие свойства не принадлежат исключительно одному полу».

«Будь мужчиной!» - в этом двусмысленном призыве, который столь часто приходится слышать, смешано слишком многое: необходимость господствовать и необходимость держать слово, побуждение скрывать свои эмоции и побуждение быть верным в дружбе, призыв к честности и призыв к зарабатыванию «длинного рубля», отвага и грубость, выдержка и бесчувственность, надёжность и высокомерие, галантность и пьянство... (Точно также в призыве: «Будь женщиной!» в одну кучу смешаны слабость и утончённость, грация и подчинение, нежность и кокетство, душевная чуткость и рабское терпение). Не лучше ли сказать человеку просто: «БУДЬ! БУДЬ СОБОИ!» Ибо ты, прежде всего личность, единственная и неповторимая, один-единственный раз пришедшая в этот мир с какой-то своей важной миссией. А уже потом ты – женщина или мужчина, монголоид или европеоид, гомо- или гетеросексуал, китаец или еврей, брюнет или шатен. Половые (гендерные) различия, несомненно, существуют (как расовые, национальные, возрастные, профессиональные). Однако они куда менее фундаментальны, чем общность всех людей, братьев и сестёр, затерянных во Вселенной, и чем уникальность каждой личности, а потому они призваны не разделить нас, и не служить основанием для различных иерархий, но лишь сделать человеческий мир многоцветнее и разнообразнее. Несомненно, этот мужчина чем-то отличается от той вон женщины, но, может быть, ещё больше он отличается от другого мужчины, ибо каждый из них - незаменим и самобытен.

Не конкурировать за место под солнцем, не делить привилегии и утверждать господство должны представители разных полов, но, вместе - отбросив привилегии и сломав иерархическую систему господства и подчинения (на чём бы она не была основана: на поле, расе, возрасте, происхождении или богатстве), искать пути к новому обществу, обществу равноправия и свободы, обществу без власти, к новой гармоничной культуре - не патриархальной и не матриархальной, но - анархической и персоналистической.

Статья предоставлена анархо-феминистским журналом «Жест»