И СУМЕРКИ НЕ ВЕЧНЫ…
("Еврейское слово", №41 (264), 26 октября - 1 ноября 2005)
Угас один из самых ярких светочей российской демократии Александр Николаевич Яковлев. Потух факел, осветивший стране, застрявшей в болоте социальной утопии, спасительную дорогу к новой жизни. Дорогой той была перестройка, вспоминая которую, он, ее архитектор, проявивший себя человеком по противоречивости идейных воззрений, острому темпераменту и масштабным амбициям чем-то сродни Мартину Лютеру, сожалел о ней как о несостоявшейся реформации.
Его жизненная драма коренилась в парадоксальности выпавшей на его долю судьбы. Посвятив служению коммунистической власти большую часть жизни и в результате достигнув номенклатурных вершин, он потом стал могильщиком и самым суровым судьей, самым ярым обличителем советского режима, который считал одним из наиболее жестоких и человеконенавистнических в истории. Перелом в его сознании, думается, наступил после того, как, возглавив в сентябре 1987 года комиссию политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с политическими репрессиями 1930 - начала 1950-х годов, он окунулся в безбрежное документальное море кровавых преступлений сталинизма и неописуемых людских страданий. Однако первые сомнения зародились в душе Яковлева значительно раньше. Еще тогда, когда он, повоевав морским пехотинцем на Волховском фронте и возвратившись после тяжелого ранения домой, увидел, как обнищала его родная ярославская деревня, и столкнулся с произволом местного начальства. Потом он напишет о том времени: "Первые серьезные надломы в душе, первые разочарования; они, как серная кислота, разъедали ритуальные взгляды..."
Но, к счастью, в натуре Яковлева превалировало здоровое русское крестьянское начало, проявлявшееся и в крупных чертах его грубо слепленного лица, и в напевном окающем говорке, и в мировосприятии, исполненном жизнестойкости и чувства юмора. Надо сказать, что ярославцы всегда считались на Руси наиболее сметливыми, энергичными, легкими на подъем.
Скорей всего, закаленные войной природная крепость и неподатливость характера и помогли потом этому интеллигенту "от сохи", пройдя аппаратное чистилище, не превратиться в безликого функционера, бездумно исполняющего приказы начальства. За что он и поплатился в начале 1970-х, когда, повинуясь своему патриотическому чувству - не показному, а сокрытому глубоко в душе - по собственной инициативе выступил в печати против так называемых неопочвенников, в чьих националистических устремлениях разглядел потенциальную угрозу целостности многонациональной и многоконфессиональной страны. В итоге был отлучен от идеологической работы в ЦК и оказался в почетной ссылке в Канаде. "Более того, с горечью констатировал он в мемуарах, с тех пор ношу на себе ярлыки "русофоба" и лидера "жидомасонов", наречен несколькими новыми для меня фамилиями Эпштейн, Янкелевич, Якобсон, Яков Лев".
Довольно плотно темой антисемитизма Александр Николаевич занялся уже после краха советского коммунизма, когда стал председателем Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий (которая восстановила добрую память о более чем четырех миллионах советских граждан - невинных жертв ленинских и сталинских репрессий) и президентом международного фонда "Демократия". Всерьез опасаясь того, что "спекулятивно и подло будет разыграна... старая потрепанная карта антисемитизма, угрожающего России новым позором", Яковлев отдал много сил борьбе с этим злом. Во многом благодаря этому в серии "Россия. ХХ век. Документы" (основана в 1997 году) был издан подготовленный автором этих строк сборник Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации, 1938-1953". Примечательно, что эта книга оказалась последней прижизненной публикацией патриарха отечественной демократии.
Как-то тихо и буднично ушел из жизни человек, исторические заслуги которого перед нашей страной и народом так и не были по достоинству оценены. В последнее время власти (особенно чиновное "средостение") не жаловали своевольного и "капризного" старца, он впрочем, платил им той же монетой. Очевидно, чтобы постичь величие, требуются годы, иногда десятилетия. Ведь, к сожалению, "большое видится на расстояньи".
КОЛОНКА ОБОЗРЕВАТЕЛЯ
Леонид Радзиховский
ЕВРЕЙСКИЙ ЗАСТУПНИК
Смешной, узкий, местечковый взгляд на покойного А. Н. Яковлева выражен в названии этой статьи?
Ничуть не бывало. Во-первых, Яковлев действительно был одним из немногих активных борцов с юдофобией в высшей советской власти. Вернее, не "одним из немногих", а просто-напросто единственным. Людей, не страдающих антисемитизмом, в Политбюро хватало: по слухам, Брежнев, Андропов, даже Суслов (!) в личном плане не были юдофобами. Но публично они ничего подобного не заявляли и исправно, "по должности", проводили политику государственного антисемитизма. "Активным юдофилом" молва считает Берию (хотя он в 1939 сильно почистил НКВД от евреев, зато в атомный проект привлекал евреев, пожалуй, так же широко, как американцы - в свой атомный проект). Но понятно, что никаких публичных высказываний против антисемитизма Берия не делал, да и делать не мог.
Итак, уже по одной этой причине евреи должны быть благодарны Яковлеву - так почему же об этом вслух не сказать?
Но есть и другая причина. "Еврейский заступник" - для Яковлева это был не пустячок, не "хобби", не эпизод в биографии. Нет! Рискую утверждать, что именно это обстоятельство стало едва ли не решающим во всей его политической карьере - в ее падениях и взлетах. И в этом нет ничего странного. Дело тут не в особой любви Александра Николаевича к евреям, а в том центральном месте, которое "еврейский вопрос" занимал во всей советской идеологии.
Тогда еврейский вопрос имел гораздо большее значение, чем сегодня: единственным живым местом во всей "идеологии интернационализма" был "антисионизм", государственный антисемитизм. Так что для Яковлева - первого заместителя главы отдела пропаганды ЦК КПСС в 1965-73 годах - вопрос стоял просто: или заниматься внедрением государственного антисемитизма - или убираться со своего места!
Почему антисемитизм был противен Яковлеву? Этот вопрос ставит в тупик и антисемитов и... многих евреев! Видимо, и те и другие внутренне убеждены, что простой ярославский крестьянин "по праву рождения" должен быть юдофобом! А раз Яковлев не подпадает под это правило, то значит что-то с ним не так!
Александр Николаевич мне лично рассказывал, как общество "Память" целую экспедицию в его родную деревню Королево организовало: на месте выяснить, точно ли Яковлев - Яковлев? Может, евреи Яковлева где по дороге подменили Янкелевичем? Другая версия "отступничества Яковлева" состояла в том, что его дочь, кажется, вышла замуж за еврея, внуки полуевреи и т.д.
Да, бедные мы бедные... Ну, трудно иным людям поверить, что бывают просто нормальные, даже - страшно сказать! - хорошие люди. Понятно - всех по себе меряют...
Я думаю, что Яковлева очень мало интересовали евреи "сами по себе". Встречал он их, наверное, часто, ведь в армии, в пединституте, да и вообще в стране в 1940-50 годы евреев было много, раз в 10 больше, чем сегодня. Были среди них, понятно, честные и бесчестные, умные и дураки, добрые и злые... Люди как люди. Но его, Яковлева, работа в ЦК КПСС должна была состоять, между прочим, в том, чтобы "исподтишка" внушать народу, что эти "хитрые евреи" - скрытые враги, "агенты всемирного сионизма".
И тошно ему было от этой брехни. Потому что человек он - хороший, приличный, нормальный. Да, не рвался из теплого кабинета на мороз, не хотел рисковать не только головой, но и положением, удобствами. Да, не "небожитель", как Сахаров, не великий физик-теоретик, а простой мужичок, с большим трудом сделавший карьеру и очень ею дороживший. Дороживший, но совесть имевший и дерьмо, в том числе и юдофобское дерьмо, жрать не желавший. И - возненавидел он в душе власть, которая гнет людей в подлецов. Ненавидел - а служил... Жить-то хочется!
Вот такая коллизия - актуальная всегда и везде. Но сколько веревочке не виться - а конец будет. Яковлев пытался что-то противопоставить государственному антисемитизму. Оставаясь в рамках системы, можно было сделать одно - опереться на "марксистскую ветошь". Так родилась его знаменитая статья "Против антиисторизма", по сути дела - против антисемитизма тогдашних "почвенников".
Но под правильным марксистским гримом ясно проступали простые человеческие чувства Яковлева: омерзение к националистам, ксенофобам, просто к психам. И это сразу почувствовали его шефы. "Номенклатурная фронда" была деликатно подавлена: его отправили, как известно, послом в Канаду. За 12 лет там, глядя на западный мир открытыми глазами, Яковлев окончательно "дозрел": убедился, какой жалкой мерзостью является вся "советская идеология", весь "совок". Многие это понимали, но для них все сводилось к абсолютному цинизму, двоемыслию, анекдотам. А Яковлев копил силы, чтобы реально изменить систему. Ну, а дальше наступил 1985 год, перестройка - дальнейшая жизнь А. Н. Слишком на виду, чтобы ее пересказывать.
Вот так, как мне кажется (на истину, понятно, не претендую), из простого отвращения к мерзости юдофобии родился протест, а из протеста по частному вопросу - жажда свободы.
Будь земля ему пухом, ибо в главном был он праведным человеком.