Януш Тазбир
1000 ЛЕТ ВМЕСТЕ
Польские евреи в свете сохранившихся источников
(«Новая Польша», 11 / 2003)
http://novpol.ru/index.php?id=128
По самым приблизительным подсчетам, польское население перед концом существования
шляхетской Речи Посполитой составляло около 40% всех жителей страны, притом
лишь часть их обладала национальным сознанием. В период существования II Речи
Посполитой [после 1918 г.] это население возросло до 60-70%, остальную часть
составляли евреи, белорусы, украинцы, не говоря уже о немцах. Между тем как
из большинства учебников по истории Польши, используемых на разных уровнях народного
образования, так и из многочисленных общих очерков этой истории трудно узнать,
что на протяжении столетий Речь Посполитая в национальном смысле выглядела мозаикой.
Недаром еще в XVII в. ее сравнивали с пестрой птицей.
В учебниках скупо и неохотно упоминали о евреях, и эта традиция продолжается,
за что авторам иногда выговаривают в рецензиях.
Однако в XVI-XVII вв. поляки вполне отдавали себе отчет в том, что среди них
живет множество ассимилированных пришельцев: от христиан, говоривших первоначально
на немецком, литовском или восточнославянских языках, до былых исповедников
ислама (татар) и иудаизма (евреев). И это никому не мешало - самое большое,
время от времени находило отзвук в добродушных анекдотах о свежеиспеченных христианах.
В глазах же магнатов или богатых помещиков евреи по многим причинам представляли
собой прямо необходимый элемент. В контрактах, которые они подписывали с арендаторами
и корчмарями еврейского происхождения, мы находим забавно звучащее для нас условие:
обязанность информировать помещика о том, что происходит на белом свете...
Если на склоне Средних веков евреи составляли приблизительно 0,6% жителей Польши
и Литвы, двух государств, связанных личной унией, то в середине XVI в. это население
насчитывало уже около полумиллиона человек, т.е. целых 5% всех жителей тогдашней
Речи Посполитой. Оно сильно уменьшилось во время восстания Богдана Хмельницкого,
который в 1648 г. поднял знамя бунта против шляхетского государства. Восстание
проходило под лозунгом резни ляхов (панов), евреев и католического духовенства,
т.е. тех групп, на которых казаки (называемые тогда также русинами) возлагали
вину за экономический, религиозный и политический гнет. От казацких ножей и
сабель тогда погибло свыше ста тысяч евреев. Массовая резня шла на территориях,
откуда под напором повстанцев отступали польские власти и войска. Правда, оставляли
жизнь тем исповедникам иудаизма, которые соглашались принять православие. Триста
лет спустя евреям, запертым в гитлеровских гетто, ничуть не помогали заявления
о том, что они крещеные и чувствуют себя поляками или немцами.
Из многих сочинений XVII-XVIII вв., особенно сатирических, ясно видно, что те
же слова критики, что были обращены на хозяйственную, прежде всего торговую,
деятельность евреев, адресовались и осевшим в Речи Посполитой армянам, шотландцам
или итальянцам. Обвинения, выдвигавшиеся против исповедников иудаизма, ислама
и сторонников протестантства, невероятно совпадали. Довольно часто с ними выступали
те же самые авторы, которым мешал всякий "чужак", т.е. человек, отличающийся
от них языком, обычаями и верой. Почти все черты, которые в общем ощущении создавали
эту чуждость, приписывали как еврейскому, так и татарскому или цыганскому населению.
Еврей-богохульник, не признающий Божественной природа Христа, экономический
конкурент, выступал и как своего рода шут - трусливый, боящийся даже собаки,
смешно искажающий польский язык, готовый к любым унижениям ради самой ничтожной
прибыли. В свою очередь евреи презрительно называли тех из своих, кто забавлял
христиан показом и передразниванием плясок и других еврейских обычаев, Majufesjude.
Некоторым его аналогом в глазах христиан был так называемый шабес-гой, католик,
исполнявший для евреев, обычно за малые деньги, дела, которые закон запрещал
им исполнять в субботу. Постановлениям католических синодов, запрещавших католическому
населению входить в какой бы то ни было контакт с еврейским, вторили постановления
раввинов и кагалов, тоже рекомендовавших иудеям оставаться в изоляции.
Бывало также в Речи Посполитой, что евреев притягивали к суду по обвинению в
пролитии христианской крови (мнимые ритуальные убийства маленьких детей) или
об осквернении украденных из костелов святых даров. Значительное число этих
судебных дел оканчивалось все-таки оправданием подсудимых, чему способствовал
и тот факт, что защищали их, притом очень умело, адвокаты-христиане, нанятые
и оплаченные еврейскими общинами. Кстати, Ваад, сейм четырех еврейских провинций,
созданный по образцу польского Сейма, располагал постоянным фондом, предназначенным
на защиту лиц, обвиненных в ритуальных убийствах и осквернении святых даров.
В то же время как в XVI, так и в XVII веке пишутся апологии польской терпимости,
благодаря которой изгнанные из других стран евреи находили хлеб и свободу вероисповедания
на берегах Варты, Вислы и Днепра. Поэтому еврейский летописец из Праги Давид
Ганс оплакивал "честного" короля Сигизмунда Августа. На ту же тему
нередко высказывались и еврейские поэты.
Только во второй половине ХIX в. к жителям разделенной между тремя державами-захватчицами
Польши дошли лозунги антисемитизма, частично находившие благожелательный отголосок
в обществе. Правда, еще в XVII в. слышалось возмущение конкуренцией, которую
создавали еврейские врачи, но авторы антииудейских сочинений сосредотачивали
главное внимание на хозяйственной деятельности евреев. Процессы ассимиляции,
которые в XIХ в. охватили многие еврейские круг, повели за собой появление не
только врачей и адвокатов, но и публицистов, профессоров или, наконец, актеров
и режиссеров еврейского происхождения. Если раньше конкурентом был еврейский
мелкий лавочник, корчмарь или арендатор, тут почувствовали себя в опасности
представители т.н. свободных профессий. Польско-еврейские отношения на территории
Царства Польского, которые составляло интегральную часть Российской империи,
ухудшились под конец XIХ в. из-за массового наплыва т.н. литваков. Это были
евреи, выселенные из глубины империи, слабо или вовсе не владевшие польским
языком, зато остававшиеся под явным влиянием русской культуры. В них увидели
очередную волну проводников русификации, появление которых тормозило процессы
ассимиляции, шедшие в среде польского еврейства. Все это привело к тому, что
не только среди русских купцов или ремесленников, но и среди интеллигенции находили
отзвук антисемитские лозунги, провозглашаемые национал-демократами и некоторыми
органами католической печати.
Во время ненадолго (1918-1939) обретенной независимости Польши правые требовали
массовой эмиграции евреев, составлявших под конец II Речи Посполитой почти 10%
населения (3,3 из 36 миллионов). На их защиту становились левые, видевшие источник
улучшения экономического положения только в самых радикальных социальных реформах
(во главе с аграрной реформой), а не в колонизации польскими евреями например...
Мадагаскара (среди прочих и такой проект выдвигался). Они боролись и с антисемитским
стереотипом еврея, который пропагандировал национал-радикалы, в большой степени
беря пример с пропаганды Третьего Рейха. Однако даже в этой печати не появлялись
предложения решить еврейский вопрос путем истребления народа. Поэтому резкость
высказываний об этой общине не смягчалась опасением, что любая критика евреев
может быть воспринята как косвенная форма одобрения "окончательного решения
еврейского вопроса" и газовых камер.
Сегодня, однако, ее иногда прямо отождествляют с антисемитизмом, даже если она
касается евреев-ростовщиков, живших в далекие времена. Потому-то так важны объективные,
опирающиеся на фундамент множества источников исследования еврейской общины;
важны они и ввиду резонанса в широком общественном мнении, прежде всего таких
стран, как Израиль и Польша. Оба государства появились на политической каре
мира лишь в ХХ веке, с той лишь "малой" разницей, что наше государство
- после 123 лет небытия, а евреям приходится опираться на исторические традиции
двухтысячелетней давности.
В число добросовестных исследователей, которые сумели устоять перед всяческим
политическим нажимом, несомненно входит Якуб Гольдберг, историк родом из Польши,
много лет живущий в Израиле. Он автором многочисленных трудов о положении евреев
в былой Речи Посполитой, опубликованных на иврите, по-польски, немецки и английски.
Они прочно вошли в научный обиход; без знания работ Якуба Гольдберга сегодня
не обойдется ни один автор, занимающийся польско-еврейскими отношениями в былые
века. Недавно он выпустил трехтомный, фундаментальный, насчитывающий в сумме
почти тысячу страниц сборник документов "Еврейские привилегии в Речи Посполитой".
Воистину трудно переоценить значение этой публикации, показывающей как правовое,
так и экономическое положение еврейского населения в Польше и размах привилегий,
которые получали от ее властителей отдельные городские общины. Якуб Гольдберг
публикует документы на основе копий, хранящихся в варшавском Главном архиве
древних актов и других наших архивах. Львиная доля этих документов до сих пор
не печаталась или вообще была неизвестна исследователям. К счастью, они попали
в руки первоклассного ученого класса, который обеспечил высокую культуру издания.
Обширные резюме документов, вступительная статья и примечания занимают два тома.
Третий том содержит польский вариант всех этих сведений. Мне самому случилось
заниматься, хотя и в более скромных размерах, изданием источников, поэтому я
могу отметить, что подготовка книги к печати потребовала нескольких тысяч часов
упорного и тщательного труда. Хвала за это издателю, которому будут благодарны
все будущие исследователи вопроса. Отныне при чтении или рецензировании любой
работы, касающейся еврейских общин в шляхетской Речи Посполитой будет раздаваться
все тот же сакраментальный вопрос: "А заглянул ли ты в Гольдберга?"