САМЫЕ ТЯЖКИЕ ГОДЫ
Летопись десятилетий: 1937-1946
("Литературная газета", 22 марта 1989 г., №12 (5234))
Фото Вс. Тарасевича
ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЙ. Сейчас, когда многое тайное становится явным, год этот, открывший третье послеоктябрьское десятилетие, представляется одним из самых трагических в нашей истории. Это сейчас. Но будем искренни: для нас, живших тогда, все было, иначе - страна пребывала в эйфории массовых трудовых подвигов, триумфов полярников, авиаторов, пуска новых гигантов социалистической индустрии.
В середине июля состоялось торжественное открытие канала Москва-Волга, построенного усилиями "ударников из числа молодежи". Спустя неделю объявлено о том, что комбайнер К. А. Борин установил рекорд на уборке хлеба. Вскоре страна узнала, как к 20-летию Октября больших достижений добилась тракторная бригада П. Н. Ангелиной...
Восстанавливая историю 1937 года по архивным документам и открывая ее истинную суть, в целях объективности нужно по возможности полнее воссоздать атмосферу того времени. Только тогда вопрос о вызывающем несовмещении фактов, утверждающих, с одной стороны, пафос созидания, в с другой - диктат Сталина и, как следствие, жестокие массовые репрессии, отпадет.
Итак, есть данность: основная часть населения не знала подлинных обстоятельств грубых нарушений законности. Сообщениям печати верили, считая, что на чистую воду выводят подлинных врагов социализма. Автор же репрессий был олицетворением непогрешимости. "Я только ученик Ленина и моя цель - быть достойным его учеником", - говорил он. В его трудах содержались положения о народе как творце истории, о роли партии, о внимании к кадрам, о развертывании демократии. "Прошли те времена, когда вожди считались единственными творцами истории, а рабочие и крестьяне не принимались в расчет", - утверждал Сталин.
Все верно, не придерешься. И "творцы" затягивали пояса потуже, обожествляя "мудрейшего из мудрых", который денно и нощно борется с врагами и думает об их благе.
Время противоположностей, Впервые в Основном Законе страны был зафиксирован принцип неприкосновенности личности. В статье 127 Конституции говорилось, что "никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или санкции прокурора". На фоне полнейшей вакханалии карающих органов в ту пору эта статья Конституции звучала издевкой. Из центра давались прямые указания на места о необходимости разоблачения фашистских агентов. Волна репрессий захлестнула Вооруженные Силы.
3 и 4 августа в Москве было проведено армейское совещание, на котором присутствовали Сталин, Молотов, Ворошилов. Заметим, что среди военных Сталин любил играть в откровенность, называя себя "грешным человеком" и даже "слишком грубым и резким". В этом духе он в начале совещания и осведомился у аудитории: "А как красноармейцы относятся к тому, что были командиры, им доверяли, вдруг их хлопнули, арестовали?" И затем добавил: "Имеются ли тут факты потери авторитета партии, авторитета военного руководства? Скажем так: черт вас разберет, вы сегодня даете такого-то, потом арестовываете его. Кому верить?" "Такие разговоры действительно были и записки такие подавали", - послышался голос из зала.
Пространно выступил армейский комиссар 2-го ранга Е. А. Щаденко. После ареста И. Э. Якира он был направлен в Киев в качестве члена Военного совета округа. Результаты своей двухмесячной деятельности он и доложил руководству:
Военному совету предстояло провести ряд разъяснительных собраний. В Новоград-Волынске имелись два выступления неправильных, направленных на то, чтобы впечатление, которое было создано на собрании, смазать каверзными вопросами.
Сталин: "Осадили?"
- Нет, мы не осаживали, - отвечал Щаденко, - но человек выступавший оказался врагом... Нас нарком предупреждал и говорил нам - вы там смелее действуйте. Корпусное звено на сегодняшний день поражено у нас на девяносто процентов с лишним даже. В дивизионном звене не меньше семидесяти процентов. До полкового звена мы еще не добрались по-настоящему.
А вот выступление главного редактора газеты "Красная звезда" М. М. Ланды оказалось его "лебединой песней", Мы кровно заинтересованы в том, - сказал он, - чтобы в кратчайший срок реализовать директиву товарища Сталина, которую он дал на февральском пленуме ЦК, - восстановить значение большевистского печатного слова". Такое толкование его доклада взбесило Сталина, и он бросил реплику: "Слабо, слабо", Этого оказалось достаточно для ареста Ланды.
Привожу подробные выдержки из материалов совещания лишь для того, чтобы снять вопросы, от кого исходили указания о разоблачении "врагов народа"...
Репрессии в Красной Армии стимулировал нарком Ворошилов, втаптывая других в грязь, чтобы самому легче было держаться на поверхности, 23 марта 1939 года на совещании военных делегатов, участвовавших в работе XVIII съезда ВКП(б), он подвел итог: "Мы, в основном, уже очистились от шпионской мрази, но у нас агенты гестапо еще имеются. Если эти агенты будут доносить своим господам, что у большевиков спорится, части учатся, армия крепнет, совершенствуется, то немцы не скоро на нас рискнут напасть, а если полезут, те получат должное. Мы им набьем при всех обстоятельствах, в этом я не сомневаюсь".
В декабре 1936 года на заседании Политбюро Сталин сказал, что Тухачевский может спокойно трудиться, хотя на него и есть компрометирующий материал. А немногим позже, в 1937 году, когда советские люди ликовали по случаю чкаловской эпопеи, в газетах появилось сообщение о том, что органы государственной безопасности "вскрыли военно-фашистский заговор". Главной фигурой заговора назывался М. Н. Тухачевский.
Сейчас, сопоставляя факты, задумываешься: уж не статьей ли, опубликованной в "Красной звезде" 7 мая, Тухачевский разозлил "хозяина"? Говоря о борьбе в армии со старым, рутинным, за несколько дней до ареста он писал: "Нам пришлось столкнуться с теорией "особенной" маневренности Красной Армии - теорией, основанной не на изучении и учете нового вооружения... а на одних лишь уроках гражданской войны... Некоторые даже утверждали, что для подготовки атаки бойца Красной Армии можно израсходовать меньше артиллерийских снарядов, чем для подготовки атаки солдата капиталистической армии, объясняя это превосходством духа красноармейца. На самом деле эта самовлюбленность могла бы повлечь напрасные кровавые потери в боях и крупнейшие неудачи".
Упрек, естественно, не понравился Ворошилову и всячески поощрявшему его Сталину. Тухачевский посмел подвергнуть сомнению теории наркома, зная, что за наркомом стоит Сам.
На тот год пришлась кульминация "разоблачительства". Были физически уничтожены и, стало быть, вытравлены из истории гражданской войны имена многих подлинных ее героев и руководителей. Как ни парадоксально это звучит, но вовремя ушел из жизни бывший главком, командарм 1-го ранга С. С. Каменев, который был оклеветан и причислен к "врагам народа" посмертно. Уничтожили и бывших командующих фронтами, действовавших на решающих направлениях, всего в 1937 и 1938 гг. репрессировано свыше 40 тысяч командиров, политработников, военных инженеров и техников.
Беззакония и произвол Сталин, как это было в свое время с "головокружением от успехов", умело списывал на счет низовых партийных организаций. Так, по его инициативе в январе 1938 года состоялся Пленум ЦК ВКП(б), обсудивший вопрос "Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков".
Решения пленума, а потом и XVIII съезда партии способствовали некоторому оздоровлению обстановки. В рядах ВКП(б) были восстановлены в 1938 году 77 тысяч, в 1939 году - около 65 тысяч человек. Тогда же непосредственно Центральным Комитетом приняты в члены партии без прохождения кандидатского стажа Герои Советского Союза - летчик, участник освободительной борьбы в Испании П. В. Рычагов, полярники Э. Т. Кренкель, Е. К. Федоров, П. П. Ширшов, а также композиторы А. В. Александров, Узеир Гаджибеков и другие видные деятели науки и культуры.
Сталин любил нестандартные ситуации. Этот жест демонстрировал не только "непосредственность" вождя, но и его личное расположение к "героям социализма". Однако любовь царей непрочна. Принятый таким исключительным способом в партию депутат Верховного Совета СССР П. В. Рычагов, будучи начальником Главного управления ВВС, накануне войны был репрессирован за то, что на упрек Сталина о большой аварийности в авиации заявил: "Вы заставляете нас летать на гробах".
ВООБЩЕ, вглядываясь в то десятилетие, невольно вспоминаешь название известного когда-то фильма "На семи ветрах". Сколько всего переплелось в судьбе страны и ее народа, сколько тяжелейших испытаний, трагедий, поисков, побед, мук, потрясений... Нет этому меры!
Авторитарное руководство Сталина пагубно отразилось на ходе социалистического строительства и подготовке страны к отражению фашистской агрессии. Но поскольку подавляющее большинство не осознавало трагедийность ситуации в той мере, как она понятна ныне, люди самоотверженно трудились, веря в торжество справедливости. Импульс, данный Октябрем, революционный энтузиазм превалировали над сомнениями в целесообразности репрессий. Только благодаря этому и удалось обеспечить оборону страны.
XVIII съезд партии, состоявшийся в марте 1939 года, рассмотрел третий пятилетний план развития народного хозяйства СССР на 1938-1942 гг. Прирост национального дохода намечался рекордным, большим, чем за предшествующие пятилетки, вместе взятые. В результате промышленность сделала значительный рывок вперед. В строй вступило 2900 новых заводов, фабрик, шахт, электростанций.
Обострение международной обстановки вынудило принять ряд дополнительных мер для повышения мобилизационной готовности промышленности. 26 июня 1940 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений". Это решение было жестким даже по тем временам. Но оно не вызвало недовольства: народ подчинялся диктату, видя в нем волю верхов, их верность революционным принципам, да и необходимость. Все большую часть продукции надо было откладывать в мобилизационный резерв. Война была у порога. Ее можно было отодвинуть, но вряд ли - избежать.
В столь сложной обстановке следовало выработать эффективные внешнеполитические решения, дабы не оказаться в кольце фронтов, как было в 1918-1920 гг. Борьба за создание системы коллективной безопасности не привела, однако, к положительным результатам. По вине правительств Англии и Франции не увенчались успехом и переговоры с ними о военном союзе против агрессора. В августе 1939 года СССР был вынужден пойти на заключение договора о ненападении с фашистской Германией.
Сейчас легко рассуждать о возможной альтернативе этому шагу. А тогда - кто мог с точностью сказать, что предпримут Лондон и Париж? Ведь они усиленно добивались заключения новых договоров с Берлином, что было известно нашему правительству. Об этом в последнее время писалось много, Приведу лишь еще одно свидетельство - начальника генерального штаба сухопутных войск немецкого генерала Ф. Гальдера. "Англичанам дано понять, что фюрер после разрешения неизбывного для Германии польского вопроса еще раз обратится к Англии с предложениями, - записал он в служебном дневнике 14 августа 1939 г. - В Лондоне поняли. Париж также знает о нашей решимости. Поэтому весь большой спектакль приближается к своему концу... Англия уже теперь зондирует почву на предмет того, как фюрер представляет себе дальнейшее развитие обстановки после разрешения польского вопроса".
Более того, как следует из этого же дневника, английский посол Гендерсон посетил 28 августа Гитлера и, вручая ему памятную записку Чемберлена, елейно спросил: "Фюрер не обидится на Англию, если она будет вести мнимую войну?"
В связи с дискуссиями о пакте от 23 августа 1939 г. внимание общественности привлек некий секретный дополнительный протокол к нему, опубликованный на Западе, в некоторых социалистических странах и в наших прибалтийских республиках. В нем идет речь о разделе сфер влияния между СССР и Германией в прибалтийских государствах и Польше. Истины ради надо заметить, что в основе публикаций - распространенные кем-то копии, оригинала же протокола никто в глаза не видел. На последний запрос МИД СССР, посланный в Бонн, министерство иностранных дел ФРГ сообщило, что и у них его нет, как нет, видимо, и в других иностранных ведомствах.
Вместе с тем остерегусь категорично утверждать, что подобный документ вовсе не составлялся, хотя бы в виде проекта. Как не исключаю и искусной фальшивки, ибо нельзя предавать забвению два существенных факта.
Во-первых, согласно "протоколу" Литва была отнесена в сферу влияния Германии. Казалось бы, этому соответствует и отданное 27 сентября Гитлером распоряжение главнокомандующему сухопутными войсками генералу В. Браухичу: "Держать в Восточной Пруссии наготове силы, достаточные для того, чтобы захватить Литву даже в случае ее вооруженного сопротивления". Если это так, то возникает вопрос: почему СССР заключил с Литвой пакт о взаимопомощи и ввел туда в начале октября свои войска? Вряд ли это делалось вопреки соглашению, если бы таковое существовало.
Во-вторых, в одном из пунктов "протокола" оговаривается, что разграничительная линия между советскими и германскими войсками должна проходить по рекам Нарев, Висла, Сан. Реальный же ход событий осенью 39-го был иным. Обратимся вновь к свидетельству Гальдера. На совещании 22 августа, констатирует он, Гитлер потребовал в ходе войны с Польшей "начертания будущих границ не учитывать". 10 сентября гитлеровское руководство распространило обращение к населению Западной Украины, в котором говорилось о планах создания там "независимого государства" под эгидой Германии. 11 сентября Гальдер делает пометку о получении телеграммы из Москвы: "Молотов не может сдержать данного им обещания. Россия хочет помочь Западной Украине". Так если бы было заблаговременное соглашение о вхождении в сферу влияния СССР Западной Белоруссии и Западной Украины, зачем бы все это понадобилось?
Действительно, вплоть до середины сентября Советское правительство воздерживалось от каких-либо действий. Только 17 числа, когда германская армия подходила к Бресту и Львову, а местами форсировала Вислу и Сан, войскам Краской Армии был отдан приказ перейти границу. Нарком обороны от имени правительства обратился к немцам с требованием очистить занятые области, в которых проживали преимущественно белорусы и украинцы.
Итог политической борьбы известен: 28 сентября 1939 года СССР и Германия заключили договор о дружбе... Подписанный Молотовым и Риббентропом, он остался черной страницей в нашей истории.
В УСЛОВИЯХ милитаризации Германии, близости войны как таковой беспокойство вызывала граница с Финляндией, проходившая всего в 32 километрах от Ленинграда. К тому же правящие круги Финляндии усилили военное сотрудничество с Германией, вели шовинистическую пропаганду о создании "Великой Финляндии", которая включала бы и Советскую Карелию.
СССР неоднократно предпринимал меры с целью улучшения отношений с северным соседом. Может быть, и не лучшими средствами. Как бы там ни было, эти меры результата не дали. 28 ноября 1939 года Советское правительство заявило о денонсации договора о ненападении, заключенного в 1932 году. Войска Ленинградского военного округа получили приказ отодвинуть границу на Карельском перешейке до рубежа Кексгольм - Выборг. 30 ноября они, а не финны, как утверждалось раньше, первыми перешли к военным действиям. Однако прорвать с ходу хорошо укрепленную "линию Маннергейма" не удалось. Начались кровопролитные изматывающие бои.
Лишь прорыв этого рубежа и продвижение советских войск в глубь страны вынудили Финляндию на переговоры. В Москву прибыла делегация, 12 марта 1940 года подписавшая договор, который положил начало установлению дружественных отношений между Советским Союзом и Финляндией. Эта локальная, трехмесячная война стоила нам многих тысяч жизней. Неизбежной ее не назовешь. К тому же финляндская война явилась холодным душем для Сталина. Он не мог не ощутить, как низок уровень боеспособности Красной Армии, обескровленной репрессиями, дезорганизованной некомпетентностью руководителя наркомата обороны, занимавшего этот пост пятнадцать лет.
Увы, слабость Красной Армии увидел и Гитлер. Он стал форсированно наращивать боевую мощь, нацеливая ее уже совершенно определенно на Восток.
Итоги войны с финнами рассмотрел мартовский {1940 г.) Пленум ЦК ВКП{б). А уже в середине апреля состоялось расширенное заседание Главного военного совета. Участники войны были единодушны в том, что войска не обучены современному бою, а командиры не умеют ими хорошо управлять, отсюда чрезмерные потери. Рушилась иллюзия о непобедимости Красной Армии, которой народ гордился, которой отдавал все самое лучшее.
8 мая пост наркома обороны занял Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Он тут же взялся за перестройку армии. Летом 1940 года в войсках развернулась напряженная боевая подготовка. Конечно, переучить войска в столь короткие сроки - дело почти нереальное. И все же определенный перелом произошел.
Одновременно продолжается реформа я сфере военного производства. К началу третьей пятилетки основные военно-промышленные предприятия располагались на линии Ленинград - Москва - Тула - Брянск - Харьков - Днепропетровск.
Обстановка вызывала необходимость иметь вторую военно-промышленную базу, недоступную для воздушных ударов агрессора как с Запада, так и с Востока. Она создавалась в районах Поволжья, Урала, Сибири. К лету 1941 года там находилась уже почти пятая часть всех военных заводов страны.
На оборонную промышленность не жалелись ни силы, ни средства. За три с половиной года капиталовложения в военные отрасли составили до одной трети от всех капиталовложений в промышленность. В сентябре 1939 года Комитет обороны принял постановление "О реконструкции существующих и строительстве новых самолетных заводов". Число их к началу войны увеличилось, однако репрессии весьма отрицательно сказались на разработке новых типов самолетов. Так же обстояло дело с развитием танковой промышленности, артиллерийского вооружения. Несмотря на ряд директивных мер, далеко не, все решения выполнялись в установленные сроки. Одной из основных причин срыва заданий была частая смена руководящего состава оборонных заводов, конструкторов да и самих наркомов. Боязнь репрессий сковывала инициативу людей.
Отрицательно сказалась на производстве новых образцов боевой техники неоправданная затяжка в принятии их на вооружение. Вина здесь прежде всего на заместителях наркома обороны: Г. И. Кулике, Л. З. Мехлисе и Е. А. Щаденко, на которых была возложена эта задача. Снимая старое вооружение, они подолгу прикидывали, как отнесется к новым образцам Хозяин, не решались их одобрить. По настоянию Кулика перед самой войной были сняты с производства 76- и 45-миллиметровые пушки, которые должны были служить главным средством борьбы с вражескими танками. Вместо них он, с одобрения Сталина, навязал выпуск 107-миллиметрового орудия, которое будто бы хорошо себя зарекомендовало в обороне Царицына в 1918 (!) году.
Вообще в этом плане ошибок было сделано немало. В ноябре 1939 года расформировали танковые корпуса. Тогдашнее руководство Наркомата обороны не видело перспектив в использовании на театре военных действий танков КВ и Т-34, опытные образцы которых появились еще в 1936-1939 гг. Если бы не вмешательство Политбюро ЦК ВКП(б), новые танки так и не начали бы поступать в приграничные округа до начала войны. Благодаря пусть запоздалым, но категоричным мерам к июню 41-го их насчитывалось в войсках более полутора тысяч. Однако освоить их танкисты не успели.
ВНЕЗАПНОСТЬ удара, на которую гитлеровские стратеги делали ставку, поставила советские войска в чрезвычайно трудное положение. Особенно тяжелый урон нанесла нам вражеская авиация: в первый же день войны было уничтожено около 1200 самолетов, причем подавляющее большинство из них - на аэродромах.
Понятно, что внезапный мощный удар противника вызвал в известной мере психологический шок в, наших войсках. 3то соответствовало планам Гитлера, неоднократно заявлявшего, что война против Советского Союза будет иметь смысл только в том случае, если мы одним ударом разгромим все государство целиком.
Я не ставлю перед собой задачи подробно говорить о военном периоде, пережитом страной и народом, это слишком необъятная тема. Коснусь лишь тех моментов, которые считаю определяющими для понимания происходивших событий. Но прежде нужно постараться понять простую истину: ход войны от ее трагедии до триумфа есть логическое следствие предвоенного состояния общества. Те годы вместили в себя сверхчеловеческое напряжение народных масс на индустриальном фронте, превратности силового правления, волюнтаризм Сталина в отношениях с Коминтерном, в результате чего значительно ухудшились наши связи с коммунистическими и рабочими партиями, и еще многое, многое другое.
Очень тяжелым было начало войны. Врагу удалось прорваться в глубь страны. Мы потеряли сразу же до середины июля 1941-го, около миллиона солдат и офицеров, из них 724 тыс. были пленены. Противнику достались в качестве трофеев 6,5 тыс. танков (в основном старых), 7 тыс. орудий и минометов, огромные запасы горючего и боеприпасов (по данным противника). У нас же был острый недостаток даже в винтовках и патронах.
Пресловутая внезапность, о которой среди дилетантов в военном деле до сих пор идет спор, была она или не была, слишком дорого стоила армии и народу. Внезапность, конечно же, была не только для войск, но и для Сталина. Для него, уверовавшего в невозможность нападения Германии в тот момент, удар противника, да еще такой огромной силы, полагаю, был совершенно неожиданным.
Чтобы не подорвать свой авторитет, нужно было найти виновников происшедшего. С Западного фронта 30 июня был отозван командующий. На его место назначен маршал С. К. Тимошенко. Вместе с ним членом Военного совета Сталин направил Л. З. Мехлиса. В течение четырех дней тот "установил преступную деятельность ряда должностных лиц, в результате чего Западный фронт потерпел тяжелое поражение". Телеграфируя это 6 июля Сталину, Мехлис сообщил, что Военный совет фронта решил арестовать и предать суду руководящий состав Западного фронта. На эту телеграмму Сталин в, тот же день ответил: "Тимошенко, Мехлису, Пономаренко, Государственный Комитет Обороны одобряет ваши мероприятия по аресту... и приветствует эти мероприятия как один из верных способов оздоровления фронта".
16 июля, за год до широко известного приказа наркома обороны №227, Сталиным подписано аналогичное по содержанию постановление ГКО, которое доводилось в действующей армии вплоть до командиров рот. В нем указывалось, что многие воины дерутся героически, а некоторые проявляют трусость и панику. Исходя из этого, арестованы и преданы суду военного трибунала за позорящие звание командира трусость, бездействие, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций группа генералов Западного фронта во главе с командующим и несколько генералов и офицеров Северо-Западного и Южного фронтов. Государственный Комитет обороны, говорилось далее, будет и впредь "железной рукой" пресекать всякое проявление трусости.
Тщательное изучение обстоятельств этого обвинения показало его необоснованность, Все осужденные были реабилитированы. Это были мужественные люди. Генерал армии Д. Г. Павлов проявил храбрость еще в освободительной борьбе испанского народа, за что был удостоен звания Героя Советского Союза. "Конечно, серьезные ошибки в управлении войсками он допустил, а у кого из нас их не было в той сложной обстановке, - говорил автору этих строк Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, - когда из-за отсутствии необходимых данных из войск мы не знали, где и в каком состоянии они находятся, а следовательно, и не могли принимать правильные решения".
И тем не менее советские воины упорно сражались. К концу июля противник, потеряв половину танков и самолетов, большое количество живой силы, был вынужден на направлении главного удара к востоку от Смоленска перейти к обороне. Это позволило эвакуировать на восток промышленные предприятия, отмобилизовать резервы в глубине страны и провести первоочередные мероприятия по перестройке экономики на военный лад.
В конце лета - начале осени 1941 г. в значительной мере по вине Сталина советские войска постигла, однако, вторая катастрофа, на сей раз на левобережье Днепра. Только в плен было взято 665 тысяч советских солдат и офицеров. Это стало возможным потому, что Сталин жестко потребовал 11 сентября от командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса: "Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки".
Разрешение дали только тогда, когда вражеское кольцо сомкнулось, а с Кирпоносом была утеряна связь. А ведь о вероятности окружения Киевской группировки Г. К. Жуков предупреждал Верховного еще 19 августа, Сталин не прислушался.
В той же телеграмме в Ставку от 19 августа Жуков указывал: "После чего - главный удар на Москву в обход брянских лесов и удар на Донбассе. Так и было. Пока Верховное Главнокомандование латало возникшие на фронте бреши, противник 30 сентября нанес удар на предполагаемом Жуковым направлении.
Вскоре последовала трагедия под Брянском и Вязьмой, третье крупное поражение в 1941 году. Надо отдать должное советским войскам, они сражались, пока были хоть малейшие возможности, помогая тем самым организовать оборону на Можайской линии. Однако прорваться на восток и избежать плена 663 тысячам солдат и офицеров не удалось.
В связи с нависшей над столицей угрозой в Москву из Ленинграда срочно был вызван Жуков. 7 октября с аэродрома его привезли прямо на квартиру Сталина. Не оправившись, по-видимому, еще от киевской катастрофы, Верховный был в трансе, рассказывал мне Георгий Константинович. У Сталина Жуков застал Берию. Георгий Константинович не прерывал беседы. И тут Сталин вдруг сказал Берии, чтобы тот провел через свою агентуру зондаж (на критический случай) о возможных условиях заключения мира с Германией. Вот ведь как далеко зашло в те дни смятение Верховного.
Чуть позже Сталин поставил перед Жуковым задачу, немедленно выехать на Западный и Резервный фронты, разобраться с положением дел и внести предложения об организации обороны на подступах к Москве.
Можно только представить, какие героические усилия требовалось приложить советскому народу и его армии, чтобы выправить положение, остановить противника, а затем перейти в решительное контрнаступление.
К концу 1941 года гитлеровская стратегия блицкрига потерпела крах. Величие подвига наших воинов в том и состоит, что они, преодолевая неимоверные трудности, уже в декабре добились поворота в ходе войны.
Но путь от Москвы до Берлина был еще долгим. И на этом пути нам пришлось испытать не только радость побед. Историки не раз отметят факты, связанные с просчетами и ошибками Верховного и некоторых командующих фронтами, армиями.
Тяжелым было поражение советских войск южнее Харькова в мае 1942 года, когда в плену оказалось 240 тысяч человек. Это произошло опять же в немалой мере из-за упрямства Сталина, который не разрешал отводить войска на восток, хотя член Военного совета Юго-Западного фронта Н. С. Хрущев настойчиво просил его об атом через Г. М. Маленкова и А. М. Василевского (Сталин не подходил к телефону). В отчете от 8 июня, представленном в Ставку, Хрущев не убоялся приписать "свое особое мнение" о причине окружения советских войск.
В том же месяце окончилась провалом Керченская операция, стоившая нам только пленными 149 тыс. солдат и офицеров. К такому итогу ее привело некомпетентное, грубое вмешательство в управление войсками Мехлиса как представителя Ставки.
...После Сталинграда Верховный больше прислушивался к мнению военачальников По словам Жукова, он умело уже руководил вооруженной борьбой. Однако жесткие и необоснованные требования его и в последующие годы нередко давали о себе знать. Приведу лишь один пример. Речь о Будапештской операции.
28 октября 1944 года Сталин вызвал к аппарату ВЧ командующего 2-м Украинским фронтом маршала Р. Я. Малиновского.
СТАЛИН:
- Необходимо, чтобы вы в самое ближайшее время, буквально на днях, овладели столицей Венгрии - Будапештом. Это нужно сделать во что бы то ни стало. Сможете ли вы это сделать?
МАЛИНОВСКИЙ:
- Эту задачу можно было бы выполнить дней через пять, после того, как к 46-й армии подойдут 2-й и 4-й гвардейские механизированные корпуса. Тогда 46-я армия, усиленная двумя механизированными корпусами, смогла бы нанести мощный, совершенно внезапный для противника удар и через два-три дня овладеть Будапештом.
Разговор продолжался еще долго и завершен Сталиным так:
- Я вам категорически приказываю завтра же перейти в наступление на Будапешт!
Ослабленная в предыдущих боях, 46-я армия с утра 29-го перешла в наступление. Естественно, оно развивалось медленно, и немецкое командование успело перебросить крупные силы для организации сопротивления. Завязались длительные кровопролитные бои, продолжавшиеся до середины февраля.
Мне, участнику этой операции, одному из авторов книги о ней, хорошо известно, как дорого обошлось войскам упрямство Верховного. Не случайно поэтому, рассказывал Малиновский, Сталин долгое время избегал вести с ним разговоры о Будапешта.
Внеся решающий вклад в разгром германского фашизма, Советский Союз в августе 1945 года включился в ликвидацию второго очага агрессии - японского милитаризма. В короткие сроки была разгромлена Квантунская армия - главная группировка сухопутных войск противника.
ОКОНЧИЛАСЬ Великая Отечественная война. Народ славил своих политических, государственных и военных деятелей. Но никто из руководителей не снял такую обильную "жатву", как Сталин. Все стратегические операции, все удары должны были называться отныне только "сталинскими".
Победа в войне укрепила авторитет Сталина внутри страны и за рубежом. Она как бы списала с него прошлые ошибки, избиение партийных, государственных и военных кадров, насильственную коллективизацию. Отныне он - спаситель Отечества. 24 мая 1945 года на приеме в Кремле командующих фронтами и руководящего состава Вооруженных Сил Верховный после размышлений вслух о "моментах отчаянного положения" спросил присутствующих:
- А как вы смотрите на присвоение товарищу Сталину звания Генералиссимуса?
Казалось, все были готовы к этому вопросу. Послышался гул одобрения, аплодисменты. "Когда они стихли, - рассказывал мне Г. К. Жуков, - я высказал сомнение в целесообразности такого шага, пояснив, что звание Генералиссимуса носят такие одиозные личности, как Франко и Чанкайши".
Эта "выходка" стоила маршалу дорого. Став Генералиссимусом, Сталин спустя год отправил Жукова за строптивость в "ссылку" - командовать одним из самых малочисленных военных округов. А чтобы "оправдать" это, были арестованы некоторые военачальники, из которых "выжимали" показания о том, будто Жуков возглавляет военный заговор. Маршалу оставалось только благодарить Сталина за то, что тот попросту не отдал его в руки Берии.
Возрождение мирной жизни на выжженной, разграбленной земле потребовало от народа огромных усилий. Не хватало машин и рабочей силы, продуктов питания и одежды. Но люди не падали духом. Совершив беспримерный военный подвиг, они продемонстрировали массовый героизм и в созидательном труде.
Наиболее сложной задачей было восстановление сельского хозяйства, валовая продукция которого в 1945-м была на 40 процентов ниже довоенного уровня. Парк тракторов в деревне уменьшился на одну треть. Особенно сказывались потери в людях. Число трудоспособных в колхозах сократилось почти наполовину.
К тяжелым последствиям войны добавились неблагоприятные метеорологические условия, сложившиеся в 1946 году. Молдавию, Украину, Центрально-Черноземные области, Северный Кавказ и правобережье Нижней Волги охватила засуха, превосходившая по силе лето 1921 года. В результате с отменой карточной системы пришлось повременить.
1946 год вошел в историю как год перестройки экономики на мирные рельсы. Восстанавливался нормальный режим труда на предприятиях. Были отменены обязательные сверхурочные работы, установлен регулярный отдых рабочих и служащих.
Так завершилось третье десятилетие существования Советского государства. Тяжелейшие испытания выпали на долю нашего народа в этот период, но победа в войне укрепила веру в собственные силы, появились новые надежды и новые планы.
Направление главного удара сосредоточивалось уже на ином фронте - трудовом.