Наталья Горбаневская

О КАТЫНИ - ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД И СЕГОДНЯ
Советское прошлое и русское настоящее
(«Новая Польша», 2005, №4)

http://novpol.ru/index.php?id=410


Весной 1980 г. к 40-летию катынского преступления парижская газета "Русская мысль" напечатала в пяти номерах (№№3303-3307, 10, 17, 24 апреля, 1 и 8 мая) мою статью "Катынь" - сокращенный и переработанный текст радиопередач, которые я делала на Радио "Свобода" в своей серии "Восточноевропейские свидетельства". В этом довольно большом тексте я постаралась, если можно так выразиться, одновременно как можно более подробно и как можно более сжато описать всю историю преступления и его расследования по данным, собранным к тому времени. Это, разумеется, была компилятивная работа, а не труд историка: я использовала все доступные мне источники, лишь время от времени делая отступления-комментарии (их-то я и буду приводить: они менее устарели, чем сведения, ныне общеизвестные).

Готовя настоящую статью (во многом основанную на материале прежней), я ознакомила с ней Алексея Памятных и Габриэля Суперфина - благодаря их замечаниям внесены дополнения и уточнения.

В начале статьи "Катынь" говорилось:

"Для всех, кто не забыл это слово, оно означает только одно - кровавое преступление советского режима. Даже обладая той малой дозой информации, которую можно получить в Советском Союзе, трудно было согласиться с выводами неубедительного, слишком грубо фальсифицированного официального советского сообщения (январь 1944) о том, что массовое уничтожение польских военнопленных в Катыни - дело рук "немецко-фашистских захватчиков". (...)

На Большом Нюрнбергском процессе по требованию советских судей [точнее было бы написать: прокуроров] Катынь была включена в обвинительное заключение - и затем ни словом не упомянута в приговоре. В задачи Нюрнбергского трибунала не входило искать, кто совершил не совершенное немецкими военными преступниками преступление. На них оно не пало - допустим, за недостаточностью улик. За 35 лет улики исследованы в полном объеме и не оставляют сомнения в том, кто преступник".

Я и сегодня считаю, что горы ныне открытых, рассекреченных, разархивированных документов практически ничего не прибавили к ответу на главный вопрос: какое государство, какой режим, по чьему приказу совершил это преступление? Они вскрывают механику преступления (мы, например, всегда наивно думали, что никаких письменных следов распоряжения об убийстве польских офицеров не сохранилось - ан нет, есть прямое решение политбюро ЦК ВКП(б), и сохранилось множество других документов, позволяющих раскрыть картину преступления в деталях), но ответ был известен десятки лет назад.


"Беспрецедентное"?

В последней части статьи, подводя итоги, я писала:

"Трудно согласиться с Луисом Фиц-Гиббоном [автором книги "Katyn: crime without parallel"], когда он называет Катынь "беспрецедентным преступлением". Слишком много аналогичных в советской практике: потопленные баржи с заключенными, заживо сожженные в бараках и камерах, массовые расстрелы в лагерях, особенно колымских. Достаточно вспомнить страшный рассказ Шаламова "По ленд-лизу", где глазам наблюдателя случайно открывается массовое захоронение убитых заключенных. Да только наблюдателей там иных нет, кроме охраны и зэков.

Во время той же немецкой оккупации были вскрыты массовые могилы советских граждан в Виннице. Захоронения на территории огороженного и сделанного запретной зоной парка культуры и отдыха производились в 1938 году. Разница с Катынью была в том, что расстрелы производились не на краю рва, а в подвалах тюрьмы НКВД, затем грузовики отвозили трупы к массовым могилам. Среди тысяч тел многие жители города и окрестных сел узнали своих близких. Все опознанные были в свое время арестованы и приговорены к десяти годам без права переписки. Зная, сколь распространенным был в те годы такой приговор, зная, что он всегда означал расстрел (слухи об этом ходили еще перед войной, очевидным это стало в эпоху реабилитаций), нетрудно сделать вывод, что, возможно, каждая областная тюрьма имела свои "катынские рвы". Как и в Катыни, в Виннице массовые могилы были засажены молодыми деревцами, парк перед войной был снова открыт, над трупами была воздвигнута музыкальная веранда. В каких парках культуры и отдыха, в каких пригородных лесках лежат сотни тысяч теперь уже не трупов, а скелетов расстрелянных?"

Так оно и оказалось: свои "катынские рвы" нашлись в каждой области: и при областных тюрьмах, и в других, более удаленных от тюрем местах. И не раз над ними были разбиты парки культуры и отдыха. Кстати, и там, где я писала насчет использования трех монастырей как мест заключения польских военнопленных, я напоминала, что традиция использования монастырей в этом качестве - но "для своих" - к моменту катынского убийства насчитывала уже двадцать лет.

"Нельзя считать катынское преступление беспрецедентным и в том отношении, что это было убийство военнопленных. Государство, не подписавшее Женевской конвенции о военнопленных, заставившее миллионы попавших в плен советских солдат и офицеров сдыхать с голоду, а выживших загонявшее в свои лагеря, не располагает к тому, чтобы от него ждали цивилизованного поведения".

Одним словом, не было ничего особо нового под советским небом.

"И все-таки есть что-то в катынском убийстве, что заставляет душу всякого, кто прожил ту эпоху в СССР, особенно содрогнуться. То ли факт, что это были бойцы армии, первой принявшей на себя удар во время II Мировой войны - и притом с двух сторон. Жертвы пакта, заключенного между Гитлером и Сталиным, жертвы четвертого раздела Польши. То ли это извечная русская боль за Польшу, за вину перед Польшей, которая никогда не была столь болезненной, столь оправданной: даже кровавое подавление польских восстаний, виселицы для повстанцев - все это было открыто, откровенно, террор без красивых слов и пропагандистской лжи. То ли вот эта самая ложь, сначала грубая ложь, а потом запрет на самое слово "Катынь", как будто и не было никогда ничего. Разве что в "Таймс" советский журналист напишет возмущенное письмо о том, что дело Катыни давно решено Нюрнбергским трибуналом (и соврет). Для внутреннего употребления даже ложь о немецком преступлении отставлена теперь, лишь бы вытравить из памяти слово, факт, преступление".

Тут я приведу опущенный мною выше (замененный многоточием в скобках) фрагмент из начала статьи:

"Но многие ли в СССР помнят о Катыни? О ней давным-давно нет никаких упоминаний в советской прессе, которая вообще постоянно напоминает о памятных местах фашистских зверств, о мемориалах, воздвигнутых на местах массовых уничтожений. В Катынском лесу мемориала нет..."

Мемориала не было, но "памятник" стоял, хотя мало кто об этом слышал; на нем, естественно, была дата "1941", а преступниками были названы все те же "немецко-фашистские оккупанты". Я думала, что лживый "памятник" (о нем я тоже писала в своей статье) поставили в конце 70-х, но Алексей Памятных сообщает:

"До последнего лживого памятника там тоже ведь стоял лживый (его довольно плохого качества фотография есть, например, в книжке Заводного) - просто один заменили на другой. О причине замены мне гадать трудно - не исключено, что пришла мысль "благоустроить мемориал", а заодно избавиться от невероятного количества грамматических ошибок в польской надписи на предыдущем памятнике. Но умельцы умудрились и на новом памятнике сделать грамматическую ошибку (я там был, и у меня есть фотографии 1987 года, когда нас с сыном оттуда погнал КГБ-шник, потом я написал "от дурака" письмо в Смоленский обком КПСС - не про ошибку, а про мемориал, к которому не пускают трудящихся, - и даже получил ответ, который пользовался большим успехом среди моих польских приятелей, где и потерялся в конце концов, но это совсем другая история). Так вот, даже на последнем лживом памятнике была ошибка: написали "polskim oficerAm" вместо "polskim oficerOm", т.е. написали на русский манер, поляков постыдились спросить".

Во втором письме А.Памятных уточняет некоторые детали:

"После Бурденко там поставили что-то крайне временное с надписью типа "Воин Красной Армии, отомсти!", после войны (в 50-х?) поставили каменный памятник с надписями по-польски и по-русски, польский текст был анекдотическим в смысле грамотности (он у меня где-то был, но под рукой нету). Более поздний советский мемориал появился, боюсь соврать, в конце или середине 1970-х, а во второй половине 1980-х его попытались формально вычленить из территории КГБ-шных дач, выгородив соответствующими дополнительными заборчиками. Я попал еще без этих заборчиков, когда доступ был закрыт (ответ обкома на мое "письмо трудящегося" был в стиле "Вы ставите правильные вопросы, и теперь мы планируем..." - а далее пара канонических фраз про расстрел поляков немцами в 1941)".

А я тогда считала, что "памятник" воздвигли лишь после того, как советская пропаганда решила "сбить волну" нараставшего международного разоблачения. В число особенно возмутивших СССР поступков входило, например, открытие в 1976 г. в Лондоне символического памятника Катыни, где мы с Виктором Файнбергом (моим другом и подельником по демонстрации на Красной площади против вторжения в Чехословакию) присутствовали и возложили венок. В своей статье 1980 г. я писала:

"В 1976 году Катынь мешала уже не сотрудничеству, а разрядке: перед открытием памятника жертвам Катыни с датой "Катынь 1940" лейбористское правительство оказывало давление на мэра лондонского округа Челси-Кенсингтон с целью отменить торжественное открытие памятника. Когда это не удалось, оно не только не прислало на открытие своего представителя, но и запретило офицерам британской армии являться на церемонию в форме. Это было ответом гордой Британии на многочисленные протесты посольств ПНР и СССР. Негодование и возмущение охватили тогда всю прессу, политику правительства осудили в рядах консервативной, либеральной, а отчасти и самой лейбористской партии. Правительство отвечало: нет, мол, прямых доказательств того, что катынские могилы - советское преступление. Аргумент был принят общественностью как смехотворное лицемерие в угоду сильному партнеру".

К тому времени британский МИД уже

"решился опубликовать лежавшие в архивах рапорты сэра Оуэна О'Малли, посла при польском правительстве в Лондоне. В 1943 и 1944 гг., обращаясь к [министру иностранных дел] Идену, он писал, что собранные им доказательства однозначно определяют советскую вину".

Однако, сказав, что в Катынском лесу мемориала нет, я напоминала о другом:

"Зато из десятков действительно уничтоженных фашистами белорусских деревень выбрали деревушку со сходным названием Хатынь, словно желая сбить с толку, вытеснить из сознания само слово "Катынь"*. Нет статьи "Катынь" в Большой Советской Энциклопедии, нет и в варшавский Большой Всеобщей Энциклопедии. (...) Нынешнее молчание разоблачает вчерашнюю ложь".


Катынь 2005

Сегодня сложилось странное положение: правда сказана, а ложь - по-прежнему жива, и по-прежнему (сужу по Интернету) Катынь путают с Хатынью (причем, как я уже отмечала в своей предыдущей статье - см. "НП", 2005, №3, - путаница теперь идет двойная, в обе стороны). Вот два характерных отрывка с форума "Боевой народ":

"А вот Хатынью я бы поосторожней оперировал - там до сей поры не ясно - кто кого поджигал и резал... То ли немцы беззащитных белорусов, то ли войска НКВД тех же, то ли вообще наши - польских офицеров, ну и население вкупе - за то, что видели лишнее... В общем, дело весьма темное. Кстати, если поглядеть на это с точки зрения - кому оно было выгодно, то скорее нашим, чем немцам, - так сказать, для поднятия волны народного гнева... А вот немцам - я уже об этом ранее - это-то как раз вовсе не выгодно - и так в тылу черти-что творилось - партизаны там всякие - часть из которых есть бандиты самые настоящие... Сейчас и не разберешь, где правда..."

Ему отвечает знающий человек:

"Стоп-стоп-стоп, Костя... Мне кажется, ты что-то путаешь: Катынь (катынский лес, где НКВД польских офицеров расстреливали) и Хатынь, деревня, которую уничтожили немецкие каратели совместно с полицаями - две большие разницы!!! Даже по времени - несколько лет!"

И тут вмешивается еще один знающий, но с поразительной точкой зрения:

"про Катынь и Хатынь это полный финиш. Катынь это где полякофф мочили (и правильно сделали), а Хатынь это деревня которую немцы спалили в 1943 г.".

Если б он и тут добавил "и правильно сделали", можно было бы подумать, что дурацкая шутка, но не добавил...

Конечно, такое откровенное крайнее мнение - редкость, защитники (незащитимой) версии о том, что поляков убили немцы, а все разговоры о том, что преступление совершено руками НКВД, - это "геббельсовская пропаганда", не скажут "и правильно сделали", хотя в душе, может быть, так и думают, тем более что - в той же "душе" - не могут не знать, кто совершил преступление.

Если не по должности, то "в душе" они соратники господина Черкесова, бывшего следователя Ленинградского УКГБ, а ныне главного федерального борца с наркотиками, который гордится тем, что он чекист, и обрушивается на тех, кто разоблачает прошлое славных органов (занимается, по его терминологии, "античекизмом"). Но меня здесь интересуют не столько Черкесов, Мухин и их чекистские или парачекистские подголоски - меня интересуют те, кто считает, что Катынь ушла в историю и даже неважно, кто там и что сделал. Это, мол, польские дела, пусть поляки об этом заботятся, а главное: пусть к нам с этим не лезут.

Один из участников "Военно-исторического форума" в русском Интернете провел опрос, задав посетителям форума четыре вопроса:

- Считаете ли Вы тему Катыни актуальной для российско-польских отношений или в любом ином аспекте?

- Считаете ли Вы, что тему надо как-то подытожить - закрыть на политическом или юридическом уровне, - или решать уже нечего, пусть заинтересованные историки копаются в деталях?

- Связываете ли Вы тему Катыни с другими военно-политическими вопросами - например, с темой советско-польской войны 1920 года?

- Есть ли у Вас сомнения в том, кто расстрелял польских офицеров в Катыни, Калинине и Харькове?

И вот на первые два вопроса чуть ли не все ответили одинаково: на первый - "нет", на второй - "да". Не объясняя или по-разному объясняя, но четко: нет, тема не актуальна; да, хватит об этом говорить. В ответах на третий и четвертый вопрос мнения расходятся, и тут нашелся даже апологет идеи "мочить полякофф", отвечая, что сомнений нет - и:

"Так же как нет сомнений, что это было сделано правильно".

Приведу одно, казалось бы, вполне корректное, но очень опасное объяснение необходимости закрыть катынскую тему:

"Эту тему надо просто оставить в покое. Эта история завершилась. Подобно тому, как история татарского ига на Руси не мешает прекрасным отношениям России с Монголией".

Как будто никто уже не помнит, что Катынь (еще раз подчеркиваю) - одно из множества преступлений коммунистического режима. На мой взгляд, желать забыть о Катыни - это желать забыть и о "катынских рвах" по всей стране, забыть о наднациональном характере коммунистической чумы, поразившей в ХХ веке пространство бывшей Российской империи и не щадившей ни "своих", ни "чужих".

Об этом недавно писал Александр Даниэль из московского "Мемориала". По его наблюдениям,

"попытки нынешней администрации восстановить в слегка модернизированном виде старую имперскую историческую мифологию, лишь изъяв из нее наиболее одиозные элементы коммунистической доктрины, встречают довольно широкую поддержку.

Каким же образом это состояние умов пришло на смену общественным настроениям конца 1980-х? И куда при этом делась пробудившаяся было коллективная память о терроре? Частью национального сознания она так и не стала - это ясно.

Представление о коммунистическом терроре как об общенациональной катастрофе, то представление, к выработке и закреплению которого в национальном сознании мы были так близки в конце 1980-х, - не сложилось.

(Говоря о закреплении представлений в национальном сознании, я имею в виду формирование в нем неких концептов самого общего порядка, таких как "в XIII-XV вв. Россия пережила татаро-монгольское иго". Или: "мы победили в Великой Отечественной войне". Т.е. нечто такое, с чем никто, кроме отъявленных эксцентриков вроде Гумилева и Фоменко, - я, разумеется, не равняю эти два имени, - не спорит. Утверждение "в XX веке Россия пережила беспримерную эпоху, главный смысл которой - подавление всяческой свободы и массовые убийства граждан государством" такой точкой общего согласия не стало)".

Если нет общенациональной памяти о комплексе беспримерных, беспрецедентных, свыше запланированных убийств, о беспримерном, беспрецедентном, тотальном подавлении свободы - не будет, конечно, и памяти о каждом отдельном массовом убийстве, и Катынь будет восприниматься лишь как назойливые претензии каких-то поляков, которые не хотят жить мирно, хотя никто их больше не трогает.

И все-таки надежда есть. Опять заглядываю в Интернет и на "Форуме ТВС" нахожу:

"А что мы должны чувствовать, вспоминая Катынь? Не знаю, что вы понимаете под коллективной ответственностью. Тот абсурд, к которому свели обсуждение, над чем посмеялись? Да, как-то не звучит - "коллективная ответственность", попахивает совком, но что-то же я чувствую. Чувствую индивидуально, а не потому, что кто-то там на официальном уровне эту ответственность утвердил".

Вот и я так чувствую.


ПРИЛОЖЕНИЕ
Из письма Алексея Памятных Наталье Горбаневской при обсуждении статьи "Катынь - двадцать пять лет назад и сегодня"

Насчет памяти о терроре и в этом контексте - о Катыни.

Возразить трудно. Мы - иваны, не помнящие родства, нормального расчета с прошлым в свое время (лет 15 назад) сделано не было, а ожидать его в обозримом будущем тем более нечего. Нынешняя молодежь живет сегодняшним днем, не до того ей. А нужды власти по какой-никакой консолидации общества (или чтоб не подскакивали) играют в ту же сторону - память о терроре и расчет с прошлым сюда не очень укладываются. Слова "у нас была великая эпоха" укладываются намного лучше. Я это чувствую по интернет-общению с, наверное, не самыми глупыми людьми. Кстати, и в Польше молодежь вовсе не так уж в курсе про Катынь - два-три стандартных предложения, и всё.

И раздражение по поводу катынской тематики тоже есть - причин несколько. Кстати, и самые активные по юридически-политическим аспектам Катыни люди (включая Институт национальной памяти) не так уж в курсе - по-моему, больше шуму, чем дела. И то, что фактически совместное российско-польское расследование ушло в песок, а теперь выродилось в грызню, - вина не только российской стороны.

И что делать? За других не скажу, а свою очень скромную роль вижу в занятии по способностям - например, с большим удивлением обнаружил, что никто толком не сравнивал немецкий список 1943 года и этапные списки НКВД из Козельска в 1940 году. Точнее, как раз сравнивали и наловили сенсаций про посторонних (не-козельских поляков в Катыни), а таковых там при более внимательном анализе - нет. И уже это развенчивает базовые построения Мухина, к примеру.

Более или менее строгая статистика соответствия этапов и эксгумации тоже не сделана, только выборочно. Грамотных, образованных людей, сомневающихся в том, кто виноват за Катынь (а таких вовсе не единицы, и при отсутствии надлежащего просвещения их количество растет - еще немного, и ответственность немцев за Катынь вовсе не будет восприниматься как курьез, вчерашнее заявление ГВП России [имеется в виду заявление главного военного прокурора РФ А.Н.Савенкова от 11 марта - см. о нем публикуемое в этом номере заявление "Мемориала". - НГ] при небольшом желании можно считать первой ласточкой, цифры там были названы удивительные), - грамотных людей можно убедить только грамотным же подходом, а не газетным шумом.

В несколько более поздней дискуссии в связи с заявлением нашей прокуратуры по Катыни я лишний раз убедился, что трактовка Катыни как акта геноцида обречена в России на провал. Хоть официально, хоть среди, скажем так, общественности. Если уж воевать, так за военное преступление (именно так оно представлялось в Нюрнберге советской стороной - если не ошибаюсь, как одно из двух основных преступлений против военнопленных, документов у меня под рукой нет).