Збигнев Херберт
Перевод Владимира Британишского

ПУГОВИЦЫ
Памяти капитана Эдварда Херберта

(«Новая Польша», 2001, №10(90), стр. 70-71)


Лишь пуговицы уцелели
и вот выходят на поверхность
свидетелями преступленья
которое не опровергнуть

число тех жертв Ты знаешь Боже
и смилуешься Ты над ними
но как их плоть воскреснуть может
коль стала глиной в липкой глине

то облако летит то птица
вновь из земли побег полез
и в вышних тихо тихо тихо
и мглой дымит смоленский лес

лишь пуговицы уцелели
голос умолкших что истлели
лишь пуговицы уцелели
от их мундиров и шинелей.


Анджей Вайда:

Это стихотворение Херберта — по сей день единственное в польской литературе произведение на катынскую тему, которое затрагивает мое воображение. Как мог бы выглядеть кинофильм о Катыни? Трагедия польских офицеров до сих пор не отразилась ни в романе, ни в кино по многим причинам. Пятьдесят лет на страже лжи по катынскому делу стояла «Народная Польша», но полтора десятка лет свободы давали шанс снять кино, литературные произведения могли бы и раньше возникнуть в эмиграции, куда не дотягивалась рука советской цензуры. И всё-таки...

Тайна, я думаю, кроется не в самой теме, а в подходе к ней. Смерть офицеров была делом решенным уже тогда, когда войска НКВД взяли их в плен после 17 сентября 1939 года. Если решено было уничтожить всех военнопленных, то их поведение в лагере не имело никакого значения. Мучительные допросы офицеров служили скорее тому, чтобы дать занятие персоналу НКВД, нежели какой бы то ни было селекции на непреклонных и готовых к сотрудничеству. В конце концов всем досталась одна и та же судьба. Таким образом, ускользает важный драматический момент — участие жертвы. Да и противоположная сторона, офицеры и солдаты НКВД, не проявляют никаких человеческих рефлексов. Делают свое дело, и на этом кончается их роль. Может, поэтому до сих пор у нас есть только плач Кшиштофа Пендерецкого и стихотворение Херберта — два произведения, достойные этой темы.