РЕАБИЛИТИРОВАННЫЕ УЛИЦЫ
("Тюменский курьер", 28 октября 2008 №196(2488), 29 октября 2008 №197(2489), 30 октября 2008 №198(2480))
После состоявшегося в феврале 1956 года XX съезда КПСС, осудившего культ личности Сталина, в Тюмени переименовали несколько улиц.
Милитаризованное сознание
Первоначально эта улица называлась Солдатской. Здесь у выхода на Сибирский тракт находилось деревянное двухэтажное здание военного присутствия, ставшее после сентября 1919 года военным комиссариатом. С этого места уходили тюменцы на многочисленные войны – сколько их было в истории нашего многострадального Отечества: Отечественная 1812-го с Наполеоном, Крымская, русско-турецкие, русско-японская 1904-1905 годов, Первая мировая 1914-го, Гражданская, советско-финляндская 1939-1940 годов…
Отсюда в Великую Отечественную ушли на фронт свыше 15 тысяч жителей Тюмени и ее окрестностей, из которых около семи тысяч не возвратились...
Улица Немцова, бывшая Солдатская
О феномене милитаризованного сознания нации написано немного, но именно он являлся той психологической доминантой, по которой сверяло свою жизнь несколько поколений жителей Российской империи и Советского Союза. Милитаризованное сознание определяется формулой: «армия есть мобилизованный народ, а народ – отдыхающая армия». Образ врага, каждый раз нового (французы, турки, англичане, японцы, немцы, белогвардейцы, поляки, финны…) и каждый раз более опасного, чем предыдущий, подобно маслу, смазывает шестеренки военного механизма, заставляя население страны постоянно жить ощущением войны, явной или скрытой.
Слово «солдат» (от итальянского soldo – монета, жалование) означает первичное, младшее воинское звание в армиях многих государств. Впервые название «солдат» появилось в XV веке в Италии, где так называли воинов-наемников, получавших жалование за военную службу. В России оно получило распространение в полках «нового строя» армии императора Петра I и существовало до 1917 года. С созданием Красной армии ее рядовые бойцы стали называться красноармейцами. В Советской армии категория солдат введена в июле 1946 года.
В русском языке слово «солдат» используется в более широком смысле: как воин, военный человек в любом звании – возрасте (ветеран – старый солдат).
Такое характерное название улицы в нашем городе надо было сохранить. Тем более что в начале XX военное присутствие Тюмени возглавлял подполковник Владимир Яковлевич Куйбышев – отец будущего члена Политбюро ЦК ВКП(б), ЦИК СССР, первого заместителя председателя Совета народных комиссаров СССР (тогдашнего советского правительства) Валериана Владимировича Куйбышева. Он родился в 1888 году в Омске, окончил там кадетский корпус и поступил в 1905-м в Петербургскую военно-медицинскую академию. Тогда же увлекся революционной борьбой с царизмом: восемь раз арестовывался, семь лет провел в тюрьмах и ссылках, дважды бежал. После революции 1917-го возглавил в Самаре совет рабочих депутатов и комитет большевиков. В годы Гражданской войны – политкомиссар и член Реввоенсоветов красных армий Восточного фронта, выбивших белых из Симбирска (сейчас Ульяновск) и Самары. Внес значительный вклад в осуществление индустриализации страны.
Как вспоминал Анастас Микоян: «… Куйбышев отдавал делу рабочего класса всего себя без остатка в роли солдата революции, как сам себя называл».
Кадровым военным стал его младший брат Николай Владимирович (р. 1893). Капитан старой армии, он добровольно перешел на сторону советской власти. Отличился во время Гражданской войны, командуя бригадой и дивизией, награжден тремя орденами Красного Знамени.
Их отец умер в Тюмени и похоронен на Текутьевском кладбище. Братья приезжали в 1928 году, когда Куйбышев-младший командовал войсками Сибирского военного округа. Бывали они и в здании городского военкомата на улице Солдатской.
Через год Николая Владимировича перевели в резерв РККА – в комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), где он возглавил группу по военно-морским делам.
Тогда же тюменское городское начальство «прогнулось» перед областным (наш край входил в состав Уральской области с центром в Свердловске) и переименовало Солдатскую в улицу Шверника, секретаря Уральского обкома ВКП (б).
Зря старались, потому что в 1930 году Николая Михайловича Шверника перевели с партийной работы на профсоюзную. Хотя профсоюзы называли «приводным ремнями» партии и «школой коммунизма», но на политической сцене страны они играли как в сталинский период, так и позже декоративную роль. Как «организатор борьбы трудящихся за свои права», Шверник был в советской политической и государственной иерархии фигурой второстепенной, не выходил ни разу на первые места и не пользовался особой популярностью.
Поэтому послушный наместник Сталина в профсоюзной вотчине благополучно пережил репрессии 30-40-х годов. В отличие от Куйбышева-младшего, которого в июне 1937-го срочно отозвали из КПК, присвоили звание комкора (соответствовало генерал-лейтенанту), назначили командующим войсками Закавказского военного округа, а 2 февраля следующего года арестовали и после непродолжительного следствия расстреляли. Скорее всего, такая же трагическая участь постигла бы и старшего брата. Но он в 1935 году умер при невыясненных обстоятельствах (потом в смерти Валериана, Максима Горького, Вячеслава Менжинского обвинили «врагов народа» – троцкистов). Самару переименовали в Куйбышев (сейчас город, как прежде, называется Самара). Имя Куйбышева носят города в Татарстане, Новосибирской области, мыс в Карском и залив в Охотском морях, площади и улицы во многих городах, включая Тюмень…
Назначение Шверника в 1946 году Председателем Президиума Верховного Совета СССР (по общемировым стандартам – президентом страны) не прибавило ему авторитета.
Юрий Андреевич Королев, проработавший более сорока лет в аппарате высшего органа государства (если судить по Конституции), в своих мемуарах «Кремлевский советник» утверждал: «… В народе Шверника никто толком не знал. Может, потому что никогда он не выделялся из среды незаметных, а, может, потому, что сменил на посту непритязательного, но известного всеми Михаила Ивановича Калинина, в которого народ еще верил, к кому обращались за помощью, к кому шли ходоки со всей страны».
В марте 1919 года, после смерти Председателя ВЦИК Свердлова, Калинин по предложению Ленина был избран на пост официального главы государства. Вскоре он отправился в поездку по России, выступая порой по четыре-пять раз в день, встречаясь с самыми разными людьми, вникая во множество дел на местах. Бывал он и в Тюмени, о чем свидетельствовала мемориальная доска на стене железнодорожного вокзала.
Сегодня, после того, что мы узнали о прошлом, трудно не признать за «всесоюзным старостой» Калининым значительной доли вины в укреплении сталинизма. Подпись Калинина стоит под самыми жестокими нормативными актами. Это так называемый закон о колосках, когда за кражу горсти зерна людей отправляли в лагеря на долгие годы. Это постановление о паспортной системе, превратившей жителей села в крепостных. Это указ от 1 декабря 1934 года «О порядке ведения дел о подготовке и совершении террористических актов», ставший основой внесудебных расправ других карательных мер: уголовная ответственность детей с 12 лет, уголовные наказания за прогул, опоздание, самовольный уход с работы…
От репрессий пострадала и семья самого Калинина. Просидела 15 лет в лагерях его жена. Арестовали его зятя, при запутанных обстоятельствах застрелился сын. Безвольный и деморализованный президент был просто видимостью власти в государстве беззакония. Неудивительно, что во время встречи с жителями Мурманска он сказал: «Ничего у меня не просите, я человек безвластный. Обращайтесь к Молотову».
Между тем, тюменцы по-прежнему называют жилой массив за железнодорожными путями поселком Калинина (чаще просто «Калинкой»), где расположена и улица его имени. В Тюмени есть Калининский административный округ, но это название сегодня имеет больше территориальный, чем персональный характер.
Не знающий города, пожалуй, и не найдет сегодня улицы Немцова, которую раскромсали тюменские архитекторы за пять десятилетий. Шагая от улицы Герцена, пешеход то и дело натыкается на различные здания и сооружения, разрезавшие улицу Немцова на пять или шесть кусков. Это и центральный рынок, и бывший геологический главк, дальше – нынешний четвертый корпус нефтегазового университета. Затем улица то исчезает в путанице дворов и кварталов, сужаясь порой до асфальтовой дорожки между двумя рядами берез, то снова обрастает многоэтажными домами и учреждениями. Даже станция «скорой помощи» тоже здесь.
По постановлению ЦК
Основанием для второго, после 1922 года, массового переименования тюменских улиц послужило постановление ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О работе партии по преодолению культа личности и его последствий».
Партийным и советским органам на местах было рекомендовано отказаться от улиц, носящих имена живых и здравствующих героев войны и труда, государственных, партийных и общественных деятелей.
Образовавшиеся в городской топонимике вакансии предстояло заполнить именами руководителей местных советских, партийных, комсомольских, хозяйственных органов и военачальников, необоснованно репрессированных по политическим мотивам.
Поэтому улицу Шверника назвали именем Николая Михайловича Немцова – первого председателя исполнительного комитета Тюменского губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (с 5 апреля по 20 июля 1918 года). После Тюмени он возглавлял горсовет в Туле и партийную организацию в Тамбове, участвовал в подавлении крестьянского восстания, известного в отечественной истории как «антоновщина», Немцова расстреляли в 1938 году в Москве, когда он занимал должность заведующего секретариатом ВЦИК СССР.
"Разрезанная" улица Немцова
Улице Бусыгина, стахановца 30-х годов, кузнеца Горьковского автозавода, отковавшего за смену 966 коленчатых валов при норме 675, дали имя Агеева – секретаря Тюменской губернской партийной организации, одного из руководителей подавления другого крестьянского восстания 1921 года – Западно-Сибирского.
Судьба Сергея Петровича Агеева – яркий пример «пожирания революцией своих героев».
В 1937 году в Иваново, где он возглавлял облисполком, прибыл новый начальник управления НКВД – старший майор госбезопасности (соответствовало армейскому званию комбрига) Радзивиловский, которому, как он сам говорил во время публичных выступлений, «лично наркомом внутренних дел Ежовым поручено в кратчайший срок вскрыть и ликвидировать все вражеские норы в Ивановской области».
15 июля Агеева арестовали прямо на заседании президиума облсовета, несмотря на то, что как член ВЦИК и Центральной партийной комиссии он пользовался иммунитетом.
Через три дня в «Правде» с пометкой «Передано по телефону» было дано сообщение: «… лишь в последнее время в Ивановской области вскрыта часть виновников вредительства в сельском хозяйстве, в области торговли и здравоохранения. Установлено, что контрреволюционная банда вредителей… возглавлялась разоблаченным сейчас предателем, врагом народа Агеевым, бывшим председателем облисполкома».
Первым следственным документом в деле Агеева являются его собственноручные показания, написанные 4 августа. Они начинаются многозначительной фразой (результат 10-дневного пребывания под стражей): «Я решил рассказать следствию о своей контрреволюционной деятельности…». Дальше следовали 24 страницы отпечатанного на машинке протокола допроса, содержание, стиль и лексика которого свидетельствуют о специальной предварительной заготовке.
Один экземпляр этого документа лег в качестве главного обличающего материала в дело первого секретаря Ивановского обкома ВКП(б) Носова.
Характерно, что Носов, член партии с 1905 года, делегат пяти партийных съездов, член ЦК ВКП(б) с 1931 года, лично знал Радзивиловского еще по совместной работе в Крыму и сам рекомендовал его для работы в ЧК.
22 ноября дела Агеева, Носова и других партийных, советских, хозяйственных руководителей Ивановской области рассмотрела выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР. Агеев не признал себя виновным в предъявленных ему обвинениях, отказался от своих показаний, данных во время предварительного следствия, назвав их ложными. Видимо, теплилась еще в нем наивная надежда на объективное разбирательство. Сбыться ей было не суждено: в 33 строчках, написанных крупным почерком на типографском бланке приговора, определено: «расстрелять». В ту же ночь его расстреляли. Вместе с Носовым и другими несчастными, проходившими по 18 делам.
Установленные для Ивановского УНКВД лимиты на 1937 год были перекрыты почти в четыре раза и составили с августа по декабрь 1937-го 2911 человек.
«Стахановец» НКВД Радзивиловский вторым по порядку после наркома Ежова получил из рук председателя ВЦИК Калинина сразу два ордена Красного Знамени (через год с небольшим расстреляли и самих орденоносцев).
Улица в Тюмени, получившая в 1957 году имя реабилитированного партийного секретаря Агеева, долго привлекала внимание правоохранительных органов, потому что здесь находился молельный дом евангельских христиан-баптистов, запрещенной в те времена секты.
Улица Агеева, бывшая Бусыгина
Кирпичную улицу, где в нашем городе обжигали местную глину, назвали улицей Чаплина. Не знаменитого американского комика с усикамищеточкой, с тросточкой, в котелке, в больших ботинках – Чарли Чаплина, а его «однофамильца» – Николая Павловича Чаплина, секретаря Тюменского губкома комсомола в 1920 году. После Тюмени и Смоленска он стал генеральным секретарем ЦК ВЛКСМ. Потом с комсомольской работы его отправили на хозяйственную – управлять железной дорогой в Белоруссии. В 1936 году Чаплина наградили орденом Ленина, через два года расстреляли за «вредительство», а спустя двадцать лет реабилитировали.
Ни за красных, ни за белых
В феврале 1958 года заведующий партийным архивом Артем Гамбаров по заданию Тюменского обкома КПСС издал в серии «Борцы за победу Великого Октября» брошюру «Лопарев». В ней уроженец села Самарово (ныне Ханты-Мансийск) был представлен как «замечательный военачальник, видный организатор и руководитель партизанского движения на Обско-Иртышском Севере». В Тюмени его именем назвали улицу Эрнста Кренкеля, широко известного в 30-е годы участника экспедиции ледокольного парохода «Челюскин» и совместного советско-германского арктического полета дирижабля «Граф Цеппелин», забытого сразу же с началом Великой Отечественной войны.
По правде, Платон Ильич Лопарев не был ни военным стратегом, ни партизанским вожаком в классическом определении этого звания. Он вообще не хотел воевать: ни за царя, ни за белых, ни за красных.
После окончания в 1920 году Омского механико-технического училища Лопарев преподавал в Аббатской ремесленной школе. Чтобы избежать призыва на военную службу, он переехал через год в родное Самарово – северян тогда в царскую армию не брали. Но эту привилегию (или ограничение в правах?) отменили в 1915 году после больших потерь русских войск на фронтах 1-й мировой войны. Лопарева мобилизовали во вспомогательные части – 35-й строительный батальон в Тюмени. По дороге на Кавказский фронт он дезертировал и возвратился в Тобольск, где занялся кооперацией, а это мясо, рыба, икра, пушнина…
Если бы его не пытались мобилизовать сначала в колчаковскую армию, а затем в красный северный экспедиционный отряд, Лопарев не сбежал бы в лес возле родного села и не возглавил бы команду таких же, как сам, дезертиров. Назвать такую позицию «протестом против колчаковского режима» язык не поворачивается.
Лопарев отличился в 1921 году при подавлении повстанческого движения в Среднем Приобье и считался «главным освободителем края от мятежников». Но в июле 1921 года, когда крестьянское восстание было уже подавлено регулярными войсками Красной армии, грозить северянам «расстрелами на месте и выжиганием целых сел» не требовало большой смелости.
В 1938 году Лопарева расстреляли как «ненадежного партизана», но есть версия: от него НКВД пыталось добиться показаний о местонахождении спрятанных колчаковцами при отступлении из Тобольска на север ценностей сибирского белого движения.
Такая вот трагическая и таинственная история связана с названием улицы Лопарева, протянувшейся за железной дорогой от улицы Конституции до Молодежной.
Улица Лопарева
Без лагерных названий
Эту историю мне рассказал ветеран тюменского судостроения Федор Сидорович Полевщиков.
Избранный в 1967 году от Тюмени депутатом Верховного Совета РСФСР, он приехал в Москву на свою первую парламентскую сессию. При регистрации у него спросили адрес для депутатской переписки.
– Город Тюмень, улица Лагерная…
– Это название от пионерского лагеря?
– Нет, там был другой лагерь…
В декабре 1945 года в Тюмень на судостроительный завод, зашифрованный от вражеских разведок номером 639, прибыл «рабочий батальон» – 982 участника «армянского национального легиона», сформированного немцами в 1941-1942 годах из военнопленных. Легион принимал участие в боях против Красной армии под Туапсе и в Крыму, но в связи с ненадежностью был переведен во Францию для обороны прибрежных укреплений «Атлантического вала». В мае 1944-го большинство армянских легионеров отказались служить немцам и создали «1-й советский партизанский полк во Франции».
После окончания Второй мировой войны и прохождения фильтрации в немецком городе Цербет полк оказался в «рабочем лагере» на окраине Тюмени.
Депутату Полевщикову предложили в аппарате Верховного Совета РСФСР сменить местожительство или... переименовать улицу.
С этой проблемой Федор Сидорович обратился к директору судостроительного завода Петру Петровичу Потапову (1918-2002), избранному впоследствии Почетным гражданином Тюмени.
Потапов предложил назвать Лагерную улицей Елизарова. Этот кузнец переехал в Тюмень в 1928 году из Ленинграда для обучения рабочих местной судоверфи мастерству кораблестроения. По свидетельству очевидцев, Елизаров, подобно сказочному лесковскому Левше, мог «подковать блоху». Тюменский горсовет утвердил новое название «реабилитированной» улицы. Заодно переименовали и другие улицы, в названиях которых звучали ГУЛАГовские мотивы. Колымскую (по берегам этой реки в Магаданской области располагались лагеря заключенных-золотоискателей) назвали именем Мориса Тореза. Он – не мать Тереза, являющаяся символом добра и справедливости, как считают некоторые молодые тюменцы и гости нашего города, а бывший генеральный секретарь Французской коммунистической партии (с 1930 по 1964 гг.). К Тюмени Торез не имел никакого отношения и, скорее всего, не знал о ее существовании.
Улица Елизарова, бывшая Лагерная
Из всех лидеров мирового коммунистического движения наш край хорошо представлял себе генеральный секретарь компартии Греции Никос Захариадис, заключенный по политическим причинам под негласный контроль КГБ с апреля 1956 года в небольшом городке Боровичи, что в Новгородской области, а с мая 1962-го – в Сургуте. Протестуя против вечной ссылки, «секретный узник» ЦК КПСС 1 августа 1973 года покончил жизнь самоубийством. Но в тюменском ЗАГСе зарегистрировали его смерть «от сердечной недостаточности» и тайно похоронили на Червишевском кладбище под именем Николая Николаевича Николаева. Только в начале 90-х, когда тайна Захариадиса перестала быть таковой, останки этого бесстрашного борца с немецким нацизмом и итальянским фашизмом, командующего 120-тысячной народно-освободительной армией Греции, перевезли из Тюмени в Афины.
Примыкавшую к тюменскому «тюремному замку» (сейчас здесь следственный изолятор) улицу Исправительную переименовали в Короленко. Журналист и общественный деятель Владимир Галактионович Короленко выступал против мерзостей самодержавного судопроизводства, за что на своем пути гонений, арестов и ссылок дошел через Тюмень до тобольской каторжной тюрьмы. Потрясенный ужасом «красного» террора гражданской войны на Украине, «совесть русской литературы» Короленко умер в декабре 1921 года.
Старый дом на улице Короленко, на заднем плане - стена следственного изолятора
Вакцинация массовых переименований тюменских улиц в 1922 и 1957 годах выработала у Тюмени иммунитет против рецидива этой болезни в 90-е годы.
В отличие от Москвы и других областных центров, она оставила существовавшие к тому времени названия улиц, хотя призывы к их переименованию звучали и все еще периодически раздаются.
Городские власти нашли достойный способ исторической преемственности поколений, поместив ниже официального названия улиц их прежние наименования: Ленина – до 1922 года Спасская, Семакова – Подаруевская, Хохрякова – Успенская, Володарского – Знаменская, 25-го Октября – Ильинская…
Хорошо бы такое сочетание дать в табличках и других тюменских улиц, переименованных после 1922 года: Дзержинская – Садовая, Луначарского – Никольская, Орджоникидзе – Ишимская, Свердлова – Всесвятская, Кирова – Войновская...
К возвращению улицам Тюмени прежних имен отнюдь не призываю. Но одно бывшее название надо, по-моему, присвоить новой, пока еще безымянной улице нашего города – Солдатская. А памятный знак установить на месте бывшего военного присутствия – военного комиссариата Тюмени. Потому что бывших солдат не бывает.
Фото Алексея Сумика