Плыл в небе месяц золотой,
Окрестность бледно озаряя;
Тихонько песню напевая,
Стоял унылый часовой.
Он пел, слова в устах дрожали,
И вздох за вздохом вылетал;
Он пел любовь, свои печали
И часто слезы отирал.
Летел он думой в край родной,
Отторгнут от него судьбою,
В разлуке с девицей-красою,
На берегах реки чужой;
Он вспоминал приют смиренный,
Где счастьем дни его цвели -
И миг восторгов незабвенный
На лоне дружбы и любви!
Прости, - он пел, - страна отцов!
Я ринусь в бой кровавый,
Для чести родины, для славы,
Прости, души моей любовь!
Быть может, суждено судьбами
Тебя мне больше не видать;
Не плачь же, девица, слезами
Былого счастья не призвать!
Быть может, рок меня сразит,
Я не увижу сердцу милых
И сирую мою могилу
Ничья слеза не оросит!
И ты не жди меня, родная;
Не возвратится сын к тебе!
Ему постель - земля сырая
В чужой, далекой стороне.
Он пел, и песнь была звучна;
Заря на небе разгоралась,
И в волны Терека скрывалась
Золоторогая луна.
Воинский стан проснулся с шумом.
Готовы все в кровавый бой -
Окрестность огласилась гулом,
И смолк унылый часовой!
1855, музыка
Антология военной песни / Сост. и автор предисл. В. Калугин.
М.: Эксмо, 2006.
Песня времен Кавказской войны 1817-64 гг. Широко известная песня Глеба Горбовского "У павильона «Пиво-воды»" о постовом - непроизвольная пародия на эту и подобные баллады о грустном часовом, вплоть до "Лили Марлен" (маловероятно, что Горбовский балладу Козловского знал, он пародировал тематику в целом):
У павильона «Пиво-воды»
Стоял советский постовой.
Он вышел родом из народу,
Как говорится, парень свой.