 |
Андрей УСАЧЁВ
БОЖЬЯ КОРОВКА
Гуляла за городом Божья коровка,
По стеблям травинок карабкалась ловко,
Глядела, как в небе плывут облака...
И вдруг опустилась Большая Рука.
И мирно гулявшую Божью коровку
Засунула в спичечную коробку.
Коровка ужасно сердилась сначала,
Мычала и в стены коробки стучала. Но тщетно!
Забыли о ней в коробке,
Закрыли коровку в шкафу, в пиджаке.
Ах, как тосковала в коробке бедняжка!
Ей снилась лужайка. И клевер, и кашка.
Неужто в неволе остаться навек?
Коровка решила готовить побег!
Три дня и три ночи рвалась она к цели.
И вот, наконец, вылезает из щели...
Но где же деревья, цветы, облака?
Беглянка попала в карман пиджака.
Однако она, не теряя надежды,
Бежит на свободу из душной одежды –
Там солнце, и ветер, и запахи трав...
Но вместо свободы увидела шкаф.
Тоскливо и страшно Божьей коровке:
Опять она в темной, пустынной коробке.
Вдруг видит: вверху, где вставляется ключ,
В темницу сквозь щель пробивается луч!
Скорее на волю! Коровка отважно,
Зажмурясь, штурмует замочную скважину…
И вновь очутилась в глухом коробке
С огромною люстрою на потолке.
О, Боже! взмолилась несчастная крошка
И вдруг увидала за шторой окошко.
А там, за окном, все от солнца светло.
Но к свету ее не пускает стекло.
Однако коровка на редкость упряма:
Нашла, где неплотно захлопнута рама,
И вот вылезает она из окна...
Ура!
Наконец на свободе она!
И вновь на знакомой лужайке букашка,
Под нею, как прежде, колышется кашка,
Над нею плывут в вышине облака...
Но смотрит на мир осторожно коровка:
А вдруг это тоже большая коробка,
Где солнце и небо внутри коробка?
Трамвай, 1990, №7.
ВОБЛА И ЖУРНАЛ
Плыла в облачках
Вобла в очках,
Листала журнал с интересом.
Вдруг видит – рассказ!
О воблах как раз
Писал знаменитый профессор:
Что воблы не могут
Плыть в облачках,
Что воблы вообще
Не бывают в очках,
Что вобла с журналом, в очках -
Это вздор,
И верить подобному вздору -
Позор!
И Вобла решила
По небу не плыть
И даже очки
Перестала носить,
И больше журналов
Она не читает -
Обидно читать,
ЧТО ТЕБЯ НЕ БЫВАЕТ!
Весёлые картинки, 1990, №9.
ЕСЛИ БРОСИТЬ КАМЕНЬ ВВЕРХ…
Если бросить камень вверх
Высоко-высоко,
Полетит он прямо вверх
Высоко-высоко -
Выше крыш
и
птичьих гнёзд,
Долетит до самых звёзд... И СВАЛИТСЯ ПРЯМО НА ГОЛОВУ КАКОМУ-НИБУДЬ ИНОПЛАНЕТЯНИНУ!
- Это кто там хулиганит
Высоко в вышине?
Это кто там бросил камень
Прямо на голову мне?
Вот поймаю - отлуплю
Глупого мальчишку! -
ЗАКРИЧИТ РАССЕРЖЕННЫЙ ИНОПЛАНЕТЯНИН, ТРОГАЯ ЩУПАЛЬЦЕМ ШИШКУ.
- Извините, уважаемый инопланетянин! -
Крикну я ему в ответ. -
- Но я бросил в вас не камень,
А послал я вам привет.
ЭТО - ДРУЖЕСКОЕ ПОСЛАНИЕ РАЗУМНЫМ СУЩЕСТВАМ С ДАЛЕКИХ ПЛАНЕТ!
- Ну, тогда другое дело! -
Скажет инопланетянин.
- Я вам очень благодарен, -
Скажет инопланетянин. -
И на дружеский привет
Шлю немедленно ответ!
И пошлёт обратно камень
Высоко-высоко,
Полетит обратно камень
Высоко-высоко -
Выше птичьих гнёзд,
и крыши,
Выше,
выше,
выше,
выше…
И СВАЛИТСЯ ВАМ ПРЯМО НА ГОЛОВУ!
Если бросив камень вверх
Высоко-высоко,
Вы забыли отбежать
Далеко-далеко.
Веселые картинки, 1989, №4.
ЖУЧОК
Шёл по улице жучок
В модном пиджачке.
На груди блестел значок.
А на том значке
Нарисован был жучок,
Тоже в пиджачке.
И на нём висел значок.
А на том значке
Был ещё один жучок...
Но он был так мал,
Что глядел я целый час
И не разобрал:
Был ли у жучка значок?
Был ли на значке жучок?
Веселые картинки, 1988, №4.
КОГДА ПОДУЕТ ВЕТЕР
Этот случай произошёл с моим другом, поэтом Петром Синявским.
Когда подует ветер,
Под мышку взяв тромбон,
Выходит дядя Петя
Вприпрыжку на балкон.
Ах, как легко и чисто
Становится во лбу,
Когда он выдувает
Мелодию в трубу!
Все мысли выдувает
Он песенкой простой.
И голова вдруг станет
Воздушной и пустой.
И он, освободившись
От мыслей и забот,
Взлетит, как шар воздушный,
И в небо поплывёт…
И взрослые, и дети
Из нашего двора
Замашут дяде Пете:
- Ни пуха, ни пера!
А он всё выше, выше…
Шумит внизу народ:
- Летит! Глядите! Ишь ты!
Куда его несёт?!
Кричит ему вдогонку
Из будки постовой:
- Подумай, что за шутки
Над матушкой-Москвой?!
Но знает дядя Петя,
Что все советы – ложь:
Подумаешь об этом –
И сразу упадёшь!
Пускай кругом ненастье,
И ураган, и шквал!
Пусть львы, оскалив пасти,
Таятся между скал…
И где-то на границе –
Тревога «01»:
ЛЕТАЕТ
НЕИЗВЕСТНОЙ
СИСТЕМЫ
ГРАЖДАНИН!
А он над облаками
Взмывает и парит…
И мимо проплывает
Варшава и Мадрид.
Бесстрашный и свободный
Как сокол в небесах,
Летит в своих зелёных
Малиновых трусах.
То ручкою помашет,
То крикнет вдруг:
- КУ-КУ!
А мудрецы вздыхают:
«Везёт же дураку!»
А он всё дальше кружит,
Без крыльев и руля…
Пока не обнаружит,
Что круглая Земля.
Видны родные крыши.
Свершен над миром круг.
И, кажется, чуть слышен
Его тромбона звук.
Вдруг мысль зашевелится:
«А цел ли мой тромбон?» -
И мысль его, как птица,
Опустит на балкон.
А тут звонят со службы.
Жена домой пришла.
Солить капусту нужно.
Дела. Дела. Дела…
И снова дядя Петя
Минуты ждёт одной:
Когда подует ветер…
Однажды. В выходной.
Трамвай, 1991, №5.
НЕСТРИЖЕНЫЙ ФЕДОТ
Жил да был на свете Федот,
Не стригся Федот целый год
И смешил весь честной народ,
ПОТОМУ ЧТО УЖАСНО БОЯЛСЯ ПАРИКМАХЕРОВ!
Он так волосами зарос,
Что торчал из копны только нос.
Он гулял без шапки в мороз,
ОН ДРОЖАЛ, ЗАСЛЫШАВ О ПАРИКМАХЕРАХ!
А потом он зарос, как стог, -
Не видно ни рук, ни ног…
И кормили Федота с ложки
На длинной-предлинной ножке,
НО БЫЛО НЕВЕРОЯТНО ТРУДНО – ПОПАСТЬ ЕМУ ТОЧНО В РОТ!
А упрямый Федот не стрижётся,
Борода во все стороны вьётся,
И Федот постепенно исчез –
Превратился в дремучий лес,
ДА ТАКОЙ КОЛЮЧИЙ, ЧТО ПРОЗВАЛИ
ЕГО В НАРОДЕ ФЕДОТОВЫМИ ЁЛКАМИ.
Скоро стал Федот нелюдимым
И на редкость непроходимым:
Ни тропинки в нём, ни дороги,
Только галки в нём да сороки…
Умер с голоду бы Федот,
Но искал в бороде морошку
Да грибы собирал понемножку,
А ИНОГДА ЕМУ ПРОДУКТЫ СБРАСЫВАЛ ВЕРТОЛЁТ.
Но однажды в Федотовы Ёлки
Забежали голодные волки…
- Караул! На помощь! Народ! -
Закричал что есть мочи Федот. -
Спасите скорей, помогите!
Брейте меня иль стригите!
А В ЭТО ВРЕМЯ ДЕРЕВНЯ ШЛА НА СЕНОКОС.
Прибежали сто косарей –
И за дело взялись скорей!
В двести рук закипела работа,
Наконец добрались до Федота…
Вот Федот до блеска обрит.
- Вот спасибо! – Федот говорит.
И добавляет с низким поклоном:
- А НЕЛЬЗЯ ЛИ МЕНЯ, ТОВАРИЩИ, ПОПРЫСКАТЬ ОДЕКОЛОНОМ?
Весёлые картинки, 1989, №12.
ПЕТУШКОВ В КИНО
Петушков смотрел в окно.
Мимо ехало кино:
Фильм снимали и засняли,
Как Иван смотрел в окно.
Раз сидит Иван в кино,
Смотрит фильм, и вдруг – окно!
А в окне знакомый кто-то
На него глядит в кино...
- Ха-ха-ха!.. Ой-ой!.. Кино! -
Закричал Иван в кино.
Посмотрите, вот так штука,
Это ж я смотрю в окно!
- Не мешай смотреть кино! -
Закричали все в кино. -
Или выйди вон из зала,
Если так тебе смешно!
А Иван опять: - Кино!
Это ж я смотрю в окно!.. -
Ох, попало бы Ивану,
Если б не было темно.
Всю неделю шло кино.
И Иван ходил в кино.
Скоро знал уже весь город,
Кто в кино смотрел в окно.
- Вы сходите в то кино,
Где Иван глядит в окно, -
Говорили все знакомым. -
Потрясающе смешно!
Мурзилка, 1989, №6.
СТАЯ И СТАДО
Чем отличается стадо от стаи?
Стадо пасется. А стая летает.
Стая гусей улетает на юг.
А стадо гусей ковыляет на луг.
В этом – отличие стаи от стада.
Это запомнить как следует надо!
Трамвай, 1990, №1.
УЗЕЛОК
Нашли запутанный моток
Двенадцать мудрецов:
Верёвку крутят так и сяк -
А не найдут концов.
Концы искали много дней
И выбились из сил…
- А может, нет концов у ней? -
Мудрец Федот спросил.
- А вдруг отрезали концы! -
Спросил мудрец Василий.
Заволновались мудрецы:
- Украли!
- Откусили!
Шумят двенадцать мудрецов
И взять не могут в толк,
Что у верёвки без концов
Есть где-то…
Мурзилка, 1990, №6.
ШУРШАЩАЯ ПЕСЕНКА
Шуршат осенние кусты.
Шуршат на дереве листы.
Шуршит камыш.
И дождь шуршит.
И мышь, шурша,
В нору спешит.
А там тихонечко шуршат
Шесть шустрых маленьких мышат…
Но все вокруг возмущены:
- Как расшуршались шалуны!
Шуршат на малышей кусты.
Шуршат им с дерева листы.
Шуршит рассерженный камыш.
И дождь шуршит, и мама-мышь.
Весь лес шуршит им: - Шалуны!
Не нарушайте тишины!
Но их не слышат шесть мышат:
Давно уже мышата спят…
Они легли пораньше спать,
Чтоб не мешать большим шуршать.
Мурзилка, 1986, №12.