Колыма

Здесь, под небом родным, в Колыме, нам родимой,
Слышен звон кандалов, скрип тюремных дверей.
Люди спят на ходу, на ходу замерзают.
Кто замерз, тот и счастлив, - того больше не бьют.

Скоро кончится срок, и вернемся на волю,
Будем жить-воровать, и опять мы сгорим.
И опять на же песнь, и опять те мотивы…
Значит, нет, пацану, мне другого пути.

Черный ворон. Песни дворов и улиц. Книга вторая / Сост. Б. Хмельницкий и Ю. Яесс, ред. В. Кавторин, СПб.: Издательский дом "Пенаты", 1996, с. 20.

В сб.: Сиреневый туман: Песенник / Сост. А. Денисенко. Новосибирск, "Мангазея", 2001 - последняя строка "Значит нету в судьбе мне другого пути".

Песня, близкая песне "Журавли над Колымой" (там же см. ноты) и поется, очевидно, на ту же мелодию. Кандалы в России отменили в феврале 1917 года, но в сталинских лагерях опять возродили для особых групп заключенных - "каторжников"; видимо, это было уже после Второй Мировой войны, так как именно к этому периоду относятся воспоминания лагерников о заключенных в кандалах.