Слабо сияла луна серебристая,
Ветер слегка подувал.
Речка журчала, немного волнистая,
Лес будто что-то шептал.
Мы в этот час с ней сидели в объятиях
И слушали трель соловья.
Мне не забыть этих милых свиданий,
Я буду их помнить всегда.
Долго мы с ней под сиренью сидели,
И тут перед нею я встал.
В щеках ее розы как будто сияли,
И я перед ней зарыдал.
- О, брось же, друг милый, тебя уверяю,
Что тебя тоже люблю,
Давно по тебе я, друг милый, страдаю,
Но быть я твоей не могу.
Отец мой священник, ты знаешь прекрасно,
А ты, милый мой, коммунист.
Твоею мне быть никогда не позволит,
Он ярый у нас монархист.
- О брось же, красавица, брось, моя милая,
Брось, позабудь ты отца.
- Ты просишь меня, эта просьба напрасна,
Не брошу отца никогда.
И впала мне в голову мысль роковая:
Убью я ее и себя.
Пусть примет в объятья земля нас сырая,
Тогда позабудет отца.
И правой рукой я достал из кармана
Суровый блестящий наган.
На миг встрепенулось горячее сердце,
По телу прошел ураган.
Наган-то она у меня увидала,
Хотела сначала бежать,
Но пуля в висок ей попала,
Пыталась она закричать.
В глазах потемнело, как будто от страха,
И я в этот миг задрожал.
Наган уронил на холодное тело
И память тотчас потерял.
Очнулся в больнице, а врач предо мною,
И мать, и отец – все пришли.
Спросили меня, как я здесь очутился,
Потом и в тюрьму отвели.
Священнику руки цепями свяжите
За то, что тиранил меня,
А мне, как партийцу, расстрел присудите,
За то, что закон нарушил.
И рядом с девчонкой меня положите,
Которую ночью убил.
В нашу гавань заходили корабли. Вып. 1. М.: Стрекоза, 2000.
Песня упоминается фольклористом Александром Ивановичем Лазаревым (1928-2001),
заведующим кафедрой литературы и фольклора ЧелГУ, в книге "Трудные
темы изучения фольклора":
"Песня проникнута явно антикоммунистической идеологией, согласно
которой все революционеры - жестокие, бесчеловечные люди. Однако творцы
песни замаскировали прямолинейность ее идейного звучания, заставив лирического
героя как бы исповедаться, покаяться за свое злодеяние" (Лазарев
А.И. Фольклор и массовое поэтическое творчество советского времени (1917-1991)
// Трудные темы изучения фольклора. Челябинск, 1994. С. 212-213).
ВАРИАНТ
В небе сияла луна серебристая...
В небе сияла луна серебристая,
И ветер слегка поддувал.
А речка бежала волниста и быстра,
И лес как будто о чём-то шептал.
И долго сидели мы с ней под сиренью,
И я на колени к ней пал.
А щёчки её, словно маки горели,
И я горячо зарыдал.
- Не плачь, ты, мой милый, не плачь, мой желанный,
Тебя я ведь тоже люблю.
Порой по тебе я скучаю,
Но быть я твоей не могу.
- Последнее слово тебе говорю я,
Ты любишь меня, или нет?
- Твоей я не буду, ещё повторяю
Последний мой это ответ.
И пала мне в голову мысль роковая:
Убью и её и себя.
Пусть примет в объятья земля нас сырая,
Тогда я забуду тебя.
1963 г., с. Бродовое Аннинского р-на Воронежской обл., исп. Кашицына М.А. 1928 г.р., зап. Хромых, Ворникова, Рез[ни]ченко.
Городской романс и авторская песня: Песни, интервью, исследования / [Науч. ред. и сост. Т.Ф. Пухова, муз. ред. и коммент. А.А. Петриной]. Воронеж: Воронежский гос. университет, 2002. №27. С. 16.