Дмитрий Якиревич, Иерусалим

ТРИ ПЕСНИ НА ОДНУ МЕЛОДИЮ
О происхождении шлягера “Койфт жэ папиросн”

С сайта московского ансамбля еврейской песни "Дона"





У каждой эпохи в жизни народа - свои музыкальные символы. Зачастую это популярные песни, авторские или народные. Скажем, в начале 20-го века для многих евреев одним из таких символов была песня “C’лойфн, с’йогн шварцэ волкнс” (“Бегут, мчатся чёрные тучи”). Её авторы: композитор Иосиф Ахрон, один из зачинателей еврейской профессиональной музыки, и Гирш-Довид Номберг, замечательный еврейский поэт, общественный деятель, один из главных организаторов знаменитой всемирной Черновицкой конференции еврейских интеллектуалов, на которой язык идиш был провозглашён национальным языком еврейского народа. Я не буду подробно останавливаться на этой, увы, забытой песне и на её незаслуженно забытых выдающихся авторах. Отмечу лишь, что в те времена в центре внимания стояла “литературная песня”, что предполагало строгие требования по части языка, музыки и содержания. Речь шла не о снобизме или желании авторов и критиков противопоставить себя народу. Наоборот, многотысячные образцы еврейского фольклора задавали чёткие критерии, определявшие лицо нашей культуры. А само направление “литературной песни” возникло, как реакция на безудержную халтуру, так называемый шунд, атаковавший концертные площадки. Спекулировавший на вкусах отсталой части еврейского общества. Апеллировавший к “развлекательности”, “задушевности”, “театральности”, за которыми видные деятели культуры того времени без труда разглядели пошлость, непрофессионализм, безголосость, низкий уровень языка, убожество музыкальных ходов.

Позднее, в 20-е годы, в еврейских домах воспроизводили многочисленные хоровые произведения тех лет. Исполнявшиеся сотнями, если не тысячами профессиональных и самодеятельных хоров в Польше, СССР, США, Литве… Это были также и очень популярные тогда песни еврейского рабочего движения. Потрясающие “Камфсгэзанг” (на слова Мориса Винчевского) и “Швэстэр ун бридэр” (на слова Шлойме Ан-ского) вполне могут считаться символами того времени.

Становится жутковато, когда узнаёшь, что в наши дни на вопросы слушателей курсов клезмерской музыки: а как было у евреев с хоровым пением? – лекторы отвечают, что такого жанра не было.

Тематическое разнообразие песенной культуры ушедшей эпохи отразилось в широчайшей палитре великих авторов конца 19-го – начала 20-го века: А. Гольдфадена, М. Варшавского, Н. Штернхейма, Ш. Ан-ского, М. Винчевского, А. Рейзена.

В 20-х–30-х годах в самые отдалённые уголки еврейского мира проникают из Кракова мелодии Мордхэ Гебиртига. Они наполняют новыми сюжетами и красками жизнь простых людей. А символом тех лет становятся, наверное, “Киндэрйорн”, неведомо как просочившиеся сквозь железный занавес. Их поют во всех еврейских домах. Как и сотни других песен самого Гебиртига, и десятков других авторов.

В послевоенной жизни советских евреев, тех, что сохраняли связь со своей культурой, оставались популярными, в основном, мелодии, пришедшие с довоенных времён, а также созданные уже в 50-х годах.

В 1959-м году произошло событие, во многом изменившее вкусы и само представление о еврейской певческой культуре в среде советских евреев. На исходе лета в Москве прошла американская промышленная выставка, на открытие которой прибыл вице-президент США Ричард Никсон. Как и всякое подобное мероприятие, оно сопровождалось культурной программой. И вот в ней-то и содержался неожиданный сюрприз: концерты сестёр Бэрри. А копии с их дисков быстро разошлись по стране.

Репертуар этот оказался довольно разнообразным и сильно отличался – также и по манере исполнения – от того, к чему привыкли советские евреи. Но в основном: обработки шлягеров из довоенных американских еврейских водевилей и ресторанов, а также некоторых традиционных ритмичных мелодий, звучавших уже на протяжении полувека и более. Манера же исполнения очень подкупала: это был свинг, наложенный на еврейскую фактуру.

С тех пор для советских евреев весь указанный материал стал визитной карточкой нашей песенной культуры. Несмотря на то, что выдающиеся советские мастера еврейского вокала – М. Эпельбаум, М. Александрович, З. Шульман, М. Гордон, Б. Хаятаускас, Н. Лифшиц,– предлагали в своих программах нечто другое, скажем прямо, олицетворявшее магистральное направление в контексте еврейской культуры: “литературную песню”. К тому же отточенность их языка, сошедшая прямо с подмостков Московского и других ГОСЕТов, осталась непревзойдённой, боюсь, уже навсегда. Но теперь в качестве одного из символов на долгие десятилетия утвердилась неизвестная дотоле в советской среде песня “Койфт жэ папиросн”. Шлягер стал очень популярен в среде советских евреев, и порой приходится слышать, что эту песенку пели до войны наши бабушки. Но в данном случае имеет место определённая аберрация, вызванная присутствием шлягера в репертуаре практически всех русско-еврейских ресторанов и вообще исполнителей “идишской” песни в наши дни. Песни, которая уже буквально обросла мифологией. Появилась она в 20-х годах, а в Европе и США стала известной, как отмечает профессор Дов Ной, после 1933-го года.

Шлягер полюбился и нееврейским слушателям, для которых еврейские слова, перемежающиеся с русскими, слышались, как “Купите, КОЛЬЦА, КОЛЬЦА, папиросы”. На фоне того, что в наши дни в русско-еврейских ресторанах мы слышим постоянно: “Купите, койфЧЭН, койфЧЭН, папиросн” – ничего страшного в этом нет: всё-таки “кольца” – вполне осмысленное слово, в отличие от не существующего ни в одном языке мира “койфЧЭН”.

В течение многих лет почти не публиковались данные об авторе “Папиросн”, уроженце Гродно Германе Яблокове, странствовавшем актёре, прибывшем в 1924 году на американский континент.

В разное время несколько исполнителей полагали, что каждый из них спел песню впервые. Попадались публикации о том, что она как будто посвящена погибшим во время погромов на Украине еврейским детям, хотя ни в одной строфе нет и каких-либо намёков на это. Есть послевоенные варианты текста с вкраплениями по-русски, неизвестно кем обработанные, с вставками, в которых говорится (не на слишком высоком литературном уровне) о “немце в гетто”, расстрелявшем “маму” героя песни. Возможно, потому один современный исполнитель во время пения даже проецирует на экран известную фотографию нацистского фотографа-любителя, сделанную в Варшавском гетто. В учёте того, что шлягер был создан задолго до 2-й Мировой войны, сам подход, видимо, демонстрирует определённые вкусовые особенности. И уж совсем берёт оторопь, когда с ресторанного подиума при первых аккордах вступления следует бодрящее приглашение с подиума: “Евреи, что же вы не танцуете?”

Однако задача автора статьи – не покушаться на вкусы большинства людей, для которых столь дороги “Папиросы” или, наоборот, выступать их апологетом перед лицом меньшинства, которому не нравится их литературно-художественный уровень. Учитывая высочайшую популярность шлягера “Койфт жэ папиросн”, хочется рассказать подробнее о его подоплёке.

Вскоре после 1-й Мировой войны возникли одна за другой две песни: “Дос рэдл” и “Ой, Гот, дрэй ибэр дос рэдл”,– на одну и ту же мелодию, которую распевали бродер-зингеры за семь десятилетий до этого. Слова к ним написал не кто иной, как Нохем Штернхейм, автор более чем популярной и в наши дни “hобн мир а нигндл”.

В сборниках еврейских песен, как правило, материал подаётся по рубрикам, соответственно тематической направленности произведений. Зачастую и в тех случаях, когда речь идёт об авторских песнях, хотя вряд ли в момент написания песни автор задумывается над тем, что она попадёт в рубрику, скажем, рекрутских или песен о портных. Не обходится и без курьёзов, когда в разных сборниках одно и то же произведение оказывается в разных рубриках. Но когда речь идёт о фольклоре, рубрикация помогает нам проникнуть в различные сферы народной жизни в конкретные исторические эпохи.

Если попробовать отнести каждую из двух упомянутых песен Н. Штернхейма к какой-либо рубрике, мы пришли бы к варианту антивоенных песен.

В доказательство своего решения я приведу их тексты.


Дос Рэдл

1. С’из до а рэдл ин дэр вэлт,  Вос едэр эйнэр зэт.  Ун вэр с’из онгэштопт мит гэлт,  Дэр зицт дэруф ун дрэйт.  Дэрфар жэ, мэнчн, бэт а тфилэ,  Эфшэр кумэн вэт ди Гэулэ,  Дос рэдл зол вэрн ибердрэйт.  Припев: Ой-ой-ой, Гот, дрэй ибэр дос рэдл,  Едэр мэнч зол вэрн клугэр ун эйдл,  Милхомэс волтн уфгэhэрт,  Фарворфн волт мэн шойн ди швэрд, Дос лэбн волт эршт гэhат а вэрт.  2. Ди рэдл-фирэр фун дэр цайт, Вэр кэн зэй дэн до нит?  От ди милхомэ, вэр с’фарштэйт, Дэр кэн дос рэдл гут.  Вос флэгт лэпонэм “шолэм” шраен, Кэдэй дос рэдл онцудрэен,  Вос гист hайнт ун шприцт мит мэнчнблут Припев. 3. Фун ахцн биз нох фуфцик йор  Мэнчн ин дэр цайт,  Вос музн трогн швэрдн гор  Мит биксн ин дэр цайт,  Шраен, бэтн, c’из а мойрэ,  Мит тахнуним цу дэм Бойрэ,  Дос рэдл зол вэрн ибэрдрэйт. Припев.

1. В мире существует колесо, Которое видит каждый. А тот, кто нашпигован деньгами, Сидит на них и вертит [колесо]. Потому, люди, помолитесь, Может, придёт Геула, Чтобы колесо завертелось в обратную сторону. Припев: Ой, Бог, покрути колесо иначе, Чтобы каждый поумнел и стал утончённее, Прекратились бы войны, Забросили бы мечи, Лишь тогда жизнь чего-то бы стоила. 2. Власть имущие наших дней, Кто же их не знает? Те, кто понимают смысл этой войны, Хорошо знают цену власть имущим. Тем, кто лицемерно кричат о “мире”, Чтобы сохранить за собой власть, Ныне проливающую моря человеческой крови. Припев. 3. В возрасте: от восемнадцати и свыше Люди, Поставленные под ружьё В эти дни, Кричат, взывают, в страхе Молят Создателя, Чтобы колесо завертелось в обратную сторону. Припев.

Ой, Гот, дрэй ибэр дос рэдл

1. Ви их бин нор аф дэр вэлт гэкумэн,  М’hот зих мит мир дэрфрэйт, hот мих а шрэк арумгэнумэн, Вэн их hоб дэрhэрт, мэ шрайт:  Мазл-тов идн, с’из а зохэр,  Танцт а сотн фар дэм бохэр:  “Шарф их ди швэрд шойн ин дэр цайт”. Припев: Ой-ой-ой, Гот! Дрэй ибэр дос рэдл,  Мих лэгн а бохэр, уфштэйн а мэйдл. Вос волт эс дир дэн, Гот гэшат,  Вэн х’вэр а мэйдл ин дэр цайт,  Фун милитэр волт их гэвэн бафрайт.  2. Мит дэм биксл, мэнчн, висн Золт ир, ин дэр вэлт  Из кэйн хохмэлэх цу шмуэсн, Вэн эс шист ин фэлд. Ви кэн мэн hобн а соф а гутн, Аз с’тут мит файер hоглэн, шитн? Дос лэбн из, нэбэх, айнгэштэлт. Припев. 3. Вэн х’бин кэйн зохэр шойн нит мэр, Ви войл из мир ин штуб, Вэн с’вэрт дэр бэзэм майн гэвэр, Дос бэт – майн шицнгруб. Волтн зэлнэр, офицэрн Гэмузт фар мир гор салютирн, Вайл мэйдлэх hобн зэй дох такэ либ.

1. Как я только появился на свет, Все обрадовались мне, А меня охватил страх, Когда я услышал, как кричат: Мазл-тов, люди, это мальчик, А сатана уже танцует перед парнем:  “Я затачиваю вовремя меч.” Припев: Ой-ой-ой, Бог! Поверни колесо, Чтобы уложить меня парнем, а встать мне девушкой. Чем бы это тебе, Боже, помешало, Если бы в это время стал я девушкой, Тогда я бы освободился от армии. 2. С ружьём, люди, знайте, В [нашем] мире Не до шуток, Когда оно стреляет на поле боя. Как можно уцелеть, Находясь под градом [пуль]? Жизнь поставлена на карту. Припев. 3. Если я больше уже не парень, Как же славно мне дома, Когда веник становится моим оружием, Кровать – моим окопом. Тогда б солдаты, офицеры  Должны мне отдавать честь, Ибо девушек они таки любят.

Не удержусь от замечания. Несмотря на обвинения антисемитов, воины-евреи и в царской армии, и в других армиях мира были не только смелыми, но и сметливыми солдатами. Об этом написано немало. И антимилитаристская направленность слов приведённых здесь песен говорит вовсе не о трусости, а о нежелании участвовать в кровавой бойне, затеянной вопреки интересам простых людей.

Автор этой статьи узнал “Дос Рэдл” сравнительно поздно. Кстати, с историей её возникновения можно познакомиться в сборнике “Hobn mir a Nigndl” (The Jewish Music Research Centre, The Hebrew University of Jerusalem, The Songs of the Yiddish “Troubadour” Nokhem Shternheim, edited by Gila Flam and Dov Noy). Но с детства мне была хорошо знакома “Ой, Гот, дрэй ибэр дос рэдл”. Содержание последней сильно отличается от того, о чём поётся в первой. Если в “Дос рэдл” прежде всего звучат мотивы борьбы за социальную справедливость, неприятия жестокостей эксплуататорского строя (пожалуйста, без гвалта: никакие октябрьские перевороты не были бы возможны, если бы в царской России положение трудящихся масс оказалось более терпимым) и неприятия милитаризма на общественном уровне, то в “Ой, Гот, дрэй ибэр дос рэдл” мы обнаруживаем сугубо антимилитаристскую тему не только в её специфически еврейской интерпретации, но и, так сказать, на чисто лирическом уровне.

Для нашего исследования важно отметить, что Н. Штернхейм в каждом из обоих случаев не приписывал себе авторства музыки.

В те далёкие годы, когда в моём доме распевалась “Ой, Гот, дрэй ибэр дос рэдл”, мне не были известны ни её автор, ни ещё один вариант на ту же мелодию.

С “Папиросами” я познакомился гораздо позже. Но какое отношение они имеют к истории с двумя песнями Н. Штернхейма? Оказывается, самое прямое! Ибо все три песни (включая “Папиросы”) написаны на одну и ту же мелодию! Как это бывает, по разным причинам, ни сам Г. Яблоков, ни исполнители 20–30 годов не сообщали никогда о происхождении музыки к песне. В более поздние годы этот вопрос уже и не мог возникнуть: с уничтожением нашей культуры любая еврейская песня стала считаться “народной”, а в Израиле – просто “идишской”.

Хочется, чтобы мои сведения привлекли внимание современных исполнителей к личности и творчеству одного из величайших деятелей нашей культуры, Нохема Штернхейма. Буду рад, если то, что я рассказал, поможет и тем, кто поёт “Папиросн”. В частности, обращаю внимание на то, что начало рефрена в русской транслитерации звучит так: Купите, койфт жэ, койфт жэ папиросн…

В грамматическом отношении здесь “жэ” – усилительная частица, заимствованная из славянских языков (“купите же”). При слиянии звуков “т” и “ж” во втором и третьем словах слышится: “койфчэ”. Как бы то ни было, но это совсем не бессмысленное “койфчэН”.

История трёх песен - далеко не единственная в этом роде. Другие подобные истории имеются не только у автора этих строк. Уверен, их могут рассказать и наши читатели.