 |
Георгий Сухно (Скерневицы, Польша)
ПОЛЬСКИЕ ПЕСНИ В РЕПЕРТУАРЕ ПЕТРА ЛЕЩЕНКО
3 июля 1898 года родился Петр Константинович Лещенко. Легенде русского шансона посвящается.
Первая публикация - Шансон - Портал, 30 июня - 1 июля 2009 года.
ВВЕДЕНИЕ
Путь Петра Лещенко из Бухареста в Ригу проходил всегда через польскую столицу. В Варшаве певец часто останавливался на короткий срок, чтобы познакомиться с новыми шлягерами, появляющимися на польской эстраде. Лучшие из них брал в свой репертуар, чаще всего с собственным переводом польского текста на русский язык. Тема польской эстрады в творчестве Петра Лещенко ещё до конца не исследована. Возможно, неизвестные сведения о посещениях певцом Польши кроются где-то в подшивках старых довоенных газет. О гастролях Петра Лещенко в Польше упоминает кишинёвский историк Сергей Суляк, но подтверждений этому не приводит, и в других источниках я не встретил этих фактов. По постоянному интересу, который проявлял Пётр Константинович к творчеству польских композиторов Ежи Петербурского, Шимона Каташка, братьев Артура и Гeнриxа Гольдов, Зигмунта Карасинского, Гeнриxа Варса, можно предположить, что он был лично знаком с ними.
Мировым центром российской эмиграции в первой половине прошлого века был Берлин, в нём проживало полмиллиона выходцев из России. Не уступали Берлину по количеству русских эмигрантов Париж, Лондон, Прага. По сравнению с ними Варшава выглядела глухой провинцией. В Польше проживало всего около 140 тысяч русских эмигрантов. В основном была это первая волна эмиграции, попавшей в Польшу после октябрьского переворота 1917 г., когда власть в России захватили большевики. Бежали в Польшу офицеры и солдаты Белой Армии после безуспешной попытки спасти родину в боях гражданской войны, от ужасов красного террора бежали и искали пристанища у чужого костра дворяне, интеллигенция и другие потенциальные жертвы большевизма. В стране, большая часть которой в течение 100 лет была западной окраиной Российской империи, русский язык знали почти все, поляки были знакомы с русской культурой и высоко её ценили. Можно утверждать, что в Польше любовь к русской культуре, особенно к русским песням, была повсеместна и мирно сочеталась с искренней неприязнью к российской государственной машине, то ли царской, то ли большевистской. Символами старой России в глазах поляков оставались беспредельность русских степей, тройка, цыганский хор у "Яра", балалайка и самовар.
Эта символика находила отражение в русских песнях и романсах, звучавших с грампластинок. Залетела в Варшаву из Берлина "Синяя птица", эмигрантский театр миниатюр Виктора Хенкина. А без "Синей птицы" не было бы в Польше обрусевшего венгра Фредерика Яроши, который задержался в Варшаве на долгие годы и стал душой кабаре "Qui Pro Quo", знаменитой кузницы артистических талантов. Это он, Яроши, магическим взглядом чёрных очей мгновенно покорил сердце Ольги Чеховой и увёз её собой из охваченной послереволюционным хаосом Москвы. Много лет проживал в Польше Юрий Морфесси, в фирме "Syrena Electro" записал он на пластинки несколько десятков песен, аккомпанировал ему князь Сергей Голицын. Выступала в Варшаве с концертами Иза Кремер и задержалась здесь надолго. О связях с Польшей Александра Вертинского, полюбившего эту страну, много написано. Жил он в Варшаве несколько лет, оставил яркий след на польской эстраде. Но особенно способствовали популяризации русской эстрады, особенно песен из репертуара Петра Лещенко, выступления знаменитого хора Григория Семенова. На пластинках фирмы "Syrena Electro" сохранилось около 70-ти записей этого хора русских эмигрантов.
Имя Петра Лещенко было известно во всей стране, благодаря песням на пластинках фирмы "Columbia", выпускал их также варшавский филиал этой английской фирмы. Выпускала пластинки с песнями Петра Лещенко популярная в Польше фирма "Odeon", фирма "Cristal Electrо" в 1934 г. выпустила пластинку с его песнями "Трошка" и "Не плачь, мой беби". В январе 1939 г. польская фирма "Syrena Electro" выпустила 7 пластинок с песнями популярного певца: " Тринцы-бринцы", "Тпру ты, дутый", "Моя Марусичка", "Метелица", Капризная", "Туманно на душе", "Увяли грёзы", "Эй, друг-гитара", "Трошка", "Песнь гитары", "Возле леса", "Марфуша", "Рюмка водки" и "Не плачь, мой беби". Были это перепечатки с матриц рижской фабрики "Bellaccord Еlectro". Довоенное поколение поляков было хорошо знакомо с творчеством русского артиста, имеющего мировую славу. Многие польские исполнители включили в свой репертуар его лучшие песни с польскими текстами, исполняли их и на русском языке.
Популярность русских песен и романсов в Польше была столь велика, что многие польские композиторы сочиняли "русские танго", "русские фокстроты", "русские вальсы", используя русскую экзотику. Так обычно значилось на этикетках пластинок с этими песнями. И в наши дни поляки с удовольствием слушают старые записи песен "Андрюша", "Ах, те цыганки", "Батюшка", "Ванька", "Гармошка", "Катюша", "Княгинюшка", "Когда течёт Волга", "Мы казаки", Наташа", "Наташа танцует", "Ностальгия", " О любви не говори мне", "Пей, Гришка", "Семечки", "Соня", "Тамара", "Танцуй, Машка", "Товарищ Соня", "У самоварa", "Шарлатанка", "Хандра", "Я пью чай" и многие другие песни. Лучшие образцы этих польских "песен с русской душой" Пётр Лещенко включил в свой репертуар, заменяя польские тексты русскими.
В послевоенные годы партийная цензура в Польше наложила запрет на песни Петра Лещенко. Имя его не упоминалось в печати. Но я был удивлён, впервые попав в Польшу, когда по радио слышал знакомые с детства лещенковские мелодии. Звучали старые пластинки довоенных певцов с песнями из репертуара Петра Лещенко, на них запрет цензуры не распространялся. Но даже в период перестройки, когда я был гостем на польском радио у музыкального тандема Дануты Желеховской и Яна Загозды, ведущих цикличных передач "Проходят года - остаются песни" и "Сладкое радио-ретро", я убедился, что в фондах польского радио пластинок Петра Лещенко нет. Изредка звучали они в передачах, когда Ян Загозда приносил пластинки из своей домашней коллекции. Благодаря этим передачам, когда тиски партийной цензуры начались постепенно разжиматься, с творчеством Петра Лещенко познакомилось послевоенное поколение поляков.
На польском "Радио - Бис" несколько лет велась замечательная передача "Атлас Русской Песни", вели её Илья Змеев, радиожурналист из Перми и полька Малгожата Здун. Песен Петра Лещенко в фонотеке передачи долго не было, несколько раз с песнями из его репертуара выступал в передаче русский певец, поэт и композитор Игорь Славич, живущий и концертирующий в Варшаве. Лишь в 96-м году, когда одна из слушательниц принесла в редакцию две первые изданные в СССР долгоиграющие пластинки фирмы "Мелодия", эти песни прозвучали в эфире, а корреспондент радио "Маяк" на польском радио Людмила Львова рассказала слушателям о трагической судьбе Петра Лещенко.
К столетнему юбилею Петра Лещенко "Сладкое Радио-ретро" посвятило песенному наследию певца трёхчасовую передачу, в которой наряду с русским вариантом песен в исполнении Петра Лещенко, звучали также их польские варианты.
ГИМН МАТЕРИНСКОЙ ЛЮБВИ. НЕУВЯДАЕМОЕ ТАНГО
"СЕРДЦЕ МАМЫ"
Мне песня "Сердце мамы" дорога тем, что она была первой из песен Петра Лещенко, которые мне посчастливилось услышать в начале 50-х годов минувшего века. Когда сейчас я слышу мелодию этого чудесного танго, в моей памяти возрождаются образы из дней далёкой юности. Я вспоминаю маленький шахтёрский посёлок, затерянный где-то в донецких степях. В нашей школе во время большого перерыва девчонки из старших классов танцевали под музыку, воспроизводимую с граммофонных пластинок школьного радиоузла. Кто-то из учеников принёс в радиоузел чёрный кружок из рентгеновской плёнки с кустарной записью, из висевшего на стене динамика лилась прекрасная мелодия танго и звучал проникающий в душу мягкий баритон неизвестного певца. Знатоки шептали: "Это Петр Лещенко! Запрещённый!" Педагоги не проявили должной бдительности и несколько дней подряд во время большой перемены голос крамольного певца звучал в советской школе, текст его песни все уже знали наизусть:
Кошмарной темной ночью
Забилось сердце дрожью.
Я потеряла любовь мою,
И ты оставил меня одну.
Мой славный, мой сыночек,
Забыл ты маму свою.
Тебя молю я вернуть покой мне,
И слёзно я молю к тебе...
Бедное сердце мамы
Еле стучит в груди.
Бедное сердце мамы
Ищет покой в тиши.
Доктора не зовите,
Сына мне возвратите.
С ним хоть один часок пpобыть...
Как тяжело мне жить!
Я не умел танцевать, стоял у подоконника и слушал. И так мне жалко было бедную, покинутую сыном маму.
Прошло почти полвека, канули в Лету те, обязанностью которых было "тащить и не пущать", постепенно разжимались челюсти партийной цензуры, и песни опального певца изредка стали появляться на антенне "Радио России". По просьбам слушателей песни Петра Лещенко стал включать в свою цикличную передачу "Встреча с песней" Виктор Витальевич Татарский. Когда к автору передачи обратилась слушательница из Рыбинска Елена Григорьевна, внучка князя Феликса Юсупова с просьбой передать "одну из песен Петра Лещенко, но самую хорошую", Татарский выбрал для неё танго "Сердце мамы". Влюблённая с детства в песни Петра Лещенко, Елена Григорьевна так писала в своём письме ("Встреча с песней" Nr 745, 30.10.1997 г.): "Мне хотелось бы узнать, почему он так рано умер? Есть у меня мечта, но она несбыточна: поехать в Румынию, купить на все деньги красивых роз и положить на его могилу..." Я подумал, удивилась бы Елена Григорьевна, если бы узнала, что её любимому певцу когда-то на концерте в Лондоне аккомпанировал её дедушка, князь Юсупов.
Может быть не всем известно, что танго "Сердце мамы" родилось на польской земле. Его авторами были композиторы Зигмунт Карасинский и Шимон Каташек, создатели и руководители одного из самых популярных в Варшаве танцевальных оркестров в начале 30-х годов прошлого века. Были они друзьями с юности, вместе начинали музыкальную карьеру, вместе создали множество замечательных песен.
Зигмунт Карасинский (1898-1973), композитор, скрипач-виртуоз, он объездил с гастролями полмира, осенью 1939 г. в советском Белостоке создал Первый Белорусский Джаз. Но советская оккупационная зона ему не понравилась, он, как и многие другие польские артисты, перебрался из СССР в немецкую зону. Ему, по проcxождению еврею, чудом удалось пережить войну, укрываясь в селе на юге Польши. В 60-х годах Карасинский эмигрировал на Запад, умер в нищете в приюте для бездомных в Копенгагене.
Шимон Каташек (1898-1943) композитор, выдающийся пианист, почти все свои музыкальные произведения создавал в соавторстве с Карасинским, вместе с ним организовал свой первый оркестр "Золотой джаз". Каташек во время немецкой оккупации руководил оркестром в Варшавском Гетто, был расстрелян фашистами при ликвидации узников Павяка.
Петр Лещенко назвал своё танго "Сердце мамы", a польское танго называлось "Serce matki" ("Сердце матери"), польский текст сочинил в начале 30-х годов поэт-песенник Леон Шмарагд, автор многих шлягеров, пользовавшихся большой популярностью на польской эстраде. Стихи Петра Лещенко самостоятельны, они не являлись переводом польского варианта танго. Шмарагд ведёт рассказ от имени своего лирического героя (сына или дочери матери в зависимости от исполнителей песни):
Serce matki
Żyjemy wśród zamętu i braku sentymentu...
Tu sztuczny śmiech, tam znów sztuczne łzy,
obłuda, fałsz - to są życia gry.
Miłości szczerej nie ma, epoka kłamstw, krzywd i mąk.
Nikt nie jest sobą, czas rządzi tobą,
okrutna obojętność wkrąg...
(Перевод:
Живя в суматохе, мы растеряли наши чувства. Здесь - пустой смех, там притворные слёзы. Среди всеобщего равнодушия фальшь и лицемерие стали основным принципом нашей жизни, нет искренней любви в эпоху лжи, обид и мучений.)
Но в этом жестоком мире есть тихая пристань, где можно найти убежище от бессердечия окружающего мира. Этa пристань - сердце матери:
Jedynie serce matki uczuciem zawsze tchnie,
Jedynie serce Matki o wszystkim dobrze wie.
Dać trochę ciepła umie i każdy ból rozumie.
A gdy przestaje dla nas bić,
Tak ciężko, ciężko żyć...
(Перевод:
Лишь только сердце мамы всегда любви полно,
Лишь только сердце мамы знает о всём само.
Своим теплом согреет, и нашу боль развеет,
Когда не сможет с нами быть,
Как тяжело нам жить...)
Первыми в 1932 году записали на пластинку "Сердце матери" хор "Эриана" и хор "Дана". Напели песню на пластинки самые популярные польские певцы: Мечислав Фогг, Адам Астон, Вера Гран и др. И сейчас каждый год 26 мая в "День Матери" эта песня передаётся в эфир многими польскими радиостанциями.
Но ни одному из польских исполнителей не удалось достигнуть уровня исполнительского мастерства Петра Лещенко. Всегда, когда танго "Сердце мамы" звучит в исполнении легендарного певца, на душе становится светлей.
УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПЕСНИ
"У САМОВАРА"
Любители старых песен помнят эту бесхитростную песенку. В её задорной мелодии слышны ритмы одесских улиц. Многие в России не знают, что родилась эта песня на польской земле. Была она популярна во всех странах мира, куда попадали пластинки Петра Лещенко. Записал он эту песню на пластинки в студии венского филиала фирмы "Columbia" в 1933 году. В репертуаре Петра Лещенко имеется несколько польских песен, но "У самовара" - песня особенная, песня с удивительной судьбой.
Написана она была на мелодию, которую сочинила в конце двадцатых годов одарённая, но не получившая музыкального образования и не знающая даже нотной записи девушка, варшавянка Фаина Квятковская (1914-1991) (её настоящее имя - Фeйга Йофе). Родилась она 23 декабря 1914 годa в Ялте в еврейской семье. (В некоторых статьях или биографических словарях год рождения Квятковской подаётся по разному: 1904, 1910, 1913 или 1914.) Семья её перебралась в Польшу во время гражданской войны, спасаясь от террора большевиков.
Песня "У самовара" была композиторским дебютом девушки. В 1929 г. случайно услышал эту мелодию и написал к ней текст польский поэт-песенник, директор варшавского театра-ревю "Морское око" Анджей Власт и сразу же включил её в программу своего театра. Вот как передана история рождения песни "У самовара", записанная Василием Выхристенко со слов её автора, жительницы Ленинграда Фаины Марковны Квятковской:
"Тридцатые годы, тихий вечер в Варшаве, в доме собрались гости и 16-летняя дочь хозяина наигрывает шутливую песенку. К концу вечера к великому удовольствию родителей все гости уже распевали на польский манер:
"У самовара я и моя Маша, а на дворе совсем уже темно..." В доме Квятковских в этот вечер был гостем директор одного из варшавских театров и песню 16-летней Фаины он взял для спектакля. Популярность песни росла...." См. статью Василия Выхристенко "У самовара на Невском проспекте", газета "Всемирные одесские новости" Nr 5/2006.
Вот так рождаются легенды.
На самом деле, всё было более обыденно, песня с приведенным русским текстом появилась гораздо позже. Действительно, Анджей Власт зашёл в дом Квятковских на чашку чая, но не было там "распевающих гостей." Фаина на своём детском пианино исполнила для гостя несколько собственных произведений. Мелодия одного фокстрота, который Фаина назвала "Море", Власту очень понравилась, вскоре он написал к ней польский текст и включил новую песню, назвав её "У самовара", в программу своего театра.
Декорацией для этой песни служил установленный на сцене огромный макет самовара, исполняли песню солисты театра "Морское око" Зуля Погожельская и Тадеуш Ольша, звучала она в обозрениях "То, что любит Варшава" и "Путешествие на луну". В многих источниках встречается информация о том, что песня "У самовара" была создана в 1931 году. Но это не так, по свидетельству польского филофониста Томаша Лерского фирма "Parlophon" в Варшаве записала эту песню на пластинку в 1929 году, а польская фирма "Syrena Electro" - в 1931 году в исполнениях солиста "Морского Ока" Тадеуша Фалишевского и певца Ежи Велина. На этикетках пластинок песня "Pod samovarem" была названа "русским фокстротом" и получила дополнительное, указанное в скобках название - "Новые Бублички". Исполняли и записали песню на пластинки также певцы Мечислав Фогг, Тадеуш Богданович, Нина Грудзинская, Витольд Рихтер и др. Пластинки с новой песней быстро разошлись по всей стране. Слабый текст Анджея Власта не помешал песне приобрести огромную популярность.
Это заслуга замечательной музыки Фанны Гордон. Такой псевдоним приняла Фаина Квятковская.
Анджей Власт (1895-1943) (собственно, Густав Баумриттер) в молодости был способным журналистом, позже начал сочинять тексты песен по заказам польских композиторов, переводил тексты зарубежных шлягеров и за короткое время сочинил более 2000 песен. Создавал он тексты очень быстро, не заботясь о форме и содержании, утверждал, что в каждой песне важна мелодия и образ, песней рождённый, а поэтические тонкости не играют особой роли. Хрустальную вазу мелодии можно заполнить любым содержанием, достаточно найти несколько ударных слов для припева, которые дадут песне силу и привлекательность. Не удивительно, что творчество Власта стало символом поэтической халтуры. В польском литературоведении даже появился термин с уничижительным оттенком: "властовские рифмы". Жизнь поэта оборвалась трагически, в 1943 году застрелил его немец на улице варшавского гетто. Как это ни странно, сотни песен Власта с текстами невысокого полёта и сейчас всё ещё пользуются любовью у слушателей. Так случилось и с песней "У самовара". Её текст явно не соответствовал живой, западающей в сердце мелодии. Судите сами, вот польский вариант и мой, почти дословный перевод этой песни:
Znów jest maj, ten sam,
Kasztany kwitną znów ogromnie.
Naplewat' mnie tam!
Ja jedno wiem i jedno pomnę:
Pod samowarem siedzi moja Masza,
Ja mówię "tak", a ona mówi "nie".
Jak w samowarze kipi milość nasza,
Ja gryzę pestki, ona na mnie klnie.
Potem nagle po całusku
Wydziela do herbaty na prikusku.
Pod samowarem siedzi moja Masza
I jak herbata tak naciąga mnie!
Przyszli, wzięli nam
Firanki, szubę, stół i łóżko.
Naplewat' mnie tam,
Bo ja o jednym myślę duszko.
Pod samowarem siedzi moja Masza....
Перевод:
Снова май тот сам,
Каштаны буйно расцветают.
Наплевать мне там!
Одно лишь знаю, об одном мечтаю.
У самовара сидит моя Маша,
Скажу ей "да", она мне "нет" твердит.
Как в самоваре, так кипит страсть наша,
Она ругается на чём свет стоит.
После поцелуй горячий
Она подарит мне вприкуску к чаю.
У самовара сидит моя Маша,
Как сладкий чай, она влечёт меня.
Пришли, забрали нам
Гардины, шубу, стол и раскладушку.
Наплевать мне там,
Я об одном лишь помню, моя душка.
У самовара сидит моя Маша...
Даже с таким слабым текстом песня сразу же стала шлягером, звучала в каждой семье, у которой был патефон, звучала на эстрадах по всей стране. Когда представители фирмы "Polydor Records" обратились к Фаине Квятковской с предложением записать песню для российской эмиграции в Прибалтике, Фаина согласилась и сама написала русский текст песни, имеющий мало общего с текстом Власта. В песне осталось всего две строфы:
У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре, так кипит страсть наша,
Смеется хитро месяц нам в окно.
Маша чай мне наливает,
А взор её так много обещает.
У самовара я и моя Маша,
Вприкуску чай пить будем до утра.
Первым исполнителем, записавшим на пластинки русский вариант песни, был польский певец из Риги Арпалин Нумма. Запись песни "У самовара" в сопровождении оркестра Пауля Годвина была произведена фирмой "Polydor" в 1932-м или 1933-м году.
Пётр Лещенко, записывая эту песню на пластинки, добавил к песне две строфы:
Ночка снежная,
А у меня на сердце лето.
Жёнка нежная,
Пускай завидуют мне это!
Думы мои одне:
Побыть скорее с ней наедине.
Тёмна ночка покроет всё,
Не выдаст нас, и будет точка.
Изменилась ещё одна строка, вместо "Смеётся хитро месяц..." появилась строка "И месяц смотрит ласково в окно".
Только благодаря записи на пластинке Петра Лещенко песня в скором времени стала известна во всём мире. Включил эту песню в свой репертуар Леонид Утёсов, когда пластинка из Риги попала ему в руки. Песню "У самовара" он записал на московской фабрике грампластинок в феврале 1934 г., в СССР она приобрела огромную популярность и быстро, как говорят, "пошла в народ", появлялись её новые варианты.
Вот, например, один из них:
У самовара я и моя Маша.
Как хорошо нам быть с тобой вдвоем!
И пироги, и гречневая каша!
Сегодня вдосталь мы чайку попьем.
Евреи, придавая песне свой национальный колорит, пели: "У самовара я и мой Абраша..." или "У самовара кантор, я и Сара". Прекрасная мелодия Фанны Гордон прижилась в разных странах. До войны исполнял песню на литовском языке и записал на пластинку известный певец русской эмиграции Даниил Дольский. Песня называлась "Palangos juroj..." и по содержанию ничего общего с нашей Машей не имела:
Palangos juroj nuskendo mano meile
Ir saltos bangos jos neatiduos...
(В Паланге в море утонула любовь моя
и холодные волны не вернут её...)
Есть и другое литовское исполнение этой песни - певца Андрюса Мамонтоваса (или по-русски - Андрея Мамонтова).
Но судьба этой песни в СССР - тема слишком обширная. Она подробно освещена в многочисленных статьях, которые без труда можно найти в Интернете. Отмечу лишь, что в СССР партийные чиновники испугались быстро растущей популярности этой песни среди широких масс. С конца 1934 г., несмотря на то, что исполнитель песни Утёсов считался придворным певцом кремлёвских палатинов, песня подвергается гонениям, как квинтэссенция буржуазной декаденции. Писатели Ильф и Петров, выполняя заказ партийных идеологов, написали злобный фельетон "У самовара я и моя Маша". Главрепертком запретил исполнять эту песню в концертах на эстрадах страны и изъял из продажи все оставшиеся утёсовские пластинки с её записями.
Запрет не касался партийных мандаринов, сохранились свидетельства, что в личной фонотеке "кремлёвского горца" эта пластинка была вместе с пластинками Петра Лещенко. Сатирик Григорий Фукс в пьесе о Михаиле Булгакове "Карамболь после полуночи" (журнал "Нева" Nr 9/2006) вкладывает в уста Сталина следующие слова: "Запретный плод сладок. Зощенко нравится, Анна Андреевна, куплетисты Вертинский, Лещенко Петр, Утесов Леонид, (напевает): “У самовара я и моя Маша, вприкуску чай пить будем до утра…”. А мне говорят: “Не наша Маша - не рабоче-крестьянская, мещанская Маша”… А нам нравится... Почему я не хозяин себе? То не так, это не то..."
Леонид Утёсов возобновил довоенную запись песни "У самовара", выпуская её на долгоиграющей пластинке уже после войны, в 1975 г. На этикетке пластинки появилось новое имя автора песни: Василий Лебедев-Кумач (вместо Фанны Гордон, живущей в Ленинграде репатриантки из Польши, музыканта, композитора и писательницы Феофании Марковны Квятковской). Известно, что Лебедев-Кумач посвятил свой поэтический талант службe партийной идеологии, чего в последние годы жизни очень стыдился. Но обвинять его в плагиате несправедливо, послевоенная пластинка Утёсова была выпущена уже много лет после смерти поэта-песенника. А на московской пластинке 1934 года имени Лебедева-Кумача, как автора песни, не было. Я этой пластинки не видел, но так утверждает исследователь эстрады писатель Глеб Анатольевич Скороходов. (Всем, кто интересуeтся этой темой советую познакомится с его работой: "Леонид Утёсов. Друзья и враги").
Но всё это уже иная история, к репертуару песен Петра Лещенко она отношения не имеет.
У каждой песни своя судьба. Судьба песни "У самовара" удивительна. Песня эта, как и песня "Синий платочек" является символом общности наших славянских культур. Родившаяся почти 80 лет назад, oнa остаётся вечно юной.
"АНДРЮША"
ПОЛЬСКАЯ ПЕСНЯ С РУССКОЙ ДУШОЙ
Нет оснований утверждать, что в Польше русские песни любят больше, чем в других странах мира, но многовековая связь двух славянских культур и обоснованное историческими обстоятельствами повсеместное знание русского языка способствовали распространению в стране русских песен и романсов eщё в те времена, когда Польша называлась Привисленским Краем и была западной окраиной Российской империи. После Октябрьской революции, когда власть в России захватили большевики, нападение Красной Армии на Польшу в 1920-м году и возникшие идеологические барьеры разорвали существующие раньше культурные связи. По сравнению с соседними европейскими странами русская эмиграция в Польше не была многочисленна, история эстрады русского зарубежья в Польше сохранила не очень много имён исполнителей русских песен и романсов.
Расходились по всей стране пластинки с русскими песнями и романсами живущих в Польше и выступающих с концертами артистов Нины Белич, Ольги Каменской, Анны Карениной, Вари Ласки, Макаровой, Юрия Морфесси, Александра Вертинского, Павла Прокопени или Григория Семёнова. Но особенной популярностью пользовались песни Петра Лещенко, распостраняющиеся на грампластинках, несколько из его песен в переводе на польский язык включили в свой репертуар лучшие польские певцы. И сейчас ещё в цикличной передаче "Проходят года - остаются песни" Польского Радио иногда можно услышать польские варианты песен "Два сердца", "Жизнь цыганская", "Марфуша", "Мрачное воскресенье", "Мусенька", "Прощай, мой табор", "Рюмка водки","Синяя рапсодия", "Спи, моё бедное сердце", "Старинный вальс" и др.
Не существовал импорт советских пластинок из СССР, но спрос на русские песни был настолько огромный, что польские авторы стали создавать песни с русским колоритом. Признаком их "русскости" обычно были чай, самовар, семечки, водка, балалайка, гармошка, тройка и русские имена лирических героев: Соня, Наташа, Тамара, Катюша, Марфуша, Машка, Гришка, Ванька, Володя, Мишенька или Андрюша. Песни эти сочинялись с польским текстом, но в нотных изданиях и на этикетках грампластинок обязательно значилось: "русское танго", "русский фокстрот" или "русский вальс". Несколько подобных польских песен с собственным русским текстом включил в свой репертуар Пётр Лещенко.
Одной из таких песен "с русской душой" является фокстрот "Андрюша", созданный в начале 30-х годов. Автором музыки был польский музыкант, пианист и композитор Зигмунт Белостоцкий (1897-?). В его творческом наследии было несколько подобных песен "с русской душой": фокстроты "Наташа" и "Катюша", вальс "О любви не говори мне" и др. Каждая из этих песен в исполнении Петра Лещенко могла бы стать шедевром, но повезло только "Андрюше", русский вариант этого зажигательного фокстрота в исполнении легендарного певца получил всемирную известность. Зигмунт Белостоцкий создал более сотни произведений, в основном это были танго и фокстроты, создавал он также музыку к фильмам. Был он музыкальным руководителем в театрах Лодзи и Варшавы. Погиб во время войны при ликвидации Варшавского гетто в 1942 или 43 году.
Польский текст "Андрюши" сочинил Людвик Старский (собственно Калушинер) (1903-1984), поэт, писатель, журналист, литературный руководитель театра-ревю "Пражское Око", автор более 20 киносценариев. Фокстрот "Андрюша" был записан на пластинках в двух вариантах: полном и сокращённом. Полный вариант был записан только один раз в испонении Тадеуша Фалишевского. Остальные исполнители (Адам Астон, Януш Поплавский и Хор Юранда) взяли из текста песни только припев.
Давайте познакомимся с содержанием польского текста этой песни:
Andriusza
Ech, Rassija, już dzisiaj ty niczyja.
Gdzie czasy dawne i slawne te dni?
Gdy żal jest na duszy, ja idę do Andriuszy
I znów o dobrych czasach serce śni.
Ech, Andriusza, miły mój Andriusza,
Na piecu siedzi, na harmoni gra.
A jak gra, to wąsami tylko rusza,
Mołodiec, skąd on takie cuda zna?
Ech, Andriusza, miły mój Andriusza
Cyganski romans gra i pije czaj.
W oczach łzy, to juz ruska taka dusza,
Ech, Andriusza, jeszcze raz nam graj.
Och, dawniej bylo i dobrze tak, i miło.
Grał on gusarom, bojarom on grał.
A grał, jak kazali, to ruble mu dawali
I dobrej wódki, wódki ile chciał.
Ech, Andrjusza, miły mój Andriusza...
Перевод-подстрочник:
Андрюша
Эх, Россия, сегодня ты уже ничья.
Где давние времена и славные те дни?
Когда грусть гложет душу, я иду к Андрюше
И вновь о добрых временах сердце видит сны.
Эх, Андрюша, милый мой Андрюша,
Сидит на печи, играет на гармошке.
А когда играет, то усами только шевелит.
Молодец, откуда он знает такие чудеса?
Эх, Андрюша, милый мой Андрюша ,
Цыганский романс играет и пьёт чай.
В глазах слёзы, то уж такая русская душа,
Эх, Андрюша, ещё раз нам играй.
Ох, раньше было и хорошо и мило.
Играл он гусарам, боярам он играл.
А играл, когда просили, то рубли ему давали
И доброй водки, водки сколько бы ни захотел.
Эх, Андрюша, милый мой Андрюша...
Бояры и гусары в песне - это явный анахронизм, автор отправляет Андрюшу в допетровские времена. Может, поэтому песню исполняли в сокращённом варианте.
Пётр Лещенко включил "Андрюшу" в свой репертуар с собственными стихами, которые, как не трудно убедится, переводом польского текста не являются:
Андрюша
Музыка Зигмунда Белостоцкого
Слова Петра Лещенко
Эх ты, раздолье и счастье мое злое,
И нет мне покоя с гармошкой моей.
И каждый, кто хочет, вслух меня порочит…
Без передышки всем играй сильней!
Эх, Андрюша, будь же добрым малым,
И на гармошке двинь-ка посильней,
Чтоб печаль заглушить мотивом бравым,
Растяни, развернися веселей!
Эх, Андрюша, жару поддавай-ка,
Басы звучней и громче нажимай!
Полечу вихрем в пляске молодецкой…
Эх, Андрюша, жизни больше дай!
Все записи "Андрюши" в исполнении Петра Лещенко, которые мне удалось прослушать, не имели первой вступительной строфы. Фокстрот этот Петр Лещенко записал на пластинки 3 раза: в Вене в 1933 году, в Риге в 1935 году и в Бухаресте в 1947 году. Звучал "Андрюша" по всему миру, проник контрабандой в "страну всеобщего счастья". Слушали "Андрюшу" в СССР от Бреста до Владивостока, и сейчас уже трудно понять, чем была опасна эта жизнерадостная песня для партийной идеологии.
В 1938 году появился в СССР и другой "Андрюша". Это был благонадёжный комсомольский фокстрот, мелодию которого сочинил композитор Илья Жак на стихи поэта Григория Гридова. Пела "Андрюшу" и записала на пластинки юная Клавдия Шульженко. Мне не известна история создания этого фокстрота, в нескольких источниках утверждается: музыка народная, обработка И. Жака. Так вот и этого "Андрюшу" некоторые авторы приписывали Петру Лещенко. Вот курьёзный пример из рассказа Михаила Рощина "Таня Бобрыкина и парад победы": "Громко играл открытый патефон и так же громко радио, только по радио пели военные песни и марши, а с пластинки несся голос Лещенко: “Эх, Андрюша, нам ли быть в печали, пой, играй, гармонь, на все лады...”.(Михаил Рощин два раза напутал, надо было цитировать точнее : "Не прячь гармонь, играй на все лады".) В стране, "где жить стало лучше, жить стало веселее", песня эта была благосклонно отмечена партийной печатью, как способствующая коммунистическому воспитанию молодёжи. Но кажется мне, что без "буржуазного" фокстрота Петра Лещенко не могло бы быть "Андрюши" Жака и Гридова.
"ГАРМОШКА"
ЕЩЁ ОДНА ПОЛЬСКАЯ ПЕСНЯ С "РУССКОЙ ДУШОЙ"
Русский фокстрот "Гармошка" из репертуара Петра Лещенко родился на польской земле. Об этой песне, которую сочинил выдающийся польский поэт Владислав Шленгель на мелодию Леона Леского, сохранилось очень мало сведений. Известно, что эта песня была создана в 1937 году и в этом же году напел её на грампластинки в сопровождении оркестра п/у Eжи Герда в студии звукозаписи фирмы "Одеон" один из наиболее популярных польских певцов, солист Варшавской Оперы Януш Поплавский (1898-1971).
Песня, видимо, пользовалась большой популярностью, ибо в 1938 году фирма "Одеон" выпустила пластинки с новой записью "Гармошки". Исполнителем песни на этикетках пластинок был указан Марьян Ольшевский. Это был псевдоним Януша Поплавского, использованный им всего для нескольких песен. (Был у певца ещё один псевдоним - Ян Болеста.) Польские записи "Гармошки" в фирме "Одеон" 1937-38 гг. были единственными, которые мне встретились. На форуме сайта "Ностальгия" можно найти следующее утверждение: "Польский первоисточник жанра "российский фокстрот" на музыку Леона Лески и слова Владислава Шленгеля ... пели многие певцы." Кто? Жаль, что автор не написал об этом подробнее. В каталогах крупнейшей в Польше фирмы звукозаписи "Сирена Электро" фокстрот "Гармошка" не упоминается ни разу.
Трудно найти сведения о авторе музыки этой песни. Кто он - Леон Леский? На этот вопрос я долго не мог найти ответа. Даже в биографических томах самой подробной "Энциклопедии музыки" Польского Научного Издательства нет композитора с этим именем. Нет его и в доступных мне биографических словарях. А если Леский - это не фамилия автора мелодии "Гармошки", а псевдоним? Следуя этой тропой я установил, что псевдоним "Леский" имел польский композитор Леон Жевуский (1902-1964). Под псевдонимом "Леский", взятым от названия маленького старинного городка Леско, в 30-х годах прошлого века он сочинил и опубликовал несколько эстрадных песен, из которых наиболее популярными были фокстроты "Гармошка" и "Венгерская капелла". Его музыкальный талант не расскрылся полностью, ибо он, юрист по образованию, был профессиональным военным, прапорщиком в кавалерии Польского Войска, музыкальным творчеством занимался в свободное от службы время. В 1939 г. Леон Жевуский руководил военным оркестром, в начале войны попал в плен, в немецком лагере для военнопленных создал лагерный театр-ревю "Под папиросой", сочинил в неволе популярный и сегодня в Польше "Варшавский вальсок".
Автор "Гармошки" поэт Владислав Шленгель (1914-1943) оставил яркий след в истории польской культуры. "Гармошка" - это одно из ранних произведений поэта. На музыку различных композиторов в 30-х годах создал он несколько десятков текстов популярных эстрадных песен. Из них "Гармошка " - это единственная в его творчестве песня с подзаголовком "русский фокстрот". Шленгель во время оккупации был летописцем варшавского гетто, вёл "Живой дневник" в кафе "Искусство", в 1942-43 гг. поэт создал множество волнующих стихотворений о трагедии еврейского народа. Часть из них сохранилась, они были собраны после войны в сборнике "То, что я читал умершим". Автор погиб с оружием в руках во время подавления восстания в гетто. Это не была борьба за спасение, но борьба за право достойно умереть.
Текст "Гармошки" Шленгель написал в 1937 году, русский колорит песне придают не только имя лирического героя - Володя, не только чай (а не хэрбата), семечки (а не "пэстки"), но даже название песни имеет русский характер: "гармошка" а не "хармошка". Польский вариант "Гармошки" можно послушать в Сети на многих сайтах.
Приведу польский текст этого зажигательного фокстрота:
Garmoszka
Garmoszka gra, jest szklanka czaju słodka,
Gdy zamknę drzwi, jak dobrze mi.
Siemieczki są i jest suszony mak,
I śpiewa nam Wołodia,
Więc czegoż jeszcze brak?
Gorący piec złociste rzuca skry,
Gdy śpiewa nam Wołodia,
Nie wiemy, co to łzy.
Перевод-подстрочник:
Гармошка играет, есть стакан сладкого чая,
Когда закрою дверь, как хорошо мне будет.
Семечки есть и есть сушёный мак,
И поёт нам Володя,
Чего бы нам ещё недоставало?
Горячая печь выбрасывает золотистые искры,
Когда поёт Володя,
Нас не возмёт тоска.
Загадкой для меня остаётся тот факт, что на этикетке пластинки Петра Лещенко с записью "Гармошки" автором русского текста назван тот же Владислав Шленгель, (но с ошибкой: "В. Селенгель"). Русские стихи не являются переводом польского текста песни:
Гармошка
Гармошка, друг мой, грянь-ка посильнее!
Твой звучный тон взволнует кровь.
В твоих мелодиях волшебных
Столько дней ушедших, словно
Девичий сладкий сон.
Нет лучше песенки c гармошкой,
Эх, побыть ещё немножко,
Да с милой мне вдвоём...
Нет лучше песенки c гармошкой,
Эх, побыть ещё немножко,
Да с милой мне вдвоём!..
По поводу авторства песни у меня возникает два предположения:
- возможно, Шленгель сочинил новый русский текст (не перевод) для своей песни по заказу какого-нибудь певца русской эмиграционной эстрады и это исполнение стало известно Петру Лещенко;
- возможно, автором русских стихов "Гармошки" является Пётр Лещенко, а имя Шленгеля перекочевало из польской пластинки. Так или иначе, Пётр Лещенко включил эту прекрасную удалую песню в свой репертуар и напел её на пластинку в рижской фирме "Беллаккорд Электро" в 1938 году, это исполнение принесло песне мировую известность.
"ВСЕ ЗА ЛЮБОВЬ Я ПРОЩАЮ"
Песни, они - как птицы и облака, не признают государственных границ, пересекают их без виз и паспортов. B 1933 году Петр Лещенко включил в свой репертуар ещё одну польскую песню, вальс-бостон "Любовь тебе всё простит" в русском переводе под названием "Всё за любовь я прощаю" (или "Милость"). Pаспостранилась она по всему миру на пластинках фирм "Columbiа" и "Bellaccord Electro", причём на пластинках венского филиала "Коламбии" песня называлась "Милость" (по первому слову польского названия песни: "Милосьць ци вшыстко выбачы"), а на рижских пластинках - "Всё за любовь я прощаю". Сочинили эту песню специально для польского фильма "Шпион в маске" композитор Генрих Варс (собственно Варшавский) и (под псевдонимом "Ольден") выдающийся польский поэт Юлиан Тувим. В фильме песню исполняла звезда польской эстрады Ханка Ордонувна - певица, которую поляки ласково называли "наша Ордонка". Фильм c этой песней вышел на экраны в 1933 году.
Выдающийся композитор Генрих Варс (1902-1977) сочинял, в основном, музыку к фильмам. Им были созданы многие песни, ставшие шлягерами. В 1939 году он, офицер запаса, воевал, бежал из немецкого плена в оккупированный Красной Армией Львов, где создал знаменитый "Львовский Теа-джаз Генриха Варса" Коллектив Варса гастролировал по республикам СССР в 1940-41 годах (Одесса, Семфирополь, Киев, Харьков, Москва, Ленинград, Ташкент) уже с русским репертуаром. Некоторые из польских песен Варса были переведены на русский язык ("Прощальная песенка Львовского джаза", "Ничего не знаю", "Первый знак", "Я условился с ней точно в девять"). Его "жестокое" русское танго "Забвение" исполняли Альберт Гарис, Eвгений Бодо, а много лет позже - Иосиф Кобзон. Все эти песни сохранились на пластинках "Апрелевского завода". О некоторых песнях из репертуара "Теа-джаза" сейчас мы можем узнать только по сохранившимся афишам того периода. После начала Отечественной войны Варс и его музыкальный коллектив были включены в состав Польской Армии генерала Андерса, a после войны композитор эмигрировал в США.
Юлиан Тувим (1894-1953) - один из самых выдающихся польских поэтов первой половины минувшего столетия. Сочинение эстрадных песенок он не считал для себя серьёзным занятием, написал их несколько десятков, но чаще всего под разными псевдонимами. Тексты песен всегда создавал для конкретных исполнителей. Для Ханки Ордонувны сочинил не только вальс "Всё за любовь я прощаю", но и ряд других песен, ставших шлягерами, например, "На первый знак", "Песня любви", "Момент перед сумерками", "Мимоза", "Полюби меня страстно", "Старая песенка" и др.
С особенной экспрессией Ордонувна исполняла "русские" песни Тувима - "Княгинюшкy" и "Шарлатанкy" (перепев известной песни "Ах, шарабан мой..."). Песни Тувима "Что нам осталось с тех лет" и "Марыся" хор Дана исполнял по-польски и по русски.
Тувим, как и многие гениальные поэты, был провидцем, в 1918 году написал удивительное стихотворение "Wielka Teodora" с русским эпиграфом: "Большая Федора - но дура". Предвидел в нём, что над хаосом, вызванным большевистским переворотом в России, неизбежно возникнет новый деспот, "хам грядущий" более жестокий, чем Иван Грозный или Пётр I, и новому идолу поклоняться будут. Когда после эмиграции военного периода Тувим вернулся в Польшу, новая власть на руках его носила. Гениальный поэт с нами! А он писал верноподданнические оды в честь Великого и Мудрого Вождя, появление которого предвидел в юности. У Тувима были основания опасаться. В 1938 году, потрясённый гибелью многих тысяч невинных жертв сталинского террора, он написал обличительное стихотворение "К московским властителям", которое могла и припомнить ему партийная инквизиция. Принял близко к сердцу девиз своих советских собратьев по перу, что "лучше есть белый хлеб у Чёрного моря, чем наоборот". Потом понял, что совесть вся в пятнах, трудно смыть. Но, используя свой авторитет у власть держащих, сумел спасти жизнь нескольким польским патриотам, получившим смертный приговор. Когда умер, похоронили его с почестями в Алее Заслужeнных на военном кладбище...
Песня "Всё за любовь я прощаю" на долгие годы стала артистической "визитной карточкой" Ханки Ордонувны. Называли эту песню "самой великой польской песней о любви". В 1981 году был снят художественный кинофильм о судьбе Ханки Ордонувны, фильм назывался "Любовь всё тебе простит". Стихи Петра Лещенко - это свободный перевод, далёкий от польского варианта. У Тувима воспевается любовь жестокая, роковая:
Miłość Ci wszystko wybaczy
Miłość Ci wszystko wybaczy
Smutek zamieni ci w śmiech...
Miłość tak pięknie tłumaczy
Zdradę i kłamstwo i grzech.
Choćbyś ją przeklął w rozpaczy,
Że jest okrutna i zła,
Miłość Ci wszystko wybaczy
Bo miłość, mój miły, to ja.
Gdy pokochasz tak mocno jak ja,
Tak tkliwie, żarliwie, tak wiesz,
Do ostatka, do szału, do dna,
To zdradzaj mnie wtedy i grzesz.
Miłość Ci wszystko wybaczy...
Перевод-подстрочник:
Любовь всё тебе простит
Любовь всё тебе простит,
Грусть переменит в смех...
Любовь так прекрасно объяснит
Измену и обман и грех.
Хотя бы ты её проклял в отчаянии,
За то, что она жестокая и роковая,
Любовь всё тебе простит.
Ведь любовь, мой милый, это я.
Если полюбишь так крепко, как я,
Так нежно, пылко, так, знаешь,
Беспредельно, до безумия, до дна,
То изменяй мне тогда и греши.
Любовь всё тебе простит...
Сравните польский вариант со стихами Петра Лещенко. Oщущается, что эту песню, как и все свои музыкальные жемчужины, певец прочувствовал сердцем:
Все за любовь я прощаю
Все за любовь я прощаю,
Смех и укор, как всегда.
Стыд я любовью смываю,
Грусть заглушая любя.
Пламенем ярким сгораю,
Зло и капризы терплю.
Все за любовь я прощаю,
Измену твою не снесу.
Кто еще может любить тебя
Так сильно, безумно, как я?
Горе я выпью свое до дна,
На все я решусь для тебя.
Все за любовь я прощаю...
Популярность этой песни Петра Лещенко в СССР была столь велика, что руководители Ленинградской Фабрики Пластмасс, выпускающей наиболее ходовые пластинки, записали на пластинки в 1948 году на мелодию песни "Всё за любовь я прощаю" песню "Сирень" с новым текстом. Исполняла её ленинградская певица Э. Я. Пургалинa в сопровождении концертного ансамбля п/у Ветрова.
Польский вариант песни "Все за любовь я прощаю" в исполнении Ханки Ордонувны и других польских певцов можно прослушать в сети на многих сайтах.
ТЫ И ЭТА ГИТАРА
"Многие песни я слышала впервые, очень понравилась
«Ты и эта гитара», любимая мной по сей день...."
Вера Белоусова-Лещенко
В тридцатых годах прошлого века польский вариант этого танго был очень популярен в Польше, первым включил его в свой репертуар один из лучших певцов того времени Тадеуш Фалишевский, певец напел танго на пластинку в 1931 году. Фирма "Сирена Электро" на протяжении нескольких лет произвела 5 разных записей этой песни. Исполняли её на польской эстраде кроме Фалишевского Тадеуш Ольша, Мечислав Войницкий и др. О авторах этой песни я упомяну здесь очень коротко, и о Ежи Петербурском, и о Анджее Власте в Интернете можно без особого труда найти много сведений. Наиболее объективная и подробная статья о Ежи Петербурскoм американского исследователя Альберта Плакса опубликована в балтиморcкой газете "Каскад", в ней я заметил всего лишь несколько мелких неточностей. Богатой по содержанию является также статья Людмилы Клигман "Король вечнозелёных танго" опубликованная в газете "Мигдаль". Обе эти статьи доступны в Сети.
Eжи Петербургcкий (Jerzy Petersburski, 1897-1979) происходил из знаменитой еврейской клезмерской семьи, отец матери Фред Мелодиста был известным композитором, мать Паулина была пианисткой, отец Якуб - певцом, брат Иосиф - скрипачем, другой брат Станислав и сестра - пианистами, двоюродные братья Артур и Генрих Гольды были музыкантами и композиторами. Альберт Плакс пишет:" Ежи родился ... под фамилией Мелодиста. Как и почему он стал Петерсбурским, как это связано с названием знакомого нам города, к сожалению, мне неизвестно. Впрочем, город-то назывался Санкт-Петербург (без «с» посередине), так что, возможно, никакой связи вообще не существует." Heт, cуществует, ведь у поляков город на Неве именуется "Пэтэрсбург" ("Petersburg"), поэтому допустимы две русскиe формы фамилии: Петербурский или Петерсбурский. Почему Мелодиста стал Петербургским мне тоже не понятно, но это не псевдоним, ибо братья тоже были Петербургскими. По-видимому фамилию в семье изменили, чтобы избежать путаницы из-за обилия Мелодистов на польской эстраде.
Получив солидное музыкальное образование в консерваториях Варшавы и Вены, Петербурский создал много прекрасных произведений лёгкой музыки и быстро получил мировое признание, почти вся жизнь eго прошла вдали от родины: Австрия, СССР, Иран, Палестина, Египет, Бразилия, Аргентина. После гибели жены (Марии Минковской), случившейся во время землетрясения в 1967 году, он перебрался к дочери в Венесуэлу, а в 1968 году вернулся в Польшу, всего за год до "окончательного решения еврейского вопроса в Польше". B 1969 году Польшу захлестнула мутная волна антисемитизма, большинство евреев, уцелевших во время войны, были изгнаны из страны. В Варшаве 72-летний композитор создал новую семью, женой стала оперная певица Силвия Клейдиш, в 1969-м году у молодожёнов родился сын Ежи.
Песни Петербурского проникли в СССР ещё до войны, в городах и посёлках с патефонов звучали песни "Утомлённое солнце", "Листья падают с клёна" или "Песенка о юге". Все эти песни были написаны на мелодию популярного в Польше танго Петербурского "Последнее воскресенье", ("To ostatnia niedziela"). В 1932 году в СССР была выпущена пластинка "Польское танго", это было инструментальное исполнение танго Петербурского "Уже никогда" ("Już nigdy").
В 39-м году Петербурский попал на территорию СССР после раздела Польши между СССР и Германией, за два года композитор оставил яркий след на советской эстраде, концерты сколоченного на скорую руку из польских беженцев-музыкантов "Голубого джаза" Ежи Петербурского и Генриха Гольда пользовались большим успехом. Популярными стали созданные Петербурским в СССР вальс "Синий платочек" и песня "Маленькое счастье". Обе эти песни имели польские варианты.
О поэте-песеннике Анджее Власте, авторе текста танго "Ты и моя гитара" я уже писал. Лёгкость творчества и него была необыкновенная, иногда на создание очередного "шедевра" он затрачивал всего 20-30 минут! Но перейдём к польскому тексту этого танго, тексту более-менее удачному:
Ty i moja gitara
Muzyka: Jerzy Petersburski
Słowa: Andrzej Włast
Czemuż lica stroskane, oczy masz zapłakane, mów?
Moja ż wina okrutna, że Carmena jest smutna znów?
Skronie płoną zarzewiem, serce płacze, bo nie wie nic.
Czy ty kochasz mnie tak, jak ja ciebie, daj znak,
Choć uśmiechem daj znak lic!
Ty i moja gitara, jakaż piękna to para,
Wino na dnie puchara, czegóż więcej nam trza?
Argentyńska piosenka to rytmiczna, to miękka...
A na strunach twa ręka o miłości naszej gra!
Twą serenadę fermata długa kończy,
Aż słońce blade żar naszych ust rozłączy...
Ty i moja gitara, jakaż piękna to para,
Niechaj nikt się nie stara znów rozdzielić serca dwa!
Bądź piosenki mej echem i słonecznym uśmiechem płoń!
Kochać cię nie przestanę, schyl w me ręce stroskane skroń...
Już nie płaczę, jedyny, chodź do swojej dziewczyny, graj.
Co da jutro, kto wie? co miłością się zwie,
To w piosence mi swej daj!
Ty i moja gitara...
Перевод-подстрочник:
Ты и моя гитара
Почему огорчённое лицо и заплаканные глаза у тебя, скажи мне?
Ужасна моя вина в том, что Кармен снова грустна.
Виски горят, как раскалённые угли, сердце плачет, ибо не знает ничего,
Любишь ли ты меня, как люблю я тебя, дай знак.
Хотя бы улыбкой дай знак!
Ты и моя гитара, как прекрасна эта пара,
Вино на дне бокала, чего ж больше нам надо?
Аргентинская песня, то ритмичная, то мягкая...
А на струнах твоя рука о любви нашей играет!
Твою серенаду фермата длинная завершает,
Пока солнце бледное жар наших уст разделит...
Ты и моя гитара, как прекрасна эта пара,
Пусть никто не посмеет вновь разделить сердца два!
Перевод на русский язык у Ратиновского ограничивается первой строфой и припевом. Но у Власта была ещё одна строфа:
Будь песни моей эхом и солнечной улыбкой гори!
Любить тебя не перестану, наклони к моим рукам огорчённое лицо...
Уже я не плачу, мой милый, подойди к своей девушке, играй
Что завтра будет, кто знает? То, что любовью зовут,
То в песне своей мне дай!
Ты и моя гитара...
Польский вариант танго в исполнении Тадеуша Фалишевского или Тадеуша Ольши можно прослушать на сайте:
На русский язык танго перевёл А. Ратиновский (встречается запись: Ротиновский). Кто он? Как попала песня к Петру Лещенко? Этих сведений мне не удалось найти. А русский перевод, надо признать, замечательный, в исполнении Петра Лещенко танго приобретает особенную красоту.
Ты и эта гитара
Музыка Ежи Петерсбурского
Русский текст A. Рaтиновского
Отчего ты печальная такая средь этих стен?
Расскажи мне скорей, моя родная, моя Кармен.
Слезы льются, и сердце плачет тоже, не удержать.
Если любишь меня, как люблю я тебя,
Хоть улыбкой мне дай знать.
Ты и эта гитара - неразлучная пара,
И шампанского чара, и на сердце весна.
Этой песенки звуки полны страсти и муки,
И дрожат твои руки, как гитарная струна.
О, серенада звенит и замирает,
В душе отрада, душа поет и тает...
Ты и эта гитара - неразлучная пара.
Пусть никто не узнает, что на сердце ты одна.
Пётр Лещенко напел это танго на пластнки два раза, в венском филиале фирмы "Columbia" в 1933 году и в рижской фирме "Bellaccord Electro" в 1934 году. Вероятно, певец услышал его во время посещения Варшавы и вскоре включил в свой репертуар. Танго это в его прекрасном исполнении получило новую жизнь.
ТАНГО "СКУЧНО"
Всем любителям песен Петра Лещенко известно имя автора танго "Скучно": Саша Влади. На этикетках пластинок назван он автором музыки и стихов этого неувядаемого танго. Кем был владелец этого загадочного имени? Мои попытки найти хоть какие-нибудь сведения об этом авторе долго оставались безуспешными. В материалах Сети можно найти информацию, что Саша Влади кроме танго "Скучно" сочинил две песни со своими стихами "Ах вы, мадам" и "Ты не грусти". Эти песни включил в свой репертуар и в фирме "Bellaccord Electro" записал на пластинки певец русского зарубежья Владимир Неплюев.
В решении загадки помогла мне книга польского композитора и музыканта Владислава Дан-Даниловского, создавшего в тридцатых годах знаменитый "Хор Дана". Из далёкой Флориды, незадолго до своей смерти в 2000 году, свою книгу воспоминаний автор прислал на польское радио в подарок для ведущих цикличных передач "Сладкого Радио-ретро". Вспоминая первое турне хора по странах Прибалтики осенью 1933 года, Дан-Даниловский писал: "...В Риге посетил нас поляк по происхождению [Владислав] Около-Кулак, который под псевдонимом Саша Влади [Vlady] сочинял прекрасные песни. Одна из них - это танго "Скучно" в русском варианте. Я выполнил аранжировку этого танго и включил его в наш репертуар. Русский вариант был как по заказу, так как мы получили телеграфное приглашение на турне в советскую Россию..."
Поэт и композитор Владислав Около-Кулак происходил из польского дворянского рода. Жил и творил он в латвийском городе Лиепае (Либаве). Сочинял он свои песни с собственными стихами на польском и русском языках, издавал их в Риге, в издательстве Йоахима Альтшулерa, композитора (соавтора танго "Спи, моё бедное сердце"), друга Оскара Строка. Псевдоним Влади - это сокращение имени Владислав. Благодаря исполнению Петра Лещенко танго "Скучно" стало наиболее популярным и наиболее известным из всех произведений этого композитора. Пётр Лещенко выступал в Лиепае с концертами летом 1931 года. Возможно, что он лично познакомился с Около-Кулаком и его прекрасной женой. Приезд зарубежного артиста был выдающимся событием для жителей этого приморского курортного городка. Вероятно, в это время певцу встретилось танго "Скучно" и он включил его в свой репертуар, а в 1933 году напел на пластинку в венском филиале фирмы "Columbia".
У танго "Скучно" было два варианта: польский и русский. Стихи значительно отличаются по содержанию и даже по количеству строф. Познакомьтесь с польским вариантом:
Smutno
Muzyka i słowa Vlady
Smutno! Samotne jest me życie,
Pragnę zapomnieć cudowny sen,
Błagam, i proszę cię daremnie
Ja ciebie wzywam, wróć szczęście me.
Twój obraz, czar i wdzięk wciąż prześladują mnie.
Lecz ty nie wrócisz, bo złoto nęci ziemię.
Smutno! Samotne jest me życie,
Pragnę zapomnieć cudowny sen.
Перевод-подстрочник:
Скучно! Одиноко течёт жизнь моя,
Стремлюсь забыть я чудесный сон,
Молю, прошу тебя напрасно,
Тебя зову я, верни мне счастье.
Твой обаятельный образ беспрестанно преследует меня.
Но ты не вернёшься, ведь золото прельщает многих.
Скучно! Одиноко течёт жизнь моя,
Стремлюсь забыть я чудесный сон.
А вот русский вариант:
Скучно
Музыка и стихи Саши Влади
Забыла клятву нашу навеки быть со мною.
Ушла, не оглянувшись, и стала вдруг чужой.
Ушла и ты, уйду и я,
Но, как всегда, я буду молиться за тебя.
Скучно. Мне хочется забыться,
Забыть весь мир, всё, забыть тебя.
Грустно. К чему же мне томиться,
К чему же жить мне, коль нет тебя?
Ты ведь ушла с другим и больше не вернешься.
А для меня осталось лишь забвенье.
Скучно. Мне хочется забыться,
Забыть весь мир, всё, забыть тебя.
Есть у этого танго и третий вариант: латышский: "Skumjas, es nevar aizmirst tevi..." Но мне неизвестно, является ли Около-Кулак автором стихов на латышском языке.
Ещё до того, как танго "Скучно" на пластинках Петра Лещенко контрабандой попало в СССР, ленинградцы и москвичи услышали его на концертах "Хора Дана", происходивших в зале ленинградской "Государственной Академической Капеллы" и в "Московском Радиотеатре" весной 1934 года. Остаётся загадкой, как удалось организаторам концертов протиснуть эту "квинтэссенцию буржуазного упадочничества" через сито цензуры Главреперткома. Вот как писал об этом Дан-Даниловский:
"Один из комиссаров, высокий интересный мужчина с чёрной бородой, свободно говорящий по польски, так высказал своё мнение:
"То танго "Скучно" можете, господа, исполнять, но не будет оно иметь успех. У нас в Союзе мы не знаем таких настроений гнилого Запада. Мы - здоровое общество, мы строим новый мир... Грустно по поводу какой-то женщины... Это смешно! "
После исполнения танго "Скучно" срывается буря аплодисментов. Мы выходим на сцену более десяти раз. Овации не ослабевают. Мы вынуждены исполнять "Скучно " на бис... И на каждом концерте танго "Скучно" должно было исполнятся по три или четыре раза..."
Хор "Дана" записал свои русские песни на пластинки в Риге и Москве. Польская фабрика "Syrena Еlectro" записала танго "Скучно" на пластинки три раза: в инструментальном исполнении танцевального оркестра Генриха Варса в 1934 году, в исполнении Мечислава Фогга на польском языке - в октябре 1933 года и на русском языке - весной 1935 года. Эти старые записи давно уже полузабыты. И только благодаря записям непревзойденного исполнения Петра Лещенко танго "Скучно" продолжает звучать и покоряет сердца слушателей своей красотой.
"ПРИЗНАЙСЯ МНЕ В СВОЕЙ СЛЕПОЙ ИЗМЕНЕ..."
ЕЩЁ ОДНО ПОЛЬСКОЕ ТАНГО В РЕПЕРТУАРЕ ПЕТРА ЛЕЩЕНКО
Судьбы песен, как и судьбы людей часто зависят от случая. Польский вариант танго "Признайся мне" был создан для варшавского театра-ревю "Рекс". Танго это было одним из многих эстрадных произведений выдающегося композитора и музыканта Артура Гольда. Особой популярностью среди других танго и фокстротов, созданных композитором в тридцатые годы, оно не выделялось, а создал он их более сотни. Но этой песне суждена была долгая жизнь, ибо включил её в свой репертуар в собственном переводе на русский язык легендарный Пётр Лещенко. Силой своего таланта он умел превратить любую неприметную песенку в шедевр. Первым исполнителем танго "Признайся" ("Przyznaj się") на польской эстраде тех лет был один из наиболее популярных польских солистов Тадеуш Фалишевский, в октябре 1933 года в студии записи фирмы "Syrena Electro" записал он его на пластинку в сопровождении оркестра п/у Генриха Варса.
До последнего времени я полагал, что запись польского варианта танго "Признайся мне" в исполнении Тадеуша Фалишевского была единственной, но это не так. Польский филофонист и исследователь песенного наследия первой половины ХХ века Ежи Плачкевич сообщил мне, что фирма "Syrena Electro" произвела ещё одну запись этого танго в исполнении Мечислава Фогга. Он добавил: "У меня эта оригинальная пластинка имеется и я со временем намереваюсь представить её на моём канале http://www.youtube.com/user/jurek46pink".
Автора музыки танго "Признайся мне" композитора Артура Гольда (1897-1943) можно не представлять, ибо имя это известно каждому любителю ретро. Был он старшим братом Генриха Гольда и двоюродным братом Ежи Петербурского. По матери происходил из знаменитого клезмерского рода Мелодистов. После окончания музыкальной школы в Варшаве он перебрался в Лондон, где получил солидное музыкальное образование по класу скрипки и композиции. Вернувшись в Варшаву, вместе с Ежи Петербурским создал танцевальный оркестр, быстро ставший самым лучшим, самым популярным из всех польских оркестров того времени. Из многочисленных произведений композитора самими любимыми были танго "Осенние розы", "Чёрные глаза" и, особенно, "русские" фокстроты "Ах, те цыганки" и "Наташа танцует". В годы оккупации Артур Гольд создал в Варшавском Гетто новый оркестр, с которым выступал с концертами в кафе "Современное." В 42-м году вместе со своим оркестром Гольд был вывезен немцами в лагерь смерти "Треблинка". Там оркестр играл в лагерном клубе "Cassino" для немецких эсэсовцов и украинских охранников. Музыканты были одеты в разноцветные клоунские фраки с бутафорными галстуками-бабочками на груди. Когда по "дороге смерти" в газовые камеры направлялись очередные тысячи евреев, по приказу немцев музыканты играли танго, стеснившись на маленькой деревянной платформе, установленной возле железнодорожной рампы. "Оркестр Артура Гольда" - так назвал одно из своих скульптурных произведений Самуэл Вилленберг, один из немногих евреев, которым удалось вырваться из этой страшной фабрики смерти.
Имя Людвика Шмарагда, автора польского текста танго "Признайся" часто встречается на этикетках довоенных грампластинок различных фирм. Был это псевдоним журналиста и поэта-песенника Людвика Сонненшейна (1913-1977), автора текстов нескольких десятков песен. Наиболее популярной из них было танго "Сердце мамы", которое включил в свой репертуар Пётр Лещенко. Польский вариант танго "Признайся" по капризу судьбы оказался забытым, записи в исполнении Тадеуша Фалишевского или Мечислава Фогга в последние годы не звучали на антене польского радио и не появились в Сети. Встречается лишь послевоенная запись этого танго в исполнении уличного оркестра "Капелла с улицы Черняковской" Стасека Велянка. И это единственный след старого танго. Я обращался на Польское Радио с просьбой отыскать старую запись в исполнении Фалишевского или Фогга, но "воз и ныне там".
Przyznaj się
Muzyka Artura Golda, słowa Ludwika Szmaragda
Prześnił się sen, nasz wielki sen miłości.
Dosyć tych scen, wiem, że zdradziłaś mnie.
Nie bój się słów, trzeba bać się przyszłości,
Wszystko mi mów, o wszystkim wiedzieć chcę.
REFREN: Przyznaj się, a może ci przebaczę,
Przyznaj się i prawdę powiedz mi.
Jeżeli w twoich smutnych oczach łzy zobaczę,
Żal mi będzie ciebie, mnie i naszych dni.
Przyznaj się, a może cię zrozumiem.
Przyznaj się, i tak minęły dni.
Ty zawiniła, lecz ja zapomnieć umiem,
Więc lepiej przyznaj się, nie będę zły.
Jeśli chcesz żyć beze mnie, bez tęsknoty,
Zostaw mnie, idź i nie przyznawaj się.
Ale gdy znów pragniesz mojej pieszczoty,
Wszystko mi mów, milczeniem nie dręcz mnie.
REFREN: Przyznaj się, a może ci przebaczę...
Перевод-подстрочник:
Отоснился сон, сон нашей любви великой.
Довольно этих сцен, я знаю, ты изменила мне.
Не бойся слов, надо боятся будущего.
О всём мне говори, о всём я знать хочу.
ПРИПЕВ: Признайся, и может тебя прощу я,
Признайся и правду мне скажи.
Если в твоих грустных глазах я увижу слёзы,
Жаль мне будет тебя, себя и наших дней.
Признайся, и может тебя пойму я,
Признайся, ведь прошлого не вернуть.
Ты виновата, но я забыть сумею,
Признайся стало быть, и я не буду злиться.
Если захочешь жить без меня, без грусти,
Оставь меня, иди и не признавайся.
Но если снова ты захочешь моей ласки,
О всём мне расскажи, не мучь меня молчаньем.
Обратите внимание, что автору этого текста было всего 19 лет.
Стихи Петра Лещенко - это свободный перевод польского текста, вернее - перепев:
Признайся мне
Забыть тебя не так уже легко мне -
Забыть твой взгляд, забыть твой смех, обман.
Жить одному без тебя невозможно,
Не верю я тебе, твоим слезам.
Признайся мне в cвоей слепой измене.
Признайся мне, за правду всё прощу.
Ты и я в слезах любви найдем забвенье.
И запить хочу измену, грусть свою.
Признайся мне, пока еще не поздно.
Признайся мне, но не жалей меня.
Ты провинилась, поправить всё возможно,
Я твой, признайся мне, прощу тебя.
Пётр Лещенко познакомился с этим танго во время одного из посещений Варшавы, включил танго в свой репертуар, а в 1935 году в Лондоне записал его на пластинку в фирме "Columbia".
Песня эта не подвластна времени, ибо вечной есть тема великой всепрощающей любви.