Михаил Астапенко, член Союза писателей России,
Евгений Астапенко, историк, аспирант Ростовского госуниверситета, станица Старочеркасская, Ростовская обл.

ПОСЛЕДНИЙ ВЫРАЗИТЕЛЬ ДУХА КАЗАЧЕСТВА
История нелёгкой жизни донского поэта зарубежья Николая Николаевича Туроверова (1899-1972)

"Еженедельная газета писателей России", №38, Пятница, 21 сентября 2001 г.


Имя донского поэта, историка и журналиста Николая Николаевича Туроверова мало известно на его родине, на Дону, а между тем, это был видный русский поэт зарубежья, и пять томов его произведений, а главное - качество стихов говорят о масштабах творчества и незаурядности личности Николая Туроверова.

Он родился 18 (30) марта 1899 года в станице Старочеркасской в казачьей семье. С детства полюбил родную станицу, на всю жизнь прикипела душа любовью к "низкой пристани Черкасска", к старинному собору, полынной степи. Старочеркасску он посвятит затем не одно стихотворение, воспев старину, род и предков своих и знаменитых уроженцев "Старого города": Платова, Краснощёкова, Ефремова. Обладая особым даром проникновения в прошлое, он точно увидит в стихотворении "Старый город" живописную картину "средневекового Черкасска":

На солнце, в мартовских садах,
Ещё сырых и обнажённых,
Сидят на постланных коврах
Принарядившиеся жёны.
Последний лёд в реке идёт,
И солнце греет плечи жарко;
Старшинским жёнам мёд несёт
Ясырка ? пленная татарка.
Весь город ждёт и жёны ждут,
Когда с раската грянет пушка,
Но в ожиданьи там и тут
Гуляет пенистая кружка.
А старики все у реки
Глядят толпой на половодье,
Из-под Азова казаки
С добычей приплывут сегодня.
Моя река, мой край родной,
Моих пробабок эта сказка,
И этот ветер голубой
Средневекового Черкасска.

Беззаботное детство Коли Туроверова закончилось, когда грянула военная гроза 1914 года, круто изменившая судьбу России, Дона и его личную судьбу. Вспоминая те дни, писал в стихотворении "1914 год":

Казаков казачки проводили,
Казаки простились с Тихим Доном.
Разве мы - их дети - позабыли,
Как гудел набат тревожным звоном?
Казаки скакали, тесно стремя
Прижимая к стремени соседа.
Разве не казалась в это время
Неизбежной близкая победа?
О, незабываемое лето!
Разве не тюрьмой была станица
Для меня и бедных малолеток,
Опоздавших вовремя родиться?

Вскоре Туроверов поступил в Каменское реальное училище, по окончании которого отправился служить в качестве вольноопределяющегося в лейб-гвардии Атаманский полк. Шёл этапный для России и Дона 1917 год. Октябрьский переворот кинул Россию в пучину братоубийственной войны. Фронт развалился, казаки неуправляемой массой хлынули на Дон. Вместе со всеми вернулся и Николай Туроверов, устроившись в Новочеркасском военном училище.

...Гражданская война набирала губительные обороты, и Туроверов в отряде есаула Чернецова вынужден участвовать в этой братоубийственной бойне:

С утра мы бились с конницей - на севере,
Потом - на юг - с пехотою дрались...

- писал он, вспоминая те тяжкие дни. "Вы помните эти ноябрьские дни в Новочеркасске? - писал он двадцать лет спустя в рассказе "Первая любовь". Это были замечательные дни: Корнилов формировал Добровольческую армию, Каледин взывал к казачеству. Но казаки, вернувшись с фронта, были глухи к призыву своего атамана. Война им надоела, и мы - юнкера, кадеты, гимназисты, разоружив пехотную бригаду в Хотунке под Новочеркасском, пошли брать восставший Ростов". А затем был беспримерный по тяжести Степной поход - одно из тяжелейших испытаний, выпавших на долю Туроверова.

Дымится в Задоньи, курится
Седая февральская мгла.
Встаёт за могилой могила,
Темнеет калмыцкая твердь
И где-то правее - Корнилов,
В метелях идущий на смерть.
Запомним, запомним до гроба
Жестокую юность свою,
Дымящийся гребень сугроба,
Победу и гибель в бою,
Тоску безысходного гона,
Тревоги в морозных ночах
Да блеск тускловатый погона
На хрупких, на детских плечах.
Мы отдали всё, что имели,
Тебе, восемнадцатый год,
Твоей азиатской метели
Степной - за Россию – поход.

- вспоминал он позже зиму 1918 года. Уже будучи офицером (подъесаулом), Николай Туроверов прошёл всю гражданскую войну, получив четыре ранения и попав в конце войны в Крым, где укрепились последние силы белых войск.

Нас было мало, слишком мало, - писал он в поэме "Перекоп", -

От вражьих толп темнела даль;
Но твёрдым блеском засверкала
Из ножен вынутая сталь
...В железном грохоте разрывов
Вскипали воды Сиваша
И ждали все, внимая знаку,
И подан был знакомый знак...
Полк шёл в последнюю атаку,
Венчая путь своих атак...

Ожесточённая борьба шла с переменным успехом, но судьба отвернулась от белых. Сплочённые дивизии красных раздавили ослабленные белые полки. Пришлось отступать... С горечью писал об этом Николай Туроверов:

В эту ночь мы ушли от погони,
Расседлали своих лошадей;
Я лежал на шершавой попоне
Среди спящих усталых людей.
И запомнил и помню доныне
Наш последний российский ночлег,
Эти звёзды приморской пустыни,
Этот синий мерцающий снег.
Стерегло нас последнее горе,
После снежных татарских полей, —
Ледяное Понтийское море,
Ледяная душа кораблей.

В холодные дни ноября 1920 года началась эвакуация остатков армии генерала Врангеля из Крыма. Вместе со всеми навсегда покидал Россию и Николай Туроверов. Это была незабываемая трагедия, печать которой поэт носил в душе всю свою некороткую жизнь:

Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня,
Я с кормы всё время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл изнемогая
За высокою кормой,
Всё не веря, всё не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою...
Конь всё плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода...
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.

Так донской казак, уроженец Старочеркасской станицы, оказался на чужбине: сначала на Лемносе, потом в Югославии и, наконец, во Франции - навсегда...

Тяжела доля эмигранта, и её в полной мере испытал Николай Туроверов, работавший и лесорубом в Сербии, и мукомолом в Париже, и грузчиком в других городах Франции. Но он ещё успел посещать и Сорбонну. Наблюдая эмигрантскую жизнь своих земляков, Туроверов писал в 1928 году: "Здесь, в Европе, казаки, шалея от восьмилетней склоки и болтовни русской эмиграции, ладно пригнали к своей шее крахмальный воротничок, ловко приспосабливаются к чуждой жизни; но свои рестораны называют "Донскими волнами", голосят в них свои песни и ругают Запад".

В спорах с казаками-сепаратистами, считавшими, что казакам надо отделиться от России и создать своё государство, Туроверов был твёрдо убеждён, что "без России и вне России у казачества не было, нет и не может быть дорог!" В 1928 году вышла его первая книга стихов, в 1937 и 1939 годах ? вторая и третья. Четвёртая книга вышла уже в период войны в 1942 году. В 1938 году Туроверов стал одним из организаторов "Кружка казаков-литераторов", выпустив год спустя иллюстрированный "Казачий альманах". Когда в 30-е годы в Париж были доставлены чудом сохранившиеся после новороссийской эвакуации ящики с музейным имуществом лейб-гвардии Атаманского полка, Туроверов стал хранителем музея при созданном тогда же "Объединении атаманцев". При музее имелась уникальная коллекция русской книги и старины, собранная генералом Д.И. Ознобишиным и насчитывавшая свыше десяти тысяч томов книг и гравюр. Николай Николаевич в предвоенные годы организовал и открыл в Париже интересные по подбору экспонатов выставки "1812 год", "Суворов", "Казаки".

С началом Второй мировой войны Николай Туроверов пошёл сражаться против немцев в составе 1-го кавалерийского полка французского Иностранного легиона.

После окончания войны Туроверов возвращается в Париж, где возникает "Казачий Союз", секретарём которого он первоначально работает. В 1947 году Николая Николаевича избирают председателем "Казачьего Союза", который он возглавлял до 1958 года. Казаки на чужбине снова сплотились и организовались вокруг своего "Союза". По инициативе Туроверова и под его редакцией с сентября 1950 года начинает выходить журнал "Казачий Союз", распространяемый немалым для такого типа издания тиражом в две тысячи экземпляров. Николай Николаевич являлся одним из основателей журнала "Родимый Край", начавшего выходить с 1954 года. А за три года до этого в Париже по инициативе исторического общества "Академия Наполеона" вышел сборник "Наполеон и казаки", составленный Н.Н. Туроверовым. Иллюстрации к нему выполнил донской казак - Пётр Михайлович Поляков. Труд этот ныне является исторической и библиографической редкостью.

Усилиями Туроверова и возглавляемого им "Казачьего Союза" в кафедральном соборе Парижа была установлена созданная казаками икона "Покрова Пресвятые Богородицы", как память о вынужденном пребывании донцов на чужбине. "Казачий Союз" помогал казакам устроиться на работу, получить нужные документы, переехать в другую страну. В 1965 году Н.Н. Туроверов, работавший в одном из банков Парижа, вышел на пенсию, но литературного творчества не бросил. Его мысли снова уносятся в Россию, на берега Дона, в родную станицу Старочеркасскую...

Больше ждать и верить и томиться,
Притворяться больше не могу.
Древняя Черкасская станица, -
Город мой на низком берегу
С каждым годом дальше и дороже.
Время примириться мне с судьбой.
Для тебя случайный я прохожий,
Для тебя, наверно, я чужой.

В том же 1965 году в Париже вышла пятая книга стихов Туроверова, куда вошли 188 стихотворений, поэм и отрывков за период с 1915 до 1965 года. Два года спустя нью-йоркское издательство "Казачья старина" выпустило небольшой сборник песен всех казачьих войск, подготовленный Н.Н. Туроверовым.

Всё чаще болезни укладывают его в больницы, всё чаще посещают его мысли о смерти, о сборах в последний путь...

Пора, мой старый друг, пора,
Зажились мы с тобою оба...

пишет он в одном из стихотворений. Его желание - быть похороненным на Дону, в родной станице. Но судьба распорядилась иначе. Прах поэта покоится на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.