 |
В.Г. Зарубин, историк, магистр государственного управления
А.А. Зарубина, филолог турецкого языка и литературы
ДЖАФЕР СЕЙДАМЕТ. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
Журнал "Историческое наследие Крыма", №12-13, 2006
Трудно представить историю Гражданской войны в Крыму без такой колоритной фигуры, как Джафер Сейдамет. Несмотря на неоднократные упоминания его имени в научной литературе, до сих пор в русскоязычных и украиноязычных изданиях не появилось развернутого достоверного и подробного описания жизни и деятельности этого политика. Пока в нашем распоряжении только публикация П.И. Гарчева, А.Г. Зарубина и В.Ю. Коваля [1], биографические справки, подготовленные Д.П.Урсу [2], а также А.Г. Зарубиным, Е.Н. Шурановой и В.Г. Зарубиным [3], которые по своей специфике, как и статья вице-консула Генерального консульства Украины в Стамбуле Б.В. Сергийчука [4], максимально кратки.
Различные аспекты политической активности Дж. Сейдамета в Крыму, в основном в период 1917–1918 гг., отражены в ряде работ А.Г. и В.Г. Зарубиных.
Отметим также публикации С.М. Червонной [5], работу С.М. Червонной, И.А. Гилязова, Н.П.Горошкова [6], очерк «Пантюркисты» генерал-майора в отставке Л.Ф. Соцкова в его книге «Неизвестный сепаратизм: на службе СД и Абвера. Из секретных досье разведки» [7], касающиеся тех или иных моментов деятельности Дж.Сейдамета. Правда, следует учесть, что для С.М. Червонной Джафер Сейдамет — однозначно «выдающийся общественный, политический деятель, дипломат, правозащитник, писатель, публицист» [8].
Оставим в стороне абсолютно далекие от науки сочинения В.Е. Возгрина [9], Ю. Зинченко [10] и В. Сергийчука [11], отчасти связанные с темой данной работы.
Объектом нашего исследования стали и труднодоступные для украинских ученых, ранее отечественными историками не используемые или используемые в незначительном обьеме публикации на турецком языке, включая собственные сочинения Дж. Сейдамета.
Изучение этого наследия, помогающего воссозданию объективной истории тех лет на полуострове, в условиях сегодняшних политических реалий представляется особо актуальным.
Крымскотатарский «идеолог» и один из лидеров движения за независимость Крыма Дж. Сейдамет (в Турции в 1934 г. принял фамилию Кырымер) родился 1 сентября 1889 г. в деревне Кизилташ (ныне с. Краснокаменка Ялтинского горсовета). Начальное образование получил в Крыму; затем, обучаясь в Стамбульском лицее, он вдохновляется произведениями турецких поэтов и писателей того времени и впервые сталкивается с идеей национальной независимости. Огромное влияние на Сейдамета оказывает младотурецкая революция 1908 г., после которой он проникается взглядами пантюркизма.
В 1908 г. Сейдамет участвует в создании «Студенческого общества Крыма» («Kіrіm Talebe Cemiyeti»). Из-за постоянных разногласий и трений это общество вскоре распадается, и Дж. Сейдамет вместе с Якупом Керчи, Аметом Шукри и Челеби Джиханом (Челебиевым) [12] в 1909 г. создают организацию под названием «Общество Родины» («Vatan Cemiyeti»). Они начинают посылать в Крым и тайно распространять среди крымских татар прокламации о необходимости реформ в религиозной жизни.
В 1910 г. Сейдамет издает в Стамбуле брошюру под названием «Угнетение татарского народа в 20 в.» («Yirminci Asіrda Tatar Milleti Mazlumesi»). Сам он об этом периоде говорит следующее: «...Мы даже не думали в то время о полном развале России. Мы желали нашей Родине благоденствия, а нашему народу развития цивилизации, поэтому, прежде всего, считали своим долгом ускорить революцию в России... В то время идеи тюркизма еще не были в достаточно ясной форме обработаны и приняты... Мы думали только о народе Крыма и о спасении его от деспотизма и тирании... В моей брошюре я говорил о реформации власти, об усилении просветительских и идеологических течений, об уничтожении царизма во имя осуществления революции...» [13]. Это была достаточно расплывчатая идеология народнического толка, свойственная в начале века большинству национальных активистов Российской империи.
Отрицательная реакция русского посла в Стамбуле Н.В. Чарыкова (судьба сведет их вновь в Крыму) на появление книжки вынуждает Сейдамета 10 апреля 1911 г. уехать в Париж. Там он поступает на юридический факультет Парижского университета, слушает выступления Жана Жореса, одновременно берёт уроки на отделении журналистики, политических и социальных наук. Ему присвоено звание «бакалавра прав Французской Республики».
Чарыков Николай Валерианович — гофмейстер, товарищ министра иностранных дел России (1907—1909), посол в Константинополе (1909—1912). С сентября 1918 г. — министр народного просвещения и исповеданий Крымского краевого правительства М.А. Сулькевича.
В 1913 г., с приближением мировой войны, Сейдамет принимает решение вернуться в Крым с целью оказать прямое воздействие на национальное движение крымских татар. С началом войны он едет в Одессу, где изучает русский язык, встречается с Халилем Чапчакчи и другими будущими «курултаевцами». Все вместе они занимаются обсуждением положения в стране и дальнейшей судьбы национального движения. «Если произойдет революция, Россия станет демократической, будут признанны национальные права угнетённых народов, поднимется уровень экономики... Возможно, Россия превратится в федеративную республику, а Крым станет автономным...», — пишет в то время Сейдамет [14].
Чапчакчи Халил Селямет (1889, д. Аутка Ялтинского уезда (ныне в черте г. Ялты) — ?). После окончания Симферопольской гимназии М. А. Волошенко (1912 г.) поступил на медицинский факультет Новороссийского (Одесского) университета. В 1917 г. — член Мусисполкома, делегат Курултая, активист Милли Фирки (Национальной партии). Преследовался белыми. Сотрудничал с советской властью. В 1921—1928 гг. — нарком здравоохранения Крымской АССР. В 1928 г. арестован, обвинялся по делу «Контрреволюционной националистической партии Милли Фирка». Приговорен к расстрелу. 8 января 1931 г. смертная казнь заменена 10 годами лагерей. Дальнейшая судьба неизвестна (Сеитбекиров Э. Чапчакчи Халил Селяметович // Деятели крымскотатарской культуры (1921—1944 гг.): Биобиблиографический словарь. — С.197—189).
С целью продолжить образование он едет сначала в Москву, потом в Петроград, где обучается на юридическом факультете Петроградского университета (не закончил ни один из университетов). Затем мобилизован в армию, закончив школу прапорщиков (1916 г.), направляется в запасной полк в Измаил.
В 1917 г., когда из центра поступают вести о начале Февральской революции, Сейдамет возвращается на полуостров. В это время оживляется крымскотатарское национальное движение. 25 марта (7 апреля) в Симферополе при самом активном участии Дж. Сейдамета создается Временный мусульманский исполнительный комитет (Мусисполком). Его председателем становится Челеби Джихан, избранный также муфтием.
Крымские татары не думают примыкать к большевикам. Среди многообразия политических течений, всколыхнутых ветром революции, они останавливаются на социалистах-революционерах, партии, бывшей в то время крупнейшей по численности (так называемые мартовские эсеры) и влиянию в Крыму, как и в России в целом, организации, близкой крымскотатарским активистам по программным установкам. Обосновывая свой политический выбор, Сейдамет счел нужным отметить следующее: «...Главной проблемой для нас был выбор русской политической партии, программа которой более-менее соотносилась бы с нашими целями. Мы не верили, что большевики смогли бы за короткий срок взять власть в свои руки... поэтому даже не думали о каком-либо сотрудничестве с ними.
В итоге мы пришли к выводу, что наиболее полезной (то есть для него главным критерием выбора являлась не более чем «полезность» в смысле завоевания власти. — Авт.) политической силой для нас, силой, которая в ближайшем будущем могла бы стать господствующей в России, были социалисты-революционеры. К этому решению нас подтолкнула ещё и общность наших принципов...» [15].
«...Основной нашей задачей, — пишет далее Сейдамет, — было обеспечивать свободу нашего национального движения. И мы верили, что революция поможет нам в этом. Возможности, которые представились благодаря ей, мы хотели использовать в соответствии со своими интересами, для создания своей организации, может быть, даже воплощения в жизнь своей революции во имя укрепления наших национальных прав и свобод...» [16]. Итак, можем констатировать: программа-минимум — революция, так сказать, «общая», и программа-максимум — революция «своя».
Лидеры Мусисполкома, в том числе Дж. Сейдамет, составили ядро созданной в июле 1917 г. Милли Фирка (Национальной партии), ставшей идейным стержнем крымскотатарского движения. Партия не афишировала своей деятельности. К ней примыкали сходные по задачам социалистические организации (объединенная социалистическая крымскотатарская партия, крымскотатарские социалисты-федералисты).
Первый вариант программы Милли Фирка был выдержан в общедемократическом духе с народническим оттенком. Провозглашался суверенитет народа, отстаивались равенство всех граждан перед законом, политические свободы, демократические выборы, отмена сословных различий, паспортов, неприкосновенность личности, жилища, писем, декларировалась социализация фабрик и заводов, ликвидировалось вакуфное землевладение и имущество (последнее передавалось в ведение Мусисполкома). Был выдвинут лозунг: «Вся земля принадлежит общинам» по принципу —каждому землевладельцу столько земли, сколько он сможет обработать без применения наемного труда. Оговаривались культурно-просветительские задачи (создание национальных школ на основе обязательного, всеобщего и бесплатного обучения, ведение делопроизводства на родном языке). Выделим идею равноправия женщин и активного привлечения их к общественно-политической жизни. В вопросе национально-государственного устройства Милли Фирка выступала за федеративную Россию, в которой «все языки должны быть равны», а Крыму отводилось место ее субъекта.
Организационное строение партии, закрепленное «Партийной инструкцией» (уставом), базировалось на строжайшем централизме, национальных и религиозных ограничениях, вступая тем самым в очевидное противоречие с демократической программой [17].
В мае 1917 г. Дж. Сейдамет возглавил крымскую делегацию на конгрессе мусульман России, где ею были представлены основные политические цели крымских татар: создание федеративной России, провозглашение суверенитета народа; справедливое распределение земли между крестьянами; предоставление женщинам социальных и политических прав; реализация культурно-просветительских задач; социализация фабрик и заводов; установление более тесных контактов со всеми мусульманами России.
Озенбашлы Амет-эфенди Сеит-Абдулла-оглу (1893—1958). Родился в семье писателя-просветителя С.А. Озенбашлы в Бахчисарае. Некоторое время работал в типографии И. Гаспринского в качестве художника-оформителя и каллиграфа. Обучался на медицинском факультете Новороссийского университета (Одесса) (1915—1917). В 1917 г.: член Мусульманского исполнительного комитета, Совета народных представителей, делегат Курултая, кандидат в члены Учредительного собрания. Социалист, сторонник создания суверенного крымскотатарского государства. Участник Съезда Народов в Киеве (5-6 сентября 1917 г.), где выступил с докладом. «...Крымские татары, — говорил Озенбашлы, — привыкли жить свободной жизнью... и вполне достойны свободного и самостоятельного строительства своей... жизни на своей же земле. Пусть знают все, что крымские татары не позволят никому установить какую бы то ни было гегемонию на крымском полуострове. (...) ...Мы, свободные сыны отныне свободного татарского народа, протягиваем вам руку с лозунгом демократической федеративной республики для счастливого, дружеского сожительства, чтобы каждая народность в своеобразных национальных проявлениях могла свободно вносить свою каплю мёда в соты человеческого гения и прогресса, дабы из отдельных национальных культур получилось одно гармоническое целое» (Цит. по: Сеитбекир Эльдар Адиль-оглу. «...Мы достойны свободной и самостоятельной жизни...» // Озенбашлы А.С. Къырым фаджиасы. Сайлама эсерлер. (Трагедия Крыма. Избранные произведения). Из истории трагической судьбы крымскотатарского народа / Сост.: Керим Исмаил Асан-оглу, Озенбашлы Мерьем Амет-кызы. — Симферополь, 1997. С. 40—41). Член Таврического губернского комиссариата (1918). Участник переговоров делегации Крымского краевого правительства М. А. Сулькевича с представителями Украинской Державы в Киеве (октябрь 1918). Преследовался при белых. Пресса сообщала: «В Мелитополе арестован Амед Озенбашлы, бывший директор народного просвещения татарской директории, выдававший ложные свидетельства народным учителям, на основании которых эти лица освобождались от воинской повинности» (Арест Озенбашлы // Крымский Вестник. 1919. 6 (19) октября). После занятия Крыма Красной армией сотрудничал с Советской властью. Один из создателей в 1920 г. сельскохозяйственного кооператива «Ширкет» с отделениями во всех районах Крыма, своеобразного легального прикрытия круга людей Милли Фирка. С 1921-го — директор и преподаватель психологии татарского педтехникума в местечке Тотайкой близ Симферополя (ныне п. Ферсманово Симферопольского района). В 1922 г. закончил медицинский факультет Крымского университета, получив диплом врача-невропатолога. Участник организации «Коч ярдым» («Помощь переезжающим»), нацеленной на создание благоприятных условий для реэмиграции татар из Турции и Румынии. В 1924—1927 гг. — замнаркома финансов Крымской АССР. В 20-е годы издал работу «Трагедия Крыма» (Симферополь, 1926), писал беллетристику и статьи на литературные темы (псевдоним — Индемез (Молчун)). С 1927 года — невропатолог 3-й поликлиники г. Симферополя. В связи с подготовкой процесса над членами Милли Фирка в апреле 1928 г. был арестован. В декабре 1928 г. приговорен к расстрелу, но приговор был заменён на 10 лет исправительно-трудовых лагерей (Забайкалье; в 1931 — 1934 гг. — врач на строительстве Беломорканала). Досрочно освобожден в 1934 г. Проживал в Новосибирске и Павлограде (Днепропетровская обл.), работая врачом. В годы Великой Отечественной войны вернулся в Крым, сторонник сотрудничества с оккупантами для борьбы с большевизмом. В мае 1943 г. обращался к А. Гитлеру, предлагая создать в Крыму крымскотатарское государство под опекой фашистской Германии, татарскую национальную армию, возвратить на полуостров всех татар из Турции, Болгарии и других государств, «очищение» Крыма от других национальностей, вооружить все татарское население, включая глубоких стариков, вплоть до окончательной победы над большевиками. Правда, ход данным предложениям дал не был, к Гитлеру они не попали. При отступлении немцев оказался в Румынии, где был арестован и отправлен в Москву. В сентябре 1947 г. приговорен к лишению свободы на 25 лет. Освобожден в 1955 г. Проживал в Таджикистане, невропатолог. Умер в Ленинабаде (Худжант). В 1992 г. его прах перезахоронен на территории Зинджырлы-медресе (Бахчисарай) рядом с могилой И. Гаспринского (Керим Исмаил Асан-оглу. Пояснительная записка // А. С. Озенбашлы. Къырым фаджиасы. Сайлама эсерлер. (Трагедия Крыма. Избранные произведения). Из истории трагической судьбы крымских татар. С. 3; Сеитбекир Эльдар Эдиль-оглу. «...Мы достойны свободной и самостоятельной жизни...» // Там же. С. 38—51; Его же. Озенбашлы Амет Сеидабдуллаевич // Деятели крымскотатарской культуры. (1921—1944 гг.): Биобиблиографический словарь. — С. 152 — 155; Романько О. В. Крым. 1941—1944 гг. Оккупация и коллаборационизм. Сборник статей и материалов. — Симферополь, 2005. — С. 85—86 и др.).
В это же время не остается без внимания крымских татар и Украина. В июле Дж. Сейдамет вместе с Аметом Озенбашлы выехали из Симферополя в Киев. Основными их задачами были: выяснить, каковы основные цели украинцев, где располагаются их центральные кадры, какие существуют идейные течения, в какой степени новые идеи приняты народом и насколько сильно влияние властей на народ. Сейдамет встречается с председателем Центральной Рады М.С. Грушевским, председателем Генерального секретариата В.К. Винниченко, генеральным секретарем по национальным делам А.Я. Шульгиным, подробно рассказывая в своих мемуарах о беседах с ними.
Встреча с М.С. Грушевским стала основой якобы взаимовыгодного сотрудничества украинских и крымскотатарских национальных движений в борьбе за «искоренение русского централизма». Однако это сотрудничество носило поверхностный характер, где каждая из сторон стремилась осуществить только свои планы. Сейдамет прекрасно понимал, что стоит за красивыми речами Грушевского о более тесном сплочении народов — забота только о себе и себе близких. Большое впечатление на него произвела и карта Украины, увиденная им в кабинете В.К. Винниченко. Крым (вернее, Таврическая губерния) разделялся на ней на две части, где северная часть была полностью выкрашена в цвет Украины. Вообще, по словам Сейдамета, от Винниченко крымская делегация не почувствовала полного доверия, и он не произвел впечатления человека, который без сомнений использует любой способ достижения цели во имя национальных интересов [18].
Поездка в Киев убедила Сейдамета, что украинское движение стало полезным для крымских татар, поскольку могло воздействовать на Петроград, где идеи их лидеров не находили поддержки. Но после того, как Центральная Рада взяла курс на провозглашение Украинской Народной Республики (УНР), у лидеров крымскотатарского национального движения возникает идея выдвинуть лозунг «Крым для крымцев!», подразумевающий путь к независимости полуострова.
«Без сомнения, — писал Дж. Сейдамет, — даже украинцам, с которыми мы поддерживали более или менее дружественные связи, полностью доверять было бы глупо. Вполне возможно, что они стремились ослабить нас, воспользовавшись нашим противостоянием с русскими, так как и от них, естественно, можно было ожидать появления желания взять власть в Крыму в свои руки. А поэтому идею независимости Крыма мы оберегали как от русских, так и от украинцев, одновременно надеясь и рассчитывая на покровительство Турции» [19] (дабы не испортить благостную картину крымскотатарско-украинских взаимоотношений, нарисованную Б.В. Сергийчуком, этот пассаж из мемуаров Сейдамета в свою статью он не включил).
Тем не менее, в период большевистского переворота в Петрограде Сейдамет вновь оказывается в Киеве, где встречается с С.В. Петлюрой. Последний произвел на него впечатление человека, который «больше других был предан делу украинской революции» [20]. По словам Сейдамета, Петлюра заявил, что симпатизирует крымским татарам, поддержал его предложение по военному сотрудничеству, пообещал оказать содействие в переходе мусульманских дивизий из Румынии в Крым, а также помощь украинских моряков Черноморского флота и в пересылке припасов из одесских военных складов. Подобные обещания не могли не вызвать восторга Сейдамета [21]. Украинские же моряки никакой реальной помощи крымским татарам не оказали.
Также Сейдамет имел беседы с Грушевским и Шульгиным, обещавшими, что в Универсале Центральной Рады Крым не будет включен в состав Украины. Это обещание было выполнено. В III Универсале, провозгласившем создание УНР, ее территория включала только три северных уезда Таврической губернии, «без Крыма».
1 (14) ноября 1917 г. в г. Симферополе собираются 1500 делегатов, которые принимают решение о созыве Курултая. «Наконец, — вспоминал Дж. Сейдамет, — после статридцатичетырехлетнего плена (начиная с 1783 г.) наш народ принял решение возродить на основе истинной свободы и демократии национальную власть. Все находящиеся в меджлисе (здесь: на собрании. — Авт.), были решительными сторонниками того, что создание Курултая есть не только политическая необходимость, но и наше священное право, право быть хозяином собственной судьбы...» [22].
3 (16) ноября торжественно открылся Национальный татарский музей в Ханском дворце в Бахчисарае. При его открытии Челеби Джихан произнес речь, основное содержание которой восходило к понятию национального самосознания. Касательно же Курултая было сказано следующее: «...Мы хотим спасти Крым от анархии. И для того, чтобы более надежно защитить его, крымские мусульмане приняли решение создать Курултай. Потому что только Курултай, являясь освященной комиссией, избранной на законном основании, веками мог гарантировать порядок и справедливость не только тюркам, но и другим народам. {...} Однако наш народ открывает Курултай не для того, чтобы распространять свою власть. Возможно, наше решение поддержат и захотят работать вместе с нами все народности, населяющие Крым...» [23].
По воспоминаниям Дж. Сейдамета, «создание и поддержка такого правительства требовала от крымских татар больших жертв», ибо приводила к возникновению разногласий и бесконечных споров не только с центральными губернскими властями, но и внутри самих крымскотатарских организацияй. К тому же в тот период набрали силу и большевики. Но крымские татары сейдаметовского толка не собирались отступать от намеченной цели. Они располагали несколькими воинскими подразделениями, и Сейдамет, став их командиром, допускал возможность кровопролития.
В такой ситуации 4 (17) ноября в газетах «Миллет» и «Голос татар» был официально опубликован манифест, стержнем которого становится лозунг «Крым для крымцев!». Обращение призывало «не допустить в Крыму гегемонии какой-либо народности над другой, а также распространения власти какого-либо государства над Крымом» [24].
«...Мы стремились к достижению самоуправления Крыма (речь идет о создании Крымской Народной (Демократической) Республики. — Авт.), — говорит по этому поводу Дж. Сейдамет, — но, к сожалению, собственническая националистическая психология русских, а также политические взгляды других крымских народностей, которые в таких вопросах всегда осторожно и с поиском выгоды предпочитали следовать за русскими, мешали воплощению в жизнь наших идеалов. Консерваторы, либералы, социал-демократы — меньшевики, социалисты-революционеры, несмотря на опасность распространения большевизма, продолжали разрозненно преследовать свои политические цели, и никто из них не собирался поддерживать с нами сотрудничество. (Это не совсем точно. В конце 1917 г. кадеты не прочь были поддерживать контакты с «курултаевцами», оценивая и их потенциал в борьбе с большевизмом, и их государственнические потуги. Но уже в мае 1918 г. кадеты, о чём ниже, резко меняют свою позицию. — Авт.). Только большевики, определив, что нашей опорой является народ и армия, придавали нам более или менее какое-либо значение, выделяя среди других. Однако было понятно, что их действия по отношению к нам неискренни и несерьёзны. Партия большевиков, захватившая власть в Петрограде с лозунгом «Вся власть советам!», могла признать только волю советов. И, чтобы не позволить окрепнуть каким-либо силам, большевики как в центре, так и в губерниях, продолжали разжигать мятежи и бесчинства. То же самое они делали и в Крыму. Их целью было взять власть в свои руки. А поэтому принять программу большевиков, войти с ними в соглашение значило унизительно и беспрекословно гнуть шею на их власть...» [25].
В условиях распада единого государства политические силы Крыма вынуждены были принять решение об организации местной власти. 20 ноября (3 декабря) на губернском съезде представителей городских и земских самоуправлений в Симферополе учреждается Таврический губернский совет народных представителей (СНП) «как временный высший орган губернской власти, ответственный перед органом, его создавшим, и будущей центральной законной властью» [26]. В это многопартийное (без участия большевиков и кадетов) коалиционное образование, ориентированное на Всероссийское учредительное собрание, вошли 48 членов (представители городов, земств, Советов, профсоюзов, фабзавкомов, Крымского революционного штаба (Штаба крымских войск под командованием Дж. Сейдамета и полковника Макухина, костяк которого составляли крымскотатарские воинские части (эскадронцы), а также русские офицеры), национальные фракции: татар и украинцев — по три человека, великороссов — два, евреев и крымчаков — два, немцев — два, греков, армян, эстонцев — по одному). Избирается президиум СНП из 11 членов (председатель — делегат от Советов крестьянских депутатов И.И. Штван, по два делегата от земств, украинцев, крымских татар и других национальностей, по одному — от Советов и городских самоуправлений). 23 ноября (6 декабря) в час ночи съезд, посеяв радужные надежды, закрылся [27].
Создание СНП было первой попыткой в истории Крыма ХХ в. образовать представительный многонациональный орган власти, пользующийся доверием населения, однако показал он себя вялым и беспомощным (социал-демократы, отдавая дань и самокритике, с полным основанием определили его как «искусственный»). Несомненно, что лидеры крымскотатарского национального движения наличие своих представителей в этом органе рассматривали в качестве временной меры. Вскоре они начнут прилагать все усилия, чтобы получить полную власть в Крыму.
24 ноября (7 декабря) 1917 г. в зале Баб-и-диван Бахчисарайского дворца открылся Курултай. Около 70% татарского населения Крыма приняло участие в его выборах. Курултай заседал, с перерывами, 18 дней, выделив 13 (26) декабря из своего состава (78 делегатов) национальное правительство — Директорию (совет директоров, возглавляющих дирекции-министерства) под председательством Челеби Джихана (он же директор юстиции), в состав которой вошли Дж. Сейдамет (директор по внешним (на самом деле внутренним) и военным делам), С.Д. Хаттатов (директор финансов и вакуфов), А. Шукри (директор по делам религии), И. Озенбашлы (директор народного просвещения), и принял «Крымскотатарские Основные Законы» — конституцию.
Хаттатов Сеит-Джелиль (1874 или 1873 — 1938). Родился в Бахчисарае. В 1905—1917 гг. — один из активистов национального движения. Управляющий Бахчисарайским обществом взаимного кредита, конторой госбанка. Лидер Милли Фирка до лета 1920 г. Деятельный «курултаевец». На Всекрымском учредительном съезде советов (ноябрь 1921 г.) избран кандидатом в члены КрымЦИКа. Арестовывался в 1928-м и 1937 гг. Расстрелян 17 апреля 1938 г. в Симферополе. (Урсу Д. Хаттатов Сеид-Джелиль // Деятели крымскотатарской культуры. (1921—1944 гг.): Биобиблиографический словарь.— С. 195—196).
Создание Курултая объяснялось давностью традиций, политической зрелостью татар Крыма. При этом вспоминался Курултай 1206 г., провозгласивший Темучина великим ханом с титулом Чингисхан, указывалось на «государственную мудрость монголо-татар, которая красной нитью проходит через всю их историю» [28] (цитата, абсолютно опровергающая псевдоисторические концепции В.Е. Возгрина о якобы безусловно автохтонном происхождении крымских татар).
Действительно курултаи (курилтаи) — своеобразные съезды правящего рода — были характерны для периода Чингисхана, «но с окончательным разделением империи монголов на самостоятельные во всех отношениях государства сведения о курилтаях встречаются все реже и реже и, наконец, совсем исчезают из источников. Необходимость в этом институте, носившем в значительной степени догосударственный военно-демократический характер, отпадает с появлением наследственной монархии. В Монголии, где были более сильные кочевнические традиции, курилтаи собирались вплоть до воцарения Хубилая...», однако в имеющихся источниках нет конкретных сведений об их проведении в Золотой Орде [29] и в Крымском ханстве (XV—XVIII вв.), в котором существовал Диван (перс.) — государственный совет, орган исполнительной власти, включавший высших должностных лиц, представителей мусульманского духовенства и т. д. В случае чрезвычайных событий собирался великий кенгеш — общий совет ханства, куда входила высшая знать, постоянное войско и проч. [30]. В завершение этой темы добавим, что знаменем национального движения (с тех пор и до наших дней) стало «голубое знамя Чингиса» (кок-байрак).
На первом же заседании Курултая выявились разные точки зрения на сотрудничество с различными политическими силами по созданию краевой власти. Если правые во главе с Дж. Сейдаметом предлагали работать вместе с СНП, то левые — будущие коммунисты — настаивали на коалиции между Курултаем, СНП и большевиками. К компромиссу с последними был склонен и Ч. Челебиев [31]. (Первый коммунист из числа крымских татар И.К. Фирдевс (Керимджанов), участвовавший в переговорах с «курултаевцами», вспоминал в 20-х гг.: «Сейдамет не был, в полном смысле слова, идеологическим выразителем революционного движения в Крыму. Более полно это движение воплощалось в лице Челебиева. Сейдамет был способен на всякие авантюристические выходки. Челебиев был более искренен, и когда он понял своё бессилие и убедился, что ничего не поделаешь, убедился в том, что столкновение с большевиками окончится полным крахом, он заявил, что нужно идти с большевиками. Против него возражал Сейдамет») [32].
В объявлении о начале деятельности Директории подчеркивалось, что национальное правительство «заботится о счастии и спасении не только одного татарского народа; оно считает священной своей обязанностью защиту личной, имущественной безопасности и чести своих крымских соотечественников и защиту высоких лозунгов великой революции» (Февральской), но отмечалось, «что более сильное крымское правительство может быть создано только общекрымским парламентом», и Директория «всеми силами и средствами» будет стремиться к скорейшему созыву крымского Учредительного собрания. Тут же указывалось на обязательность для каждого татарина исполнения Основных Законов и подчинения им, а также уважения их каждым крымским соотечественником.
Согласно ст. 1 Основных Законов «Курултай признает за всеми народностями право на полное самоопределение».
Далее упоминался постоянно действующий, в отличие от временного — Курултая, национальный парламент — Меджлис-и-Мебусан (собрание депутатов), — избираемый «мужским и женским населением на основе всеобщего, равного, прямого и тайного права» (ст. 2), созываемый через каждые три года (ст. 3), в чем явно сказывалось влияние Турции и Ирана. В примечании данный Курултай в условиях того тревожного времени объявлял себя парламентом на один год. В другом примечании указывалось, что один депутат парламента избирается «от каждых 5—7 тысяч душ татарского населения».
Гарантировались неприкосновенность депутатов парламента, освобождение их от воинской повинности (ст.5).
Полномочия парламента определяла ст. 6, согласно которой он «обязан вырабатывать законы для татар» по вопросам: народного просвещения, религии, юридическим, военным, финансовым, политическим «и в случае необходимости торгово-промышленным и земледелия».
Признавалась самостоятельность законодательных, исполнительных органов и суда (ст. 7).
В следующих статьях речь шла о дирекциях, определялись их полномочия, порядок назначения директоров: председатель совета директоров избирается из числа депутатов простым большинством национального парламента, который поручает ему формирование национального правительства и выражает ему доверие (ст. 10).
Ст.12 относила вопрос о форме правления в крае к компетенции краевого Учредительного собрания, причем национальный парламент должен принять меры для скорейшего его созыва. Оно должно было решить также «финансовый, политический и земельный» вопросы (ст. 13).
Ст.15 гласила, что «судьба того или иного края может быть решена только голосом самого народа, населяющего этот край, но ни в коем случае не дипломатами», и предполагала участие на всех конференциях «представителей заинтересованных краев и народностей».
Декларировались основные свободы, но в противоречии со статьей 12 провозглашалась Крымская Народная Республика, выступающая гарантом демократических прав и свобод, а также «осуществления принципа самоопределения народов и прав меньшинства и тех законов, которые приняты Курултаем» (ст.16).
Существующие среди крымских татар сословные звания и привилегии упразднялись в ст. 17, а ст. 18 (последняя) узаконивала равноправие женщин с мужчинами [33].
Дж. Сейдаметом этот противоречивый документ был оценен следующим образом: «...При изучении конституции крымских тюрков (явное признание своих пантюркистских взглядов. — Авт.) можно заметить, что в ней преобладает идея тюркской государственности, а не идея французской независимости или русского размаха. В нашей конституции идея истинной демократии прослеживается гораздо больше, чем идея социальной революции и свободы. В этом историческом документе в довольно ясной форме проявилась способность всех тюрков к истинной государственности...» [34].
Так в Крыму была сформирована вторая власть, пересекавшаяся с СНП.
17 (30) декабря 1917 г. Дж. Сейдамет произносит речь перед крымскотатарскими военными отрядами в Симферополе, которые приносили присягу национальному правительству: «Впервые воины Крыма дают торжественный обет верности собственному народу, собственной Родине и собственной Конституции.
Все прежние присяги вплоть до сегодняшнего дня приносились чужим властям, ибо Крым после потери им независимости должен был служить русскому царскому правительству, приносить ему присягу и нести жертвы, нужные тиранам и империалистам. Впервые клянёмся мы сегодня служить мусульманскому Крыму, собственному народу и защищать свою отчизну, клянёмся в верности её Конституции и в готовности пожертвовать собой во имя собственной нации <... >. В то время, как Россия горит в огне анархии, крымские мусульмане сохраняют в Крыму покой и порядок и не забывают о своих обязанностях перед населением {...}. Татарский народ уже спасён, и он никогда не отдаст то, чего достиг {...}. Какие бы изменения ни произошли в России, Крым и крымские мусульмане никогда не отступят с избранного и определённого их волей пути. Пусть услышит об этом весь Крым, вся Россия и даже весь мир {...}. Крымские татары не эгоистичны. Наши славные предки, не задумываясь, жертвовали собой в битвах за счастье других. Так и сегодня крымские татары будут стоять на страже безопасности не только собственного счастья и собственных интересов. Они защищают всё население Крыма. Они думают о колыбели тюрко-татарского мира, о великом Туркестане, о Поволжье и мечтают принести туда новую жизнь и воодушевление {...}. Никому не удастся перечеркнуть путь, предначертанный нашему народу его Конституцией. Пусть будет отсечена рука, которая на это поднимется» [35].
Несмотря на открытые пантюркистские призывы, Дж. Сейдамет продолжает вместе с русским офицерами деятельность в Штабе крымских войск. «...Мы придавали большое значение, — пишет он по этому поводу, — сотрудничеству со всеми силами, выступающими против большевиков. Естественно, я нашел необходимым собрать народных представителей для создания единого полка при сотрудничестве с белыми русскими офицерами...» [36].
На этом же собрании Дж. Сейдамет произнес небольшую речь, из которой можно привести некоторые показательные отрывки: «...Мы не говорили: Крым наш! Будучи истинными революционерами и демократами (так ли? — Авт.), мы приняли за основу то, что судьбу Крыма должны решать все крымчане. {...} Мы предлагаем договориться со всеми народными представителями и всеми партиями и управлять нашей Родиной. И если партия большевиков проявит уважение к закону, примет все решения Учредительного Собрания и вплоть до него обяжется не выказывать свою террористическую власть в стране, то мы не откажемся от сотрудничества и с ними...» [37].
Дж. Сейдамет даже попытался заручиться поддержкой П.Н. Врангеля, оказавшегося в этот период на полуострове, но последний отказал ему, пренебрежительно оценив его в своих мемуарах как политика февральского типа, подобного А.Ф. Керенскому, то есть ни на что реальное не способного [38].
Во второй половине декабря 1917 г. через турецкого посла в Москве Галиба Кемаля Бея Челеби Джихан и Дж. Сейдамет передают одному из руководителей Турции — Талаат Мехмеду-паше — меморандум, в котором информируют турецкое правительство о национальном движении крымских татар, связях с Украиной и предлагают Турции свою помощь [39].
Постоянные метания из стороны в сторону, мало похожие на осмысленную тактику, бесконечный поиск сторонников и громкие лозунги не принесли политических дивидендов. Тот же Талаат Мехмед-паша, не имея адекватного представления о ситуации в Крыму, не использовал крымскотатарский фактор, в том числе и на переговорах в Брест-Литовске. К тому же раскол произошел и в самом национальном движении крымских татар: выделились левые во главе с А.А. Боданинским; центр, представленный муфтием Челеби Джиханом, порой готовым пойти на компромисс с большевиками; и, наконец, праворадикалы во главе с Дж. Сейдаметом.
Боданинский Али Абдурафиевич (1866—1920). Родился в крестьянской семье в д. Боданы Симферопольского уезда. Окончил Крымскую татарскую учительскую семинарию. В начале века вёл народническую пропаганду. Учитель. Перевёл на крымскотатарский язык «Тараса Бульбу» Н. В. Гоголя. В 1917 г. — секретарь Мусисполкома, редактор газеты «Голос татар», в 1917—1918 гг. — член Курултая (секретарь) и лидер его левого крыла. С осени 1918 г. — коммунист, работал в подполье. В 1919 г. — управделами Крымской ССР. В июле того же года покинул Крым с Красной Армией. Погиб в бою под хутором Горелым (у станции Бузулук) (Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории гражданской войны в Крыму. — С. 39).
Наиболее серьезное столкновение Дж. Сейдамета с Челеби Джиханом произошло по проблеме Народного дома в Симферополе. Это был не просто вопрос выбора центрального здания для крымскотатарского правительства, но и, по сути дела, вопрос о захвате власти в Крыму, в котором (цитировался выше Сейдамет) обвинялись большевики. Так как крымские татары, выдворив из Народного дома другие партии, автоматически выступили бы против всей интеллигенции и всех политических течений Крыма, а это бы повлекло за собой нарушение конституции, которую они же сами и приняли, Дж. Сейдамет в этом вопросе старался быть осторожным и советовал Челеби Джихану отказаться от навязчивой идеи. Но Челеби (поэт — фигура, склонная к импульсивным поступкам), уверенный в своих вооруженных силах, не желал делать этого.
Вот что пишет сам Дж. Сейдамет: «... Шло время. Я и мои товарищи пытались отговорить Челеби Джихана от его решения... Однако он настойчиво отстаивал мысль о том, что не следует упускать удачной возможности окончательно взять Крым в наши руки. Честно говоря, даже несмотря на возможные жертвы, он готов был сменить лозунг «Крым для крымцев!» на «Крым татарам!»...» [40].
Здесь нельзя недооценить практицизм (прерывавшийся порой всплесками авантюрности) Дж. Сейдамета, который никогда не спешил с выводами, вернее, делал их для себя, но обнародовать не стремился, что и демонстрируют его мемуары. В его действиях главенствовал принцип: «Тише едешь — дальше будешь», хотя и он, и Челеби Джихан стремились к одной и той же цели: «..В этом споре мы с Челеби Джиханом занимали разные позиции. Хотя, в принципе, мы оба знали (опираясь на наши исторические права), что Крым — наш, и должен быть только нашим. На нашей Родине должно быть создано наше правительство. Но, к сожалению, в этот период для нас события складывались не лучшим образом. Ввиду недостатка времени наш народ не был подчинен определенной организации. Его разъедали бесконечные споры <... > мощные русские идейные течения связывали его воодушевление, сказались и последствия стотридцатичетырехлетнего плена...» [41].
На фоне ещё недавно звучащих речей об Учредительном собрании и совместном управлении Крымом проблема Народного дома очень наглядно показала истинные стремления и чаяния крымскотатарского руководства в тот период. Весьма примечательна фраза Сейдамета: «Крым должен быть только нашим» при уверенности её автора, что пока не следует об этом кричать на всех перекрёстках.
Однако вскоре Челеби Джихан берет назад предложение установить монополию Курултая в Крыму. Он (10—11 января) предлагает компромисс: создание коалиционного органа власти, включающего по 10 представителей от СНП, большевиков и татар — трёх структур, имеющих реальный вес. «...Проблему власти в Крыму должны решать сообща татары, народные представители и большевики, — говорил Челеби Джихан, — если этого не случится, мы должны взять управление в свои руки. Потому что в стране (Крыму. — Авт.), кроме нас, нет больше другой реальной силы...» [42].
Переговоры закончились неудачей: большинство членов Курултая проголосовало «против». Челеби Джихану ничего не оставалось, как уйти в отставку. На посту председателя Директории его сменяет Сейдамет. А 14 (27) января большевики, опиравшиеся на реальную силу — севастопольских матросов (где вы, украинские моряки?) и солдат, — распустили Курултай и Директорию.
Крымской Народной Республике не суждено было состояться. Первая вспышка матросского террора в середине декабря, конфликт вокруг Народного дома, столкновения эскадронцев с большевиками с конца декабря обозначили начало гражданской войны на полуострове, отягощенной этнически-религиозным конфликтом татар и греков [43]. В результате жестокого террора уже в середине января весь городской и в какой-то степени сельский Крым становится «советским», а точнее — ревкомовским, то есть отданным во власть не избранным, а чрезвычайным органам. И хотя в апреле 1918 г. по городам и селам Крыма прокатилась волна татарских выступлений, было понятно, что крымскотатарское национальное движение потерпело неудачу. Эта неудача была заранее предопределена рядом закономерностей — непродуманность действий, неорганизованность, авантюризм, фактическое отсутствие союзников, идейная неопределенность, а главное, перевес большевиков — сыграли роковую роль.
Спасаясь от большевиков, Дж. Сейдамет отбывает в Киев. В эти дни (24—25 января) город уже обстреливали красные части. Встретившись с Грушевским, Сейдамет сообщает ему, что мусульманские части из Крыма для защиты Центральной Рады перебросить невозможно (к тому времени они были полностью разгромлены матросами), и просит послать в Брест телеграмму турецкой делегации с просьбой о помощи. Грушевский советует Сейдамету ехать на Кавказ, где турки предлагали провести конференцию для обсуждения проблем в регионе [44]. Сейдамет отправляется в Турцию, где рассчитывает завоевать расположение Энвер-паши — фактического главы турецкого правительства.
Встреча эта, описанная самим Сейдаметом, представляется нам довольно интересной и занимательной, а посему считаем полезным привести здесь ее краткое содержание: «..Наградив несколькими одобрительными фразами, Энвер-паша усадил меня напротив... Я поблагодарил его за то, что он, несмотря на свою занятость, смог меня так быстро принять, и тут же начал вкратце объяснять наше положение. Но не успел я сказать и нескольких первых предложений, как он неожиданно перебил меня: «Как вы говорите? Вы — представитель Народной Республики? В таком случае, зачем вы ищете с нами связи? Мы аристократическое государство!» Эти неожиданные слова взволновали меня и полностью изменили мои представления о партии младотурок, и в особенности об Энвер-паше. Забыв о том, с кем я говорю, я взволнованным голосом сказал: «Мой паша, мы считали вас героем нашего народа... Мы, народные служители, терпящие побои ради того, чтобы спасти наш народ, который стонет под тяжестью «русского сапога»... И нас не интересует проблема режима (примечательная в устах «истинного демократа». — Авт.), самое главное — спасти наш народ. И только ради этого мы начали кровавую борьбу с большевиками». Мои слова произвели заметное воздействие на Энвер-пашу, и он был готов меня слушать. Я же объяснил ему всё кратко и, повторив нашу просьбу, попросил уверения в его помощи. Первое возражение Энвер-паши касалось того, что мы хотели утвердить нашу власть только в Крыму. Он же мыслил о взятии всей Таврической губернии. Это было заманчиво с военной точки зрения, однако политически это было невозможно. На севере Крыма нельзя было найти даже 5% мусульман, поэтому я объяснил ему, что мы, являясь меньшинством, должны отказаться от верхней части... Энвер-паша также проявил большой интерес к Черноморскому флоту и задал немало вопросов в этом направлении. Он остался доволен, когда я сказал ему, что после того, как 90% офицеров флота было убито или просто сбежало, российский флот оказался парализованным...» [45].
После этого разговора 23 апреля в турецкой газете «Икрам» было опубликовано заявление Дж. Сейдамета, которое кратко и точно излагало позиции крымских татар в вопросе о сотрудничестве с Турцией: «...Сегодня, как и вчера, цель крымских мусульман, насколько это будет возможно, не причиняя хлопот правительству Турции, создать с ним истинное единение...».
Несмотря на такие сладкие речи, Энвер-паша ничего конкретного, по сути, не сказал. (Впрочем, финансовая помощь «курултаевцам» все же стала оказываться).
А Дж. Сейдамет не терялся — лиха беда начало! С приходом немцев в Крым (май 1918 г.) он к своей протурецкой ориентации с легкостью добавляет прогерманскую.
Произошло это так. «Прибывший из Константинополя после своего бегства в январе Д. Сейдамет... доставлен был в германский штаб, откуда после двухдневного уединения и задумчивости непосредственно препровождён на заседание курултая...» [46]. В середине мая он выступает в Курултае со следующей речью: «...Есть одна великая личность, олицетворяющая собой Германию, великий гений германского народа... Этот гений, охвативший всю высокую германскую культуру, возвысивший её в необычайную высь, есть не кто иной, как глава Великой Германии, Император Вильгельм, Творец величайшей силы и мощи {...}. Интересы Германии не только не противоречат, а, быть может, даже совпадают с интересами самостоятельного Крыма...». (Под «самостоятельностью» Сейдамет понимал возрожденное Крымское ханство, в чем, собственно, и состоял смысл его высказываний) [47]. Речь, достойная последователя Жореса!
Каковы же были резоны германского штаба? Там рассчитывали, что Курултай провозгласит себя законодательным собранием Крыма, выделит правительство, которое в силу предопределённой неспособности своей управлять быстро провалит дело. После чего Германия введёт в Крыму генерал-губернаторство.
Забегая чуть вперёд отметим, что 21 июля 1918 г. появился весьма примечательный меморандум «Отношение глав директории крымскотатарского национального совета № 37», который был передан Сейдаметом в Берлин, но ответной реакции (известной нам) не вызвал. Меморандум был подписан сторонниками линии Сейдамета — председателем временного бюро татарского парламента А.Х. Хильми и А.С. Айвазовым.
Айвазов Асан Сабри (1878—1938). Родился в Алупке. Из крестьянской семьи. Окончил местное медресе, педагогический институт в Константинополе. Учитель. Сотрудничал в газете «Ватан хадими», автор статей в ряде периодических изданий, в том числе зарубежных. В 1907 г. выслан из Крыма, в 1914-м — получил разрешение на проживание в Бахчисарае. Редактировал газеты «Терджиман» и «Миллет». Писатель. Один из лидеров национального крымскотатарского движения. При первом Краевом правительстве — поверенный в делах в Турции. Один из самых непримиримых противников большевиков и, в то же время, арестовывался в 1919 г. белыми. При советской власти — переводчик, журналист, научный работник, педагог. Нелегально поддерживал контакт с Дж. Сейдаметом, проживавшим в Турции, куда пытался выехать сам. Стремился бежать в Польшу. Арестован в 1937 г. Расстрелян 17 апреля 1938 г. в Симферополе (Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории гражданской войны в Крыму. С. 39; Урсу Д.П. Очерки истории культуры крымскотатарского народа (1921—1941). — Симферополь, 1999. — С. 56—62 (очерк под характерным названием «Ангел культуры»: А. С. Айвазов»); Урсу Д. Айвазов Асан Сабри // Деятели крымскотатарской культуры. (1921 — 1944 гг.): Биобиблиографический словарь. — С. 21—24).
Этот документ, ходивший по рукам и впервые опубликованный авторитетным «Крымским вестником» 17 ноября, вызвал большой политический скандал. И не случайно. В «Отношении» подчёркивалось, что татары — «наиболее старинные господа Крыма», поэтому надлежит восстановить их «владычество». «Чтобы достигнуть этой святой цели, следует признать необходимым, чтобы нижеследующие основные положения политической жизни Крыма были осуществлены:
1) Преобразование Крыма в независимое нейтральное ханство, опираясь на германскую и турецкую политику.
2) Достижение признания независимого Крымского ханства у Германии, её союзников и в нейтральных странах до заключения всеобщего мира.
3) Образование татарского правительства в Крыму с целью совершенного освобождения Крыма от господства и политического влияния русских.
4) Водворение татарских правительственных чиновников и офицеров, проживающих в Турции, Добрудже и Болгарии, обратно в Крым.
5) Обеспечение образования татарского войска для хранения порядка в стране.
6) Право на возвращение в Крым проживающих в Добрудже и Турции крымских эмигрантов и их материальное обеспечение» [48].
Надо сказать, что обнародование этого документа встретило сугубо отрицательное отношение во всех слоях крымского общества, включая самих крымских татар. Дж. Сейдамет предпочел откреститься от него, заявив, что ничего о его составлении не знает. Была даже создана специальная комиссия с целью выяснения обстоятельств появления на свет сего «Отношения» (в составе Кемала, Дегирменджиева и Абийбулаева), но ход и итоги её деятельности, если таковая вообще имела место, нам неведомы.
Завершив оккупацию полуострова, германские войска, преследуя цель оторвать Крым от России, попытались создать здесь подобие государства (во главе с М.А. (Сулейманом) Сулькевичем) [49]. После того, как пала большевистско-левоэсеровская Республика Таврида, фигура Сейдамета стала привлекательной для некоторых крымских деятелей, поскольку иных, более или менее пригодных для высших административных должностей, персонажей среди крымских татар попросту не было. Однако и земцы, и социалисты, и кадеты в целом были категорическими противниками участия Сейдамета в высших эшелонах власти. Организации, стоявшие на позициях единой России, естественно, никак не устраивали ни бесконечные политические манипуляции татарского лидера, ни его вырисовывавшиеся шовинистические прожекты, сведения о которых вскоре получают огласку.
18 мая публикуются «Положения об организации власти, принятые крымско-татарским парламентом» (т. е. Курултаем), где таковой объявляет себя временным крымским государственным парламентом и берет на себя инициативу организации краевой власти. Это «правительство» создается якобы на «коалиционных началах с участием народностей, составляющих видную единицу в количественном и общественно-экономическом отношениях», хотя реально это выглядело совсем иначе.
Сейдамет (естественно) получает «ярлык, данный на имя премьера первого крымского правительства Джафера Сейдамета курултайским парламентом». Его текст:
«Уважаемый Джафер Эфенди!
В то время, когда страна в политическом, административном и экономическом отношениях переживает бурные потрясения, татарский парламент призвал вас на пост первого министра в первом крымском правительстве.
Зная, что крымские народности, испытавшие год революции и трёхмесячную большевистскую анархию, не колеблясь, окажут вам доверие, крымско-татарский парламент верит, что, поддержанный всеми народностями Крыма, вы, благодаря своему политическому опыту, сумеете вывести страну из политического, экономического и административного кризиса.
Да поможет вам Великий Аллах» [50].
21 мая в помещении Курултая состоялось «частное собеседование» «курултаевцев» (татарское парламентское бюро) с некоторыми общественными деятелями. Соглашения достигнуто не было. Премьерские вожделения Сейдамета, который не сумел составить правительственный кабинет, а заодно с ними планы германского генерал-губернаторства в Крыму потерпели провал. Лидер крымских кадетов Д.С. Пасманик подвел итоги всех этих бессмысленных, однако расставивших точки над «i» политических позиций участников, в том числе Сейдамета: «Почтенный Дж. Сейдамет произнёс на Курултае знаменательную речь; причем он развил свою программу, которая заметно отличается от того, что он защищал несколько месяцев тому назад, когда настаивал на решительной борьбе с империализмом во всех его видах.
А между тем перед Крымом в данный момент вовсе не стоит уж так остро вопрос об «ориентации» (то есть о поисках внешнего хозяина-покровителя. — Авт.). Да это вообще не крымский вопрос.
{...}
Крым — слишком малая величина, чтобы иметь какое-либо решающее значение на весах гигантской международной борьбы.
{...}
Мы убеждены, что ближайшие дни покажут обоснованность наших сомнений, что: вы не научились ценить действительную свободу, равную для всех, а под влиянием ваших неумных вожаков вы увлеклись жаждой власти, вас не научили нуждаться в братстве, а стремиться к господству, к диктатуре» (прямое обращение к крымскотатарскому населению, ведомому беспринципными авантюристами типа Сейдамета. — Авт.)» [51].
Германское командование само занялось поиском удобных для него политических сил с целью организации местной власти, первоначально видя таковых в возобновивших свою деятельность Курултае и Директории, чье руководство проявило максимальную лояльность, если не более, к оккупантам. Однако, учитывая полное нежелание всех деятельных сил Крыма подчиняться Курултаю, оккупанты пошли на компромисс, в результате которого на свет появилось Краевое крымское правительство (25 июня — 15 ноября 1918 г.), которое возглавил М.А. Сулькевич, а пост министра иностранных дел занял Дж. Сейдамет. Нет нужды останавливаться на деятельности этого цензового по составу кабинета, да это и не входит в наши намерения, хотя странно, что В. Сергийчук вслед за максимально ангажированными мемуарами Д. Дорошенко определил Сулькевича «пророссийски» ориентированным политиком [52].
В августе Сейдамет отправился в Германию, где вел переговоры о германском протекторате над «независимым» (от России) Крымом. Узнав об этом, а также о вояже в Турцию — без ведома Совета министров, но по поручению одного из его членов — Сейдамета, и, видимо, с согласия самого Сулькевича, — дипломатического поверенного, аккредитованного при МИДе, А.С. Айвазова, в сентябре из состава правительства вышли четыре его члена, не принимавших продолжавшихся протурецких акций. (Айвазов, кстати, удостоился за свою деятельность — правда, почему-то только в декабре 1918 г. — турецкого ордена «Меджидие»).
Впоследствии симферопольская газета, оценивая деятельность в Крыму Сулькевича, писала: «Снискавший себе столь почтенную славу в Крыму пресловутый премьер Крыма «волею германского командования» ген.- лейтенант С. Сулькевич, подмахнувший, «не читая», состряпанный Чапчакчи и Сейдаметом (для передачи через Айвазова. — Авт.) документ о султанском покровительстве Крыму, — ныне благоденствует в «демократическом» Азербайджане и в роли начальника генерального штаба Азербайджана ведет яростную борьбу с Добровольческой армией. {...}...Крымский премьер лишний раз подчеркнул свою крайнюю готовность работать с кем и как угодно, ради расчленения России» [53].
После капитуляции Германии и Турции Дж. Сейдамет, не вернувшийся на полуостров, возлагает свои очередные надежды одновременно на Польшу и на... ненавистный ему «русский сапог», на сей раз — Добровольческую армию. Чего не сделаешь, дабы утолить снедающую жажду власти! В ноябре он безуспешно пытается связаться с А.И. Деникиным с целью убедить его поскорее направить на Керченский полуостров части Добровольческой армии.
С 20 октября постановлением Совета Министров Крымского краевого правительства дела внешних сношений Крыма поручалось возглавить Н.В. Чарыкову. Ему также предоставлялось право образовать временную комиссию по внешним сношениям. Это объяснялось особым значением «для интересов и будущности Крыма, создавшегося международного положения, а равно и событий, совершающихся в различных бывших областях Российской Империи, а также осложнившихся отношений между Крымом и Украиной, имея в виду необходимость принять все зависящие меры к наилучшему использованию в интересах Крыма настоящей политической конъюнктуры и учитывая исключительное положение вопроса об управлении в Крыму иностранными делами» (Собрание узаконений и распоряжений Крымского краевого правительства. — Симферополь, 1918. — №9. — Отдел 1. — 15 ноября. — С. 215—216). Фактически исполнял обязанности министра иностранных дел после отъезда Дж. Сейдамета из Крыма. В архиве Сейдамета имеется текст его обращения к М.А. Сулькевичу, в котором выход из состава Крымского краевого правительства объясняется несогласием с политикой, ведущей к потере самостоятельности Крыма (Червонная С. Воскресший архив. Через 50 лет заговорили документы Военного министра крымскотатарского национального правительства Джафера Сейдамета).
Осенью 1918 г. крымскотатарское национальное движение разваливается само по себе, без каких-либо репрессий (если не считать матросский террор начала года, ударивший, впрочем, по всем имущим слоям полуострова). Уходят к большевикам А. Боданинский и его сторонники. На ноябрьском татарском съезде откалывается часть умеренных «курултаевцев». Кстати, ничего, кроме антипатии, сей съезд у крымской общественности не породил и не мог породить. «На съезде татар победили шовинисты. {...} Только влиянием этих господ можно объяснить вызвавшую общее возмущение и негодование тёплую встречу, оказанную татарским собранием Сулейману Сулькевичу, с которым ведёт беспощадную борьбу вся русская демократия Крыма. Разве не вызовом ей и не презрением к её идеалам был гром аплодисментов, которым съезд приветствовал речь политического оборотня Сейдамета, обманувшего, разумеется, съезд заявлением, будто у него есть документы, утверждающие, что союзники (Антанта. — Авт.) обещали ему самостоятельность Крыма» [54]. Второе Краевое правительство формируется уже без всякого участия крымских татар, почему-то питавших крайнюю антипатию к его председателю Совета Министров, видному земцу, предпринимателю, кадету С.С. Крыму — караиму, кстати, всегда покровительствовавшему татарам и знавшему, в отличие от Сулькевича, их историю и язык.
Весной 1919 г. Сейдамет устанавливает контакты с Польшей, информируя польское правительство о положении в Крыму и подробно освещая этапы развития крымскотатарского национального движения. Ему удаётся встретиться (в апреле 1920 г.) с Перловским — советником польского посольства в Берне, а чуть позже он налаживает связь и с послом Модзелевским. Сотрудничал Сейдамет и с польской разведкой [55].
Само же предложение Дж. Сейдамета польскому правительству звучало следующим образом: «...Одобряя польское правительство, я прошу нашу страну (Крым) ввести в Лигу Наций польским мандатом...» [56].
Но и здесь Дж. Сейдамету не удалось ничего добиться, кроме бесконечных обещаний. В итоге его лакейская политика потерпела полный крах. В Лозанне он создаёт Крымскотатарское бюро, обращается к Президенту США В. Вильсону, Президенту Швейцарской Конфедерации, в Лигу Наций, в адрес Конгресса II Интернационала, заседавшего в Женеве, сообщая о том, что «татарский народ стал объектом и жертвой большевистской агрессии» [57].
Что же касается крымскотатарского национального движения на полуострове, то оно, пережив свою золотую пору в 1917 г., уже к середине 1919 г. сходит с политической арены Крыма.
В литературе имеются сведения о том, что в годы второй мировой войны Дж. Сейдамет обнаруживается в качестве главы крымскотатарской миссии в Берлине [58]. Скончался он 3 апреля 1960 г. в Стамбуле.
Подведем итоги. Сейдамет, по всей видимости, относится к той категории провинциальных деятелей, всплывших на волне распада Российского государства и гражданской войны, которые при минимальных природных данных и отсутствии каких-либо нравственных критериев обладали напористостью и большими амбициями, что, в свою очередь, в обстановке смуты и развала могло проложить им быстро дорогу к власти, но совершенно не гарантировало их долгое там пребывание, так как ни одно из вышеперечисленных качеств никогда не было присуще истинным лидерам.
Постоянный поиск покровителей, метания, отсутствие устойчивых принципов, четкой последовательной схемы действий — и вот итог: чаяния новоиспеченного претендента на «ханский» престол лопнули, как мыльный пузырь. Да и могло ли быть иначе при таком раскладе?
О Сейдамете и его окружении лучше современника не скажешь: первое — у них отсутствовал «какой-либо общественно-политический багаж», «отнимите у них субсидии (извне. — Авт.), и пусть пресса уделяет [им] столько места, сколько они заслуживают, — и вся эта бутафория немедленно рухнет». И второе: «Другая характерная для курултая черта, что он всегда, во все моменты, является чьим-либо орудием. Если не собственных политиканов, то какой-либо внешней силы» [59].
1. Гарчев П.И., Зарубин А.Г., Коваль В. Ю. Сейдамет Джафер // Политические деятели России. 1917: Биографический словарь.— М., 1993. — С. 288—289.
2. Урсу Д. П. Сейдамет Джафер // Деятели крымскотатарской культуры. (1921—1944 гг.): Биобиблиографический словарь. — Симферополь, 1999. — С. 165—167.
3. Зарубин А.Г., Шуранова Е.Н., Зарубин В.Г. Крым: начало ХХ — февраль 1917 года. Исторический очерк // Историческое наследие Крыма. — Симферополь, 2005. — №5. — С. 155.
4. Сергійчук Б. В. Спогади Джафера Сейдамета як джерело до українсько-кримськотатарських взаємин у 1917—1918 роках // Науковий Вісник дипломатичної академії України. — К., 1999. — Вип. 2. — С. 117—119.
5. Червонная С. Татарский Крым в пламени второй мировой войны // Ас-Алан. — М., 2000. — №1 (3). — С. 259—286; Червонная С. Воскресший архив. Через 50 лет заговорили документы Военного министра крымскотатарского национального правительства Джафера Сейдамета // Голос Крыма. — 2003. — 28 марта; Червонная С. Когда эшелоны с депортированными народами шли на восток... // Ас-Алан. — М., 2003. — №1 (10). — С. 542—582.
6. Червонная С.М., Гилязов И.А., Горошков Н.П. Тюркизм и пантюркизм в оригинальных источниках и в мировой историографии: исходные смыслы и цели, парадоксы интерпретаций, тенденции развития // Ас-Алан. — М., 2003. — №1 (10). — С. 3—478.
7. Соцков Л.Ф. Неизвестный сепаратизм: на службе СД и Абвера. Из секретных досье разведки. — М., 2003. — С. 167—174; — Деятели России. 1917. Биографический словарь. — С. 345—346; Зарубин А.Г. «... Курултай имеет в виду не одних лишь татар...» К биографии Ч. Челебиева // Клио. Журнал для учёных. — СПб., 1999. — № 1 (7). — С. 293—301; Къандым Юнус. Куреш мейданыны от басмаз… [Не зарастёт травою поле боя…]. Биринджи китап [Книга первая]. — Симферополь, 2002.
8. Червонная С. Воскресший архив. Через 50 лет заговорили документы Военного министра крымскотатарского национального правительства Джафера Сейдамета.
9. Возгрин В. Е. Исторические судьбы крымских татар. — М., 1992.
10. Зінченко Ю. Кримські татари: Історичний нарис. — К., 1998.
11. Сергійчук В. Український Крим. — К., 2001.
12. Cм. о нем: Гарчев П.И., Зарубин А.Г., Коваль В.Ю. Челебиев Челеби // Политические деятели России. 1917. Биографический словарь. — С. 345—346; Зарубин А.Г. «... Курултай имеет в виду не одних лишь татар... » К биографии Ч. Челебиева // Клио. Журнал для учёных. — СПб., 1999. — №1 (7). — С. 293—301; Къандым Юнус. Куреш мейданыны от басмаз… [Не зарастёт травою поле боя…]. Биринджи китап [Книга первая]. — Симферополь, 2002.
13. Цит. по: Otar Ibrahim Cafer Seydahmet Kіrіmer 1889—1960 // Seydahmet Kіrіmer Cafer. Nurlu Kabirler [Святые могилы]. — Іstanbul, 1991. S. 13.
14. Цит. по: Otar Ibrahim. Op. cit. S. 14
15. Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Bazі hatіralar [Из воспоминаний]. Іstanbul, 1993. S. 166—167.
16. Ibid. S. 167.
17. О Милли Фирка см.: Зарубин А.Г. К истории Милли-фирка // Проблемы истории Крыма. Тезисы докладов научной конференции (23—28 сентября). — Симферополь, 1991. — Выпуск 2. — С. 73—76; Зарубин А.Г. К истории Милли-Фирка (Национальной партии) // Крымский музей. — Симферополь, 1995. — №1. — С. 39—46; Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Милли Фирка — национальная партия крымских татар (1917—1920) // Известия Крымского республиканского краеведческого музея. — Симферополь, 1994. — №7. — С. 67—72; Зарубин А.Г. Крымскотатарское национальное движение в 1917—1921 гг. [Документы] // Вопросы развития Крыма. Научно-практический, дискуссионно-аналитический сб. — Симферополь, 1996. — Вып. 3. — С. 4—6; 10—13.
18. Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Op. cit. S. 189.
19. Ibid. S. 207.
20. Ibid. S. 189.
21. Ibid. S. 225.
22. Ibid. S. 213.
23. Цит по: Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Op. cit. S. 228.
24. Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории гражданской войны в Крыму. — Симферополь, 1997. — С. 50.
25. Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Op.cit. S. 236.
26. Южные ведомости. — 1917. — 25 ноября.
27. Королев В.И. Таврическая губерния в революциях 1917 года. (Политические партии и власть). — Симферополь, 1993. — С. 36—37.
28. Голос татар.— 1917. — 11 октября.
29. Егоров В. Л. Историческая география Золотой Орды в XIII — XIV вв. — М., 1985. — С. 172.
30. Книга путешествия. Турецкий автор Эвлия Челеби о Крыме (1666—1667 гг.). — Симферополь, 1999. — С. 44, 102.
31. Елагин В. Националистические иллюзии крымских татар в революционные годы // Забвению не подлежит. (Из истории крымской государственности и Крыма). — Казань, 1992. — С. 104; Зарубин А. Г. Указ. соч. — С. 298—299.
32. Цит. по: Зарубин А. Г. Указ. соч. — С. 298.
33. Губогло М. Н., Червонная С. М. Крымскотатарское национальное движение. Том II. Документы. Материалы. Хроника. М., 1992. — С. 22—25; Зарубин А.Г. Крымскотатарское национальное движение в 1917—1921 гг. [Документы]. — С. 24—27; Зарубин В.Г. К вопросу о первом опыте конституционного строительства в Крыму // Державно-правові проблеми Північного Причорноморя: Історія та сучасність / Вісник Університету внутрішніх справ. — Харьків, 1999. — Вип. 7. — Частина 1. — С. 48—53.
34. Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Op. cit. S. 247.
35. Цит. по: Червонная С.М., Гилязов И.А., Горшков Н.П. Указ. соч. С.164.
36. Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Op. cit. S. 250.
37. Ibid. S. 252.
38. Врангель П. Н. Воспоминания. Южный фронт (ноябрь 1916 г. — ноябрь 1920 г.). — М., 1992. — Ч. I. — С. 82.
39. Червонная С.М., Гилязов И.А., Горшков Н.П. Указ. соч. С. 161.
40. Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Op. cit. S. 274-275.
41. Ibid. 274—275. См. об этом инциденте: Зарубин А.Г. «... Курултай имеет в виду не одних лишь татар...». — С. 298.
42. Цит. по: Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Op. cit. S. 279.
43. См. подробнее: Зарубин В. Г. К вопросу о восстании крымских татар в горном Крыму (1918 г.) // Проблемы истории и археологии Крыма. — Симферополь, 1994. — С. 225—235; Зарубин В.Г. Об этноконфессиональном конфликте в Крыму (1918 г.) // Бахчисарайский историко-археологический сборник. — Симферополь. — 2001. — Вып. 2. — С. 397—409.
44. Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Op. cit. S. 291.
45. Ibid. S. 310.
46. А. Ш. Накануне новой метаморфозы (К характеристике курултайцев) // Таврический голос. — 1919. — 21 февраля.
47. Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. — С. 105.
48. Зарубин А. Г. Крымскотатарское национальное движение в 1917 — 1921 гг. — С. 43—46.
49. О нем см.: Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Крымское краевое правительство М.А. Сулькевича и его политика // Отечественная история (Москва). — 1995. — № 3. — С. 135—149; Мальгин А.В. Внешняя политика Крымского краевого правительства генерала Сулькевича // Крымский музей. — Симферополь, 1995. — № 1. — С. 56—66; Залесский К. А. Кто был кто в первой мировой войне: Биографический энциклопедический словарь. — М., 2003. — С. 576—577; Зарубин В.Г., Надикта В.М. Под командой Сулькевича и Шнейдера // Историческое наследие Крыма. — Симферополь, 2005. — №10. — С. 109—111.
50. Прибой. — 1918. — 23 (10) мая.
51. Цит. по: Зарубин А. Г. Крымскотатарское национальное движение в 1917—1921 гг. — С. 40—41.
52. Сергійчук В. Український Крим. — С. 96.
53. Южные ведомости. — 1919. — 9/22 июля.
54. Терин К. Татарские шовинисты // Прибой. — 1918. — 13 ноября.
55. Соцков Л.Ф. Указ. соч. — С. 168. Следует иметь в виду, что в межвоенный период в Польше под покровительством Ю. Пилсудского, Министерства иностранных дел и Генерального штаба действовала «Лига Прометея» — полуконспиративная антисоветская организация, призванная оказывать моральную и финансовую поддержку противникам коммунизма и политическим эмигрантам из СССР, издававшая в Париже журнал «Прометей» (1926 — 1938) пантюркистской направленности. После окончания второй мировой войны традиции «Лиги Прометея» продолжила «Прометеевская Лига Атлантической хартии». Немало материалов о деятельности этих организаций имеется в стамбульском архиве Дж. Сейдамета (Червонная С.М., Гилязов И.А., Горшков Н.П. Указ. соч. — С. 230; Червонная С. Воскресший архив. Через 50 лет заговорили документы Военного министра крымскотатарского национального правительства Джафера Сейдамета; Червонная С. Когда эшелоны с депортированными народами шли на восток... ).
56. Seydahmet (Kіrіmer) Cafer. Op. Cit. S. 319.
57. Червонная С. Когда эшелоны с депортированными народами шли на восток... — С. 553 — 554.
58. Червонная С. Татарский Крым в пламени второй мировой войны. — С. 273; Червонная С.М., Гилязов И.А., Горошков Н.П. Указ. соч. — С. 279; Соцков Л.Ф. Указ. соч. — С. 169—170.
59. А. Ш. Указ. соч.