НА ЗАРЕ-ТО БЫЛО, НА ЗОРЕНЬКЕ…

На заре-то было, на зореньке,

заре утренней,
На восходе было

красного солнышка;
Собиралось тут собрание,

собранье не малое,
Что не малое собраньице —

казачий круг.
А вокруг-то у них –

ковры белые,
Ковры белые,

разошитые;
На коврах-то у них, казаченьков,

поставлен нов кленовый стул;
На стулу-то сидит

полковничек,
Перед ним-то стоит, перед полковничком,

млад донской казак.
Он бить-то не бьет,

все выспрашивает,
Из ума его, казаченьку,

все выпытывает,
«Ты кому, кому, казаченька,

кому служишь?»
«Я служу-то, служу, казаченька,

Царю Белому,

Царю Белому,

Петру Первому».
«Ты скажи-ка, скажи,

казаченька,
Много ли у Царя

Российского
Войска храброго,

свинцу-пороха?»
«Как у нашего Царя

Российского
Войска храброго —

конца нет,
Свинцу-пороха –

счету нет».
«3a такую смелость,

казаченька,
Я дарю тебе

волю вечную;
Ты поди же, поди

во Россиюшку,
В свое войско,

войско храброе».

Антология военной песни / Сост. и автор предисл. В. Калугин. - М.: Эксмо, 2006


У казков-некрасовцев за тем же зачином следует другой сюжет - об убийстве казаками Долгорукова, присланного Петром I в 1707 году с карательной экспедицией на Дон: см. "Некрасов убивает Долгорукова" (Ой да, на заре-то было ранней утренней...).