ЕДУТ, ПОЮТ ЮНКЕРА ГВАРДЕЙСКОЙ ШКОЛЫ

1. Едут, поют юнкера Гвардейской школы,
Трубы, литавры на солнце блестят.

Припев (2 раза):

Грянем «Ура!», лихие юнкера,
За матушку Россию, за русского Царя!

2. Справа повзводно, сидеть молодцами,
Не горячить понапрасну коней.

3. Наш эскадронный скомандовал нам «Смирно»,
Руку свою приложил к козырьку.

4. Справа и слева идут гимназисточки.
Как же нам, братцы, равненье держать?

5. Съемки примерные, съемки глазомерные,
Вы научили нас женщин любить.

6. Здравствуйте, барышни, здравствуйте, милые,
Съемки у нас, юнкеров, начались!

Еще один куплет, порядковый номер которого не известен:

Тронулся, тронулся, заколыхался
Алою лентою наш эскадрон.

Георгий Вилинбахов. Комментарий к «Запискам кирасира» Владимира Трубецкого (В. С. Трубецкой. Записки кирасира: Мемуары. М., Россия, 1991. С. 214-215).


Песня Николаевского кавалерийского училища о выезде на топографические учебные съемки. Они проводились в Дудергофском лагере под Красным Селом. Юнкера там пользовались относительной свободой. Ночевали в барачных казармах, а днем были в поле поодиночке или группами, при этом имели возможность общаться с местным населением, покупать выпивку и закуску у бродячих торговцев провиантом - «шакалов» (см. о них песню «По дорожке Красносельской»). Бывало, вспыхивали любовные романы. Действовали в районе лагеря и бордели.

Георгий Вилинбахов приводит и другой вариант припева («Буль-буль-буль бутылочка, любимая моя» или «Буль-буль-буль бутылочка казенная моя»), с пояснением: «Считается, что этот припев появился во время первой мировой войны в Елизаветградском и Терском кавалерийских училищах. Его пели во время Гражданской войны. (Первая строчка припева была - «Гей, песнь моя любимая...»)».

Но такая датировка припева с бутылочкой противоречит самим мемуарам Владимира Трубецкого, который упоминает «Буль-буль-буль бутылочка, любимая моя» в числе песен, исполнявшихся еще до войны в Лейб-гвардии Кирасирском Ее Величества полку («Синие кирасиры»), где он служил с 1911 года. Полк квартировался в Гатчине.

Вот фрагмент описания летнего полкового учения 1912 года:

«Полковое учение заканчивалось двумя «безумными» кавалерийскими атаками в сомкнутом и разомкнутом строю под раскатистое «ура» всего полка, когда по команде «марш-марш!!» - мы ураганом летели с пиками наперевес и обнаженными шашками на так называемого «обозначенного противника», состоявшего из нескольких конных кирасир, державших в руках различные пестрые флажки. Флажки эти условно обозначали то или иное воинское соединение мнимого неприятеля. После атаки генерал обычно громогласно благодарил полк за «лихое ученье». Полк снова выстраивался в походный порядок и величавым шагом возвращался домой. Раздавалась команда: «Песельники, вперед!» - и в голову каждого эскадрона выезжали лихие песельники со своими голосистыми запевалами. Они услаждали нас веселыми или заунывными солдатскими песнями, в которых либо восхвалялась какая-то красавица Дуня, либо доблесть российского оружия, либо, наконец, - «Буль-буль-буль-бутылочка, любимая моя!» Песен этих было бесконечное множество, и некоторые из них были очень старинными. В песельники большей частью добровольно шли хохлы — большие любители всякой музыки. Хотя люди и пели по приказанию, но приказание это выполняли всегда с большой охотой».

В. С. Трубецкой. Записки кирасира: Мемуары. М., Россия, 1991. С. 110-111.


Георгий Вилинбахов в комментариях (там же, с. 214) пишет, что в советское время на мелодию этой песни пели пионерскую песню, начинавшуюся словами:

Смотрит вожатый, смотрят пионеры,
Что за отряд показался вдали.

Припев:

Взвейся песнь моя, пионерская,
Буль, буль, буль баклажечка походная моя.