Татьяна Голова - Сквотеры в Петербурге: практика захвата и образ жизни (1999)

Татьяна Голова

Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга (социологический и антропологический анализ) / Отв. ред. В.В. Костюшев. СПб.: Норма, 1999. С. 128-153.

Статью об этом экзотическом для отечественной социологии предмете стоит начать с его определения; сквотеры - это люди, без формальных оснований занимающие пустующие помещения. До сих пор они находились в тени внимания социологов, что связано с закрытостью большинства случаев и некоторым консерватизмом наших исследователей. При этом в некоторых социальных группах практика захвата является в рассматриваемый период (с конца 1970-х до конца 1990-х гг.) достаточно известной и распространенной. Это, прежде всего нонконформистская, богемная среда, "тусовочная" молодежь, кроме того, семьи мигрантов, а также бездомные. Судя по всему, сквоты есть в России уже давно - однако "закрытость" большинства случаев не позволяет делать достоверные утверждения. Наиболее ранние известные мне случаи относится к концу 1970-х гг.

Захват - это вселение в пустующее помещение без вступления в отношения аренды (собственности) и без разрешения обладателя таких прав¹. Соответственно, сквотеры - те, кто захватывает помещения. Как мне представляется, дело не столько в фиксированных правах на конкретный объект, сколько в самоуправном заселении, не соответствующем общим существующим нормам. Важнейшим условием захвата является наличие в данном обществе феномена прав на недвижимость (например, Roth 1981, S.37). Под такое определение подпадают самые разные явления: от бомжа, регулярно ночующего на каком-нибудь чердаке, до семьи, после смерти одинокой соседки занявшей ее комнату в коммуналке без оформления документов. Но можно ли назвать сквотерами всех, кто прибегает к практике захвата? Я пришла к точке зрения, что сквотер - тот, для кого захват и жизнь на сквоте в известной мере определяет образ жизни, и кто осознает себя сквотером; можно провести градацию от чисто инструментального захвата до принципиальных сквотеров.

Захват и жизнь на сквоте могут являться объективными основаниями социальной общности сквотеров (см. Щепаньский 1969). Ее формирование связано, во-первых, с определенным единством образа жизни, с характерными практиками, и, во-вторых, с самоидентификацией, фреймами и в целом с идентичностью. Они образуют специфику сквотеров и таким образом определяют их. Эти характеристики могут быть выражены более или менее ярко (речь идет не о дихотомии, а о степени развития), однако важна их общность и специфичность для сквотеров. Я намереваюсь проследить эту специфику, в первую очередь там, где она (исходя из опыта Западной Европы) предполагается - в среде (молодежных) субкультур. Однако это не значит, что все остальное - "неправильное" и вообще не сквотерство. Отмечу, что в данной статье представлены далеко не все результаты исследования; я сосредоточусь на описании практики захвата и образа жизни.

Методология. Схема описания

В описании я опиралась, во-первых, на концепции социологии общественных движений, во-вторых, на литературу о сквотерах в Западной Германии, и, наконец, на описанные выше представления о сквотерстве².

Использование социологии общественных движений для описания сквотеров не может не вызвать вопросов. Я использовала ее, ориентируясь на западных сквотеров. Имея дело с новым феноменом и опасаясь потеряться в многообразии эмпирического материала, я полагала, что общие "оси координат" подходят для описания и другой внеинституциональной активности, мобилизующей ресурсы и, вероятно, ориентированной при этом на другие цели.

Движение сквотеров в Берлине 1980-1982 гг. (Bacia&Scherer 1981, Brandes-Schoen 1981 и др.) достигло значительного размаха, обладало развитыми структурами, снискало довольно широкую поддержку. Сквотеры выдвигали цель изменения общественного устройства, причем не только в жилищной сфере, а также идеологию альтернативного образа жизни; они были тесно связано с альтернативным и молодежным движением. Таким образом, движение качественно отличалось от отдельных и незаметных сквотов в Петербурге. Но обращение к немецкому опыту (с учетом различий социально-политического контекста) позволяет выявить факторы развития сквотеров, например, программы реконструкции центра. Открытость применяемых методов при этом позволяет учесть специфику ситуации в Петербурге.

Характеристика полевого исследования

Исследование подобной области связано с определенными трудностями. Сквотеры не афишируют свое существование. Так, несколько интервью с людьми, которые сейчас живут на сквоте или имеют там мастерские, не состоялись из-за их опасений привлечь к себе внимание и тем самым вызвать санкции. Относительно открыты только бывшие сквотеры, но их поиск сопряжен с большими затратами времени. Кроме того, в Петербурге до сих пор нельзя получить официальные данные по пустующим жилым помещениям.

В основу исследования легли интервью с людьми, жившими на сквотах, а также с теми, кто часто там бывал. Выборка отчасти формировалась методом снежного кома³. Продолжительность интервью - от 20 минут до полутора часов, в зависимости от компетентности и открытости собеседника. Получены интервью у двух экспертов (о практике "черного найма" и о проживании т.н. бомжей). Ограниченно применялось и наблюдение. Кроме того, я использовала публикации в городских газетах и в "альтернативной" прессе, а также базу данных акций протеста в Санкт-Петербурге (PRODAT-SPb), созданную в рамках исследовательского проекта В.В.Костюшева “Стратегии протеста в российском обществе”. За информацией по жилому фонду я обращалась к специализированным изданиям. Правовой аспект описан соответственно действующему законодательству.

Структура возможностей

Понимание структуры возможностей основано на работах С.Тэрроу (Tarrow 1991, S.651), развивающего идею определяющего влияния структуры политических возможностей на действия субъекта. Однако меня интересовали и другие условия, связанные с особенностями объекта. Упомяну основные моменты. Анализ правового аспекта захвата показал, что формальные юридические риски невелики и сводятся к административной ответственности за "самоуправство"⁴. Действия сквотеров выпадают из законодательных рамок, и взаимодействие с властями определяют неформализованные схемы и конкретные контрагенты. Ситуация с жильем в городе традиционно неблагополучная. При этом большинству недоступны единственные работающие механизмы обеспечения жильем - рыночные. В таких условиях через несколько лет, с появлением большого числа новых семей, обеспечение жильем станет серьезной проблемой для горожан, можно предполагать широкое распространение захватов. Пока же они были представлены в маргинальных группах, исключенных из системы распределения жилищных ресурсов.

Ситуация с ресурсами для захвата сейчас менее благоприятна, чем в конце 80 - начале 90 гг., так как блочные расселения ветхих домов в центре города прекратились, а частично расселенные дома стали сдаваться РЭУ или перешли к частным инвесторам. Важно, что в Петербурге до сих пор нельзя получить общие данные по пустующему жилому фонду (экспертное интервью №2); они не включены в отчеты Городского управления инвентаризации и оценки недвижимости (ГУИОН 1998). То есть этих пустых квартир "нет", и что там происходит, известно только в РЭУ; отсутствие же "белой" системы отчетности служит основой для "черных" сделок. Что же касается непосредственно самовольного заселения, то такое положение дел благоприятно для "тихого" варианта, при котором сквотеры стремятся привлекать как можно меньше внимания и ориентированы на толерантность властей, а не на конфликт с ними. Рубеж 1980-90 гг. - время изменения системы собственности; это означает неопределенность правил, благоприятную для сквотеров⁵. Раньше заметные сквоты были бы невозможны. Здесь сложно развести политический и экономический аспект - резкое увеличение числа сквотов связано с либерализацией политического режима. Можно назвать и случаи, в которых политические факторы сыграли явную роль: известный дом на Пушкинской, 10 и история с захватом помещений в бывшем ДПП представителями РКРП в феврале 1992 г. Еще один важный фактор - то, что горожане индифферентны в отношении людей, самовольно заселяющих пустующие здания (Афанасьев, Гилинский 1995, с.94), а многие (по крайней мере, еще в начале 90-х) терпимы к хищению государственной собственности, в отличии от личной (там же, с.159). В целом мнение о самовольном заселении скорее не сформировано.

Общая картина

Получить полную картину самовольного заселения мне не удалось, и вряд ли это возможно в настоящее время в количественном отношении. В этих условиях описание общих черт отдельных случаев - от художников до торговцев – приобретает особую ценность. По интервью, из газет и по упоминаниям мне известны около 40 случаев.

Сквоты начались в т.н. "тусовке"⁶ в конце 1970-х годов, когда неформальную/нонконформистскую активность советское государство не допускало и подвергало репрессиям. Снимать или получить какие-то помещения официально было для тех же художников-нонконформистов невозможно⁷. Однако при этом система контроля за ресурсами позволяла использовать "черный ход", захватывая помещения. С того времени общество и интересующие нас условия изменились. Но насколько изменились их следствия? Имея деньги, можно снять квартиру, но немногие обладают такими ресурсами. Следовательно, другие механизмы исключения потенциально имеют схожие последствия.

Золотое время сквотов "тусовки" пришлось на конец 80-х - начало 90-х гг. К этому времени относятся (или возникли) сквот на Фонтанке⁸, Сыновья доктора Пеля⁹, Свечной¹⁰, Речники¹¹, Пушкинская 10. Именно эти сквоты наиболее известны. Часто это - группа художников. Параллельно существует практика "черного найма" отдельных мастерских через РЭУ. Есть и "невидимые" сквоты, то есть квартиры малоизвестные, не функционирующие как центры "тусовки". Выйти на них можно лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств, и судить об их динамике довольно сложно.

В последующее время случаев сквотов не стало меньше - меньше стало информации о них. Так как большинство интервью проведено с людьми, которые жили на сквотах несколько лет назад, то их оценки существующей ситуации могут быть неадекватны - сегодняшняя ситуация относится к зоне некомпетентности. На это указывает и то, что у многих поменялся круг общения и образ жизни. С другой стороны, ряд интервью был проведен с людьми, до сих пор оставшимися "внутри" своей тогдашней тусовки. Те люди, которые сквотят сейчас (в течении последних двух лет), опровергают скептиков: "найти дом всегда можно", "да много таких, только их не видно". Однако известные сквоты¹² как явление "тусовки" действительно относятся к предшествующему времени.

Вариант "богемного сквота" - не единственный. Квартиры захватывают и люди, далекие от молодежных субкультур - обычные семьи, прежде всего приезжие, которые занимают "левые" квартиры и подрабатывают чернорабочими и т.п. Известны подобные случаи конца 1970-х годов. Здесь речь идет о захвате из нужды. Дом в конце Лиговского был заселен по большей части именно такими людьми: "Во дворе коляски детские, белье развешано..." (из интервью). Упомянем описанный в "Вечернем Петербурге" случай Д.Л. - семья заняла квартиру из-за невозможных условий сосуществования с соседями по коммуналке.

Случаи, когда люди становятся сквотерами потому, что иначе им негде жить, присущи и людям из тусовки. В той же тусовке были и сквоты, не являющиеся ни "богемными", ни вынужденными (например, Свечной-3). Кроме того, были и сквоты, предназначенные не для проживания, а для совместного времяпрепровождения. В исследовании представлены прежде всего случаи, связанные с "тусовкой". Это многобразие случаев и привело к сформулированному вопросу о формировании особой общности сквотеров.

Опишем еще ряд явлений, связанных с захватом. Во-первых, это случаи захвата квартир в новых домах. В принципе, нельзя исключать их из самовольных заселений только потому, что это - новый фонд. Однако в Петербурге это было связано прежде всего с мошенническим сбором денег, когда люди платили строительным фирмам за те же самые квартиры. В результате некоторые обманутые заселялись самовольно, выполнив свою часть договора. Эти случаи нельзя считать обычным захватом.

Во-вторых, - захваты со стороны бомжей (бездомных), для которых характерен и особый образ жизни. Бездомные - не просто люди, которым негде жить; они отрезаны от социальных связей, статусов и ресурсов (Сидоренко 1995, с.179). Но данное утверждение нельзя распространять на всех сквотеров - они зачастую включены в другие, альтернативные сообщества. Бомжи редко занимают брошенные дома и квартиры, в отличие от чердаков и подвалов, чему можно найти ряд обьяснений: милиция и РЭУ к ним менее терпимы; на чердаках и в подвалах жилого дома теплее; и т.д. Иногда они живут в пустующих домах и соседствуют со сквотерами, причем далеко не мирно (интервью 10/11, 7 и др). Это понятно, так как бомжи - среда конкурирующая, криминализованная и привлекающая к себе и своим соседям внимание. Это скорее всего особое сообщество, и мои собеседники проводили разницу между сквотерами и бомжами.

В-третьих, это - наркоманы. Я имею в виду не людей, время от времени употребляющих марихуану и т.п., - таких среди сквотеров довольно много. Как удачно выразился один мой собеседник: "Те люди, которые жили там, не обязательно были пристрастны к наркотикам. Хотя они там могли точно так же и бухать, и, скажем, забивать. Но это было не главное" (инт. 5). Здесь же речь идет о наркоманских притонах и их обитателях, т.е. местах и людях, существование которых направлено на употребление и распространение наркотиков. Таких мест в городе немало, здесь упомянем только подвалы на Дыбенко. Необходимо помнить и о том, что сквот меняется, и определять сквотеров можно как по практике захвата, так и по образу жизни и идентичности.

По экспертной оценке (экспертное интервью №1), в городе довольно много людей, которые живут без формальных прав на занимаемую жилплощадь и не могут по каким-либо причинам оформить ее, и в то же время имели основания туда заселиться. Практика показывает, что при существующей системе прописки им легче жить нелегально, поскольку прописаться не удается годами. Приведу один случай: Г.Т. получил обменный ордер на комнату, но оказалось, что ордер фальшивый, когда же ему наконец разрешили использовать его, выяснилось, что он его потерял; фальшивый ордер же не может быть восстановлен. Г.Т., сейчас пенсионер, живет так уже семь лет и теперь говорит "я - питерский бомж" и хочет, чтобы его "просто не трогали" (интервью 13). Надеюсь, описание этих весьма разнородных явлений задало общий контекст и границы феномена самовольного заселения и сквотов.

Практика самовольного заселения

Как правило, занимают квартиры (одну или несколько) в старых домах, полностью или - чаще - частично расселенных и поставленных на капитальный ремонт. Состояние квартир сильно варьирует, даже в пределах одного дома: от "существуют газ, свет, горячая и холодная вода, как правило. Подыскивали таким образом" (интервью 14) до "Состояние, конечно, ужасное. Там нормальным людям жить нельзя" (интервью 6) и "Ванная в кухне, за занавесочкой, шпала с проводками и всякой дрянью - система жуткая ... Все это, конечно, ужасные условия, никакого благоустроенного быта" (интервью 2). Это связано и с тем, что дом постепенно отключают от коммуникаций или они не выдерживают ("А потом света вообще не стало - проводка просто расплавилась" - интервью 9). Тогда люди могут отправиться искать другое место. В целом, требования к состоянию помещения различны, но оно зависит и от усилий самих сквотеров, готовность прикладывать которые различна. "Знаешь, квартира вся такая разбитая, грязная, полы там моют может раз в месяц, а у нее в комнатке висели какие-то занавесочки с рюшечками, накрывашечки, цветочки сухие" (интервью 2). Некоторые сами подключаются к электричеству и даже к газу, ставят водогреи. Но ремонт в квартире требует средств и навыков, а "Денег ни у кого нет, и от этого собственно все происходило, потому что бедные были..."(там же). Иногда на сквоте есть телефон: "Самое смешное, там даже некоторое время телефон был. Звонили оттуда, конечно, куда угодно - в Нью-Йорк, в Сидней" (интервью 8).

Вопрос, интригующий дилетанта - как находят пустые квартиры. Из интервью: "А: Ходили по городу, смотрели - вот пустое здание. Или вот пустое окно такое, побитое. Ф: Да никто особенно не ходил. У нас был тот самый поэт Имярек, он ходил и этим занимался. А мы приходили и работали" (4). По общему мнению, находят их довольно просто, но это делают не все: "Дело в том, что я не знаток, а они вычисляли на раз, пустые дома, пустые квартиры" (2). О сегодняшней ситуации: "Ф: Вообще, конечно, домов много, но я не хотел бы.. их все афишировать, потому что, вообще-то, конкуренция жесткая. А: Кому надо, тот найдет, в общем" (4). Бывает, конкретную квартиру советуют друзья или "сочувствующие". Зачастую люди занимают квартиры в доме по мере его расселения (Свечной, Пушкинская 10, др).

Техника захвата проста - находят квартиру, присматриваются, взламывают дверь, ставят свой замок, разгребают мусор и заселяются. Часто, но не всегда, на расчистку приходится тратить немало времнени и усилий, вплоть до выкидывания куч цемента и "дерьма, в буквальном смысле слова": "Мы целую неделю, наверное, работали, выносили мусор. ... Вложили труда, в общем" (10/11). Иногда квартиру занимает уже сложившаяся группа, но шире распространен вариант, когда это делают два-три человека, и потом люди подбираются.

Важно отметить, что, в отличии от сквотеров Западной Европы, у нас не бывает так, что сквотеры заявляют о себе, т.е. сразу после заселения вывешивают транспаранты вроде "Этот дом теперь наш!", раздают листовки прохожим и т.д.¹³ То есть там сквотеры заявляют свои требования, а в Петербурге в подавляющем большинстве случаев стараются "не светиться"; как мне представляется, это оказывает влияние на идентичность и на конечный результат.

У нас, в отличии от западных стран, имеет масовое распространение практика, которую можно называть "черным (теневым) наймом" в РЭУ (в интервью обозначалась "договориться с РЭУ"). Она далеко не нова. Еще в 70-е гг. было обычным, когда художники-нонконформисты договаривались в РЭУ о квартирах под мастерские, как правило, в полураселенных домах, идущих на капремонт. Обычная плата за год составляла 350 рублей¹⁴, и там можно было спокойно обитать. Позже, в конце 80-х гг., ставки резко возросли. Стало обычным сначала занимать мастерскую и уже потом идти договариваться с РЭУ; в этом случае расходы резко падали.

Этот вариант распространен и сейчас. Так, есть целые дома (когда-то расселявшиеся под капремонт), заселенные по большей части или практически исключительно таким образом, например, квартал в Адмиралтейском районе (интервью 14, 15, наблюдение). Плата (напрямую мастеру ЖЭКа) в несколько раз ниже "белых" ставок аренды. Причем живущие там принадлежат к разным социальным слоям: много художников, музыкантов, и одновременно криминальных элементов¹⁵. По мнению одного молодого художника, которого в свое время звали работать на сквот, этот вариант предпочтительнее, поскольку, во-первых, нет такого риска, что милиция выкинет и пропадут работы и материалы (о возможном закрытии предупредят) и, во-вторых, никто не мешает работать (интервью 15). Были и случаи, когда квартиру сначала занимали, а уже через некоторое время, под давлением, договаривались с РЭУ. Так было с Балтийской¹⁶, причем там за это выступал местный участковый: "Приходил, так многозначительно подмигивал, что, мол, надо бы с РЭУ поговорить" (10/11). Интересно, что хотя все эти платежи идут мимо бюджета¹⁷, работники РЭУ/ЖЭКа часто требуют какие-то документы, обосновывающие необходимость помещения. Известен конкретный случай, когда работники РЭУ открыли самовольно заселившейся семье лицевой счет (случай Д.Л.).

Главное, что такая договоренность гарантирует снятие поводов для конфликтов с РЭУ и милицией и т.о. снижение персонального риска. Здесь меня больше интересует вопрос о соотношении "договоренности с РЭУ" и захвата. Во-первых, она незаконна, так как работники ЖЭКа не имеют права сдавать квартиры (только, например, предоставлять дворникам). Отметим, что формально обычный сквот куда менее противозаконен, так как черный найм - это и коррупция, и уход от налогов, но "нелегальная легализация" способна обезопасить на уровне непосредственного взаимодействия с правоохранительными органами. Во-вторых, можно различать случаи, когда квартиру захватили и договаривались потом под давлением, и когда люди с самого начала снимали квартиры. Подводя итоги, можно предложить различать самовольное заселение и захват, понимая под последним заселение в пустующие помещения без вступления в отношения хотя бы черного найма. Выявить тенденцию распространенности подобного черного найма и захвата довольно сложно. И то, и другое представлено и в прошлом, и в настоящий момент.

Сквотеры и милиция

Власти, милиция, собственники и соседи взаимосвязаны в своих отношениях со сквотерами. Сквотерам приходится сталкиваться с сотрудниками милиции в разных ситуациях: от визитов участкового до облав и "зачистки" омоновцами. Однако далеко не все проходят через это. Многое зависит и от конкретного отделения милиции, и от конкретного сквота. Так, Свечной-1/Дом мира и Свечной-3 относятся к территории одного отделения и к одному времени. Но если людей со Свечного-1 неоднократно выгоняли с применением силы, дело доходило до избиений, разбивания стекол и т.п., то Свечной-3 (достоверно - первые полгода) ничему подобному не подвергался. Таким образом, в отсутствие общих зафиксированных норм важнейшую роль играют отношения конкретных субъектов.

Действия милиции связаны зачастую не с самим фактом захвата, а с тем, что на сквоте происходит. Если нет жалоб от соседей, шума, глобальных пьянок, большого скопления "левых" людей, если это - не бомжи, а люди "вполне порядочные", отношение вполне лояльно. Так, в начале квартиры на Балтийской участковый ограничился проверкой документов: "Сказал - чего делаешь? Я ему говорю - так и так, живу. Посмотрел документы и говорит: ну, смотри, чтобы не было жалоб" (М, 10/11). Впрочем, ситуация менялась во времени. Сквоты конца 70-х - начала 80-х годов разгонялись милицией довольно жестко и быстро, хотя дом в конце Лиговского, стоящий на отшибе, просуществовал около 6 лет. То же с захваченными складами в Апраксином дворе, которые просуществовали с конца 70-х до примерно 90-го года (интервью 15), несмотря на облавы¹⁸. Выскажу предположение, что подобные последнему случаи компактного проживания бомжей для милиции даже удобны. Иногда милиции напрямую дают взятки, или же сам участковый намекает о необходимости договориться с РЭУ. В домах теневого найма "незаконных" жильцов выкидывают. Облавы на некоторых сквотах связаны с наркотиками или другим криминалом. Интересна точка зрения, представленная в интервью 4: "По-моему, милиция сама не знает, за что людей выгонять. Нет здесь такого навыка у них" (А). Однако эта точка зрения связана скорее с сознанием легальности своих действий, т.к. некий офицер при разгоне того сквота упоминал самоуправство.

Если на дом или квартиру предъявляет права собственник, появление милиции практически неизбежно. Разгон - это еще одна специфичная для сквота ситуация. Однако конфликт, связанный с попытками отстоять сквот, возникает далеко не всегда, в отличии от Западной Европы. Чаще люди уходят сами или милиция их выставляет без сопротивления. Одно из известных мне исключений - дом на Малом проспекте В.О. (1998 г).

От милиции не только откупаются, но и "отмазываются". Так, в сквоте на Опочинина (1997 г.) при облавах N, имевший журналистское удостоверение, убеждал милицию, что это "хорошие люди, они занимаются интересным делом, видите, у них тут картины висят, они известные.. не помню что, и они находятся под защитой нашей газеты" (интервью 4). Еще один вариант - поиск юридической ширмы, как то было, например, со Свечным, договорившимся с "Домом мира и милосердия". В целом, если люди "заняты делом", т.е. это художники, музыканты и т.п., отношение к ним со стороны милиции и соседей терпимее. Заметим, что Пушкинская 10, имевшая особый статус (в и. 4 его метко назвали "официальным сквотом"), имела особые отношения с милицией соседнего отделения, которые их не трогали и относились "по-человечески".

Подведем итог. Действия милиции в целом свзяаны не с самим захватом, а с тем, насколько сквот "светится" и что на нем происходит. При этом для санкций часто есть основания - так, сквоты, на которых много "левого" народа, связаны с распространением наркотиков. Как и в отношении соседей, здесь представляется справедливым утверждение, что ведущие себя относительно тихо сквотеры зачастую представлялись устраивавшим всех выходом. Основная опасность связана с возможными грубыми действиями милиции (укладывание лицом на пол и заламывание рук не считаются). Можно предположить институционализацию нескольких форм взаимодействия сквотеров и милиции "снизу".

Сквотеры и соседи

Речь идет прежде всего о соседях по дому, когда захвачены квартиры в частично расселенных домах, но есть и случаи, когда захватываются комнаты в комуналке. На Пушкинской 10 некий художник по договоренности с единственным оставшимся жильцом занял комнату в коммуналке, и у них сложились вполне приятельские отношения; позже "деду" помогли перевезти вещи в новую квартиру. Иногда с соседями пытаются наладить отношения в самом начале.

В целом отношение "нормальных, цивильных" соседей к людям, занявшим квартиры, индифферентное, пока те не мешают. Иногда они приходят узнать, кто это такие и что они делают. Случается, общение переходит рамки "настороженного нейтралитета". Проблемы обычно начинаются, когда сквотеры привлекают к себе внимание. Одной группе соседи сказали "выметаться" во время концерта ("Соседей тоже можно понять - мы соседи плохие" - А, интервью 4). Таким образом, отношение соседей строится по принципу защитной реакции и зависит от характера сквота: живут ли там тихо, без эксцессов или же в этом месте много "левого народа", много шумят и т.д.¹⁹ Про случаи, когда соседи сами выселяют сквотеров, я не слышала - если доходит до такого, они предпочитают вызывать милицию или угрожают это сделать. Необходимо упомянуть и то, что среди соседей попадаются психически неуравновешенные люди, нападающие на сквотеров. Один такой случай был на Пушкинской, 10 ("Там был один человек, он как-то выбежал с топором, кричал ужасно ... Но все обошлось" (интервью 9).

"Более-менее порядочные" сквотеры как соседи предпочтительнее бомжей: "Наоборот, всех жильцов устраивало, что не было бомжей" (10/11) Кстати, с бомжами сквотеры зачастую конфликтуют, потому что они - конкуренты за помещение, а также потому, что соседство с бомжами чревато неприятностями - от воровства до проломанной трубы с горячей водой во время вечеринки.

Общий вывод: сквот живет тем спокойнее, чем он меньше "светится". Это касается и соседей, и милиции. В этом случае сквотеры выступают наименьшим из зол. "Да всех на самом деле устраивало!" (и соседей, и участкового - 10/11).

Сквотеры и собственники, законные съемщики

Когда сквотеры захватывают пустующее и видимо никому не нужное помещение, существует вероятность, что однажды оно понадобится кому-то, имеющему на него некие права. Во-первых, этим кем-то может быть арендатор. Так, в сквот на Мартынова пришли представители организации-арендатора, и сквотеры "решили, что с ними лучше не ссориться" (А, интервью 4).

Во-вторых, это может быть собственник, причем в большинстве случаев - новый собственник, выкупивший здание у государства²⁰. Так было, например, с домом на Малом пр. В.О., или со складами на Апраксином дворе. Но собственник далеко не всегда начинает разгон сразу после передачи. Так, дом на Малом пр. В.О. был куплен весной 1998, а разогнан в конце лета. Отметим, что т.к. большинство зданий старого фонда находится в муниципальной или федеральной собственности, то частью полномочий собственника обладает РЭУ и подобные ему структуры. В большинстве случаев "захватчики" сталкиваются с ними. Мне известен лишь один пример выселения по прямому распоряжению мэра города - в августе 1996 года на Балтийской (10/11), когда появившиеся во время вечеринки двое мужчин в костюмах дали присутствующим 72 часа на то, чтобы выехать (напомню, что эта квартира имела договоренность с РЭУ, т.е. "черный найм" не дает абсолютных гарантий).

Иногда хозяева, если сквотеры или “съемщики” не хотят уходить, обращаются не к милиции, а к бандитам. Пример тому - Гангутская улица, когда на единственную не желавшую уйти семью (прожившую там более 10 лет) оказывали разного рода давление: бросали камни в окно, не выпускали наружу и пр., вплоть до угроз физической расправы (интервью 7). Местная милиция, по оценке респондента, была "скрыто" на стороне собственника.

Сквотеры и городские власти

Как уже говорилось выше, городские власти - собственники в большинстве случаев для сквотеров представлены РЭУ. Примеры другого возможного варианта, когда власти вмешиваются в конфликт постороннего собственника с захватчиками или артикулируют некую политику в отношении захвата, мне не известны.

Наиболее шумный и, пожалуй, исключительный случай - захваченная в 1989 году Пушкинская, 10. Там художники довольно быстро объединились и создали юридическую базу, зарегистрировав "Фонд Свободная культура". Их целью было создание "альтернативного" культурного центра. Конфликт из-за дома происходил как с городскими властями, так и с соседями-"захватчиками", некими коммерческими структурами, которые планировали создать для этого специальное акционерное общество с абсолютно невыгодным для художников распределением акций. В ходе длительных и путаных разбирательств художники проводили акции в защиту дома, обращались за поддержкой к известным людям для оказания давления на городские власти и т.д. Например, когда однажды во дворе дома появилось несколько милиционеров, некто облил себя бензином и угрожал самосожжением; милиция поспешно ретировалась. Рассказчик отметил поддержку А.Яковлева, председателя Комитета по культуре, и ряда депутатов Ленсовета. Лоббирование интересов при поддержке "Общества друзей Пушкинской, 10" проводилось и за границей. Когда незадолго до выборов 1996 г. А.Собчак выступал в Конгрессе США, его спросили о ситуации с центром нонконформистского искусства, он же ответил, что дом передают и проблемы решены. После этого дом действительно был передан Фонду на 49 лет. Предполагаю, что это было связано с поддержкой имиджа "культурного правителя" перед близкими выборами. Позже КУГИ нашел инвестора, которому была передана часть дома. В результате "Пушкинская, 10", основанная на самоуправлении структура, занимает отремонтированные помещения в бывшем обшарпанном и разрушавшемся сквоте; информация о сегодняшних ставках аренды противоречива - от оплаты коммунальных услуг до 15 или 50 центов за метр.

Пушкинская, 10 - один из редких примеров удавшейся легализации, т.е. официального закрепления помещений за сквотерами. На Свечном найденная юридическая база, по мнению рассказчика, исказила сам характер сквота, который поначалу также задумывался как "центр нон-культуры"; легализации там не произошло. В чем же причина успеха данного случая по сравнению с другими - как с пытавшимися добиться легализации, так и с оставшимся большинством? Пушкинская, 10 представляет собой модель взаимодействия с властями, отличающуюся от привычной. Здесь люди настаивают на своих правах, выдвигают требования, готовы защищать свой дом (не только непосредственно при разгоне). Обычно же сквотеры находятся в таком положении, что их "не замечают" или же терпят, и они не конструируют свои права на дом как требования (тем более это касается "черного найма"). "Агрессивные" сквоты по сравнению с ними больше рискуют нажить себе неприятностей, оказаться выкинутыми, кроме того, открытая борьба за дом труднее, но, в отличии от "тихого существования", это может привести к получению помещения, как на Пушкинской, 10. Такой прогресс в ситуации "тихого сквота" невозможен. Впрочем, надо понимать, что к получению дома стремятся далеко не все.

Санкции в отношении сквотеров

Обычно при разгоне сквота силами милиции дело ограничивается задержанием присутствующих и несколькими часами в отделении, без заведения дел, тем более что многие имеют прописку и т.о. не задерживаются за нарушение паспортного режима. О шаткости юридической базы судебного преследования сквотеров речь уже шла в пункте I.1. Но бывают и исключения, которые я опишу.

Одно связано с домом на Малом пр. В.О. (лето 1998 г.). После вторжения ОМОНа задержанных отвели в участок, где пообещали отдать их аппаратуру только после появления в суде. Дело об административном правонарушении ("оказание сопротивления при задержании") разбиралось народным судом. Заседание превратили в хэппенинг: "У нас были такие колпаки, и носы, типа клоунских, но с восклицательным знаком" (Ф, интервью 4). Суд назначил штрафы, которые никто выплачивать не стал, что в свою очередь не вызвало никаких санкций. Т.о. суд стал лишь незначительным эпизодом и не отбил охоту от дальнейших захватов.

Другой пример - дело Д.Л., рассмотренное Адмиралтейским судом города. Семья с тремя маленькими детьми заняла квартиру, которую им после долгих хождений по инстанциям предложили для временного проживания, но потом немотивированно отказали. После постановления прокуратуры о выселении супруги обратились в суд с просьбой закрепить квартиру за ними. Прокуратура возбудила уголовное дело. Дознаватель установила, что в их действиях отсутствует состав преступления (т.к. "действиями не был приченен ущерб и вред жилищному фонду... и интересам государства"). Однако судья вынесла определение "выселить по месту прописки" ("Вечерний Петербург", N 123 от 04.07.96, с.2, "Захват отчаяния"). Важно отметить, что Д.Л. сама поставила в известность о захвате жилотдел района.

К сожалению, я не смогла воспользоваться статистическими данными прокуратуры и суда, однако эти случаи - единственные, которые мне встретились. Поэтому с большой вероятностью достоверен вывод, что риск судебного преследования и санкций за захват невелик. При этом многие респонденты высказывались в том духе, что опасались преследовнаий со стороны правоохранительных органов, однако тема суда не всплыла ни разу. То есть восприятие этого риска соответсвует его фактическому значению.

Обобщая этот раздел, подчеркнем, что сквотеры (со второй половины 1980-х годов) зачастую воспринимались как наиболее приемлемый для всех выход, пока они никому не мешали; при этом черная аренда еще удобнее для РЭУ, и если они хотят сдавать эти помещения, сквот там не получится.

Освещение в прессе и ее отношение

Согласно концепции производства политического события П. Шампаня, акция протеста становится действительным политическим событием только в том случае, если это событие представлено в средствах массовой информации (Champagne 1990). Соответственно можно говорить об "информационной акции протеста", - акции, представленной в средствах массовой информации, в отличии от реально произошедшего коллективного действия (тем более что они действительно зачастую отличаются друг от друга). Для большинства людей существует именно информационная акция. Это - одна из исходных посылок информационной базы акций протеста PRODAT-SPb. Но отмечу и исключение: те, кто получают информацию по другим каналам : участники и люди их среды.

Таким образом, пресса играет огромную роль в формировании представлений населения. Если исходить из этого положения, то представления о самовольном заселении и о сквотерах у большинства петербуржцев практически не развиты, поскольку публикаций о захватах очень мало. Исключения составляют, как правило, шумные истории (например, Пушкинская 10). Кроме того, в газетах²¹ употребляется самая разная лексика, что не способствует созданию целостного образа. То есть захватов в городе как бы нет. Важно, что в газетах идет речь о фактах захвата, но не о “захватчиках” или сквотерах как субъектах особого рода. Отношение зависит от конкретного случая: от сочувственного (случай Д.Л. - "Захват отчаяния", "Вечерний Петербург" 04.07.96, с.2) и нейтрально-положительного (музыканты в новой Голландии, "Смена" 05.02.94, с.2) до осуждающего. Пример последнего - статьи в "Невском времени" (06.06.92, с.1; 31.07.92, с.1) о захвате представителями РКРП помещений в бывшем Доме Политпросвещения. Впрочем, основной пафос был направлен против бездействия исполнительной власти.

Структуры и коммуникация

У сквотеров в Петербурге нет особых структур коммуникации. Их взаимоотношения связаны с принадлежностью к какой-то общей среде и/или личным знакомством. В качестве примера общения со знакомыми на другом сквоте приведу случай со Свечным-3 и Белинского, а также с Сытнинским и Советской ул.

Соседи-сквотеры зачастую тесно общаются между собой или, по крайней мере, знают о существовании друг друга. Люди с Дома мира и Свечного-3, например, часто общались, ходили друг к другу в гости. "Поскольу это была такая организованная структура, они даже получали гуманитарную помощь из-за границы, и они даже с нами иногда делились" (интервью 2). При этом дружеские отношения и солидарность - далеко не правило: в доме на Малом, когда музыканты пытались защищать дом от выселения, их сосед "забаррикадировал свои двери и когда мы приходили просить помощи ... он заперся и забил на это на все. А: Он мог себе это позволить. Ф: У него была железная дверь, у нас ее не было". Открытые сквоты сами становятся некими узлами коммуникации. Самый известный пример - Свечной; можно также привести пример квартиры на Балтийской.

Образ жизни, участники и среда

Этот раздел освещает ряд вопросов: как живут люди на сквоте, есть ли в этом что-то особенное, отличается ли сквот от обычной квартиры только тем, что он захвачен, или появляются какие-то новые формы общежития? Выделим несколько видов сквотов. Эти виды связаны, во-первых, со средой, к которой принадлежат участники и элементом которой может стать сам сквот, а во-вторых, с основной функцией сквота (для проживания, работы и т.п.). Внутри этих видов обнаруживается определенное единство черт образа жизни. Границы между ними зачастую размыты, один сквот в разное или в одно и то же время может быть отнесен к разным видам. Однако опишем каждый из них по отдельности.

1. "Богемный сквот" (на Фонтанке, Пушкинская 10, Сыновья докотора Пеля;). Обычно это несколько мастерских художников, а также музыканты, литераторы и т.п. "Обычно подбирались люди творческие и неординарные" (интервью 14). Выскажу предположение, что известность и роль таких сквотов зависела от известности в этой среде его обитателей (например, на Фонтанке - Тимур Новиков, Африка и др.). Этот сквот отличается от "жилого" не по тому признаку, что в нем не живут. Здесь мы имеем дело с единством места жизни и творческой активности. "Что-то делалось, что-то показывалось, какие-то встречи происходили, устраивались какие-то квартирные сейшена" (там же). Устраивались праздники, представления, выставки. Это - открытое и известное в "тусовке" место: "кто-то уходил, кто-то приходил, встречались". Такой сквот функционирует как узел коммуникации и культурный центр, в этом - его главное отличие от "жилого". Важно помнить, что названные случаи относятся к 1989-90 гг. или начались тогда, и "официальных" центров подобного рода не существовало. Нити из этого "сообщества людей нонконформистского плана" "шли опять же в Сайгон или в Гастрит" (там же). Н. (интервью 16) рассказывала, что она отказалась работать в сквоте, так как там нет нормальных условий для работы). Это описание вполне подходит и для случая отчужденного вынужденного совместного проживания. Иногда люди на таком сквоте живут коммуной, однако это - не идеология. Не все сквоты такого плана широко известны. Так, на площади Мира также был сквот группы художников, на котором также устраивались выставки и пр., однако он куда менее известен.

2. "Жилой сквот". Главная функция "жилого" сквота, как понятно из названия, это проживание. Обитатели жилого сквота могут принадлежать как к среде субкультуры, или тусовки, так и быть "цивильными" людьми. И характер сквота зависит среди прочего от того, к какой среде они принадлежат. Например, дом в конце Лиговского был заселен по большей части обычными семьями, "с колясочками во дворе и тому подобным" (интервью 14).

Большинство таких сквотов известны лишь немногим, выйти на них можно скорее случайно²². Однако среди них есть довольно открытые и за счет этого известные в определенных кругах, как, например, квартира на Балтийской у музыкантов - в первые годы(10/11).

Что касается образа жизни, то он может быть разным. Во-первых, это - хорошо знакомые люди, обладающие схожими интересами, живущие коммуной, то есть их сообщество является в определенной мере единым (Свечной-3²³). Такой сквот может быть как "открытым", так и "закрытым", то есть в разной мере доступным для людей извне (от этого зависит и его известность). Во-вторых, это сквот, где собрались очень разные люди, которые оказались там, потому что им негде жить²⁴. Люди живут разрозненно, каждый занимается своими делами. Пример - Сытнинская. Судя по всему, подобные сквоты скорее закрытые. Имеет смысл отдельно говорить об открытых сквотах, куда приходит много людей, но оседают на котором немногие. Это характерно, в частности, для "богемных" сквотов. Таким, судя по всему, был и Свечной-1. Открытость сквота зачастую оборачивается проблемами.

Судя по интервью, наиболее предпочтительна ситуация, когда в доме у каждого есть своя комната и еще общая (на Балтийской, Свечной-3). Однако это - далеко не правило, что вызывает некоторую напряженность: "это тяжело, когда очень много людей, когда нет своего угла вообще"(интервью 2). В целом жизнь сквотера связана со стрессом и проблемами. Особенно это касается случаев вынужденного проживания на сквоте. Именно там зачастую очень плохие условия, ведь там селятся люди, которые не могут позволить себе выбирать, у них нет денег не только на какой-то ремонт, но и вообще, они вынуждены жить совместно с людьми, которые им по большей части чужие. "Потому что это действительно большая работа, жить коллективом, жить совместно, без каких-либо определенных описанных правил и без чего-либо вообще" (интервью 8). Выскажу предположение, что здесь играет роль и само осознание того, что такая жизнь - вынужденная. Необходимо упомянуть и трудоемкость сквота.

Выше мы уже указывали на взаимосвязь среды, участников и образа жизни. Оговоримся еще раз, что дальнейшие рассуждения распространяются не на всех сквотеров. Итак, участники часто - приезжие, хотя и не все (это зависит и от вида сквота). Часто - музыканты или художники из среды нонконформистской богемы, как уже ставшие, так и молодые. "Наверное, претендующие на что-то.. на звание художника, музыканта и прочее - не без этого. ... Только богемность эта так.. воняла."(интервью 2). Там же могли жить и "непонятные продавцы булочек", приехавшие из Киева (там же). Или же системные люди, как это было на Свечном-3. Возраст разный, обычно от 17-18 до 30-40 лет. Обычную, "нормальную" работу мало кто имел - для денег подрабатывали, например, грузчиками. Выскажу предположение, что именно с такой средой связан образ жизни: открытость, "тусовки", приятное совместное времяпрепровождение, творчество, "вписки", "пофигизм", а также "подвешенное состояние". Не случайно, что в среду хиппи сквот был включен - под названием "дикий флэт", то есть как вариант одного из ключевых понятий²⁵. Флэт - это "тусовочная", свободная от родителей квартира. П.: "Флэт - просто пустая квартира, из которой уехали родители,.. или от бабушки осталась" (ответ на вопрос, как соотносятся понятия "сквот" и "флэт"). В целом, с точки зрения П., это - просто место совместного времяпрепровождения (интервью 14).Но если среди сквотеров и много принадлежащих к субкультурной среде, то это еще не означает жесткой привязки последней к сквоту. В принципе, далеко не каждый принадлежащий к ней может, нуждается и/или хотел бы стать сквотером и тем более становится им.

3. "Место тусовок". Такой сквот отличается тем, что на нем не живут постоянно, хотя, конечно, кто-то может и остаться ночевать. Основная жизнь, которая здесь происходит - это тусовки, совместное времяпрепровождение. Эти сквоты довольно открыты, но в большинстве случаев недолговечны. Пример - дворницкая на Пушкинской улице, где "мы просто время от времени собирались" (интервью 12).

4. "Мастерская, точка". Здесь речь идет об отдельных мастерских художников или т.н. точках, то есть местах репетиций музыкантов. На них также может кто-то жить (например, на точке на Малом жила одна девушка). Они близки к первому виду, однако это чаще всего очень небольшая группа, которая более закрыта, менее известна и не является общим культурным центром. Подобные сквоты существуют и сейчас (к сожалению, взять интервью не удалось). На этих точках могут организовываться и концерты.

5. "Притон". Притоны уже упоминались как явление, пограничное со сквотами. Это - очаг криминальной активности, квартира сводится к месту распространения и употребления наркотиков, пьянок и (платного) секса, где собирается непостоянная (полу)криминальная публика, своего рода "центр развлечений". Сквот может скатываться к "притону", однако повторюсь, что притон - все-таки особое явление.

6. "Ночлежка". Здесь имеются в виду места обитания "опустившихся" бездомных (не путать с официальными "лицами без определенного места жительства"). Как пример можно привести "Водомер" или дом на Малом проспекте. Однако вариант захвата пустых квартир в этой среде - далеко не самый распространенный по сравнению с подвалами. Сделаем допущение, что здесь релевантнее особая социальная общность бомжей (может быть, и куда более сложившаяся).

Динамика сквота

Срок жизни сквота различен, от недели до примерно 10 лет; но если убрать эти крайности, разброс получится от нескольких месяцев до года. В конце 1970-х - начала 1980-х гг. их разгоняли довольно быстро, через один-два месяца. В середине 80-х - начале 90-х гг., по разным оценкам, это было от двух-трех месяцев до года-полутора. Сквот на Малом проспекте, разогнанный летом 1998 года, прожил около полутора лет. На Балтийской - с 1989 года до 1996, однако он был "нелегально легализован".

Сквоты могут заселяться как сразу определенной группой людей, так и несколькими людьми, к которым потом подбираются другие. Часто за время существования сквота его характер меняется. Так, сквот на Балтийской начинался как обычный сквот, на котором жило несколько человек и который был местом вписки многих музыкантов и тусовок; позже там стали жить несколько семей с детьми (из друзей жильцов), и сквот "оцивилился", хотя там продолжали вписываться, "благо места было много" (10/11). Но такое течение событий, по-видимому, исключение.

Типичный конец сквота выглядит следующим образом: там появляется очень много посторонних людей, часто при этом первоначальные жильцы уходят, появляются тяжелые наркотики, постоянные шумные пьянки, сквот привлекает к себе внимание соседей и милиции, и его разгоняют. Подобный конец представлятся вполне логичным. Во-первых, сама эта среда маргинальна, и в ней встречаются в том числе алкоголики, наркоманы и полукриминальные элементы. Во-вторых (и это важнее), когда сквот "открыт", к нему постепенно начинают относиться как к месту, не принадлежащему никому и доступному для всех. И если появление новых обитателей с самого начала не контролируется, что само по себе затруднительно, то потом такое развитие уже не остановишь. Словами П., "все эти левые люди появляются, когда люди перестают относиться к сквоту как к своему дому" (интервью 14). Впрочем, далеко не все сквоты заканчивают так. Их могут разогнать и раньше, или они сами уходят, или на объекте начинается строительство.

Лучше всего проблему с новыми малознакомыми людьми описала И. (интервью 3): "А потом это уже просто становится неудобно. Потому что (вначале - Т.Г.) когда у каждого своя комната, в принципе, если у тебя плохое настроение, ты всегда можешь прийти к себе, и, в общем-то, круг людей, которых ты всех уже знаешь, которые про тебя все знают и которых ты понимаешь. А когда много народу, атмосфера накалялась. Потому что у всех есть свои... желания, потребности, - и когда чужие люди начинают диктовать свои условия, это начинает раздражать".

В заключение упомянем Пушкинскую 10. Художникам удалось добиться легализации и реализации идеи культурного центра. Замечание - мне не раз приходилось слышать от посторонних Пушкинской людей высказывания в том духе, что там все оцивилились, делают деньги, мастерские раздали "своим" и это все уже "не то".

Структура и конфликты

Подходя к обитателям сквота как к малым группам, необходимо коснуться внутренней структуры и лидеров, а также конфликтов. И разделение ролей, и структуры неформальные. Исключение представляет собой Пушкинская 10, где структуры управления фонда были закреплены официально и сохранилось до сих пор; эти несколько должностей занимают художники - члены фонда. На Свечном формальные роли (например, администратора) были связаны с попыткой получения через Дом мира и милосердия "юридической крыши" и не играли непосредственной роли в повседневной жизни сквота (интервью 9). Соответственно речь идет не о руководителях, а о лидерах. Выявить подобные отношения в интервью довольно сложно, если они не совсем явны. "В: А было ли так, что кто-то, скажем, играл лидирующую роль или нет? О: Да в общем, не знаю, пока по крайней мере мы там жили, такого не было. Все были как-то.. наравне." (интервью 3).

Что касается внутренних конфликтов, то интервью выявляют наличие конфликтов на бытовом уровне. С.(там же): "Например, если кому-нибудь приспичит в четыре утра послушать магнитофон - это было обычно с моей стороны, потому что у меня комната была соседняя с общей, в которой магнитофон и стоял, и мне это не всегда нравилось, потому что мне на следующий день надо было с утра идти на работу.". На Сытнинском напряженность возникала из-за неравного вклада в общий котел: "Ну да, обеды если готовились, то, естественно, кормились все. .. Но от этого все очень сильно нервничали как-то, потому что кто-то больше, а кто-то вообще ничего не приносил в дом" (интервью 2).

Рекрутирование

Под рекрутированием здесь понимается вовлечение в сквотеры. Отметим, что для сквотеров не идет речь о целенаправленных стратегиях рекрутирования. Материальный стимул - решение проблемы места, где можно жить - априори играет огромную роль, хотя сам по себе ничего не объясняет (так, массы людей живут в ужасных условиях, но далеко не каждый захватывает пустые квартиры). У этого вопроса две стороны - как люди попадают на конкретный сквот и как они вообще приходят к этому. Изучать мотивы того, как люди становятся сквотерами, было бы интересно, но эта тема в большинстве случаев трудно доступна для реконструкции по сделанным интервью. Например, в случае С. (интервью 3) неясно, оправдано ли толкование высказывания "Потому что действительно, народ к тому времени как-то был... созрел, потому что родители надоели, хочется чего-то своего, самостоятельности какой-то" как мотива поиска независимости. Схемы рекрутирования в этом смысле доступнее.

В том, как человек попадает на сквот, прежде всего играют роль личные контакты с людьми, живущими на сквоте, а также принадлежность к определенной среде: художники, музыкальная тусовка, хиппи и пр. Из интервью: "Все происходит через тусовки". Через цепочки общения передается информация о сквоте. Люди подбираются по личным контактам, кто-то уживается вместе, кто-то нет; наиболее оригинальная формулирвка - "но все подбирались по какому-то своему звуку внутреннему" (интервью 14 - имеются ввиду "люди творческие и неординарные"). Здесь стоит разделять тех, кто захватил эту квартиру, и тех, кто попал туда позже, хотя первые тоже остаются не постоянно. Иногда люди, "вписавшись" на сквот переночевать, там оседают - так на сквоте появляются "левые" и просто новые люди (интервью 3): ""Ой, а я знаю того-то, а он знает тебя. А можно я тут у вас.. денек?" Потом еще денек. Потом к нему приезжают уже какие-то его друзья. Таким вот образом". Но встречается и сознательный отбор, с выяснением мнения других обитателей по этому поводу. Важно отметить, что на сквоте могли собираться очень разные люди (например, на Сытнинском), то есть принадлежность к более-менее четко опредляемой среде может быть менее важна, чем длинная цепочка личных знакомств.

К появлению на сквоте зачастую ведет необходимость где-то жить, что особенно актуально для приезших, которые не могут жить у родителей или снимть квартиру. Это важно в первую очередь для "жилых" сквотов. Необходимо отметить, что на сквотах было много людей и с пропиской в Петербурге, т.е. формально имеющих место проживания. С другой стороны, художникам нужна мастерская, многие люди не хотят жить с родителями и пр. Похожее можно сказать о "точках" и мастерских художников. Однако в некоторых случах можно предположить и притягательность приобщения к миру сквота, к определенной среде, например, нонконформистской (Сыновья доктора Пеля). Впрочем, она далеко не всегда ведет к тому, что человек реально начинает жить на сквоте. В интервью 4 Ф. и А. выражают пренебрежительное отношение к "моде на сквот" у людей, ни живших никогда на сквоте и не собирающихся делать этого: "Ну, приходили такие юноши, которые приходили и говорили: "Во, как здорово, как это круто!"" (Ф), "Но пиво пить - это понятно, а вот дерьмо рагребать никто не хочет" (А).

Итак, явления, которые объединены практикой захвата, весьма разнообразны. Значительно различаются как условия, так и образ жизни сквотеров, даже среди жилых сквотов - от "коммуны" до "коммуналки". Общим является прежде всего факт захвата, а также жизнь в коллективе²⁶ (которая, однако, принимает самые разные формы). Что касается идентичности, то ее смысловые компоненты в определенной мере противоречат самодентификации. Идеология не развита, в большинстве случаев подход к сквоту чисто утилитарный. Общность сквотеров как целостность не сформировалась. В то же время можно вести речь о типах сквотов, для которых характерно определенное единство прежде всего образа жизни и их специфичность. Это "богемные" сквоты и "жилые" сквоты-коммуны, причем специфичны в первую очередь "богемные" - своего рода культурные центры. Тем более невозможно видеть в сквотерах единый коллективный субъект.

Общую модель сквота можно охарактеризовать как "тихую". Сквотеры в Петербурге никогда не артикулируют факт захвата, не заявляют о своих требованиях. Это отличает их от сквотеров в Германии, борющихся за свое право жить в этом доме, имеющих развитую идеологию. Первая причина такого различия - это социальный контекст, структура возможностей. Она позволяет идти по пути наименьшего сопротивления и захватывать по-тихому. Исследование показало, что формальные юридические риски, связанные с захватом, минимальны. Кроме того, сам факт сквота далеко не всегда вызывает конфликты с милицией и представителями собственника (государства). С началом либерализации государственного режима в СССР почти мгновенные разгоны сквотов (конец 1970 - начало 1980-х гг.) ушли в прошлое. В целом, проблемы возникали, если сквот привлекал к себе внимание и мешал соседям (в таком случае его конец был неизбежен). Отношение населения как в целом, так и соседей - скорее индифферентное. Такое положение дел благоприятно для практики самовольного заселения, но не для развития идентичности и т.о. общности сквотеров, так как конфликт, даже навязанный извне, способствует самоопределению (своего рода функциональная стигматизация). Вторая причина "тихой" модели - в общей аполитичности субкультурной среды, что опять же связано с политическими условиями в Советском Союзе. Опыт Пушкинской, 10 показывает, что конфликтно-консенсусная схема взамодействия с властями, напряженная борьба за свои права в перспективе выгоднее.

Появление на рубеже десятилетий в Петербурге богемного сквота как явления и его быстрый уход связано с сочетанием ряда условий: во-первых, уже упомянутая либерализация, во-вторых, тогда "тусовка" еще сохраняла прежнее единство и "альтернативность" (кто сейчас упрекнет Тимура Новикова в маргинальности?).

За последние несколько лет изменилась ситуация в жилищной сфере. Новых блочных расселений за счет бюджета не проводится, а значительная доля оставшихся с советских времен полурасселенных домов либо выкуплена частными инвесторами, либо стала "доходными домами" РЭУ. Подобный "черный найм", известный и раньше, стал там отработанным механизмом, и для сквотеров такие дома потеряны. Таким образом, ситуация сейчас отличается от начала 90-х. В то же время единичные пустые квартиры остаются. Сквоты есть и сейчас, правда, все они - небольшие, "тихие" и известны только очень узкому кругу.

Как мне представляется, формирование общности сквотеров сейчас возможно (если возможно) прежде всего на основе "протестных" сквотов. Появление последних не так уж маловероятно - определенная молодежная среда сейчас политизируется (прежде весго панки), во многом ориентируясь на контркультуры в Западной Европе; структура возможностей же значительно менее благоприятна для "тихих" захватов, чем в начале 90-х. Однако эту возможность не стоит переоценивать. С другой стороны, можно рассчитявать, что резкий рост числа нуждающихся через пять-десять лет, в первую очередь молодежи, вызовет всплеск захватов.

Автор выражает благодарность всем собеседникам и тем, кто помог их найти, а также участникам и руководителям проекта "Молодежный Петербург". Я собираюсь и дальше работать над этой темой и буду признательна за отзывы, поправки и новую информацию (контактный адрес указан в общих данных).

¹ Это определение, в отличие от первого, исключает "черный найм" (см. ниже).

² Это слово приходится использовать за отсутствием более удовлетворительных.

³ В дальнейшем ссылки на интервью - 1, 2 и т.д., на интервью с экспертами - №1, №2.

⁴ "Самовольное, с нарушением установленного законом порядка, осуществление своего действительного или предполагаемого права, не причинившее существенного вреда..." (Ст. 166 Кодекса об административных правонарушениях РСФСР).

⁵ Хотя перераспределение прав на конкретные объекты иногда закрывало их для сквотеров.

⁶ Сложное для определения, но часто встречаемое в интервью релевантное понятие. Имеется в виду среда художников-нонконформистов, рок-музыкантов и пр., сопутствующей молодежи, узлом которой был "Сайгон". Пересекается с так называемой Системой.

⁷ Впрочем, были случаи, когда художник-нонконформист получал мастерскую как член Союза художников (и. 9).

⁸ "Нонконформистский" сквот. Конец 80-х годов. Т. Новиков, С. Бугаев (Африка), музыканты и т.д.

⁹ "Сыновья доктора Пеля". 1989-1990. Также "альтернативный" сквот.

¹⁰ Один из наиболее известных сквотов 1990-1991 годов, постепенно было занято несколько квартир. Начато людьми с "Аптеки доктора Пеля". Позже - "Дом мира и милосердия". В соседней парадной независимо от этого была занята еще одна квартира (и. 3, в тексте обозначается "Свечной-3").

¹¹ Группа художников, известный сквот, но информация отрывочная.

¹² Об известности можно судить в числе прочего по частоте упоминаний в интервью и при поиске контактов.

¹³ По крайней мере, я ни разу не слышала о подобных случаях в Петербурге, даже в форме байки или слуха, так что это можно утверждать вполне уверенно.

¹⁴ Годовая арендная плата в 1986 г. за однокомнатную квартиру составляла 960-1000 руб. (по данным агентства REMI).

¹⁵ Из одного разговора - в таких домах много людей из полукриминальной среды, которые "ложатся на дно", так как найти там человека очень непросто.

¹⁶ Квартира на ул. Балтийской, 1989-1996 (последние годы - "теневой найм"). Музыканты; позже семьи с детьми.

¹⁷ Основано на интервью.

¹⁸ Рассказчик объясняет тем, что "замки стоят - поди разберись, что там". Более правдоподобным представляется объяснение, что там не было соседей, чтобы вызывать милицию, а хозяевам было все равно.

¹⁹ Выскажу предположение, что снисходительное отношение связано с молодостью многих сквотеров (интервью 3: "милые дети").

²⁰ Трудно судить, в действительности ли в этих случаях идет речь о передаче в собственность или даже о долгосрочной аренде здания.

²¹ "Смена", "Санкт-Петербургские ведомости", "Вечерний Петербург", "Невское время" за 1990-1997 гг.

²² Судить об их числе на данном этапе исследования весьма сложно - однако здесь нас интересуют не числа.

²³ Сюда же можно было бы отнести и 4-ю Советскую, но в других интервью он описан совершенно по-другому.

²⁴ Один из интервьюируемых (14) назвал такое место "бомжатником" - ярко и отражает суть, но недостаточно корректно.

²⁵ "За неимением своей жилплощади флэты нередко оборудуются на чердаках и подвалах, в заброшенных домах и зданиях, идущих на капремонт. Как известно, коммуникации отключаются от покидаемых постоянными жильцами сооружений далеко не сразу. Новые, "нелегальные хозяева" могут там спокойно обитать иногда месяцами... Сюда может прийти и быть принят едва ли не любой желающий. Изредка такие пристанища разгоняются милицией или становятся легкой добычей хулиганствующих молодежных группировок. Обитатели "диких" флэтов - вовсе не обязательно приезжие из других городов" (Запесоцкий А., Файн А. (1990, с.145-147). Отмечу, что в интервью никто из собеседников не привел вариант "флэт" в ответ на вопрос "как это место называли?". От оценки сегодняшней распространенности сквотов в среде хиппи я воздержусь. В последние годы был известен прежде всего Булгаковский сквот в Москве.

²⁶ Встречаются и исключения (например, некий художник - и.4).

Библиография

Афанасьев В., Гилинский Я. Девиантное поведение и социальный контроль в условиях кризиса российского общества. - СПб., 1995

Афанасьев В.С., Гилинский Я.И. Девиантное поведение в условиях тотального кризиса: особенности,тенденции, перспективы // Образ мыслей и образ жизни. - Ред Я.И. Гилинский. - М., 1996, c.147-165

Запесоцкий А., Файн А. Эта непонятная молодежь. - М., 1990

Недвижимость Петербурга: Справочник / Ред. Костров В. и др. - СПб., 1998

ГУИОН 1998: Показатели состояния жилого фонда на 1 января 1998 года. (По данным ГУИОН). СПб., 1998

Сидоренко С.А. "Underklass", или социальное дно России // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития / Под. ред. Т. Заславской. - М., 1995, с.179-183

Щепаньский Я. Основные понятия социологии. - М., 1969

Bacia J., Scherer K.-J. Passt bloss auf! Was will die neue Jugendbewegung? - Berlin, 1981

Brandes V., B. Schoen (Hg) Wer sind die Instandbesetzer? Selbstzeugnusse, Dokumenten, Analysen. - Bensheim, 1981

Champagne, P. Faire l'poinion: le noveaux jeu politigue. - Paris, 1990

Roth R. Leben scheuert am Beton: Streiflichter aus der Geschichte der Hausbesetzungen in der BRD. In: Brandes, Schoen, 1981, p.37-62

Schneider, N.F. Was kann unter einer sozialer Bewegung verstanden werden? In: Alternativen zur alten Politik? / Wasmuth U. (Hg). - Darmstadt, 1989, p.196-209

Shomina E., Housing movements in Russia / Enviromental and housing movements: grassroots expierence in Hungary, Russia and Estonia / I. Lang-Pickvance et al. - 1997, p.148-150

Tarrow S. Kollektives Handeln und politische Gelegenheitsstruktur in Mobilisierungswellen: Theoretische Perspektive // KZfSS, 1991 Heft 4, p.647-670

Интервью:

1). В. - мужчина, около 30 лет, московские сквоты, западные сквотеры.
2). Ю. – женщина, 24 года, Сытнинский; также о 4-й Советской и о Свечном
3). И. – женщина, 25 лет, Свечной; также о Белинского и о Доме мира и милосердия
4) Ф. и А. – мужчины, около 20 лет, музыканты, Малый пр В.О., ул. Опочинина, наб. Мартынова
5) С. – мужчина, 40 лет, дом рядом с общежитием ЛИСИ, сквот на пл. Мира
6) N. – мужчина, 35 лет, Невский пр.
7) Н. – мужчина, Гангутская
8) С. – женшина, 26 лет, Сытнинский, также о 4-й Советской, о Свечном
9) И. – мужчина, 40 лет , мастерские; Пушкинская, 10
10/11) М./И. – мужчины, по 30 лет, на Балтийской, тж о Фонтанке
12) И. – женщина, 30 лет, дворницкая на Пушкинской
13) Г.Т. – мужчина, 60 лет, фальшивый ордер, 7 лет живет без прописки
14) П. – мужчина,40 лет, Сыновья докотора Пеля, Свечной, на Фонтанке и др.
15) Н. – женщина, 25 лет, "черный найм" в Адмиралтейском районе
16) А. – мужчина, 50 лет, Апраксин двор

Интервью с экспертами:

1). Т. Власова, сотрудница Городского центра регистрации лиц без определенного места жительства
2). Д. Синочкин, агенство REMI