Поэтический сборник Ольги Анти (октябрь 2005)

Труды Комиссии
По Международному Исследованию
Хули-Анархизма

<сборник готовился в рамках серии "ПОЭТЫ КРУГА КЛИЗМЫ (ПИТЕР, 2003-2004)", но многие сквоттеры высказались категорически против его выхода и нынешней политики Ольги Анти, и потому выходит вне серии, на правах материала, собранного "Комиссией По Международному Исследованию Хули-Анархизма">

Поэтический сборник

Издано в подполье, окт. 2005

akbar @ riseup.net, mobarek @ mail.ru

Скачать в doc

Использованы материалы новостного и аналитического ресурса Ольги Анти Антитоталитар

СОДЕРЖАНИЕ

Авторитаризм - Рассвет над закатом - Под знаменем Свободы - В зоне оккупации - Мотивы сопротивления - Песнь об Алдоре - Баллада - Гексогениада - Гибель Маргарет - Эстетика террора - Пленница Вечности - Алкид - Закат восходящего солнца - Поход Элендила - Прометей - Антология репрессий - Восстание - Письмо бывшему другу о величии Личности и личностном суициде - Моей стране - Голоса жизни - Поэт - Горящее сердце - Возрождение - Тёмная сила - Последний редут - Голос Вечности - Письмо к нонконформисту - Письмо мнимому революционеру - Тоннель - "Ошибка" - Эскалация - Проспект Репрессий - Полёт Демона - Лучезар, сын Солнца - Анархическая Песнь

Авторитаризм

Минута без времени

I
Остановились старые часы,
И не понять: то утро, день иль вечер?
И время не идёт, но все спешат,
И лишь поток иллюзий быстротечен.
Спешат… Куда? Зачем? Остановись!
Ведь путь ваш не имеет направленья.
Его - лишь выбрать, и понять, и наконец
Оставить в прошлом рабское терпенье.
Идти куда: вперёд или назад?
С Востоком или с Западом нам в ногу?
Или внять тем, кто вечно говорит,
Что мы одни и путь у нас особый?..
II
Вот в дверь звонок… Пришли… А для чего?
Звонок взрывает сон и тишину…
И ладно… Нет, я всё-таки взгляну:
Кто там? Нет, никого: уже ушли.
Вот хорошо… Но стены всё же давят.
Скорей туда, где воздух, в путь, вперёд,
Скорее мрак и пустоту оставить.
Вперёд: настал регламентированный день,
И в нашем гетто время для прогулки,
Иду сквозь тишину, вокруг меня
Типичный воздух бедных переулков.
Шаги системы здесь уже слышны,
Здесь даже воздух давит гнётом вертикали
И нищеты: здесь нет дворцов властей,
Здесь атмосфера скорби и печали.
А вот плакат среди кирпичных стен
Остался с прошлых выборов, как видно.
И лозунг старый, как облезлый хвост,
И только лозунг - это очевидно.
Должно быть, обладатели его
Давно во власти и уже забыли
Все те слова, хранит что сей плакат,
И те слова, что их программой были.
III
Кругом присутствие, кругом здесь кто-то есть,
Кругом следят - не стоит появляться
На улицах. Но всё же страха нет,
Хоть, может быть, и стоит опасаться.
Придти домой и радио включить,
Промыв мозгов сомнения развеет:
Террор мочить, удвоить ВВП…
Но это вновь во мне протест посеет.
Ведь тот, кто внутренне хоть раз свободен был,
Уж навсегда останется свободным,
И будет биться с гнётом до конца,
Ему уж никогда не стать покорным.
IV
Остановитесь! Путь ваш в никуда,
Пусть каждый сам поймёт свою дорогу,
Пусть вновь пойдут часы, и лишь вперёд,
Приблизим день, что ждёт уж на пороге.
Поймите то, что в сердце есть у всех -
Свободу, что живёт, но многим чужда,
И за неё сражайтесь до конца,
Ведь цель одна, и это всем нам нужно.
Идти вперёд, и пусть же наконец
Тот лёд, что безысходность отражает,
Пусть отразит восхода Солнца луч
И под его лучами вмиг растает.

На новый, 2005 год

Гори, гори, кремлёвская звезда,
Грядёт тебе на смену Воли знамя,
Когда-то над страною вспыхнет пламя,
Гори, гори, кремлёвская звезда.
И снова наступает новый год,
Но вряд ли принесёт он избавленье,
Ведь есть ещё народное терпенье,
А значит, как и прежний он пройдёт.
Но есть у раболепия предел,
Когда-то нить терпения порвётся,
Триумф освобождения начнётся,
Простор для всех, кто ждёт великих дел.
Когда-то дух мятежный победит,
Разрушит косность власти механизма,
Падут основы авторитаризма,
Мир рабства и смирения сгорит.
Гори, гори, кремлёвская звезда,
Уже я вижу дней грядущих знамя,
Мы ждём: пускай скорее вспыхнет пламя,
Гори, гори, кремлёвская звезда!

Remember!..

В поле во чистом, где ветры шумят,
Солнце не меркнет и звёзды не спят,
Камень огромный и старый лежит
С надписью древней, а надпись гласит:
Войны нашли здесь свой вечный покой,
Был их неравным решающий бой.
Семь человек против сотни бойцов,
Против тиранов и рабских оков.
Силу и храбрость нашли их сердца,
Битву принять и стоять до конца.
Вечер пришёл, ночь ведя за собой,
Утром отправились витязи в бой.
Всё ж и врагу пришлось мёртвых считать,
Храбрость и волю героев признать.
Странник, решив в этом поле идти,
К камню тому не забудь подойти,
Вспомни о тех и главу преклони,
В жертву кто жизни свои принесли.
Пусть дух Свободы вселится в тебя,
Дело же их не умрёт никогда.
Вечер пройдёт, ночь ведя за собой,
Утром мы снова отправимся в бой.

* * *

Лёд растаял ненадолго,
И мороз крепчает вновь,
И во имя вертикали,
Как и прежде, льётся кровь.
И иллюзия свободы
Испарилась, и опять
Те, кто правит капиталом,
Будут путь наш выбирать.
Снова видимость покоя
Создают по всей стране,
И ответ всегда найдётся
На любой вопрос в кремле.
Ликованье, страх, регламент,
Олигархи, нефть, война…
Говорят, идёт всё ближе
К демократии страна.
Люди верят в силу власти,
Им Свобода не нужна,
Ну а если… Лучше спите,
Всё спокойно, как всегда…

Всем пострадавшим от режима

Пускай вокруг решётки и стена,
Внутри останьтесь вольными, как прежде,
И сохраните силу для борьбы,
Пусть, как и раньше, светит луч надежды.
Пусть испытаний ваших тяжек гнёт,
Верны останьтесь светлым идеалам,
Уже грядёт расплаты новый день,
Мы в бой пойдём, страдания оставив.
Пока же знайте: пленники мы все,
Но дух борьбы есть в нас, и смерть не властна,
Мы победим, ведь гнёт уж обречён,
Лишь внешне резервация ужасна.
Она падёт, рассвет наступит вновь,
И справедливой час наступит мести,
Темница ваша рухнет и опять,
В последний бой отправимся мы вместе.

* * *

За окном вновь гремят фейерверки,
Снова праздник встречает народ,
И цензурой допущены речи,
И салют вновь иллюзию рвёт.
Озаряет он серые будни
Всей смиренной, покорной страны,
И сегодня ликуйте, вам можно,
Фейерверка разрывы слышны.
Я закрою глаза и представлю
То, что нас впереди всё же ждёт:
И разрывы снарядов, и крики,
И Свободу, что в Свете грядёт.
Один раз навсегда всё решится,
Вольный дух неподвластен годам,
Мы восстанем во имя победы,
Чтобы солнце светило всегда.

Защитникам Свободы

Как под землёй куют металл,
Так сила в нас растёт для боя,
С огнём в сердцах, с железной волей
Мы ждём, чтоб час борьбы настал.
Сопротивленье - жизнь для нас,
Во имя наших идеалов
Нам мир, покой пришлось оставить,
Приблизить чтоб Свободы час.
Да будет бунт во имя Воли,
Пусть торжествует вечно жизнь,
И снова в бой - за рубежи,
Что мы оставили без боя.
Мы ждём, расплаты день придёт,
Страна стряхнёт оцепененье,
Оставив рабское терпенье,
Разрушит свет диктата лёд.

* * *

На фоне красного заката,
Что озарял весь край земли,
Роза цвела во имя Света,
Но лепестки были черны.
Настала тьма и вечный холод,
Тепло забыла вновь земля,
Но роза та, темна лишь внешне,
Всё ж в бездну эту Свет несла.
Но лёд крепчал, и тьма сгущалась,
Завяли розы лепестки,
Но те, в ком есть огонь Свободы,
От смерти всё же далеки.
Пусть ветры носятся средь бездны,
Из тьмы веков цветок восстал,
И край земли опять был красным,
Но не закат - рассвет сиял.

* * *

Я иду по полю боя длиною в жизнь,
Я иду, в конце тоннеля увидев свет,
То в горячей, то в холодной войне - вперёд,
Разделилось всё, и нейтральных нет.
Кто-то сделает свой выбор и пойдёт со мной,
Кто-то в ужасе стремится пол лизать в кремле,
Кто-то слепо власти пойдёт служить,
Кто бездумно будет ползти во тьме.
Поглядим же с вами вместе на вечерний звон,
Поглядим же с вами вместе на вечерний гнев,
Поглядим, как капитал людей сжигает в прах,
Как страною правит казённый снег.
Закипает в сердце ярость с каждым новым днём,
Значит, снова утром вести войну,
По заросшим тропам пойдём вперёд,
Когда Солнца луч озарит страну.

* * *

Прощай, мой иллюзорный светлый мир,
Я ухожу в железный холод боя.
Мне нет друзей в пути, но есть враги,
Я знаю, мне не видеть уж покоя.
Но меч в руке - один, пожалуй, друг,
И мой огонь внутри ещё сияет,
Пусть я паду, но с Волей до конца -
Свобода поражения не знает.
А по ночам я буду видеть сны:
Залитый солнцем луг и берег моря,
Леса, где тень средь лета так свежа -
Всё то, что оставляю за собою.
Пусть ждут меня свободные ветра,
Те земли, что я всё-таки любила,
Я знаю, что вернусь, вот только как:
С победой или, может быть, в могилу?

Рассвет над закатом

Снова жить

Закрыв глаза, увидеть древний край,
Почувствовать основы мирозданья,
Идти вперёд, достигнув наконец,
С Природой долгожданного свиданья.
Достигнуть дома, что давно забыт,
Что так давно у нас отнять пытались,
Увидеть то, что раньше не могли,
И в чём в конце пути себе признались.
Найти внутри себя свободный дух,
Что сквозь эпохи нёс с собой наш разум,
Что движет всем вокруг и всем внутри,
Объединяя ум и сердце сразу.
Забыть конец, увидеть красоту,
Идти вперёд без боли и печали,
И после мост заветный перейти,
И там найти всё то, что вечно ждали…

Осень

Я умираю вместе с тем листом,
Что в танце опускается на землю,
И солнце перед долгим мёртвым сном
Своим лучом покров земли объемлет.
И спит земля в надежде на рассвет,
Тот, что придёт отринув тьму и холод,
Растает лёд, уйдёт тоска и страх,
И день придёт, как прежде чист и молод.
Я возрожусь, чтоб с солнцем заодно
Разрушить лёд и против мрака биться,
Ну а сейчас в печальный мир теней
На зиму всю мне предстоит спуститься.
И видеть мудрость, что от нас таит
Умерших поколений свет и память,
Пройти всё от начала до конца
И сердца часть навеки там оставить.
Увидеть тех, чей подвиг помним мы,
И к жизни чьей желаем мы стремиться,
Узнать их тайну дум, сокрытых тьмой,
И снова в мир, где битва, возвратиться.

* * *

Светят все века на нашу землю
Очи звёзд, сияние храня.
Мать-Природа, с самого рожденья,
Знаю я, ты смотришь на меня.
Смотришь, как я мудрость извлекаю
Из твоих непознанных даров.
Тебя твои дети угнетают,
Ты же возродишься вновь и вновь.
Ты даёшь мне силы для сраженья,
Разбиваешь в душах нищету,
Ты дала среди всевластья денег
Мне понять любовь и красоту.
Продолжать, как древние герои,
Путь свой вечный к солнцу - лишь вперёд.
Голос твой сквозь годы и эпохи
В мир свободы вновь меня зовёт.

* * *

Ветер трепал безысходность,
День начинался опять,
Мир изменить очень сложно,
Но невозможно принять.
Бунта свободна стихия,
Буря от ига спасёт,
Ветер опять сквозь столетья
Мне волю к свету несёт.
Давних эпох неизвестность,
Воля, Свобода и Бунт
Снова сольются в стихию,
Солнце убить не дадут.
Древний языческий разум
Снова восстанет от сна.
Лёд старой рабской системы
Снова растопит весна.

* * *

Я выйду навстречу рассвету
По свежей на травах росе,
Почувствую воздух бунтарский,
Который витает везде.
Кругом в этом светлом пространстве
Заветы ушедших уж лет.
Над всем, воспевая Свободу,
Янтарный струится рассвет.
А после, вернувшись в реальность,
Увижу всё то, что вокруг,
И снова весь смрад несвободы,
Как прежде, почувствую вдруг.
И снова борьба против гетто,
Бой против системы опять,
Чтоб в лоно священной Природы
Навеки всё счастье забрать.

* * *

Дремлют горные вершины,
Подвергаясь всем ветрам,
Дух Свободы, Воли, Бунта
В полной власти своей там.
Воля всех земных героев
Здесь сливается в одно,
Ведь они к единой цели
Все стремятся всё равно.
Вся Природа против ига,
Заодно стихия вся,
Ветер мне лицо ласкает,
В сердце Волю принося.
И заря над горизонтом
Поднимается опять,
Преступление - терпенье,
Бой давно пора принять…

Во имя отсутствия

Страна ликует и поёт про праздник смерти,
Она на всё готова, чтобы жить.
Кругом - иллюзия парада, государства,
И всё же хочется скорей её разбить.
Разбить её? Разбить! Зачем? Не знаю!
И что она скрывает за собой?
И как? Ну, как стекло, стекло могилы…
Лишь торжество отсутствия, покой…
Куда идём мы, что хотим добиться,
Куда стремимся, если мира нет?
Да, он - иллюзия, но как она прекрасна
Могла бы быть: Свобода, Воля, Свет…
И силы Тьмы и Солнца в одной битве,
Они сообщники и браться навсегда,
А как ещё - они всё тот же призрак,
Что весь внутри, что рвётся в никуда…

* * *

Весь мир в тени отсутствия давно,
А может это сон, и мира нет…
Но всё же солнца луч ещё живёт.
А может, мы одни, кто видит свет?
Живя во тьме, мы всё же видим день,
В стихии, в бунте, что зовут всегда,
Свободный дух восстанет в тьме эпох,
Всё тот же - что несётся сквозь года.
Любви всепобеждающей борьба
Как прежде есть, а значит, стоит жить.
Идти к Свободе через царство льда,
Друг другу Свет средь темноты дарить.

Найти, чего нет

Брести в тени деревьев сквозь эпохи,
И на конце тоннеля видеть свет,
И пусть не видеть цели, но поставить
Её - ведь смысла в жизни всё же нет.
Пусть будет появленье её бунтом,
Отвергнет то, что зло предрешено.
Пускай пророчество зовёт лишь тьму могилы,
Его разбить - не сбудется оно!
Конечно, можно вечно верить догме,
Нести свой крест и боль свою терпеть,
Но мы умрём не до конца, ведь мы, напротив,
Готовы за Свободу умереть.

Рабы пребывают у власти,
Пытаются нас подчинить,
Сплотить пред "единой угрозой",
И волю к свободе убить.
Смотрите! Они же боятся,
Трясутся за власть и за трон,
Ведь он монолитный снаружи -
На деле шатается он.
Деньгами и реками крови
Они окружили себя.
Неведома им Справедливость -
Живут, лишь богатство любя.
Но разве за нас они могут
Решать, как нам жить и зачем,
Неужто их рабскому гнёту
Опять подчинимся мы все?
Пусть стадо идёт к водопою.
Пуста о свободе мольба,
А взять её только способна
Свободного сердца борьба.

* * *

В свете звёзд вечерних снова,
Посреди неясных снов
Спорю с жизнью и судьбою,
Жду, что день наступит вновь.
Чёрный флаг, любовь к свободе -
Всё, что я беру с собой.
Я иду навстречу бою,
Он заменит мне покой.
Небосвод собою манит,
Звёзды кажутся близки:
Час борьбы, что нас избавит
От печали и тоски.
Но до звёзд не удавалось
Дотянуться до сих пор,
Значит, снова продолжаю
Я с судьбой и с жизнью спор.

* * *

Пусть в ножнах меч, но не конец -
Продолжится наш бой.
Или свобода, или смерть -
Обычай наш такой.
Мы избавления не ждём
От всех, со стороны.
Клинки скрестятся, и в бою
Мы будем все равны.
Взовьётся к небу, как стрела,
Свободный, светлый дух.
За мир, за то, чтоб никогда
Луч солнца не потух.
И честный бой покажет всем
Кто прав, кто виноват -
Пусть будет скинут навсегда
Оков конгломерат.

* * *

Небо дразнит меня снова:
Вот она, близка звезда!
Вот зовёт в простор свободный,
Что-то шепчет иногда.
Этот голос призывает
За собой, за горизонт,
Где нет боли и печали,
Где людей всех счастье ждёт.
И сквозь тернии мы к звёздам
Пробираемся опять.
Путь открыт вперёд, где битва,
Если нечего терять.

* * *

Тирания наступает,
И опять в крови рассвет,
В бой опять зовёт свобода,
Без которой счастья нет.
Революционным шагом
Против власти и тюрьмы
Мы идём навстречу солнцу,
Разрывая цепи тьмы.
Чёрно-красные знамёна
Нас опять зовут вперёд.
Будут счастливы народы,
Лишь тиранов гибель ждёт.
Государства, власти, денег
Покрывает землю тень…
Впереди нас ждёт победа -
И опять настанет день!

* * *

Ночь. Кругом все спят спокойно,
Фонари одни не спят.
Боль уже почти утихла -
Вновь её разворошат.
Снова, меч достав из ножен,
В бой - опять идти вперёд.
Вольный дух, что в моём сердце,
В битву вновь меня зовёт.
Он взовьётся в небо, к звёздам -
Для него препятствий нет.
Путь лишь он мне освещает,
Как кометы яркий след.
Боль за всё, что происходит,
Пусть уйдёт - на смену ей
Вновь идут борьба и воля -
Путь становится длинней…

* * *

Где сходятся основы мирозданья,
Где плоть находят наши счастья сны,
Лишь луч Свободы светит неустанно,
Разрушив узы горести и тьмы.
Сойдутся пусть в бунтующей стихии
Свободных душ и тьма и свет в одно,
И может, капля счастья наконец-то
Сойдёт, как солнце в зимнее окно.
Пусть воздух резервации гнетущий,
А коридоры гетто так мрачны,
Но дух Свободы, Воли, Счастья, Бунта,
Поверьте, люди, всё-таки нужны.
И сгинет ночь, настанет жизни утро,
Заря восстанет, память всю храня,
Восстанет Солнце, землю согревая,
Приветствуя приход Свободы дня.

* * *

Шорох капель за окном дождливым
Слышится, как будто звук слезы.
Я одна при свете лунной ночи
Слушаю мелодию грозы.
Может, то шаги свободных ветров
Разобьют глобальных прах времён?
Значит, есть одно победы знамя
Среди всех пестреющих знамён.
Пусть сольётся гимн моего сердца
С вольной песней грозовых дождей
В гимн единый бунта и свободы -
То, что и во тьме есть всех светлей!

* * *

Вновь почернело всё кругом,
И снова бури небо просит,
Лазурь померкла в синеве,
Лишь ветер с воем тучи носит,
Но луч пробьётся сквозь туман,
И снова меч в лучах сияет,
Приход свободных, светлых дней
Он своим блеском возвещает.
Кровавой битвы алый цвет
Под чёрным небом, ветер сильный
Сольются в знамени побед,
И даже это всё же символ.
Стена падёт, настанет день,
Не отступать - уж жребий брошен
Приют найдёт усталый воин,
Где каждый зван и каждый прошен…

* * *

В той битве мало было их,
И враг их праздновал победу,
Шумел тиранов страшный пир,
Всем землям предвещая беды.
Разбита армия людей,
Кто за свободу, счастье бился:
Кто предал свет, продавшись тьме,
Кто с жизнью навсегда простился.
Но витязь был средь них один
Он, пав в бою, остался волен,
Идеей сердце всё живёт,
И враг свободы зря доволен.
В тени мечты, во мраке сна
Он путь по миру продолжает,
Он предвещает гибель тьмы
И сильным веру в свет внушает.
Он волю к битве им даёт,
Той битве, что их всех избавит
От тягот, бед и нищеты,
И власть тиранов что раздавит.
Он сам восстанет ото сна,
Когда придёт пора для боя,
И будет биться до конца -
Иначе нет ему покоя…

В зоне оккупации

Матери - Свободе…

Кто привёл меня в светлые, вольные дали?
Кто разверз пелену, затмевавшую свет?
Кто помог найти путь в лабиринтах страданий,
Дав понять навсегда, - без Тебя правды нет?
Это ты, мировой дух Свободы и Воли,
Это ты, моя мать и сестра на века,
Это ты, что внутри, что живёт в моём сердце,
А снаружи, по-прежнему, так далека…
Это ты говорила со мной сквозь эпохи,
Ты внушила, что разум мой всё-таки жив,
Ты дала мне надежду на новое счастье,
Красно-чёрное знамя мне в руку вложив.
Дух Твой вечен - один посреди мирозданья,
Ты восстанешь - его же нельзя раздавить,
И пока, хоть рабы тебя звать побоятся,
В сердце каждого всё-таки будешь Ты жить…

Во славу Революции

Пускай Тебя в страхе рабы проклинают,
Не веря в грядущего света приход,
Они покорились давно механизму.
Ведь к стаду свели весь покорный народ.
Грядёшь Ты, чтоб стену тиранов разрушить,
Воздав справедливость всему, что вокруг.
С Тобой идёт Разум, который навеки
Твой верный соратник, единственный друг.
Кто ждёт перемен, Тебя сразу узнает
В тех лицах, что с виду такие, как все,
В ком Воля и Бунт поселились однажды,
Кто верит, что иго не вечно совсем.
Одна Ты Свободе меня научила,
Тебя я предвижу и искренне жду,
Чтоб биться за солнце и волю для мира,
Пусть даже я смерть в этой битве найду.
Тебя днём и ночью готова я встретить,
Чтоб в дом Твой законный Тебя привести,
Свободолюбивым дать волю и счастье,
И к жизни вернуть, кого можно спасти.

* * *

Пусть захвачен весь мир, превратившийся в гетто,
Оккупировать разум и сердце нельзя,
В нашем мире свет вольного солнца не меркнет,
Пусть вне гетто останемся ты лишь и я.
Пропасть жизни изведав, я шла к краю бездны,
Где страданье застыло и вечная боль,
Но бунтарская кровь призывала в дорогу,
К лабиринту, что всё-таки свёл нас с тобой.
Чем привлёк тебя этот израненный разум,
Что живёт, в глубине лишь надежду храня?
Что находишь ты в вольном и пламенном сердце,
Что, как прежде, на бой призывает меня?
Пусть свершится мятежного разума воля:
Я с тобой навсегда, до скончанья веков.
Мир не властен над нами, мы будем свободны,
Чтобы биться с системой господ и рабов…

* * *

Закрыть глаза, ползти на ощупь -
Так можно жить и видеть свет.
Но это жизнь в границах гетто,
Нейтральных территорий нет.
Вновь брать оружье, снова в битву,
Чтоб солнце истины найти.
Разбить иллюзию, а после
Тернистый путь ещё пройти.
Здесь места нет деньгам и власти,
Лишь человек имеет вес,
Не сила верх берёт, а разум,
И он же движет весь прогресс.
Быть может, я ещё увижу,
Что ждёт нас где-то там, вдали -
Вся жизнь моя - лишь цепь сражений
В пути туда, на край земли…

* * *

Снова день за окном пеленой покрывает пространство
Мрачных истин и мира всех чёрных сторон.
Лабиринт нам не виден, и снова ползут все во мраке,
Было так, и по-прежнему скрыт от нас он.
Справедливости нет и в основе сего мирозданья,
Случай правит рождением нашим, и с ним же умрём,
Индивиду же каждому нет места в мире огромном,
Чтобы Личность в делах воплотить, и пока мы живём.
Потому что наш мир, в равной степени каждому ценный,
Стал заложником воли всех тех, у кого капитал.
Они делят его, как игрушку, на зоны влиянья,
И воюют за это, чтоб каждый своё место знал.
Мир, как раб господина, давно о свободе не молит,
Власть буржуев готов он терпеть и в молчанье сносить.
Мы же в битве за свет должны дать ему волю и солнце,
Чтоб самим не влачить бремя лет и страданий, а жить…

* * *

Весь мир переходит вовнутрь,
Страна погружается в тень,
Снаружи одна неизбежность,
Цинизм и сон - каждый день.
Когда б погрузиться в пространство -
В свободного разума мир,
Который ушёл бы от будней,
Который бы боль всю забыл.
Но сердце, как прежде, бунтует,
И разум здесь с ним заодно,
Пусть давят всё больше и больше -
Не сдастся, не гибнет оно.
Мы снова все вместе, как прежде,
Кто против диктата и тьмы,
Пусть раньше мы были врагами,
Но будем пред боем равны…

* * *

Снова утро восходит над миром,
И прожектор мне светит в окно,
Будто кто-то следит неустанно,
Те, кто против меня - заодно.
Удивление - всё как и раньше,
Странно, всё-таки день наступил,
А казалось, что ночь будет вечной,
Идти дальше не будет уж сил.
День - иллюзия лишь, а на деле
Снова тьма во всём мире царит,
Но не кончилась битва, и с нею
Путь к звезде, что на небе горит.
Значит, снова мы схватку продолжим,
Споря с тем, что за нас решено,
Пусть заменят прожекторы солнце,
Но для нас вечно светит оно.

* * *

Недавно ещё обещали
Свободу и мир всей стране,
Придумать нам сверху идею,
И счастье направить извне.
А многие стали им верить
И рай на земле ожидать,
И всех поглотила надежда,
Что может им власть это дать.
Теперь уже нет обещаний,
Осталась реальность одна,
И с тем, что хотели все люди,
Совсем не совпала она.
А кто-то по-прежнему верит
И действиям власти всем рад,
Встречает с улыбкой и счастьем
Всех дней полицейских парад.
Как странно, но всё-таки сложно
Поверить в диктат, что нас ждёт,
И сдаться не даст лишь Свобода,
Что в сердце, как прежде, живёт.

* * *

Проходят хороводом серым мимо
Иллюзии страниц календаря,
И жизнь идёт - иначе быть не может,
И смысла нет, зачем-то или зря.
По-прежнему так хочется поверить,
Что всё не зря, что счастье впереди,
Но путь закрыт, его давно затмила
Стена из льда и вечные дожди.
Но меч в руках, а значит, есть надежда,
А может, это только способ жить.
Пройти весь бой: и с миром, и с системой, -
Пред тем, как Вечность дверь придёт закрыть.

* * *

Год за годом идёт в неизбежность,
Вихри снов и надежды стена…
Всё смешает кругом безысходность,
И тогда лишь погибнет она.
Я не знаю, есть смысл в страданье?
Но и в счастье его также нет.
Стоит жить ради боя и бунта,
Приближая на шаг воли свет.
Если снится, чего не бывает,
Даже там, где и нет никого,
Может, стоит идти в мир свободы,
Может, стоит придумать его?
Может, в битве за волю стихии
Все сольются в одно - может быть,
Чтоб война за Свободу свершилась,
Надо верить, а значит, и жить…

Звезда, чей свет в окне сияет,
Пронзая ночь и холод тьмы,
Пронзая сумрак и оковы
Метафизической тюрьмы,
Ты знаешь, мы с тобой похожи -
Мы рождены, чтоб свет нести,
Но ты, кому доступна Вечность,
Ты не поймёшь моей тоски.
Но нет, я здесь не просто гостья,
Весь мир хочу я изменить:
Пусть торжествует Справедливость,
Чтоб он не смог меня забыть.
А ты, сияя все эпохи,
Когда-то встретила меня,
Чтоб свысока смотреть, как прежде,
В тот деть, когда исчезну я.

* * *

Прости, тебе нет места в моём сердце,
Я не могу и не хочу тебя любить,
Моей игре пришёл конец, я виновата,
Тебя прошу скорей меня забыть.
Я познавала мир своей игрою,
Пыталась для себя в нём свет найти.
Я не смогла бы дать тебе то счастье,
Что хочешь ты, и я должна уйти.
Я не хотела стать твоей навеки,
Я вспоминаю дни те вновь и вновь,
Я помню всё: как сердцем завладела
Твоим, хоть и не верила в любовь.
Теперь она мне всё-таки известна,
Но подарил не ты мне этот свет.
Нет, ты не понял бы меня, я это знаю,
Мы разные: твоей вины здесь нет.
Ты променял Свободу на покорность,
Мне ж место там, где скрестятся мечи,
Меня зовёт борьба и солнце Воли,
В тебе же этот глас давно молчит.
Во мне живут всегда былые раны:
В моей груди осколки от клинка:
Металла лёд и жар бунтарский пламя,
Свобода и по вечности тоска.
Я воин, ну а ты избрал забвенье,
Моя жизнь - бунт, тебе милей покой,
Пусть были бы мы вместе, но, поверь мне,
Твой путь всё ж разошёлся бы со мной.
Моя война не знает окончанья,
Свобода или смерь - вот мой удел,
Ты же меня не знал - любил лишь образ,
Во мне же нет того, что ты хотел.
Я ухожу в ветра мятежной битвы.
Прости за всё, ведь ты мне всё же друг,
Но если я паду на поле боя,
Нет, не твоё сорвётся имя с губ.

* * *

Я, восставшая против велений,
Пусть и страшной, но слабой судьбы,
Вопреки всем велениям свыше,
Жизнь свою отдала для борьбы.
Я несусь по полям мирозданья,
Утопающим в тьме и крови.
В моём сердце агрессии столько,
Сколько было когда-то любви.
Мне неведома ласка покоя,
Воином бунта навеки мне быть,
Но, о мир, ты поверь, уж не будет
Тех, кто также тебя мог любить.

* * *

Фонарь, прожектор, воля к свету
Слились в одно в ночной тиши,
Путь лишь вперёд, ведь сзади - бездна,
На смену ночи день спешит.
Болота дней, ночных снов топи,
Страна в тисках бумаг и льда,
Внутри меня волна террора,
Оазис воли навсегда.
Поток летящих птиц на небе,
Отсюда - в край тепла, весны,
Моя ж душа чужда для бегства,
И мой протест - тропа войны.
И никогда на этом свете
Мне поражения не знать -
Живу, пока жива Свобода,
Иначе, что ещё терять…

* * *

Гремела песнь оков и страха тьмы,
И эхо льда несло поток единый,
Средь вех истории всё шёл тот рабский строй,
Терпение вершило пусть свой длинный.
Я - среди них, на ощупь через смерть,
Поток всеобщий шёл, сгущая холод,
Но в том мотиве рабства и тоски
Стал ясно слышен чей-то вольный голос,
Я поняла тогда, что он был мой.
Огонь, что в сердце, звал меня на волю,
Сперва увидеть свет внутри себя,
А после ощутить Свободу боя.
Оставив в прошлом рабский их удел,
Мне битва заменила сон покоя,
Мой путь - длинною в жизнь, а что потом:
Лёд смерти или жар желанный Воли?

* * *

Завершился сон страны о счастье,
Сказка о Свободе вновь прошла,
Снова наступает лёд всевластья,
Та эпоха, что уже была.
Суть системы, жажду капитала
Больше уж мираж не в силах скрыть,
Путь один - чтоб вся страна восстала,
А иначе всем рабами быть.
Или битва или смерть в оковах,
Лишь протест, иначе - иго льда,
Капитал ждёт серых масс покорных,
Тех, кто ему предан навсегда.
Мы же - те, кто не рождён для рабства,
Ждём: пускай же вспыхнет вся страна!
Духом ига власти, несвободой,
Как и прежде, веет из окна…

* * *

Я не паду перед тоской
По Вечности и по Свободе,
Я не раскаюсь, не смирюсь,
Ведь каяться сегодня в моде.
Всем, кто когда-то знал меня,
На память я отдам три слова:
"Да будет бунт!" - в душе, вокруг -
К покою Вечность не готова.
Пока горит моя заря,
С закатом бой не утихает,
Горит во тьме огонь звезды,
Пусть тот огонь сквозь лёд сияет.
Я не унижусь перед тьмой,
Ведь смерть - есть страх передо мною,
Лишь бунт свой я оставлю здесь,
Его же я возьму с собою.

* * *

Средь вечных льдов и мрачных стен
Я родилась из тьмы всевластья,
Царила ночь, луна была
Красна, как вестница ненастья.
И Мать Свобода, сняв свой плащ,
Который чёрным был, как буря,
Меня закутала в него,
Сказав, что для неё живу я.
Так начинала я свой путь,
Под взором звёзд, под песню ветра,
Мне другом был ручей, сквозь лёд
Что пробивался с жаждой к свету.
Волчица с выводком волчат
Со мной в тени лесов играла,
Так детство шло моё. Ещё
Я о пути своём не знала.
Волчата выросли в волков.
Я тоже старше становилась,
Я стала слышать чей-то зов,
И по ночам мне битва снилась.
Давно забыла про покой,
Ночами в небо я смотрела,
Как плоть огня, мне сердце жгло
То пламя, что во мне горело.
Одела Матери я плащ,
Она мне в руку меч вложила,
Дала мне чёрного коня
И знамя, Вечность что хранила.
Я мчалась в битву среди льдов,
И лёд кругом от жара таял,
Заслышав поступь лишь коня,
И вольный клич, и звон металла.
Вся жизнь моя есть путь вперёд,
Ждёт сердца пламя битвы новой,
Мне чужд покой; мой путь найдёт
Конец, когда падут оковы.

* * *

Жизнь - борьба, пока мир полон рабства,
Без свободы и счастья мне нет,
Но когда я с тобой, то, поверь мне,
Я могу хоть на миг видеть свет.
У войны нашей нет окончанья,
Мы отдали ей жизнь и покой,
Но пока жив огонь в моём сердце,
Я до смерти останусь с тобой.
Вопреки предсказаньям, мы вместе,
Две стихии быть вместе должны.
Мы пройдём до конца путь к Свободе,
Несмотря на пророчества тьмы.
Пусть толпа говорит, что я демон,
Что мятеж мне внушён силой зла,
Ты увидел во мне человека,
И ту Волю, что всё же светла.
Мы дойдём до победы, я верю,
Я триумфа свободы я жду.
Но прошу: ты меня всё же помни,
Если в этой я битве паду.

Молодым "борцам"

Настала вновь эпоха боя,
Никто не сможет быть в тени,
Зато другие поколенья
Навек запомнят наши дни.
Настанет день, - падут оковы,
Земля восстанет изо льда,
Начало даст эпохе Воли,
Свободе, свету навсегда.
С кем вы, кто любит о системе
Поговорить среди друзей?
Кто хочет выглядеть сверхновым,
И "впереди планеты всей".
Вам мало времени на выбор,
Последний бой уже грядёт,
Всего лишь раз решить возможно,
Остаться или путь - вперёд…

Дремлют на солнце руины разрушенной башни,
Камни застыли, ту в памяти битву храня,
Вольные травы все выжжены, - нет им здесь места,
Плачут деревья, в почтенье макушки склоня.
Помнят они с того боя всех павших героев -
Нет и не будет забвенья их вольным сердцам.
Будто всё ждёт, как и не было смерти и боли,
Что в блеске лучей вновь появятся витязи там.
Будет один среди них всех сильнее и краше,
Алдор - то гордое имя, что дано ему.
Много героев за свет и свободу здесь бились,
Но всё же не было равных ему одному.
Кудри златые его развевал вольный ветер,
Был и свободный огонь в его ясных глазах,
Биться до смерти готов был за свет он и счастье,
С детства не знал он, что значит и трусость и страх.
Где же теперь этот витязь свободный и вольный?
Бродит по свету, оружьем, кольчугой звеня?
Может, с тех пор во всём мире ещё кто-то слышал
Твёрдую поступь его боевого коня?
Нет, не вернутся теперь уж те древние годы,
Бился когда он, врагам всем внушая лишь страх,
В битве он пал, только нет для него и кургана,
Ветер давно уж развеял кругом его прах.
Сила и ум - с ним всегда они были едины,
Он больше жизни свободу и солнце любил,
Против тиранов и тьмы до конца он сражался,
И о пощаде врагов никогда не молил.
Жизнь была светлой и вольной в том городе вечно,
Только однажды узнали, что враг у ворот -
Грозный захватчик племён всех соседних. Хотел он
Власти своей подчинить и свободный народ.
Храбро сражались свободного города воины,
Только врагов их - захватчиков было не счесть.
Алдор остался один - на него возлагалась
Битва за свет, за друзей и товарищей месть.
Витязь тогда прекратил роковое сраженье,
Вызвал тирана он биться один на один.
Тот отступал, уже близко была и победа -
Враг уж повержен, почти о пощаде молил.
Только на подлость пошло племя варваров дерзких,
В спину герою внезапно вонзил кто-то меч,
Кончена битва была, пали оба в сраженье -
Голову вражью успел тогда Алдор отсечь.
И разбежались захватчики с места сраженья:
Мёртвого даже героя боялись они -
Волей и светом глаза его всё же горели.
Алдора тело враги его в страхе сожгли.
Стонет земля о свободном и храбром герое,
Ждёт, что тиранам возмездие всё же придёт.
Прах его в поисках вольного сердца по миру
Мчится, и, может быть, всё же найдёт…

Листья шумят над загадкою старой могилы,
Ветер не может утихнуть над ней никогда.
Нет ей забвенья, но памяти нет для героя.
Ворон один будет помнить героя всегда.
Люди боятся ходить в это страшное место -
Им неизвестно, чей прах та могила хранит,
Шёпотом лишь по ночам сочиняют преданья,
Истинный образ героя давно уж забыт.
Но иногда вечерами огонь меж деревьев
Видит тот путник, что к дому так поздно идёт,
То дух героя на место той битвы приходит,
К новой борьбе за Свободу соратников ждёт.
Странник, приравненный к демонам вечной молвою,
Бунта свободного гений печальный на век,
Отдал он жизнь за борьбу и за вольное солнце,
Тьму разрушая и зная, кто есть Человек.
Изгнан он был за свободу из стен государства -
Битву продолжить свою он решил навсегда.
Пал он в бою с тиранией за счастье и солнце,
Вольный же дух не погибнет его никогда.
Конь его чёрный ступает по мрачным владеньям -
Вечный соратник и друг, вместе с ним он везде.
Нет им покоя, пока нет свободы на свете,
Радости нет им и счастья в оковах нигде.
Может, осмелится кто против общего мненья
В лес тот придти и могилу героя почтить,
Может, продолжит его он великое дело,
Может, устанут рабы о пощаде молить?..

Власть воспеть предстоит президента всея вертикали.
Путин, который всем людям тысячу бедствий содеял,
Многих дома он в кровавую пропасть низвергнул
Вместе со всеми, кто был там - в Аид их отправил.
Годы пусть уж прошли с тех времён, но живо всё преданье,
Подвиг героя всё же не меркнет в тени мирозданья,
Время быстро идёт, и сменяется прихвостней стая,
Трон же снова его в золотых и янтарных лучах воссияет.
Что ж подвигло его на свершение дел сих великих?
Власть в те годы старик захватил - шут и ставленник мерзкий.
О реформах любил говорить он и дни все, и ночи,
А страна всё спала, хоть и мало ему доверяла.
Ведь привычке подвластен народ наш покоелюбивый,
Но и здесь только в выигрыше был ВВП многомудрый.
Он в доверье вошёл к старику, став его приближённым,
Ведь недаром он в Светлой Структуре так долго работал.
Старика он прельстил и умом и лояльным подходом,
Да к тому же тот знал его раньше - по подвигам давним,
Своей правой рукой тот старик его сделал, а после,
Наконец, произнёс: "ВВП - мой достойный преемник".
А Владимир хотел начинать свою службу скорее,
Но любовь и поддержку народа хотел он сперва заработать.
Дни и ночи он мыслил, как стать всенародным любимцем,
Наконец в его светлой главе созрел план гениальный.
В ту же ночь склад военный шагами людей огласился,
Те забрали мешки, в коих сахар хранился волшебный,
Ну а страж, всем известный своей простотою душевной,
Лишь главу пред начальством склонил, ничего не заметив.
И страна вся узнала о взрывах домов очень скоро,
То известие вызвало общие страх и смятенье.
"То мятежной республики след", - говорили сведущие люди,
ВВП же был рад воплощенью столь славного плана.
Чтоб народ вдохновить, перед ним он решил сказать слово -
Его мудрости можно теперь только лишь подивиться.
Говорил он: "Никто, ни один смертный воин на колени
Нас поставить не сможет - лишу его жизни в туалете".
Но враги не сдавались, боясь воцаренья героя,
Всенародный восторг сия речь ВВП породила.
Олигарх, что давно был преследуем Светлой Структурой,
Обратился к герою с таким преотвратным посланьем:
"Не затмил ли глаза тебе свет твоей царственной власти?
Не решил ли ты в жертву принесть Справедливость и Совесть?
И не ты ли низвергнул в владения бога Аида
Сотни душ, гексоген в подвал дома подсунув?"
ВВП возмутился, в глазах его гнев загорелся:
"Как ты смеешь порочить деяния Светлой Структуры?!
И не ты ли украл у народа страны капиталы?"
И с позором ушёл олигарх, растворясь за границей.
Но покой не нашёл его разум, затронутый гнилью, -
Подослал он агентов, кто весть огласит о терактах.
Те нашли того стража, кто в ночь гексоген караулил,
Он поведал о тех, кто мешки с порошком сим похитил.
Но и их ВВП хитроумный изгнал из владений,
Ну а слуги его обратились ко стражу с речами:
"Откажись, о несчастный, от слов своих дерзких и подлых,
Или скажем, что ты для себя взял мешки с гексогеном".
Страж, не будучи дурнем, и сам покорился герою,
А свидетелей всех решено было в миг уничтожить.
И теперь наш герой на златом на престоле сияет,
И средь тленных эпох его слава, как прежде, не меркнет.

У стен городских, напротив ворот,
Где воды река несла,
Гуляли девушки жарким днём,
Одна всех прекрасней была.

Город же их уж давно померк -
Властью был сдавлен он,
Ровно с тех пор, воцарился когда
Грозный тиран Гленлион.

Вольного духа из мрачных стен
Девушки вышли вдохнуть.
Солнце садилось уже - назад
Вновь предстоял им путь.

Вечно одна среди юных подруг,
Взгляд её всех грустней.
Им всех дороже она была,
Маргарет имя ей.

Про справедливость и новый свет
Им говорила она,
К юным вельможам и шумным пирам
Вечно была холодна.

В поле бродила в грозу, не боясь
Молний средь чёрных туч.
Солнце вплетало в кудри её
Самый свой яркий луч.

Встретить войну и лишения ей
Было всегда нипочём,
Другом своим почитала коня,
Славно владела мечом.

Знали: о чём-то мечтала она,
Точно никто не знал,
Что же за план целый день и всю ночь
Мысли её занимал.

Девушки вечером шли домой,
Ужин и сон их ждал.
Только властитель и царь Гленлион
Внезапно пред ними предстал.

К Маргарет - той, что прекрасней всех,
Грозный тиран подошёл,
С лаской в фальшивых словах затем
Сладкую речь завёл.

"Сколько уже я земель покорил,
Соперников нет мне нигде.
Лишь пред твоей неземной красотой
Сдаться пришлось и мне.

Дай же мне руку, любовь моя,
В замок идём со мной -
Там, среди золота и жемчугов
Будешь моей женой.

И на пиру, среди знатных гостей
Будешь ты краше всех.
Нашему, Маргарет, счастью с тобой
В мире всём нет помех.

Каждый народ, о свободе забыв,
Главы склонит пред тобой,
Лучшие войны мои всегда
Будут хранить твой покой.

Чтобы была ты моей женой,
Всё на земле отдам,
Клады из всех мировых столиц
Брошу к твоим ногам".

Маргарет кинула гневный взор -
Ей в клетке счастья нет.
Гордо и смело тирану она
Произнесла ответ.

"О, Гленлион, знаю я, твоя власть
Многих людей страшит.
Смерти боясь, часто кто-то тебе
Сам покориться спешит.

Я же готова к борьбе - мне ли знать,
Что значит гнёт терпеть.
И кандалы золотые ты
Мне не сумеешь надеть.

Мне вольный ветер и пенье птиц
Пышных пиров милей,
Я больше жизни Свободу люблю -
Счастье моё лишь в ней.

Горы богатства, покорность рабов
Мне ни за что не нужны.
Я же считаю, что люди все
Вольными быть должны.

Лучше останусь такой же я,
Свет в этот мир нести,
Также, чтоб против таких, как ты,
Битву всю жизнь вести".

Тут Гленлион изменился в лице,
Гнев его сердце пронзил,
Маргарет - той, что когда-то любил,
Другую он речь говорил.

"Что ж, говори, пока можешь ещё,
Всё же ты будешь моей.
Ступай же домой и со всеми простить,
Утром же жди гостей".

Плачет сестра, упав на кровать,
Плачем старушка мать.
Маргарет их предстоит поутру
В клетку златую попасть.

Пусть во всём граде, на горе себе,
Дева всех краше была.
Главное, вольное сердце и дух
Природа ей также дала.

Маргарет ночью взяла свой меч
И оседлала коня.
Мать и сестру напоследок обняв,
Сказала: "Не ждите меня.

Если вернусь, то с победою лишь,
Счастье я в дом принесу.
Люди свободными будут все,
Их я от рабства спасу.

Если я в битве за солнце паду,
Просьба моя одна:
Будут стараться забвенью придать -
Помните вы меня!"

Долго скиталась она по лесам,
Вечно была одна,
Но в одиночестве всё же начать
Схватку решила она.

Ночью стояла у стен городских,
Вот уж в ворота стучит.
Стражник, проснувшись, к воротам идёт,
Что-то под нос ворчит.

"Муж мой, король из далёких земель,
Бой уж не может вести.
Слишком ослаблен его отряд,
Некому их спасти.

Верных союзников он потерял,
Новых не может найти.
Стражник, скорее ворота открой,
И к королю пусти".

Вряд ли бы кто равнодушным был,
Услышав такую речь.
Стражник, как только ворота открыл,
Сразу наткнулся на меч.

Маргарет быстро по улицам шла,
К дому, где раньше жила,
Сено в амбаре она взяла,
К замку его принесла.

Вспыхнуло сено, почуяв огонь,
Чувствуя факела жар.
Вскоре уж замок тирана горел -
И начался пожар.

Но Гленлион, простыни связав,
Всё же спустился в окно,
Жив был тиран, игу не был конец,
И продолжалось оно.

Маргарет схвачена в ночь была,
Вот уж она в тюрьме.
Только ещё пред глазами её
Замок врага в огне.

Утром на площадь собралась толпа,
Казни она ждала.
Но перед смертью вольную речь
Маргарет произнесла.

"Видите, клетка златая здесь
Так не постигла меня.
Пусть я кончаю по миру путь -
Вольной осталась я.

Всё же напуган был грозный тиран,
Руины теперь его дом.
Будьте свободными прежде внутри,
Внешне - уже потом.

Пусть видеть воли для всех торжество
Я не смогла успеть.
Знаю, что долго сей власти гнёт
Не станете вы терпеть".

Замер весь город в мгновенье то,
Будто пустым был он.
Смело взошла она на костёр,
Гордо ступила в огонь.

Мэри, её молодая сестра,
С плачем идёт домой.
Та, что была ей дороже всех,
Уж не вернётся живой.

Я проснулась от плача иллюзий,
Стона жизни, как плача детей,
И смеялась Вселенная, глядя
На одну из своих дочерей.
За окном неизбежности слёзы…
Это просто весной дождь идёт.
Я хотела забыть всё, что было,
И что будет. Он память сберёг…
И опять под волной, мне привычной -
Краткой жизни вселенской тоски,
Я пытаюсь представить те годы,
Что, как Солнце, от нас далеки.
То, что будет, когда я исчезну,
То, что было ещё до меня,
Век пройдёт, а другой кто-то встретит,
Как и я, утро нового дня.

* * *

Мне орёл приносил тёмной власти дары,
Что давали мне силы огня,
И алмаз воссиял в рукояти меча,
И в узде вороного коня.
Ещё в вольное сердце он пламя вложил,
Чтоб забаву в сраженьях узреть.
Мне нестись по просторам вселенской степи
В Вечность. Скуку, лёд скорби презрев.
Очи звёзд, что мерцали на чёрном плаще,
Луч бросали на шлем золотой,
В сталь доспехов луна мне вложила свой меч,
Взор сиял Волей Вечности мой.
Голос вечной Свободы бушует во мне,
Мне нести в мир свой пламенный свет,
Чтобы тьме страх внушала уж поступь коня,
Вырываясь из сонма побед.
Ещё к землям моим мне вложили любовь,
И желанье Свободы для них.
Голос ветра и бунта мне песнь свою пел,
Что в сердцах очень многих уж стих.
Но принёс мне орёл дар последний потом,
Сохраняя молчанье, покой.
От даров тех зловеще повеяло льдом:
Имя им - смерть, страданье и боль…

* * *

Наверное, мне лучше быть одной:
Любовь порой не терпит Воли пламя,
Но знай, я не лгала перед тобой…
И вновь со мной одно лишь бунта знамя.
В войне с тобой мы будем, как всегда,
Иначе быть не может: путь единый,
Но вместе мы не будем никогда…
Лишь воины и соратники… Любимый…
Я всё равно не стала бы такой,
Как хочешь ты, я слишком чую Вечность.
Мне ночь светла, мне тускл свет дневной,
Границ мне нет, простор мой - бесконечность.
Поля Вселенной даже мне тесны,
А что уж говорить о вечных узах,
Прости, но это были только сны,
С такой, как я, не может быть союза.
Со мной союз - в борьбе, и крепок он,
Мы до конца пройдём свой путь к победе.
А в остальном - забудь наш светлый сон.
И снова песнь свою поёт мне ветер.

* * *

Влиться в последний вагон электрички,
Нечего больше терять.
И среди сонных теней пассажиров
В здравом сознанье не спать.
Мчаться с облитого Солнцем вокзала
За бесконечной мечтой.
С целью великою, что непременно
Всё оправдает потом.
Можно, конечно, остаться навеки
В сонме иллюзий и сна,
Но выбор сделан… Сакральность идеи
И мировая война.
Средь всех соседей знакомые лица,
Мимо, опять в пустоту.
Поезд идёт по просторам России
В бездны сознанья мечту.

* * *

Непроизвольно разверзнется небо,
И обнажит пустоту бессознанья.
Как оказалось, здесь только начало,
Переходя горизонты страданья.
Вольные ветры из Северных далей
Не разобьются о трубы заводов,
Битва продолжится, путь не закончен,
Будут ещё Воинов Вечности взводы.
Вижу, опять возродятся руины
В землях, где мудрость века всё царила,
Вольным сердцам не поддаться забвенью,
Снова восстанет великая силы.
Пламя сраженья лёд власти растопит,
Древняя сила опять возродится,
Слава воздастся всем воинам света,
День уж грядёт, когда это случится.

* * *

Быть воином в жизни…
А кто мне судья?
Весь мир - мой триумф,
А я в мире одна.
Но мир мой - внутри,
А снаружи - война,
Бряцанье мечей
И сиянье огня.
Мне ветер поёт
На рассвете свой гимн,
Дорог в мире много,
Но путь мой один.
И в битве единой
Взрывается свет…
Кто скажет: о ужас!
Но выхода нет.
Железная Воля,
Бурлящая кровь,
Эстетика бунта
И к свету любовь…
Наступит рассвет,
И всё та же война,
Но тает покров,
Наступает весна…

* * *

Мы не из тех, кто терпит гнёт,
Надеясь на пророков,
Мы в бой пойдём за наш народ,
За Новую Эпоху.
Очистим Землю от врагов,
От власти капитала,
Пусть каждый пасть в бою готов,
Ведь Вечности нам мало.
Мы установим Новый Мир -
Мир Света и Свободы,
И пусть составят вражий пир
Все прошлые невзгоды.
Нам путь открыт в простор времён
Для будущего Света,
И, если нужно, бой зажжёт
Огонь по всей планете.
Не станет гетто. Вся Земля
Восстанет к новой жизни,
Наступит новая заря
Над тьмой милитаризма.

* * *

Нераскрывшейся ночи пустая тьма
Проникает ко мне в иллюзию.
Лишь осколки прошедшего нынче дня
Загоняю в пустую лузу я.
А дождусь ли я нового дня опять?
И вопрос застывает в молчании,
Всё равно уже нечего мне терять,
Кроме вольной души признания.
Дым зари подниматься над городом стал,
И в глазах моих удивление:
Новый день, несмотря ни на что, настал,
Затмевая мои сомнения.
Продолжается бой, и мой старый меч
Вновь блестит в коридорах Вечности.
Сердце вновь произносит крамолы речь,
Чтоб достигнуть навек бесконечности.

* * *

Наступает весна над границами гетто,
С крыши капли, как память о чём-то, текут,
Воздух пахнет грядущим триумфом победы,
И Свободой тех дней, что в триумфе придут.
И хотя за спиной, как всегда, безысходность,
А протесты кругом так лояльны пока,
Я уже ощущаю дыхание Воли,
Той идеи, что всё же ещё далека.
И пускай говорят: "Над страною проклятье,
Никогда хорошо мы не будем здесь жить".
Нам плевать на прогнозы ленивых пророков,
Дни грядут - им придётся свой лепет забыть.
Мир восстанет от комы войны капиталов,
И тогда мы вдохнём в него новую жизнь.
Мы готовы уже, наше время приходит,
И жрецы пустоты свой забудут трагизм.

* * *

Окна - глазницы прогнивших районов;
Стены исписаны чьей-то душой -
Это лишь летопись снов и кумиров.
День, наконец, догорев, отошёл.
Поле, идёт где реформ испытанья -
Это страна под покровом властей
Спит литургическим сном, и не может
Вновь возродиться в сиянье идей.
На проводах повисает молчанье,
В норках своих каждый сам по себе,
Только с просторов России приносит
Ветер Свободу и Силу к борьбе.
Встанет ещё сила вольного духа,
Взрыв конформизма ещё впереди.
В бой всех зовёт Справедливость, лишь нужно
В сердце своём этот зов всем найти.

* * *

В наших глазах перемен ожиданье,
В сердце - металл и свободный огонь,
Мы можем видеть все краски Вселенной,
Мир весь прекрасен, но ныне пленён.
Он поделён на поля резерваций,
Зоны конфликта и скрытой войны
Между владельцами гор капитала,
Тех, что хотят миром править одни.
Наша Земля превратилась в игрушку,
Прибыльный бизнес и вечный ресурс.
Пусть хоть погибнет дух Мира в отходах,
Тем, кто владеет, плевать - "ну и пусть!"
Мы не позволим его уничтожить -
Мы. Плоть от плоти рождённые им,
Дух наш сильнее бездушия денег,
И неизбежно победа - за ним.

Наверное, до конца Вселенной, если такой вообще настанет, в моей памяти будет прокручиваться одно и то же событие. Пожалуй. Это был тот единственный день, который в корне изменил всю мою жизнь, а может, просто показал её истинную сущность.

Казалось бы, теперь, когда я сижу в заточении на вершине Бесконечной Башни, в кирпичной стене которой нет ни одной двери, а единственное окно, и без того небольшое, заделано решёткой, и её прутья настолько толсты, что сюда почти не проникает свет, меня уже не должно ничего волновать. Но даже сейчас при том страшном воспоминании моё сердце начинает биться быстрее, и в нём появляется тот огонёк бунта, который в стократном размере был у меня когда-то. Да, теперь мой протест скорее напомнил бы предсмертное барахтанье мухи, упавшей в пруд, но есть одно отличие: смерть не будет мне избавлением. Смерти не будет вообще, потому что те, у кого я в плену, не допустят этого. Правда, признаюсь, я плохо понимаю, кто это, но среди них точно есть Вечность и Время. Да и понимать это мне вовсе не обязательно - я только знаю, что отсюда мне не выбраться, даже если собрать все силы и всю волю, которые были у меня с начала жизни. Но протест сохраняется… Должно быть, потому, что он составляет основу моей натуры, то есть, всю сущность - всё то, что и есть я. Видимо, сама я по сути - тот бунт, который не покидал меня ни на секунду… Разве только однажды, да и то не могу быть уверена, потому что это стёрлось из памяти. Да и память моя сейчас представляет собой какие-то отдельные клочки, вспышки, непоследовательные, основанные скорее на эмоциях и чувствах, кишащие в моей голове и не дающие мне уйти в небытие, несмотря на Безысходность - моего неугомонного стража. Эти искры хаотично вспыхивают, заставляя меня пережить ещё раз всё то, что когда-то занимало мысли и разум.

Но из этого нестройного хора совершенно чётко выделяется один мотив - единственное воспоминание, которое не покинет меня никогда. Оно, наперекор всему, в подробностях возникает снова и снова, составляя основу моего разума, моих мыслей.

Это событие поистине перевернуло мир. Вот только я не знаю, было ли это только передо мной или происходило везде, затронуло каждый уголок вселенной, и это видели все остальные люди. Чтобы понять это, я должна взглянуть на то, что там теперь…

Но до этого события моя жизнь протекала вполне размеренно и мало чем отличалась от других. Ярких происшествий было мало, поэтому многие жили слухами. Это было то, что объединяло их с внешним миром. А так, основу жизни для некоторых составлял внутренний мир, личность признавалась центром всего. Свободная Личность - вот что любили люди друг в друге. Как потом выяснилось, свобода эта для большинства была связана лишь с внешним отсутствием тирании, а в душе мало кто был волен и независим. Но тогда я ещё плохо понимала, что эти люди полностью повинуются внешнему воздействию.

Видимо, нам повезло, и среда долго не противопоставляла нашей свободе ничего, что могло бы её разрушить. Но мне не было интересно среди большинства этих людей. Мне казалось, они не могут использовать свою свободу, а значит, они не свободны. И я жила своим миром, стараясь находить там пищу для разума.

Но вот постепенно особо осведомлённые стали говорить о какой-то угрозе, о страшной войне, о порабощающей силе. Подобные новости были чем-то вроде сказки, пугающей детей. Кто-то не верил, кто-то отнёсся к этому спокойно, кто-то боялся. Но все мы ещё не осознавали, что это такое. Наша жизнь казалась тогда единственной возможной, и мы думали, что так будет всегда. Именно поэтому, несмотря на нарастающие слухи, подготовка к войне не велась, и жизнь в целом оставалась такой же беззаботной и повседневной. Люди как будто хотели отмахнуться от очевидного, зарыться в свою норку и делать вид, что ничего не происходит.

Тогда только я начала понимать истинную сущность тех, кто жил рядом со мной, но их было большинство, а значит, и моя судьба в чём-то от них зависела. Конечно, в обычное время я была полностью свободна, но перед общей угрозой мы должны были сплотиться и ощутить себя в ответе за будущее. Тогда же я поняла, для чего в древние времена предназначался меч, висевший на стене в моём доме. Он хранился у нас вроде семейной реликвии, а зачем он, чётко я не представляла. Война… Я впервые осознала, что свободу надо защищать, бороться за неё. Но, к сожалению, об этом думала только я, и так до самого последнего дня, решившего всё.
В то утро я проснулась от грохота и криков. Выбежав из дома, я не узнала привычной улицы. Кругом царила паника, люди бегали, кричали, некоторые расставались с жизнью раньше, чем их поработят. Из всего этого я поняла одно: вот оно начало, а конец, скорее всего, не заставит себя ждать. Враг был уже совсем близко, он мог появиться в любую минуту.

Никто не был готов к сопротивлению, это было напуганное стадо, и ничего больше. Я схватила свой меч и снова выскочила из дома. Враг был уже здесь. Я не видела его, передо мной стояла лишь гора пламени, уничтожающая всё на своём пути. Мне показалось, это был огромный механизм, управляемый кем-то, но огонь мешал разглядеть его полностью. Люди бежали, некоторые падали на колени, моля о помощи неизвестно кого.

Я подняла меч и громко крикнула: "За свободу! Вперёд!" Кто-то на минуту оглянулся и хотел было последовать за мной, но страх и общее движение толпы взяли верх. Я пыталась убедить их, что надо лишь уничтожить тех, кто руководит этой машиной, что она страшна лишь внешне, но люди не желали слушать меня. И тогда я одна побежала против течения толпы, навстречу врагу. Может, это было безумием, но тогда мне казалось, что я справлюсь с ним.

Враг был всё ближе, мне становилось очень жарко от огня, исходившего от него. Я подошла уже почти вплотную и подняла руку, в которой было оружие. Не знаю, какая сила была тогда во мне, но я совершенно не чувствовала страха. Может, он был вытеснен каким-то другим чувством, или ещё что-то, но теперь это уже и не важно. Я хорошо помню, как расплавился меч в моей руке, и как я была отброшена в сторону какой-то страшной волной, потоком мощи и силы.

Тогда-то и настало то единственное мгновение, в которое я не помню себя. Это был последний раз, когда я видела тот мир, в котором так спокойно протекала моя жизнь.

Не знаю, долго ли продолжалось это, но очнулась я уже здесь. Признаюсь, мне было страшно почувствовать себя лежащей на полу в маленькой кирпичной комнате. Моя голова будто разрывалась на части, и в ней крутилось одно лишь слово - Вечность… В глазах ещё рябили блики от того потока пламени, находившегося в двух шагах от меня. Но на смену решимости и волнению приходило какое-то странное, никогда раньше не посещавшее меня чувство безысходности. Я понимала, что всё позади… Тут мне в глаза бросилось то крошечное зарешёченное окошко… Я с трудом подошла к нему, и то, что предстало передо мной, навеки останется в памяти. Я впервые увидела бездну, не имеющую ни конца, ни начала…

После я поняла всё, что ждёт меня дальше, как будто кто-то вложил это в мой ум. Наверное, таким способом со мной разговаривают те, кто заточил меня сюда. Они внушали ещё что-то, но я запретила своему разуму воспринимать их слова… Именно поэтому я и говорю, что бунт был и останется основой меня, ведь даже здесь мой внутренний мир остаётся свободным, я не позволяю им поработить себя… Хотя теперь я твёрдо знаю лишь одно: будущего нет, но впереди Вечность…

Алкид

Юноша шёл по дороге, проходившей через лес. Было утро, но свежесть и прохладу уже готовился сменить полуденный зной. Человек шёл, не торопясь, впитывая в себя все звуки, которыми была наполнена роща, запахи, исходившие от множества цветов, и ветер играл его каштановыми кудрями, напевая ему что-то о свободе. Эти мотивы вселяли в сердце храбрость и звали вперёд, в ещё не изведанную даль. Глядя на этого человека, вы никогда бы не сказали, что перед вами изгнанник - настолько молод он был, настолько в его взгляде чувствовались несгибаемая воля и решительность, вместо измождения и усталости, присущих людям, подвергнутым гонениям. Этого юношу звали Алкид, и странствовал он уже почти год.

Он был изгнан тираном, захватившим власть в родном полисе, за организацию переворота и инакомыслие. Свергнуть правителя не удалось, так как о подготовке было кем-то сообщено властям. Немногочисленные соратники сразу открестились от своих идей, поэтому серьёзному наказанию был подвергнут лишь Алкид. Самые активные ограничились лишь денежными взысканиями на благо казны, а точнее, самого тирана. Надо сказать, и сам Алкид ещё легко отделался, ведь его могли и казнить. Может, правитель просто не чувствовал опасности с его стороны, увидев, как легко предали свои убеждения все остальные… Но так или иначе, юноша был навсегда изгнан из полиса, где прошло его детство, и где жил человек, заменявший ему отца.

Дело в том, что тайну его рождения не знал никто, так как однажды, на празднике в честь бога вина Вакха, ребёнок был найден в лесу, и его взял на воспитание одинокий мужчина по имени Анакреонт. Хоть мальчик был ещё младенцем и действительно стал ему как сын, Анакреонт в последствии не стал скрывать от Алкида, что он не родной отец. Он считал, что говорить неправду во всех случаях недопустимо, и именно этому научился от него приёмный сын, никогда не скрывавший своих мыслей и делавший всё для их воплощения. Именно поэтому Алкид сейчас и шёл по лесной тропе, а не сидел при дворе тирана, постоянно прислуживая ему и говоря лицемерные комплименты.

Изгнание юноша принял почти что радостно: теперь он ни от кого не зависел, делал то, что хотел, не давая никому отчёта. Он обрёл свободу, о которой мечтал: странствовал по греческой земле, заходя в различные полисы. Но везде он искал единомышленников, везде пытался донести до людей свои идеи, потому что всё ещё надеялся на осуществление своего плана, и это составляло смысл его жизни. Ведь Алкид хотел свободы не только для себя, но и для всех остальных людей. Именно поэтому в каждом городе он наблюдал за их размеренной жизнью и понимал, что их глаза словно покрыты пеленой; ему хотелось разорвать её и вернуть всех к истинному счастью, но безразличие снова и снова рушило его надежды.

Сейчас юноша находился недалеко от родного полиса, потому как недавно он совершенно случайно узнал о смерти своего отчима, и хотел хотя бы издали посмотреть на похороны благодетеля. Когда Алкид на очень далёком расстоянии увидел эту скорбную церемонию, его сердце сжалось сознанием полного одиночества и ненужности. Ведь узнав о приговоре, его любимая Ифигения сразу отказалась от него, друзья и соратники тем более поступили также. И только старик Анакреонт раз в месяц в назначенное время выходил за стены полиса, чтобы встретиться со своим единственным, пусть и неродным по крови, сыном. Алкид сперва не мог до конца понять, как это во всём мире, где живёт столько людей, нет ни одного, кто бы нуждался в нём и кто бы всегда был готов понять и поддержать его. Но потом он вспомнил о своей цели, и в его голове появилась мысль о том, что на самом деле он нужен всем, потому как живёт только ради их блага, но они пока просто не осознают этого.

Примерно к двум часам дня молодой человек достиг соседнего полиса, в котором, как ни странно, не был с детства. Точнее, с того самого момента, когда он убедил своих сверстников бежать туда, в знак протеста против занятий военным делом, когда учитель позволял себя унижать их. Это событие вызвало разговоры в городе и одобрение со стороны Анакреонта, поощрявшего стремление сына к справедливости и свободе. Естественно, беглецов достаточно быстро нашли и вернули обратно, да и смысла покидать полис не было, но Алкиду тогда казалось, что он абсолютно прав и это единственный выход, и отец поддержал его.

Войдя в город, юноша увидел большой и красивый храм, посвящённый Аполлону. Когда он проходил мимо него, его заметил оракул и тут же пообещал грядущую славу. Алкид лишь усмехнулся, потому что знал, что то же самое он говорит всем людям, которые по виду не стеснены в средствах и могут дать большие пожертвования. Дело в том, что Алкид был воином, и его одежда до сих пор могла произвести такое впечатление. На самом же деле ему не на что было даже поесть, и он жил охотой, а также тем, что в каждом полисе находились жители, сочувствовавшие ему и соглашавшиеся дать еды странствовавшему воину - изгнаннику. Алкид шёл по узким улочкам города, как всегда наблюдая за внешне мирной жизнью послушных граждан, которые даже не задумывались, почему этот человек пришёл в их город, и что за нужда заставила его покинуть дом.

На крыльце одного дома юноша заметил сидящую тяжело больную, по всей видимости, умирающую старуху. При виде него она почему-то оживилась, и в её глазах появился какой-то странный блеск. Она встала и медленно подошла к Алкиду. Старуха стала протягивать к нему свои костлявые руки и шептать: "Этеокл… Сын…"

- Что ты говоришь? Я вовсе не Этеокл! - удивился воин.

- Ах да… Верно… - прошептала старуха, - так звали твоего отца… Ты так похож на него…

Алкид помог умирающей женщине подойти к крыльцу, и сам сел с ней рядом. Только сейчас он заметил, что в её чертах было отдалённое сходство с ним самим.

- Сын… мой сын… - шептала старуха, взяв Алкида за руку.

- Но кто ты? И почему считаешь, что я твой сын?

- Я - твоя мать, Электра… Я тебя сразу узнала… Ты очень похож на твоего отца… на меня гораздо меньше… Я знала, знала, что в конце концов встречусь с тобой! - сказала она и в её глазах появились слёзы.

Женщина плакала, и Алкид почувствовал что-то родное в ней, хоть никогда раньше не видел её. Он даже был уверен, что старуха говорит правду, хотя и сам не знал почему. Воин обнял её, но она ещё больше разрыдалась, и он мог разобрать только одно слово: "Прости".

- Но что я должен простить тебе, мама?

Электра не могла ответить, потому что слёзы мешали ей.

Тут Алкид подумал о том, что его никогда особо не интересовало, почему он был найден в лесу, и кто его настоящие родители. Он любил Анакреонта, как отца, и ему не было важно, чей он сын по крови.

- Прости меня за то, что поддалась внушениям и обману, - прошептала женщина.

- Но скажи мне, как всё было на самом деле… - Алкид не находил слов. Он смотрел на эту тяжело больную старуху и чувствовал, что она - близкий ему человек, хоть и прожил всю жизнь, не зная о её существовании.

- Мне очень тяжело говорить об этом… особенно сейчас… Но ты должен знать всё… Твой отец был казнён за попытку свергнуть тирана… Он был борцом за свободу… Его казнили до твоего рождения, а мы даже не были женаты… Я любила его всю свою жизнь, но ребёнок, рождённый от врага, каким его признали, да к тому же незаконный, всё равно не смог бы нормально жить… И тебя и меня ждал бы несмываемый позор и гонения… Скрыть, кто твой отец, было невозможно, потому что многие знали о нашей связи… - старуха говорила всё медленнее, потому что наворачивающиеся слёзы всё больше давили, да и тяжёлая болезнь отнимала последние силы. - Всё из-за того, что в то время я ещё так боялась мнения общества, мнения толпы… Сколько я проклинала себя за это потом… И вот… когда ты родился… я… я унесла тебя в лес… Я знала, что на следующий день будет праздник Вакха, и тебя скорей всего подберут… Потом всю жизнь я надеялась найти тебя… И вот теперь я могу спокойно умереть… Если ты меня простишь…

- Я прощаю тебя, мама… Но я не прощу эту власть, которая делает такое с людьми! Недаром я изгнан из своего полиса! Я вернусь, но уже не один… Мы освободим города Греции!

- Так ты… Тоже… - начала Электра, и с этими словами упала на руки сына. Она была мертва… Новая боль пронзила сердце Алкида. Он сидел и смотрел на свою мать, которую только что обрёл, и вот её уже нет… Он просто не мог поверить в это… Искра надежды и тепла, только закравшись в его сердце, погасла навсегда...

Сколько ещё он просидел на этом крыльце, Алкид не знал. Однако к вечеру он очнулся от своего оцепенения и, пересилив себя, встал. Юноша вспомнил об обещании, данном им матери, что теперь он просто обязан осуществить свой план и просто не имеет права сдаться.

Алкид похоронил мать в том самом лесу и отправился дальше. Никогда ещё не чувствовал он такой опустошённости и одиночества, отзывавшихся из всех точек сознания.

Весь следующий день он провёл в пути, находясь всё в том же отрешённом состоянии, почти в забытьи. Но из всей этой пустоты всё яснее возникала лютая ненависть к тирании, к власти, порабощающей людей и вмешивающейся во все стороны их жизни. Снова сердце звало его в бой, в нескончаемую схватку за свободу и независимость. К вечеру Алкид пришёл в незнакомый ему до этого полис. Он прошёл по его улицам, смотря на окна домов, в каждом из которых шла своя жизнь. Было уже темно, и юноша плохо видел здания вокруг. Внезапно он очутился рядом с местом, где содержали заключённых. Там горел факел, рядом с которым спал стражник. Судя по запаху, исходившему от него, он был мертвецки пьян. К столбу металлической цепью был прикован единственный пленник. На него падал свет, и Алкид мог хорошо разглядеть его. Это был такой же юноша, чуть моложе его самого. Он сидел, обхватив руками колени, и взгляд его влажных глаз был направлен куда-то вдаль. Но всё же этот человек был полностью погружён в свои мысли, и не сразу заметил подошедшего Алкида.

- Кто ты? - спросил его молодой воин.

- Разумнее было бы спросить, кем я был, - ответил узник. - Завтра утром меня уже не будет и вовсе… Завтра казнь…

- А за что? - с жаром поинтересовался Алкид.

- Наш тиран не приветствует инакомыслия. Борьба за свободу и справедливость приравнивается для него к измене.

- А знаешь, я тоже изгнан из своего полиса за то же самое… как тебя зовут?

- Арион… А видимо, ваш тиран благосклоннее…

Воцарилось молчание. Впрочем, оно продолжалось не долго. Арион сам нарушил его.

- И знаешь, что самое страшное? Нет, я не боюсь смерти. Меня гнетёт то, что с утра соберутся люди и будут смотреть на мою гибель, как на представление, между тем как я и жил только для того, чтобы дать им свободу и счастье. А они придут и будут потешаться надо мной, кидать в меня камни… выходит, я прожил жизнь зря…

- Нет, не будут! - оборвал его Алкид.

- Ты всё ещё веришь в то, что люди осознают, за что я гибну?

- Нет, я давно утратил веру в то, что таких, как мы, оценят. Но я верю в то, что даже у самой толстой цепи всегда найдётся более слабое звено…

И с этими словами он взял свой меч и наклонился к оковам Ариона. Юноша с детства отличался необыкновенной силой, и через несколько минут цепь была прорвана. Арион снова был свободен. В его сердце, как будто свежий ветер после зноя, вновь проникли сила убеждённости и воля к борьбе. Юноши обнялись и пожали друг другу руки. С этого момента они договорились считать друг друга братьями и ни за что не сдаваться ни при каких условиях, под конец произнеся: "Свобода или смерть!"

- А теперь надо срочно уходить, - словно очнулся от счастливого сна Алкид.

- А стражник? Может, стоит расправиться с ним? - произнёс Арион.

- Нет, я не стану его убивать. Зачем лишать жизни этого раба, преданного своему хозяину, боящегося сказать что-то против… Лучше мы освободим их всех!

Арион с восторгом посмотрел на своего друга, и они быстро покинули это место.

Вскоре Алкид и Арион вышли из полиса. Они шли по дороге на встречу битве. Каждый из них в этот день считал себя уже счастливым, ведь дружба и сознание родственности душ действительно окрыляет. Одиночество и ненужность, мучавшие их обоих, навсегда завершились.

Юноши не знали, чем закончится их борьба, достигнут ли они своей цели, но зато были уверены, что ни одна капля крови не прольётся даром. Они отправились на поиски новых соратников. В данный момент им даже не представлялось столь сложным осуществление их плана - главное, в их храбрых сердцах навеки закрепилась идея свободы, справедливости и независимости, ради которой стоило жить.

А наутро на главной площади полиса собрались оживлённые люди, и были очень разочарованы, что сорвалось зрелище, которого они так ждали…

На улице царила летняя ночь. Уже не такая тёплая и чарующая, какая бывает в июне, а холодная, августовская. Вообще, был ещё вечер, но тьма уже поглотила собой дома и колокольню старого собора, с которой доносился глухой звон. Из питейных заведений, в которых горел яркий свет, то и дело вываливались шатающиеся фигуры и шли по дороге, распевая какие-то песни. Город жил особенной жизнью, обнажая все свои тайны, чтобы с утра снова стать чинной европейской столицей.

На сыром, заплесневевшем полу камеры одной из тюрем сидела молодая девушка. Правда, на первый взгляд можно было бы назвать её пожилой женщиной, даже старухой, настолько измученной и отрешённой выглядела она. Её светлые длинные волосы были спутаны, в свете единственной свечи лицо казалось окаменевшим и безжизненным, но её глаза не поддавались оцепенению. Они, как и прежде, выражали огромную волю к жизни, бунт и стремление к борьбе. Правда, сейчас они были направлены скорее куда-то в глубь её души, во внутренний мир, но всё же выдавали глубокую убеждённость и преданность идее, живущей там. Она не могла до конца поверить в то, что завтра её уже не будет, ей всё время казалось, что какое-то непредвиденное событие отменит казнь, и битва продолжится. С другой стороны, она прекрасно знала, что так называемое правосудие вынесло свой вердикт окончательно, и на помилование рассчитывать нечего.

Эту девушку звали Лиенарда де Мерсье. Она была одной из тех, кто даже в условиях тирании верит, что возможно всё изменить или, по крайней мере, внести значительный вклад в это. Лиенарда чётко видела свою конечную цель и готова была отдать за неё всё. Биться до последней капли крови - это и составляло смысл и основу её жизни. И сейчас девушка сидела в этой темнице и старалась подвести итог всему, понять, какой вклад она внесла в великое дело освобождения. Ей было жаль, что всё прерывается, что она не успела осуществить своих планов и увидеть торжество своей идеи.

Но не только убеждения занимали в этот момент мысли Лиенарды, ведь помимо них у её жизни была ещё одна важная сторона. Сейчас, в последние свои часы, она думала о том, чьё присутствие хоть немного развеяло бы мрачные мысли, и с кем даже конец был бы не так горек. Но с другой стороны, Лиенарда не желала, чтобы её возлюбленный был с ней рядом, ведь это означало бы гибель для них обоих, а ей хотелось, чтобы он жил и, возможно, увидел то, что ей не удалось. К тому же, он будет продолжать борьбу за свободу, ради которой они оба жили, и которая свела их вместе. Лиенарда осознавала всё это, но временами чувства оказывались сильнее разума, и ей хотелось просто поделиться с ним своими последними мыслями и переживаниями, ведь только он среди всех знакомых и соратников понимал её не только как революционерку, но и как человека. Девушка даже периодически ловила себя на мысли, что ждёт завтрашнего утра - утра казни, чтобы последний раз увидеть его. Она знала, что он обязательно будет присутствовать среди людей, пришедших посмотреть на её смерть, и, может быть, будет единственным, для кого это не просто зрелище. Хотя бы ещё один раз, хотя бы последним взглядом выразить всё то, что не было сказано…

Время шло незаметно. Свеча уже догорала, и в камере становилось всё темнее. Вместе с этим светом исчезала и связь с миром. Лиенарда вспоминала всё, что было с самого детства до вчерашнего суда, причём, казалось, что с последних событий прошла целая вечность, а может, это и вовсе было не с ней или не в этой жизни. Все эти совершенно различные мысли сливались в какую-то непонятную иллюзию, граничащую с бредом. Эти обрывочные воспоминания то и дело сменял голос; он будто раздавался откуда-то издалека и звал девушку за собой. Что там впереди? Битва или, наоборот, вечный покой вдали от всех бед и переживаний? Если бы это было правдой, даже сейчас узница выбрала бы первое.

"Я схожу с ума", - подумала Лиенарда, будто на секунду вырвавшись из оцепенения, и снова рухнула в бездну этого бреда.

Внезапно звук открывающейся двери нарушил давящую тишину. Девушка не сразу поняла, что происходит, а когда увидела вошедшего стражника, решила, что настало роковое утро казни. Надо сказать, Лиенарда даже обрадовалась этому, ведь смерть станет для неё долгожданным избавлением от существования без цели и смысла, которое она влачила с тех пор, как её поймали. Сперва были каждодневные допросы: девушку пытали и всё время спрашивали, кто ещё участвует в революционном заговоре. Не смотря на боль и страдания, она не проронила ни слова. Потом она в этой же камере ждала суда. Девушка даже не знала, какой день и какое время суток, время тянулось мучительно долго. Приговор Лиенарда приняла с готовностью, нисколько не выказав страха или смятения, потому как предвидела его сразу. И вот настал день, которому суждено стать последним.

К удивлению девушки, стражник молча взял её за руку и очень быстро, воровато оглядываясь по сторонам, вывел на улицу. Была ночь. Лиенарда настолько ослабла, что от быстрой ходьбы потеряла сознание. Очнувшись, первой мыслью девушки было то, что казнь уже совершилась, и перед ней какой-то другой мир, до этого представлявшийся ей иллюзорным и непонятным. Но вскоре она поняла, что находится в чьём-то доме. Лиенарда встала и медленно прошла по комнате. Выйдя из неё, девушка оказалась в тёмном коридоре. Она на ощупь дошла до его конца, дверь была заперта.

Некоторое время девушка силилась вспомнить, что было с ней до того, как она потеряла сознание, но воспоминания были лишь смутны. Единственное, что она помнила, это было внезапное появление стражника в камере.

Было раннее утро. Серые улицы, ещё окутанные туманом, готовились к новому дню, когда на них выйдут тысячи людей. С ночного караула шёл Анри Коар, стражник одной из парижских тюрем. Во всём его облике не было и следа усталости, казалось, он был чем-то встревожен. Сейчас его мысли занимало не то, что начальник караула устроил утром грандиозный скандал и грозился лишить жалования всех, кто дежурил в эту ночь, из-за побега заключённой. Всё то, что заботило его раньше, для Анри сейчас отошло далеко на задний план, ведь в его обычно пустом доме была та, кого он спас от смерти, та, кто, не зная этого, стала предметом его обожания и поклонения. Именно из-за неё и были эти неприятности на службе, но они были совершенно не важны сейчас.

Анри Коар всегда был примером на службе. Он был искренне предан королю, и ставил интересы государства превыше своих. Надо заметить, он даже не понимал людей, которые были против существующего строя, поэтому, узнав о появлении революционерки в их тюрьме, Анри очень заинтересовался ею, и, по возможности, старался присутствовать на её допросах и на суде. Лиенарда де Мерсье с первого раза поразила его своей убеждённостью и непреклонной волей. Стражник не переставал удивляться тому, с какой верой и готовностью к любым страданиям она относилась к своим идеалам. Её бунтующая натура вызывала всё больший интерес у Анри, и постепенно видеть её превратилось для него в потребность. Сперва он не понимал, что с ним происходит, и хотел отмахнуться от навязчивого преступного чувства, уйти от него в пучину повседневной жизни. Так продолжалось до последней ночи, когда стражник понял, что на рассвете его возлюбленной уже не будет. У него не укладывалось это в голове, но, тем не менее, спрятаться от этого уже не было возможности. Анри почувствовал ответственность за её жизнь, но чувство долга было в нём сильно. Всю ночь он постоянно менял своё решение, и, в конце концов, пришёл к выводу, что лучше отдать всё в руки правосудия. Стражник пытался отвлечься от внутреннего голоса, говорящего ему совсем иные вещи, но когда его напарник, с которым они дежурили в эту ночь, уснул, Анри быстро направился к камере Лиенарды. Он сам не понимал, зачем идёт туда, ему казалось, что его ведёт желание посмотреть на неё в последний раз, но в его кармане были ключи… Отнеся девушку в свой дом, Анри быстро вернулся в караульную, сел за стол и сделал вид, что уснул. Надо сказать, все события, произошедшие за ночь, измотали стражника, и вскоре он действительно провалился в какой-то лихорадочный сон.

Лиенарда медленно подошла к окну. Город ещё спал, но раннее утро уже наполнило его улицы туманом. Он окутал серые громады домов, и только луч солнца, пробивавшийся сквозь него, возвещал о начале нового дня, как торжества жизни. Какой она будет теперь? Лиенарда твёрдо знала лишь одно: любой ценой будет продолжено продвижение к той цели, которая уже давно стала для неё единственным смыслом.

Снова мысли девушки прервал звук открывающейся двери. Лиенарда неподвижно стояла у окна, глядя на дверной проём комнаты, и ждала, кто же войдёт. Она очень удивилась, когда увидела всё того же стражника.

Где-то минуту они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. - Лиенарда… - выговорил, наконец, стражник.

- Вы знаете моё имя! - удивилась сперва девушка, но тут же сообразила, что ему, должно быть, известно о ней многое. - Ах да! Да и я Вас неоднократно видела, Вы…

- Моё имя Анри Коар, я стражник той самой тюрьмы.

- Но… Где я? Что это за дом? - Лиенарда не знала, что сказать, но молчать она тоже не могла.

- Я здесь живу… дело в том, что я привёл Вас сюда потому, что не желал Вашей смерти. Вас бы казнили сегодня утром…

- О, я не знаю, как благодарить Вас! Я буду признательна Вам до конца жизни! - воскликнула девушка. Тут же ей стало интересно, что подвигло стражника на подобные действия. - Но… скажите… зачем Вы рисковали так ради меня?..

- Лиенарда… Я не могу дольше скрывать, что люблю Вас… Я наблюдал за Вами всё время, и Вы не переставали поражать меня… Если Вы согласитесь быть со мной, это будет для меня высшим счастьем, и благодарить буду я… На лице Лиенарды выразились печаль и сострадание. Видно было, что она искренне сопереживает этому человеку и понимает, что обязана ему жизнью, а значит, и возможностью продолжать борьбу, но даже огромная благодарность не могла дать ей повода согласиться. После продолжительного молчания она, наконец, заговорила.

- Анри… Я уже сказала, что буду всегда Вам благодарна. Наверное, Вы могли бы стать моим лучшим другом, но люблю я другого человека… Даже в знак признательности я не могу остаться с Вами, потому что это будет лицемерием и ложью.

Анри, казалось, не замечал ничего вокруг. Он опустился на стул и долгое время сидел, смотря в пол. Так пришёл крах всем его надеждам, всему тому, чего он так ждал. Но, надо сказать, Анри был рад уже тому, что Лиенарда жива, что, может быть, она будет счастлива…

- Что же, - прервал он молчание, - я не могу и не хочу принуждать Вас. Всё только в Вашей воле. Я сделал, что мог, и теперь даю Вам полную свободу. Только сперва Вам придётся пожить в доме на окраине города, потому как побег революционерки наверняка наделает много шума. Раз в день я буду приносить вам еду и оставлять на крыльце. Сегодня ночью я отведу вас туда…

Анри целый день не было дома, - после этого разговора он куда-то ушёл, и вернулся только поздно вечером. Лиенарда думала о том, что время терять нельзя, надо налаживать прежнюю жизнь, а для этого ей в первую очередь надо связаться со своими соратниками. Девушке казалось, что все эти события были во сне, и начинается новый день, в котором всё по-прежнему. Единственное, у неё было ощущение, что она целую вечность не видела человека, с которым ей хотелось быть всё время. Лиенарда пыталась придумать способ, чтобы как можно скорее сообщить ему о своём спасении.

Поздним вечером Анри вывел её на улицу. Они шли через весь город, прячась от изредка встречавшихся прохожих. Дойдя до окраины, Лиенарда увидела небольшой дом, в котором некогда жила мать Анри, умершая пять лет назад. Внутри была достаточно бедная обстановка, но девушка была счастлива уже тем, что у неё теперь есть крыша над головой.

- Ну вот, теперь это Ваш дом, - сказал стражник. - Еду я буду Вам приносить… Не знаю, что я ещё могу для Вас сделать…

- Анри, я понимаю, что Вы не должны рисковать ради меня, - промолвила девушка. - Наверное, моя просьба к Вам - это наглость, но я не вижу другого способа осуществить то, что для меня так важно. Не могли бы вы отнести записку?

- Что вы, для Вас я сделаю с удовольствием всё, что вы попросите… Лиенарда поблагодарила Анри и подала ему свёрнутый листок бумаги, на котором был написан адрес. Это записка к возлюбленному девушки: "Ищи меня в доме на окраине города. Борьба продолжается". Этими двумя фразами Лиенарда указывала на то, что по-прежнему любит его, и готова вместе с ним продолжать начатое ими дело революции.

Прошло полгода. На протяжении этого времени всё было, как обычно. Анри раз в день в определённое время приносил Лиенарде пищу, и даже не догадывался о том, что происходит в её доме. Но настало время, когда всё стало ясно.

Было обычное туманное утро. Лучи солнца, едва пробивавшиеся сквозь пелену, бросали блики на стены серых домов. Но город давно не спал. Его центральная площадь и улица огласились криками и звоном оружия. Столицу наводнили всадники и пешие, появившиеся непонятно откуда. Люди не сразу поняли, кто это, и чего они хотят. Но городские власти быстро отреагировали на непредвиденное восстание, и стали мобилизовывать военных. Все они с готовностью выступили против революционеров, хотя даже не задумывались, какой цели те хотят добиться, ради чего отдают свои жизни. В правительственных войсках был и Анри Коар, искренне преданный власти и желавший сражаться за неё до последней капли крови.

Достигнув площади, он увидел группу повстанцев, впереди которой особо выделялись два всадника на статных вороных конях. Одну всадницу он узнал сразу - это была Лиенарда де Мерсье. Рядом с ней был тот, кому навеки принадлежало её сердце - Дени де Гонделарье. Именно о нём она думала в ту ночь, когда готовилась к казни, именно он нашёл её в том маленьком домике на окраине, где потом стали проводиться собрания революционной организации. И в этот день Дени и Лиенарда были вместе, они были счастливы биться за то, что составляло смысл их жизни, за ту идею, которая сроднила их души. Сейчас их сердца бились одновременно, сливаясь в единой симфонии воли и бунта. В лучах восходящего солнца они скорее напоминали древнегреческих богов войны, от них веяло бесстрашием и непреклонностью.

Я думаю, не стоит подробно описывать, что было дальше. Столкновение рабства и свободы, тьмы и света.

Анри не заметил, как оказался рядом с Лиенардой. Он, как во сне, увидел чёрного коня, а также шпагу в руке всадницы. Если бы дело касалось только его жизни, он бы безоговорочно позволил ей делать всё, что она хочет, и не стал бы обороняться. Но сейчас перед ним была не просто девушка, которую он любил, это была революционерка, враг тех, кому он верит и кому предан. Анри не знал, что делать. Решимость на мгновение оставила его. В этот момент он искренне хотел, чтобы всё это оказалось лишь сном, но это была суровая реальность, от которой некуда было спрятаться. Опередив Лиенарду, Анри, не глядя, нанёс удар. Девушка упала, и конь унёсся в самую гущу сражения.

Даже мёртвая Лиенарда внушала волю и решимость. На её лице видно было что-то вроде удовлетворения, ведь она погибла за идею, в бою…

Анри не сразу осознал, что произошло. Он где-то минуту стоял, будто в оцепенении. Но сражение продолжалось, государство, как и прежде, было в опасности. Словно по привычке, Анри бросился в бой, но он толком не видел ничего вокруг себя. Внезапно перед ним вновь очутился чёрный конь, на котором он увидел всадника, сияющего в лучах восходящего солнца. Дени видел смерть Лиенарды и успел заметить, кто убил её. Он поставил себе цель во что бы то ни стало расправиться с Анри, ведь это был убийца его возлюбленной и враг его убеждений, ради которых погибла она и идёт на смерть он сам. Во взгляде всадника чувствовалась всё та же непоколебимая решительность и ненависть. Потеряв Лиенарду, он чувствовал пустоту в сердце, но разум его был проникнут идеей, борьба за неё стала теперь единственной целью и смыслом. Анри сразу понял, кто перед ним, и, в свою очередь, также проникся к Дени ненавистью. Ведь это был тот, из-за кого Лиенарда не смогла остаться с ним. В этот момент стражник слагал на него даже вину в гибели девушки, ведь это он помог ей развязать битву. Мало того, этот человек ещё и пошёл против власти, что лишь усиливало ненависть. Дени быстро оказался рядом со своим врагом и пронзил шпагой его грудь. Но Анри тоже успел нанести удар в самое сердце революционера…

Так погибли оба непримиримых врага. На лице стражника выражались предсмертные страдания и страх перед болью и концом жизни. В глазах Дени же, напротив, видна была столь привычная убеждённость. Казалось, в последний миг он узнал какую-то истину, за которую, ещё не зная этого, сражался, и это добавило ему ещё большую уверенность в своей правоте…

А вокруг всё ещё продолжался бой, хотя силы были не равны. Восстание было подавлено, но лишь для того, чтобы когда-то в будущем вспыхнуть с новой силой и избавить мир от тирании и насилия…

Из-за едва приоткрытых век виднелось серое небо. Оно будто давило, предвещая бесплодность всяческих попыток продолжения битвы. Казалось, оно медленно сползает вниз, поглощая мир в свою серую бездну - туда, где отсутствует время, но разум-то остаётся. Он порождает волю к действию, но именно эта секунда будет длиться вечно, не давая предпринять что-то для изменения действительности. Да какое там для изменения, даже для временного самоудовлетворения посредствам приложения усилий к этому заведомо безрезультатному делу. Элендил, преодолевая пульсирующую боль в голове, едва приоткрыл глаза и ещё не понимал, где он и что произошло, но именно такие мысли посетили его. Он лежал посреди поля и смотрел в серое небо. Слабый луч солнца, пробивавшийся сквозь камни туч, был для юноши чем-то родным, в нём он узнавал ту надежду, которая вела его до сих пор.

Надежда… Что это? Антипод безысходности или, напротив, её следствие? Она приходит именно тогда, когда уже нет никаких оснований верить в успех, кроме неё самой.

Постепенно сознание вернулось к Элендилу, и он вспомнил всё, что произошло.

После того, как его родной город был захвачен тираном Дугальдом, он с кучкой свободолюбивых людей был изгнан оттуда. Элендил был моложе остальных, но отличался несгибаемой волей и готовностью к любым лишениям ради возвращения воли всем тем, с кем он некогда жил.

Несколько лет его отряд скитался по окрестным просторам, пополняя и укрепляя свои ряды.

И вот, наконец, они решились выступить против тирана. Первая битва закончилась фактической победой повстанческого отряда, но потери были огромны. Войска Дугальда потерпели значительный ущерб, но их численность изначально была гораздо больше.

Гордые рыцари не примирились с властью узурпатора, и было назначено следующее сражение.

Элендил смутно помнил начало боя, копья и стрелы, направленные на них, и то странное ощущение, которое он старался не замечать. Юноша не хотел признаться себе, что это и есть то чувство, которое принято называть страхом, и воля к свободе всё-таки была сильнее. У него не было и мысли развернуть коня, но всё же идти на смерть оказалось гораздо сложнее, чем он представлял с детства, когда наблюдал за рыцарями, выступавшими против племён, совершавших набеги на город. Элендил уже привык к бою, но, несмотря на это, во врагах он всегда видел людей, ему было даже жаль их, ведь они добровольно стали рабами. Ему гораздо больше хотелось освободить их всех, но они сами сопротивлялись этому, и юноше приходилось идти на убийство.

Элендил помнил, как упал его конь, и он с силой ударился об землю. Где-то с минуту он ещё мог смутно различать фигуры, мелькавшие перед ним, но всё это уже казалось нереальным и происходящим в другом мире.

Очнулся он только сейчас. Через некоторое время юноша с трудом смог встать. Но то, что предстало перед ним, затмило и боль, и горечь прежних мыслей. Всё поле было усеяно трупами. Здесь были и враги, и многие из соратников. Рядом лежал погибший конь, до смерти бывший его верным спутником. Картина представляла собой нечто самое жуткое, что Элендил когда-либо мог себе представить, не считая рабства, конечно. Ворон кружил над всем этим, будто радуясь богатой добыче. Что-то зловещее и в то же время таинственное чувствовалось во всём окружающем. Однако, осмотревшись, Элендил почему-то пришёл к выводу, что и это ещё не конец, а значит там, в лесу на границе поля, всё ещё ждут последней схватки те, кто остался из его отряда, кого не было сейчас среди павших. А на противоположной стороне располагается лагерь тех, против кого предстоит им биться и от руки кого погибнуть.

Уже смеркалось, и над полем нависла тишина. Если прислушаться, то можно было даже различить отдалённые звуки, доносившиеся из стана узурпатора. Должно быть, там заранее праздновали победу. Особо отличившиеся военачальники пировали с самим тираном и, забыв про ратную честь и доблесть, услаждали его слух лестными речами.

Элендил медленно пошёл к границе леса. Он понимал, что предстоящая битва уже точно будет последней, как знал он и то, что никогда не покориться воле Дугальда. А это значило скорую гибель. Наверное, впервые юноша почувствовал желание жить так остро. Раньше он не задумывался об этом, а пророй даже сетовал на то, что родился на этот свет, лишённый всяческой справедливости. Даже идя в бой, он не хотел жить так сильно, как сейчас, потому что тогда его ещё согревала хоть капля надежды. Теперь же Элендил знал, что это последние дни, а возможно, даже часы его пребывания в мире. Он жадно вдыхал воздух вечерней прохлады, наслаждался ветром, дувшим в лицо и развевавшим его золотые кудри. Юноша искренне любовался этим миром, как будто старался восполнить то, чего не хватало в жизни. Но тут его взгляд снова пал на землю. И снова тела погибших…

Внезапно Элендил остановился, словно окаменев. В одном из трупов он узнал Йорла. Это был молодой человек, не так давно примкнувший к отряду. Он был единственный моложе Элендила, и считал его за старшего брата. Не так давно Йорл спрашивал его о возможности гибели, и он ответил, что жизнь в покорности тиранам равносильна смерти, даже ещё мучительнее и бесполезнее, а значит, надо бороться до конца, и, если придётся, пасть в бою. Элендил склонился к другу и вложил в его руку меч…

До леса оставалось уже не много, и юноша даже стал различать чьи-то голоса. Вскоре он увидел костёр и людей вокруг него. В них Элендил узнал своих соратников. Они тоже заметили приближающегося человека и старались рассмотреть, кто это. Потом от группы отделился один и пошёл навстречу. Элендил узнал своего друга Рейнольда. Тот, осознав, кто перед ним, сперва остановился, а потом молниеносно бросился ему на шею, будто мальчишка, обрадованный приходом отца. Возвращение якобы погибшего Элендила вызвало оживление в стане. Однако вскоре на лицах людей снова стала проявляться боль и тоска. Все они также отдавали себе отчёт в том, что очень скоро их всех не станет, поэтому и радость за выжившего друга не могла быть долгой. Так или иначе, жить им осталось немного.

Вскоре послышались чьи-то шаги и голоса. По-видимому, это были два человека, шедшие в отряд повстанцев. Однако трудно было различить, откуда доносятся звуки, и кто эти люди.

Внезапно у костра появились двое одетых в доспехи воинов тирана. Один из них заговорил:

- Мы, Дональд и Дункан, явились к вам по велению непобедимого Дугальда…

- Так-так… - произнёс кто-то в ответ. - И что же надо нашему "непобедимому" узурпатору? Или все его слуги пали в бою, а он не знает, как заточить меч или сесть на коня?

- Великий Дугальд предлагает вам сложить оружие и покориться его власти. Взамен вы получите прощение и право вернуться в город. Лица повстанцев выражали волю и негодование.

- И вы проделали столь длинный путь, чтобы сообщить нам это?! - сказал Элендил. - Так вот. Пусть ваш тиран раз и навсегда запомнит, что о таком не может быть и речи.

- Ну что же, тогда завтра он вызывает вас на решающий бой.

- Прекрасно!

- Что ж, вы ещё очень пожалеете, но будет поздно, так что…

- Если здесь кто и достоин жалости, - перебил его Элендил, - то только вы. Вы же убоги в своём рабстве…

Но Дональд и Дункан уже удалялись.

После этого Рейнольд отозвал Элендила в сторону и сказал:

- Зачем ты согласился на это? Лучше бы уговорил их перенести бой на более позднее время… Посмотри, люди вымотаны…

- Послушай, если ты боишься, то так и скажи! День не даст нам ровным счётом ничего. Всё равно мы идём на смерть, так давай же уйдём с гордостью!

- Но подумай, надежда ещё могла быть…

- Наверное, ты лишился рассудка! Если тебе так хочется, пойди и сдайся, и не надо при этом прикрываться интересами всех!

С этими словами Элендил быстро пошёл вглубь леса. В эту минуту он был взбешён и абсолютно уверен в трусости друга и своей правоте. Вместе со всем его злило и другое. Когда посланники тирана предложили вернуться в город, разум юноши сразу воспринял это как неприемлемое. Но где-то в подсознании, на какую-то секунду, всё же промелькнула мысли о согласии. Конечно, вся сущность борца воспротивилась ей, но всё же… Оно было, и этот факт причинял Элендилу страдания. "Неужели я так слаб?" - спрашивал он себя. "Но нет, я же сразу совершенно искренне отказался от унизительных условий!" Из всего сгустка противоречий абсолютно осознанно выделялась одна мысль: свобода или смерть. Именно этим принципом руководствовался молодой человек, и будет действовать согласно ему до конца.

А Рейнольд? Мысли о друге занимали сейчас разум Элендила. Может, он незаслуженно оскорбил его? Может, он правда думал, что для отряда и их идеи отсрочка необходима? Тем более, перед лицом смерти пора бы оставить свой максимализм и хотя бы напоследок отнестись с пониманием абсолютно ко всем окружающим…

Элендил пошёл обратно к стану. Люди уже не сидели кучкой у костра. Каждый предпочитал быть наедине с собой, предаваясь только им известным размышлениям. Казалось, никто даже не заметил возвращения юноши. Он пошёл к Рейнольду и тихо сказал:

- Не знаю, имею ли я право просить у тебя прощения, но я виноват перед тобой. Хочется, чтобы мы и погибли друзьями, какими были всю жизнь.

Казалось, Рейнольд предвидел этот момент и ждал его с неким волнением.

- Мне нечего прощать тебе, Элендил, - сказал он. - Мне кажется, я тоже был не прав. Раз уж всё равно у нас нет другого выбора, давай же следовать своим принципам до конца…

… Элендил молча сидел у костра. Эта ночь казалась особенно долгой. Тем более, никто не спал, но и разговоров не было слышно. Все были погружены в воспоминания и раздумья о том, чего уже никогда не будет, и каждый находил в этом нечто своё, тоска о чём до конца будет преследовать.

Сам же Элендил, напротив, хотел сейчас поговорить с кем-нибудь, высказать всё, на что не хватало времени раньше. Он даже ждал, когда подойдёт к нему старик Эвайн, который практически с самого начала жил с его отрядом, но уже не принимал участия в битвах. В обычное время юноша не любил разговоров с ним, потому как старик сильно идеализировал и поэтизировал восстание. Элендилу казалось, что он не понимает сути по причине того, что сам никогда не видел сражения. Эвайн всегда говорил: "Вот будь я моложе, мы бы вместе вырвали свободу у узурпатора!" Именно такие речи особенно злили молодого человека. Он всегда пытался объяснить старику истинное лицо битвы и героизма, которые тот превозносил как нечто неземное.

Сейчас же Элендил был бы рад даже ему.

Эвайн тихо подошёл и сел к костру рядом с юношей. В этот раз молодой человек заговорил первым:

- Вот между деревьями видны огни вдали… Это же сторожевая башня нашего города… Помню, ещё мальчишкой я бегал туда к отцу, когда он в ночную смену охранял свободу города от посягательств…

Старик заговорил о другом:

- Ты смерти не бойся…

- Да я и не боюсь, но жить хочется… Раньше я и не думал об этом…

- А знаешь, это не конец совсем… Только если заслужишь… Вот видишь ту яркую звезду? Это Аллан… Он, как и ты, только очень давно и в одиночку, сражался с поработителями… Он пал в бою, но сама природа не могла допустить его гибели. И вот теперь он смотрит на весь наш мир, на наши бессмысленные проблемы, как на муравейник, где все копошатся, преследуя незначительную, неясную для него цель… Он освещает путь к свободе вольным сердцам…

Элендил прервал старика:

- На самом деле, все мы завтра будем лежать в луже крови на том поле… Вот и всё… Всё не так идеально, как ты привык думать!

- Как знать… А свободные-то люди - бунтари, борцы всё равно тебя помнить будут… В тяжёлые для них минуты они будут думать о тебе, и им будет легче сделать свой единственно правильный выбор…

Элендил пожал плечами, и воцарилось молчание. Только слышался треск догоравшего костра…

А на следующий день все без исключения пали в бою. Пали, оставшись свободными…

В тот день рассвет был особенно красив, и в то же время в нём ясно виделось что-то ужасающее. Это, казалось бы, странное сочетание, выражалось в кроваво-красном диске солнца, медленно поднимавшемся над чёрной линией горизонта. Всё предвещало бурю. Ветер с душераздирающим воплем словно разбивался о громадные скалы, вторя волнам, вырывающимся из глубокого моря. Сине-чёрное небо периодически разрывалось молнией, после чего рокотал гром, от которого обычно седые вершины гор теряли свой покров.

Горы леденели под железной поступью Власти и силы, но свободный Эфир согревал их. Неумолимые, хоть и слепые, слуги Зевса вели на этот край земли закованного в цепи Прометея, чтобы он никогда уже не воспротивился воле громовержца.

Титан шёл, будто прогуливаясь по Олимпу, - до того его вид внушал спокойствие и непреклонность. Его сердце откликалось на голос бури, сливаясь с ней. Прометей был погружён в свои мысли, в которых не было места страху. Он думал о том, что основная его задача выполнена - люди, которых хотел уничтожить Зевс, спасены - титан дал им огонь и научил различным способам добычи пищи. Тем более, Прометей знал, что царство громовержца падёт. Ему было известно и то, как можно было избежать позорного свержения, но говорить это тирану он не собирался. Не мог ускользнуть от него и страх Зевса перед ним. Действительно, верховный бог ненавидел Прометея ещё со времён войны титанов, в которой, правда, он был на стороне Зевса. Просто узурпатор боялся его независимости и свободолюбия. Титаны-враги были низвергнуты в Тартар, но угрозу своей власти верховный бог чувствовал почему-то именно со стороны Прометея. Громовержец всё время искал способ избавиться от титана-бунтаря, и последней каплей стало неповиновение его человеконенавистнической воле. Надо заметить, и после этого Зевс разговаривал с ним только через своих верных слуг - Власть и Силу, потому что, общайся они лицом к лицу, Разум и Воля, и так никогда не изменявшие ему, явно были бы на стороне Прометея.

Именно это сейчас занимало мысли титана, и на его лице то и дело появлялась лёгкая усмешка. Узнав о деянии Прометея, громовержец сам вынес ему приговор, даже не обращаясь за советом к Фемиде, да и вряд ли она поступила бы иначе, ведь и её ввергали в страх Власть и Сила. Они подчиняли воле Зевса всех богов, потому как все боялись двух неутомимых могущественных его слуг. Они исполняли любые его желания и считали немыслимым ослушаться его, каким бы страшным ни было его решение, но только не Прометей. Титан всегда прислушивался к словам Разума и Воли, которые были его единственными советчиками.

Но Прометей всегда чувствовал себя одиноким. Среди этой фальши, лжи и подобострастия он единственный оставался честным и искренним как перед собой, так и перед окружающими. Только не было вокруг родственных душ, хотя он и искал её в каждом.

Единственный, кто более всего вызывал дружеские чувства Прометея, был Гефест. Во многом он понимал и поддерживал титана, но только на словах. Он так же был порабощён страхом, как и остальные боги. Ничто не могло быть для него выше этого леденящего душу чувства. И теперь Прометей окончательно разочаровался в его дружбе, потому как Гефест шёл следом за Властью и Силой, чтобы выполнить волю громовержца и приковать своего друга к скале.

Сейчас в мыслях титана явственно возник его последний разговор с Гефестом, когда Прометей просил дать ему огонь для людей. Бог-ремесленник был непреклонен. Не смотря на сочувствие, он категорически отказался помогать другу в "преступном" деле. Тогда же на Лемносе, в горе Мосхе, Прометей похитил огонь из горна Гефеста. Естественно, титан знал, что ждёт его за это, но желание помочь беззащитным людям и вера в грядущее падение тирании не оставляли других возможностей. Гефест шёл, опустив голову. Он понимал всю тяжесть предательства, но ужас заполнял всё его сердце и затмевал разум. Подойдя к самой высокой скале, Власть и Сила кивком подали сигнал богу-ремесленнику, и он принялся за работу. Удары его молота разносились по горам, но их то и дело заглушал гром. Когда звуки раздавались тише и реже, Власть подгоняла Гефеста грозными возгласами:

- Неужели ты смеешь жалеть того, кто посмел ослушаться громовержца Зевса? Или ты сам хочешь оказаться на месте этого преступника?!

Тогда Гефест невольно переводил взгляд на Силу, стоявшую рядом в тупом молчании, и начинал работать быстрее.

Когда титан был прикован, Власть решила нанести ему последний удар. Скорее, она сделала это для окончательного устрашения и унижения Гефеста.

- А теперь пронзи ему грудь, в которой созрел дерзкий бунт! Не жалей его!

Только тогда Прометей нарушил хранимое ранее молчание. С лёгкой усмешкой, твёрдым и громким голосом он произнёс:

- Жалеть надо вас! Ведь вы - рабы тирана, ставшего безумным от своей власти. Вы повинуетесь ему, и ваша жизнь лишена свободы, а, соответственно, счастья!

Власть хотела прервать речь героя, но не нашла слов, а Сила взяла меч, висевший у неё на поясе, и подала Гефесту.
Бог-ремесленник закрыл глаза и нанёс удар, но меч был расколот обо что-то твёрдое. Гефест понял, что это было сердце титана, наполненное волей и уверенностью в своей правоте.

Исполнив приказ Зевса, слуги удалились. Прометей остался наедине с собой. Казалось, он не замечал тяжких мук, его разум был заполнен другими мыслями. Он думал о грядущей свободе для всех и был счастлив тем, что внёс немалый вклад на пути к её торжеству. Его сердце было полно веры в людей, в то, что они умело воспользуются тем, чему он их научил. Физические страдания были для него ничем в сравнении с теми, которые бы он испытывал, если бы предал свою идею.

Внезапно перед скалой появилась колесница Океанид. Они сочувствовали титану, и пришли, чтобы поговорить с ним. На их глазах были слёзы, которые они пытались скрыть.

Океаниды спрашивали, почему разгневался на Прометея громовержец Зевс, на что титан отвечал:

- Этот тиран не любит ничего, кроме своей власти. Ради неё он готов на всё. Получив её, Зевс словно выжил из ума: только власть занимает его мысли, больше всего на свете он боится её потерять.

Океаниды прервали титана:

- Зачем ты говоришь такие слова? Вдруг сам громовержец услышит?!

Гнев и непреклонная воля выразились на лице Прометея.

- Пусть слышит! Надеюсь, это поможет ему понять, кто он на самом деле! Ваш громовержец привык полагаться на Власть и Силу, но они не вечны. Если он сам не осознает всего этого, его царство падёт против его воли.

В это время на своей колеснице принёсся отец этих девушек, титан Океан. Сперва он гневно обратился к дочерям, но в его голосе звучал всё тот же страх:

- Что вы делаете здесь? Неужели вы хотите разделить судьбу этого безумца?!

Когда Океаниды удалились, Океан обратился к Прометею:

- За что ты терпишь эти муки? Разве ты не видишь, что бороться против всесильного Зевса невозможно и бессмысленно?! Чего ты хочешь добиться?! Лучше покорись его воле. Я знаю, тебе не легко будет это сделать, но я помогу тебе. Если хочешь, я сейчас же отправлюсь на Олимп и буду молить громовержца пощадить тебя.

Прометей грозно прервал речь старика:

- Никогда ещё я не молил никого о пощаде, тем более тиранов! Я бы лучше выбрал все муки Тартара, чем покорился бы воле Зевса и служил ему. Я выбираю лучше кандалы, чем золотую клетку. Не унижайся и не проси его о помиловании, всё равно я не приму эту помощь! Всё равно царство Зевса падёт - я добьюсь свободы!

Зевс услышал речи титана и решил ещё увеличить его страдания - он думал, что физические муки способны сломить героя. Теперь каждый день прилетал огромный орёл и клевал печень Прометея. Тяжело было терпеть эти муки, но несгибаема была воля. Свободный ветер то и дело обдувал его, вселяя в сердце веру в грядущее счастье и давая силы. Как хотелось титану отправиться за ним на просторы, чтобы каждый уголок мира был ему родным, и ничто не сковывало его и не причиняло страданий. Мысленно он уносился в свободные края, где светило солнце и пели птицы, возвещая приход нового дня.

Его мечтания прервал Гермес, пришедший по воле Зевса. Он предлагал Прометею покориться воле громовержца, тем более что тот теперь помогал людям, укреплял власть в их государствах и вселял в низы идеи об её устройстве. К тому же, титаны, ввергнутые в Тартар, уже покорились и помилованы. Но не покорился ему гордый титан Прометей. Наоборот, в душе его стал зреть неведомый до сих пор протест и бунт. "Как же так, - думал он, - Зевс один смеет распоряжаться судьбами всех?! Мало того, что он подчинил себе богов и вселил в их сердца ужас, так теперь он ещё подчиняет одних людей другим, сковывает их свободу и не даёт развиваться их разуму. Какое право он имеет решать, кому что делать, и как он мог приковать меня к этой скале и посылать мне всяческие муки?! Ведь он такой же, как и все, только ему служат Власть и Сила. Я снова нужен людям - моя миссия ещё не выполнена. Я помог им выжить, но не вложил в их сердца главного!" Сердце его стало биться быстрее, рождая мотив бунта и свободы. В голове титана сама собой складывалась песнь, вселявшая волю во всё окружающее.

Восстанет разум ото сна,
И каждый суть поймёт
Себя самих и этих дней,
Чьё торжество грядёт.
Уже я чувствую тот миг,
Когда падёт стена
Тиранов, власти и рабов -
Не вечна и она.
Свободны все. Им будет дан
Для личности простор,
Для счастья. Будет прекращён
Между людьми раздор.
Свободен луч, ручей, родник,
Что меж деревьев бьёт.
Мы все равны пред счастьем, что
Для нас для всех грядёт.
Взовьётся в высь свободный дух
До звёзд, что так близки,
Не будет места на земле
Для тьмы и для тоски.
Тиран падёт, ведь этот мир
Лишь для того и есть,
Чтоб воля, счастье и любовь
Существовали здесь!

Эти слова разносились по окрестностям, словно гром, возвещавший торжество новой жизни. Казалось, им внимало всё: и седые горы, и бурная река, и каждая травинка, пробивающаяся сквозь щели в скалах.

И скала, державшая Прометея в плену, пала. Она тоже не выдержала этого напора воли, свободолюбия и любви к миру.

Титан оказался у подножья высокой горы, рядом с ручьём, который быстро тёк, журча какую-то свою песню, словно откликаясь на слова Прометея.

Верой и стремлением к победе было наполнено сердце героя. Он снова был свободен, но знал, что ему ещё предстоит многое. Его переполняла любовь к людям и ко всему окружающему, и он не хотел, чтобы хоть одна слеза упала на эту землю. Титан снова шёл на битву, и с ним были его вечные союзники, не покидавшие его всё это время - Воля и Разум.

Каждая капля росы, как слеза,
В твоих светлых глазах поутру воссияет.
Ты дорога мне, родная земля,
Сердце моё твоим духом пылает.
Пламя мне это пришло из веков.
Пусть же душа твоя рабства не знает!
Северный дух не приемлет оков,
Солнце Свободы сквозь время сияет.
Пусть оккупантов на землях не счесть,
Ты возродишься из пепла и грязи,
Древняя сила восстанет на месть,
Вместо угля воссияют алмазы.
Будет ещё справедливости мир,
Гордый народ не поддастся тиранам,
В Лету падёт иллюзорный кумир,
В гимнах ветров зарастут твои раны.

* * *

Ещё одна попытка подавленья:
В иллюзиях своих меня распять
Хотят все те, кто рабское терпенье
Готов как провидение принять.
Об камень снова бьётся сердца пламя,
Но только с новой силой восстаёт,
Стремясь к борьбе во имя света мира,
И слыша голос, что зовёт вперёд.
Они не знают то, что мне известно,
И примитивность жаждут навязать.
Они живут, им это уже лестно,
А большего, увы, им не понять.
Им не представить мне знакомых далей,
А я ещё стремлюсь их показать,
Но только натыкаюсь на кинжалы,
Из пепла возрождаясь вновь, опять.
И что, ты разве скажешь, это больно?
О нет, так закаляется металл!
Пока кругом война - не жить спокойно,
Но впереди уже рассвет настал.

* * *

Сердце моё разорвётся на части,
Стены Кремля упадут в неизбежность,
Путь мой закончится, только начавшись,
Но без иллюзий и ложной надежды.
Ныне же бой не окончен: быть может,
Будет ещё торжество и победа,
Свет, Справедливость, Свобода, но прежде
Многим придётся вкус бунта изведать.
Будем с тобой мы в огнях этой битвы:
Вольные наши сердца бьются вместе;
Пусть лишь безумцы возносят молитвы,
Мир же давно уже требует мести.
… Как твоего мне добиться прощенья?
Вместе чтоб были опять мы, как прежде…
Ждёт меня утром войны продолженье,
Ночью же я даю волю надежде.

* * *

Я не смирюсь с цепями и тюрьмой
Моей страны, хоть раненой, но гордой.
Как птица, позабывшая покой,
Её душа ещё полна Свободы.
Она даёт мне силу, что ко мне
Приносит свежий ветер на закате,
Ручей, что серебрится на заре
И звёзд ночных немеркнущие рати.
Я здесь, чтоб не отдать Россию тем,
Кто ей уж много лет готовит плаху.
И бой приму - пусть сгинет её плен,
И на костёр взойду, не зная страха -
За Родину не жалко умереть,
Пускай я стану частью её духа.
Мне это будет легче, чем терпеть
Её порабощенье и разруху.
Свобода, смерть, но только не уход -
Не с теми я, кто путь свой оставляет.
В бою ли пасть, увидеть ли Восход,
Но Воля поражения не знает.

* * *

Мне песнь свою дарила птичья стая,
Их голос разносился над землёй
Страны моей. И в ней звучало пламя,
Приветствуя ещё грядущий бой.
Но золотая осень вновь настала,
Пришла пора и птицам улетать,
Они меня с собою в путь тот звали:
Всех чувств моих, увы, им не понять.
Я не смогу оставить эти земли,
Не потеряв навек своей души,
Мой долг - им принести освобожденье
Иль пасть в бою, ведь смерть уж не страшит.
Я не отдам страну на растерзанье,
С оковами её я не смирюсь.
И пусть она лишь помнит то признанье,
Коль скоро я с землёй её сольюсь.

* * *

Пусть назовут меня врагом моей страны,
И разорвут на площади пред всеми,
Пусть я умру, коль будут силы не равны,
Коль я своё опередила время.
Земля, приняв мою кровь бунтаря,
В тот приговор как все не будет верить,
А значит, всё же я умру не зря,
Хоть люди и не чувствуют потери.
Тогда в последний раз я ей скажу:
"Прости, что своих слов я не сдержала
О том, что Свет Свободы подарю,
Но знай, я за тебя одну сражалась!"
И после ворон примется кружить
Над полем с безымянною могилой.
Погибли многие, хотел кто вечно жить,
Но Родина об этом не забыла.

* * *

Там, где тропа уходит в безысходность,
В тени надежд ещё горит где свет
Предел находит рабская покорность,
За эту грань уже пути ей нет.
Пусть с каждым преступленьем новой власти
Всё дальше по тропе идут вперёд.
Уж близок бой за новый мир и счастье
И Волю, что в сердцах ещё живёт.

* * *

Над залитым Солнцем полем
Снова утро настаёт,
Здесь нет места страху, боли,
Ветер вольный здесь поёт.
Может быть, давно когда-то
Пламя битвы было здесь.
Помнят земли подвиг ратный
И тиранам помнят месть.
Но Россия вновь в оковах,
Миром правит капитал,
И теперь на подвиг новый
Голос крови нас призвал.
Значит, новое сраженье
На поля страны грядёт,
Гибнет рабское терпенье,
Снова ветер гимн поёт.

* * *

Мы встретились с тобою не случайно
В преддверии решающей войны,
Давно мы оба дали обещанье
Жить ради счастья для родной страны.
Нас ждёт борьба: победа или, всё же,
Придётся за Свободу пролить кровь:
Недолго вместе будем мы, быть может,
Но так сильнее лишь моя любовь.
Пусть я паду в бою, но в жизни этой
Я знала счастье, значит, жизнь - не зря.
Пусть даже я уж не увижу света,
Но знаю, над страной взойдёт заря.

* * *

Берег переходит в зелень леса,
Небо отражается в реке,
Облака, как светлая завеса,
Птицы кружат где-то вдалеке.
День и ночь я чувствую страданья
Гордой, но израненной страны,
В сердце живо лишь одно желанье:
Справедливой за неё войны.
Чтобы в реки лишь вода стремилась,
А не слёзы горькие и кровь.
Голос Воли, что давно мне снилась,
В битву призывает меня вновь.

Восстание

1
На площади людной и шумной
Тяжёлый, как скорби сугроб,
В венце водосточных помоев
Стоял оцинкованный гроб.
Мои дорогие, должно быть,
Вам чувств не понять тех, когда
Один ты с бездушной толпою
В прощанье навек, навсегда.
Весь мир пред тобой - на осколки,
И лёд отступает на миг.
Лежала я в тесной коробке
Средь луж, где был солнечный блик.
Пусть вымостят мир мой мозаикой
Фальшивых, но ласковых слов.
Признать во мне всё же героя
Сегодня был каждый готов.
Их постные лица унылы,
Сочится их ложь из речей,
Они заучили все слёзы…
Забавно, но только зачем…
Одни говорят, что со мною
Уходит и Солнца восход;
На Волю и счастье надежда
Последней, но всё умрёт.
Вот кто-то кричит, как мы вместе
Боролись всю жизнь против зла,
Но жизнь его - игры иллюзий -
Средь них она так и пройдёт.
А мне уже весело: видишь,
А я ведь живее их всех,
И может, не время для смерти,
Для сна нет причины совсем…
И кто-то мне всё же напомнит
О том, что не кончился бой.
Те, кто не в толпе, кто их выше,
Кто может остаться собой.
Покров мрака, тьмы и покоя
Уж время приходит сорвать.
И снова я слышу: "А можешь
Из бездны ты снова восстать?"
2
Трубы вен беспредельно разрезаны,
По стене тупо мечется тень,
И из радио голос доносится
Как обычно, который уж день.
В подсознанье картины из прошлого,
И мой жуткий готический сон.
Как прожить этот день мне последний?
Или вовсе не кончится он?
Над страною моей неизбежность,
Сонм надежд и несбыточных грёз.
Тёмный вечер над башней кремлёвской
Холод льда и страданья принёс.
3
По кровоточащей безысходности,
В лабиринте потеряв давно свой путь,
Зная цель и отвергая многое,
Я иду туда, где Солнца луч.
Снова вот опять всё продолжается,
Тянется, как жвачка на зубах,
И отказ последний приближается,
И уход в войну, забыв про страх.
4
Над туманной дымкой настал восход,
Смерь отступила, покорна Вечности,
Снова есть стимул идти вперёд,
Время потом обвинят в быстротечности.
Пламя внутри с новой силой горит,
Солнце в груди разбивает сомнения,
Разума голос опять говорит,
Что уж прошли времена смирения.
Внутренний мир не имеет границ,
Он простирается в даль сознания.
В рокоте труб слышу пение птиц,
Знайте: уже близко Восстание…

Должно быть, тебе удивительно, что после того, как прошло достаточно много времени с момента прекращения нашего тесного общения, я всё-таки пишу тебе письмо.

Нет, это совсем не "начало продолжения" дружбы, но я считаю необходимым объяснить такое своё решение. Может быть, потому, что я ещё слишком сильно верю в Личность. Причём, я уверена, что изначально потенциал для её появления есть у каждого, но далеко не все, к сожалению, стремятся к её развитию, даже, напротив, подавляют в себе зачатки индивидуальности. Собственно, это и есть основная причина прекращения дружеских отношений, и именно этими мыслями я и хочу поделиться с тобой в надежде, что они и тебя подтолкнут к размышлениям.

Вообще, что такое дружба? Для ответа на этот вопрос необходимо понять и то, что есть человек. Поверь мне, человек - это отдельный мир внутри "общего мира", причём далеко не всегда уступающий ему по глубине и размеру; это микрокосм со всей захватывающей загадочностью и противоречивостью. Разве можно до конца постичь Личность? Даже каждый из нас не всегда до конца способен понять себя, по крайней мере, иногда на это требуется время, что уж говорить о ком-то другом. Тем более, Личность всё время совершенствуется, углубляется, и со стороны это практически невозможно моментально и в полной мере уловить. Часто хочется погрузиться в этот мир, понять самую его сущность, посмотреть через эту призму на привычную жизнь и снова вернуться в собственную суть. И далеко не все находят похожих людей, с которыми их миры хоть немного соприкасаются. Только в таких случаях, собственно, возникает дружба. Это - взаимопонимание и даже переплетение этих миров, зачастую за счёт этого собственное пространство расширяется, дополняется чем-то, чего раньше не было, но очень не хватало. Поистине ни с чем не сравнимо ощущение, когда два микрокосма тянутся друг к другу, когда их общение становится для каждого чуть ли ни неотъемлемой частью. Однако же, такое может возникнуть только при условии, что люди являются свободными и самостоятельными Личностями, что они, собственно, обладают этим неповторимым внутренним миром, ради которого и происходит общение.

Именно в этой связи дружбы между нами быть не может. Я не чувствую в тебе того микрокосма, в который бы хотелось погружаться и черпать из него что-то, чего не хватает мне. Более того, я хотела бы всерьёз предостеречь тебя от так называемого личностного суицида, который выражается в полной потере собственного "я". Мне очень хочется надеяться, что я не опоздала с этими предостережениями, но, признаюсь, моя надежда слишком слаба.

Заведомо прошу прощения, но я позволю себе обратиться к некоторым моментам твоей жизни, чтобы показать суть выраженных мной опасений.

Во-первых, невольно наблюдая за твоим поведением, когда мы находились в компании одних людей, я заметила, что с каждым из них ты говоришь о чём-то своём, но дело не в этом (напротив, очень даже хорошо чувствовать интересы человека), а в том, что ты порой даже меняешь принципиальные установки в зависимости от собеседника, зачастую противоречишь сам себе. И всё это лишь для того, чтобы угодить тому, с кем общаешься. При этом мне даже совершенно непонятно, когда же ты говоришь от своего лица. Я даже подозреваю, что и вовсе никогда. Может, ты меняешь своё мнение столько раз в день, со сколькими людьми говоришь. Точнее, это даже не мнение, а просто суждения, не относящиеся конкретно к тебе, а служащие лишь выгодными словами в данный момент - так, для поддержания беседы. Страшно в этом то, что подобное не может не разрушить зачатки личности, человек перестаёт ощущать своё собственное "я", потому как в его основе должно лежать мировоззрение и установки; идя на сделку с собой и постоянно "виляя", однажды ты поймёшь, что, оставшись наедине с собой, ты теряешь все показываемые другим людям убеждения и даже самоидентификацию. Фактически, как личность ты уже отсутствуешь. Я не говорю, что пути назад у тебя нет, напротив, я искренне желаю твоего возрождения, но только ты сам сможешь что-то исправить. Но для этого нужны огромные усилия Воли, главное, чтобы сохранилась она, иначе, боюсь, выхода уже не будет.

Также обращаю твоё внимание на так называемое служение толпе. Как часто я замечаю за тобой это! Опять же, делаю это не специально. Просто мне всегда очень больно видеть людей, сознательно убивающих зачатки своей Личности.

Когда мы только начинали общаться, я видела в тебе зачатки индивидуальности, но теперь уже не вижу их. Я не могу понять, почему ты боишься подняться над массами, почему всячески стараешься угодить им?! Все живые существа стремятся превзойти себя. Неужели тебе легче спуститься до уровня толпы, чем поднять её до чего-то более высокого или, по крайней мере, укрепить границы собственного мира и изолироваться от них, живя только в соответствии со своими убеждениями и принципами. Только постоянное совершенствование себя и окружающей действительности, только непрерывный прогресс и движение вперёд может оправдывать существование, быть его сутью. Нет, даже не существования - Жизни! Помнится, ты говорил мне, что для того, чтобы жить, тебе нужен стимул, идея. Так вот, это - единственный стимул, это - движение к высшему счастью. Под высшим я вовсе не имею в виду что-то неземное, я имею в виду возвышение над толпой, а потом и над самим собой, то самое непрерывное движение вперёд. Именно поэтому твои слова о свинарнике, в котором можно быть только свиньями и о том, что тебе часто хочется показать им, что ты "такое же быдло, как они", я расцениваю как личностный суицид. Если ты не такой, как они, зачем же умышленно опускать себя до их уровня? Как только ты делаешь это, твои заявления о том, что ты отличаешься от толпы, становятся бессмысленными. Ты становишься их частью, и неважно, что тебя подтолкнуло к этому. Прошу тебя, прислушайся к моим словам и никогда не стремись следовать навязываемой массами моде, они являются убийцами своей личности, так не надо присоединяться к ним! Если ты считаешь быть с большинством и иметь много таких знакомых престижно, то ты глубоко заблуждаешься. Это так только в глазах этих самых масс. Среди них ты не обретёшь истинных друзей, с которыми ты встретишься лишь тогда, когда перестанешь бояться смотреть поверх толпы. Ты же часто высмеиваешь перед толпой людей, которые доверяли тебе какие-то мысли, делились с тобой переживаниями только для того, чтобы рассмешить эту толпу, стать у неё популярной. При этом наедине я не раз слышала от тебя слова о том, что ты хочешь уничтожить большинство людей, ты ненавидишь их! Я не могу согласиться с твоими словами об уничтожении, я всё же хочу сделать всё для совершенствования. Но зачем ты угождаешь тем, кого ненавидишь и презираешь? Что это даёт тебе? При этом очень скоро ты начнёшь подспудно точно так же презирать и ненавидеть себя, ведь ты - такой же, как они.

То же самое касается твоих слов об эмиграции туда, где "платят больше". Помимо гонок за капиталом в человеке есть ещё много чего. В полной мере став Личностью, ты почувствуешь связь с духом народа, формировавшегося веками, возможно, тебе захочется двигать этот народ вперёд, а не снижаться до уровня самых слабых его представителей. Не стоит опускаться до уровня вещи, которая продаётся и покупается, которая легко торгует собой, становясь вместилищем для любых идей тех, кто ищет собственной выгоды и использует такой "товар" как орудие в своих руках. Просто так тебе никто не заплатит, они вынудят тебя стать их рабом, служить их интересам. При этом не так давно я ещё слышала от тебя высказывания недовольства системой, "где всё продаётся и покупается". Может, твой страх говорит тебе, <что> лучше приспособиться к этой системе, стать её частью, чем бороться? Но что ты боишься потерять? По-моему, нет ничего страшнее потери Личности, внутренней Свободы и индивидуальности. Ведь без этого сама жизнь становится бессмысленной. Точнее, это уже лишь существование.

Неужели тебя до сих пор прельщает перспектива стать безликим существом, пополнить собой толпу? Неужели ты готов добиваться бессмысленной популярности у серых масс, при этом убивая зачатки собственной Личности?

Я искренне надеюсь, что мои слова подтолкнут тебя к размышлениям об этом. Помни: двигателями прогресса могут стать только те, кто постоянно возвышается над собой, а они, само собой, обладают мужеством, чтобы подняться над толпой. У тебя есть ещё шанс сделать выбор.

Удивительно, до каких границ иногда простирается сознание. Может, оно и вовсе их не имеет тогда, когда соприкасаешься с чем-то непознанным, но так явственно ощущаемым. Потом ты сливаешься с ним в единое целое и понимаешь, что это и есть нечто связывающее тебя с духом страны, народа, населявшего эти земли и веками копившего сперва непонятную, внезапно открывшуюся тебе силу. Тот, кто хотя бы раз ощутил это, никогда уже не расстанется с таким чувством.

Глядя на деревья, в сумерках стоящие под моим окном, я явственно представляю себе битву, которая, возможно, некогда происходила на том месте, где сейчас стоит мой дом; воинов, сражавшихся за Свободу своего народа. Если бы кто-то мог понять, как больно мне тогда ощущать оковы, в которых сейчас находится Россия, чувствовать безысходность каждого человека, испытывать подавление этого древнего народного духа. В тоже время что-то даёт мне колоссальную силу, и мне кажется, что я смогу в корне изменить положение нашей порабощённой ныне страны. Вольный дух не поддаётся подавлению, он всё равно восстанет. Вот только откуда-то приходит ко мне и тоска - может, потому, что я и сама скоро стану его частью… Действительно, кто знает, сколько мне ещё осталось жить и бороться за его освобождение…

Страна моя! Я ведь могу погибнуть, так и не увидев тебя свободной, но знай, я умру за тебя, за Справедливость и за освобождение твоего вольного духа, что, наконец, предстанет во всём величии и торжестве. Быть может, перед смертью лишь это и будет моим последним "Прости…"

Он стоял в нерешительности и озирался по сторонам. Откуда же доносится эта тихая музыка?.. И есть ли она вообще?

Тут она становилась чуть громче и манила своими переливами куда-то вдаль… И хотелось идти, нет, бежать, вот только куда, в каком направлении? Да откуда же она, в конце концов?! Ведь не может же музыка звучать сама по себе без определённого источника!

Он стоял и пытался понять, где же берут начало эти дивные трели, а они всё заманчивее звали его куда-то.

Там, впереди виднелось какое-то богатое здание, явно принадлежащее человеку, занимающему не последнее место в городе. Может, это там играет столь прекрасная музыка?..

Он сделал шаг по направлению к тому зданию, и тут же перестал слышать ранее так упорно звавшую его мелодию. Она прервалась, как будто и не было её вовсе.

Но этот голос был уже необходим ему, и он поспешил скорее вернуться на прежнее место, где, пусть и едва-едва, но всё же слышалась музыка. А она становилась всё громче, и ранее нежный зов сменился настойчивостью. Хотелось тотчас броситься туда, знать бы только направление…

Он сел на землю и решил вообще никуда не идти, боясь потерять и этот голос, как уже было раньше. По крайней мере, здесь можно было слышать эту музыку и наслаждаться её зовом.

Однако же, постепенно оставаться на месте стало совсем невозможно. Она уже не звала, а просто кричала и почти требовала идти куда-то.

Он повернулся назад и увидел узкий тёмный переулок. Казалось, там уже давно не ступала нога человека, и вряд ли бы кому в голову пришло заглянуть туда хоть на минуту. Он развернулся и быстрым шагом пошёл туда…

Не на ложе с пурпурным покровом -
В гулкой суете толпы людей,
В луже из ещё кипящей крови
Он лежал один среди камней.
Камни лишь всегда в него летели
Вместо славословий и цветов:
Это всё, что вы сказать хотели,
Это вся народная любовь.
Скажете: должно быть, он убийца,
Иль тиран, виновник всех оков;
Кто всегда на мирозданье злится,
Уничтожить кто весь мир готов.
Разразившись громом, плачет небо,
Птиц уже в лазурной дали нет.
Да, поверьте, он тираном не был -
Перед вами молодой поэт.
Песнею своею не старался
Никогда поэт властям служить.
Но ему тяжёлый путь достался -
Довелось свой век опередить.
Лишь стране любимой и Свободе
Наш поэт все гимны возносил.
Ветер ему вольный дух народа
Из родных просторов приносил.
И сейчас лежал он бездыханный,
Как всегда, один среди толпы.
На их лицах не было страданья,
Только радость вечной суеты.
Как обычно, все неслись проворно -
Смысла так понять и не смогли…
Слился он душою непокорной
Со Свободой для родной земли.

Горящее сердце

Тёмная улица. Фонарь зловеще мерцает, раскрывая покров неизвестности. Иду по переулку, и мне кажется, что я вторгаюсь в какую-то тайну, дерзко нарушаю то, что должно свершиться. Но разве это остановит меня?!

Тем более, я чувствую, что не одна. Со мной дух земли, породившей меня. А может он и есть я? Или наоборот… Внезапно слышу слабый голос, окликающий меня: "Сестра…" Я уже настолько привыкла к тьме, что легко различаю окружающие предметы.

У водосточной трубы вижу молодую девушку, сидящую прямо на асфальте. Пожалуй, мы с ней ровесницы. Я быстро подхожу и замечаю лёгкий испуг на её лице. Он длился какое-то мгновение, но я улавливаю это, потому что могу чувствовать каждый миг, иначе бы не имела дело с Вечностью…

Должно быть, её испугали блики Луны, отражающейся в моих глазах, и чёрный плащ, развевающийся за спиной. Действительно, Свет до такой степени извращён, что приходится нести его в оболочке Тьмы…

- Почему ты сидишь здесь одна?

- Сестра моя, я не могу идти дальше, потому что не знаю пути…

- Куда?

- К Свободе…

И только сейчас я заметила цепи, сковывавшие её. Мне известен верный способ избавиться от оков, и я решила просто не обращать её внимание на них. Она прервала тишину:

- А тебе он известен?

- Да. Вставай. Нам пора идти.

- Боюсь, я не смогу…

- Боюсь?

Да, страх… Вот то, что не даёт разорвать оковы. Страх перед чем? Перед новизной, неизвестностью, перед разрушением привычного… Наконец, перед собой…

Ещё секунда, и её сердце пульсирует на моей ладони. Моя рука в крови, но эта кровь абсолютно холодна. Теперь я точно знаю, в чём причина… А её сердце по-прежнему продолжает трепетать и сжиматься от всё того же страха…

- Видишь? Вот причина того, что ты боишься: здесь лишь холод…

Я долго пытаюсь сконцентрировать всю Силу, которая есть у меня, всю Волю - словом, всё то, что вдохнул в меня Дух Северных Земель. Наконец её сердце загорается под моим пристальным взглядом. Там, наконец, появляется то пламя, которое даст ей силу идти по выбранному пути.

- Вот теперь я возвращаю его тебе, сестра моя. Вставай. Идём со мной.

Мы шли по тёмной улице, но дорога была чётко видна.

- А путь ещё долгий?

- Да, но не бесконечный…

Возрождение

Курган один средь леса возвышался -
То был мой дом, но дух ещё был жив.
Не тронут властью сна лишь он остался,
В себе ещё всю силу сохранив.
Бродить по коридорам мирозданья,
Ночами проноситься над землёй,
Чтоб понимать простор людей сознанья
И видеть иллюзорный их покой.
Была моя могила одинока,
Лишь ветер над холмом пел песнь свою.
Мне нравилось тогда, пускай до срока,
Быть воином, который пал в бою.
Хотелось вознестись над этим миром -
Казалось, было нечего в нём ждать,
Оставить и оружие, и лиру,
Хоть были силы битву продолжать.
Но вот однажды воины молодые
Пришли к кургану в битву меня звать.
Должно быть, им уже известно было,
Что жив мой дух, и может он восстать.
Их зов напомнил мне былые годы:
И яркость красок мира, и войну,
И вечное сраженье за Свободу -
Не только за себя - за всю страну.
И молнией тогда разверзлось небо,
Навстречу ей взвился мой вольный дух,
Стремясь туда, где так давно он не был;
Раскаты громы удивляли слух.
Но на скалы вершине я стояла
В раздумьях: не начать ли снова жить…
И громким голосом я, наконец, сказала:
"Со мною вы хотели говорить?
Я жду вас здесь!" Мне интересно было,
Кто сможет этот путь преодолеть:
Скалы вершина грозно и уныло
Впивалась неизбежно в неба твердь.
Но всё же для идеи нет преграды,
И спутников своих я вижу вновь,
И чувствую, что новой битве рада
Моя ещё бунтующая кровь.
Они с такою речью обратились:
"Страна в цепях, но выход всё же есть.
Сейчас необходимы нам все силы -
Осуществить за рабство её месть".
"Я - демон, Воли, Бунта воплощенье,
Извечно ненавидимый толпой,
Однажды испытала к ней презренье,
Хотела я найти себе покой.
Однако же, не будет мне и счастья,
Коль Родина страдает от оков,
Коль скована она единой властью,
Коль для неё я жить не стану вновь.
Мне тяжко в одиночестве уж стало,
О прошлом только память сохранив.
Моя душа по-прежнему желает
Вдохнуть Свободу в каждого, кто жив".
Несётся конь тропою звёздной ночи,
Как прежде, снова меч в руке блестит,
Рассвет Победу новую пророчит,
Земля навеки память сохранит.
Настанет день - и вся страна восстанет
От долгого, мучительного сна.
Сиять сильнее, ярче Солнце станет,
Как вестник первого из новой эры дня.

Я хочу рассказать вам историю целой жизни, но, как обычно, не знаю, с чего начать, ибо Вечность безгранична и не имеет ни начала, ни конца. Выход за рамки привычного, разрушение сложившихся стереотипов и иллюзий есть основное свойство жизни. Разумеется, я говорю не о существовании, не о слепом перемещении по туннелю неизвестности, а именно о Жизни со всеми её противоречиями и круговоротами. Как часто, проснувшись утром, понимаешь, что привычные и вроде как сами собой разумеющиеся вещи оказываются лишь плодом воображения, стремящегося спрятаться от реальности, или, ещё того интереснее, простого незнания чего-то, способного всё это перевернуть.

Вот так и я однажды стала остро ощущать то, что я чем-то отличаюсь от окружающих. Ещё в детстве, глядя на игры сверстников, слыша их разговоры, меня поражала бессмысленность всего этого, радость тому, чего нет. Поначалу я ещё пыталась разобраться, кто из нас прав, пробовала влиться в их общество, но не получала от этого ничего, что могло бы увлечь меня, их выдуманному миру я всегда предпочитала Мир реальный - огромный, полный чего-то неизвестного, но безусловно дающего почву для познания. Надо сказать, они и сами не принимали меня, им не нравилось ощущать нечто нездешнее и чуждое им, мой мир слишком дерзко вторгался в их иллюзию, и потому вызывал страх. Я очень рано научилась без трепета думать о Вечности, правда, мысли о ней часто вызывали у меня тоску, хотя в глубине души я уже тогда чувствовала, что скоро смогу постичь её, что она мне доступна. Однако чем больше расширялся мир доступного мне, тем стремительнее увеличивалось расстояние между мной и окружающими. Очень скоро это переросло в противопоставление, причём оно исходило от них. Они уже не игнорировали меня, а хотели оградиться, и это было защитой от непонятного, пугающего. И тогда меня стали именовать тёмной силой, а потом и вовсе демоном.

Да я и сама чувствовала свою особенность, потому что она уже не была чем-то частным, она проявлялась во всём. Те, кого я называла своими родителями, тоже с каждым днём всё больше обращали на это внимание, однако же, никогда не говорили мне, кто я на самом деле, хотя у меня уже не было сомнений, что родства между нами нет, а слова окружающих - полная правда.

Я часто уходила в лес и могла часами сидеть на поляне или же, напротив, в самой тёмной чаще, и просто наблюдать за Природой. Там я ощущала что-то ещё непонятное мне, но оно давало мне силу, и через него ко мне приходило познание. Шум деревьев, хранящих какую-то тайну, ветер, приносящий отголоски прошедших эпох, - там я ощущала некое родство, но ещё не до конца осознавала суть этого.

Одновременно с этим я стала ясно чувствовать свою цель, которая звала меня вперёд, не позволяя поддаваться всеобщему гонению.

И вот однажды, когда на улице был жуткий ливень, бившийся в окна и застилавший свет, я покинула свой дом: именно тогда я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы дарить миру Свет. О да, хоть я и являла собой воплощение Тьмы, всё же я несла Свет!

Я шла по улице, и дождь, бушевавший вокруг, обходил меня стороной, чувствуя, что всё равно не в силах потушить пламя, что живёт внутри и составляет мою сущность.

Если бы вы только могли почувствовать, что значит ночь за границей города, когда вокруг тебя бушует ливень, но он не в силах коснуться вас… Приветствую тебя, вольная стихия! Мы определённо в родстве с тобой, вот только даже у тебя нет такой силы, которая совладала бы с той, что родом из огненной бездны: пока пламя внутри живо, никто не сможет прервать мой путь.

Ночь… В ней, безусловно, есть что-то загадочное, это что-то вроде покрова, скрывающего мир от любопытных глаз, но она - не есть бездна, с которой её сравнивают не изведавшие истинной пропасти. Да и мир она скрывает от многих, но не от всех: лишь некоторые способны увидеть и ощутить в ней даже больше, приобщиться к тайне и раскрыть её, впитать в себя то, что большинство людей познать не способно, а точнее, просто не хочет. Наверное, поэтому я так часто не могла заснуть и проводила всю ночь, глядя в окно, она всегда пленяла меня своей загадочностью. Но вот первый луч утреннего Солнца снимает покров тайны и придаёт миру привычные очертания, а потом и наделяет его яркими красками.

Я шла по городским улицам и неожиданно вышла на большую площадь, где почему-то собралось много людей. Это был первый раз, когда я один на один столкнулась с толпой. Да, раньше я и представить не могла, что это такое. Она показалась мне единым организмом, наделённым общим инстинктом, но совершенно лишённым сознания. Знали бы вы, как тяжело было мне, привыкшей думать о Человеке, как о чём-то великом, видеть такую безликость и подчинённость бессмысленному позыву. Тогда же я впервые явственно услышала собственный громкий голос.

"Неужели всеобщий инстинкт способен подавить Личность? Разве вас больше прельщает смотреть в землю и повиноваться неосознанной воле толпы, чем гордо поднять над ней голову, в полной мере ощутить собственную индивидуальность и неповторимость, в конце концов, повести за собой массы людей - вести их вверх по пути прогресса. Общество не станет совершеннее, пока каждый из вас не почувствует себя независимой Личностью, просторы которой безграничны, и не будет всё время превосходить себя. Прогресс общественный напрямую связан с индивидуальным, они не могут существовать отдельно! А ведь только постоянное совершенствование в силах оправдать само бытие: помните об этом. Так что не надо бояться гордо поднять голову и увидеть путь вперёд. Издавна у человечества появлялось множество учителей: религия, общественная мораль, официальная идеология, - желавших пригнуть эту голову, низвергнуть Человека в пропасть смирения, подчинения и служения непонятно кем выдуманным идеалам. Но Человечество выросло, и пришло время превзойти своих учителей, вытеснить их! Вы много говорите об отсутствии в наши дни культуры, но это лишь свидетельствует о том, что старая эпоха закончилась, цивилизация, живущая по таким принципам, изжила себя, она уже не способна быть двигателем мирового прогресса. Но разве это означает столь популярный у вас конец света?! Смотрите же: на смену ей уже идёт новая эпоха, новая цивилизация, и в ваших силах дать ей начало! Сама жизнь показывает вам необходимость новых принципов и их безусловное превосходство. Наступает эра прогресса, эра бесконечного самосовершенствования. У человечества есть огромный потенциал, так почувствуйте же его внутри себя, ибо он живёт в каждом! Сперва надо познать свою внутреннюю безграничную Свободу, но она же налагает на вас ответственность за путь, по которому пойдёт мир, за его прогресс. Вы обязательно почувствуете всю пленительность этого бесконечного чувства, и оно даст вам силу постоянно идти вперёд. И наступление Новой Эпохи должно сопровождаться появлением нового общественного устройства. Старый социальный строй лишь препятствует развитию Личности, стесняя её Свободу и стараясь подчинить единой официальной идеологии, поставить людей на службу чьим-то посторонним интересам. Они навязывают придуманные ими же законы, но закон предполагает подчинение, а также наличие кого-то, знающего вечную истину и стоящего выше остальных. Им на смену должны придти договоры между свободными людьми, направленные на благо общества и прогресса. Новое общество - есть общество равных, но не там, где каждый есть раб, а там, где каждый способен стать лидером. Неужели вам до сих пор нужен кто-то, управляющий вами сверху, неужели Человечество не способно к самоуправлению?

Вы всегда считали самоубийство грехом, но не его ли вы совершаете, убивая и подавляя в себе индивидуальность, вы же уничтожаете собственную свободную Личность, без которой сама Жизнь невозможна, она превращается лишь в слепое существование. Вы готовы пожертвовать ею ради специально для этого придуманный "общественных норм" вместо того, чтобы превосходить себя и нести новые принципы…"

Но в ответ я услышала лишь смех. И это был смех, вызванный непониманием и нежеланием понять. Он, опять же, был порождён в недрах толпы. Это сродни реакции страуса, прячущего голову в песок - они не хотели и даже боялись остаться без столь привычных стереотипов, и потому предпочли предать меня осмеянию. Как хотелось мне вырвать сердце у каждого из них и вдохнуть в него частицу своего пламени, которое потом разрослось бы в них и дало силу идти вперёд…

В этот миг началась гроза, ударила молния. О, если бы я только могла слиться в единое целое с этой молнией и зажечь всё огнём Свободы! Наверное, даже демону это недоступно…

Я шла, не замечая ничего вокруг себя, и долго прокручивала в мыслях произошедшее утром. Я просто не могла поверить, что людям настолько нравится их рабское состояние, а может, они его просто не осознают…

Улицы города, словно лабиринт, создавали видимость пути, на самом же деле я целый день ходила где-то вокруг центра, среди серых, однообразных домов. Я даже не заметила, как наступил вечер. Впереди искусственным светом переливалась вывеска какого-то увеселительного заведения, из которого слышался совершенно пустой смех. Всё это создавало какую-то давящую атмосферу, здесь я даже почти не могла ощущать ту силу, что способна вдохновить меня на дальнейший путь. А я просто брела по дороге, как будто вокруг меня лишь бездна, и уж точно нет никого живого. У этого заведения стояла группа людей. Я вгляделась в их лица: они молоды, но их глаза уже лишены огня, и, самое страшное, я так и не смогла увидеть хотя бы тень мысли.

"И это вы называете жизнью?! Существовать только потому, что смерть ещё не наступила, избавляться от времени… Это не жизнь, ведь жизнь есть путь. Вы предпочитаете убивать время, а ведь жизнь и так проходит слишком быстро, и хочется прочувствовать каждое мгновение, из которых и складывается Вечность. А может она сама и есть растянувшееся мгновение со всей его пленяющей сладостью… С каждым мигом хочется познать что-то новое, стать хоть немного выше самого себя, и это есть Жизнь!"

И тут я почувствовала, что в мою грудь вонзился нож. Что же, я лишь ещё раз убедилась, что им легче всеми путями скрыться от источника чуждых идей, чем просто задуматься, разрушить иллюзию и, наконец, вернуться в реальность. Клинок, не причинив мне особой физической боли, ударился обо что-то твёрдое, металлическое, и тут же расплавился. Да, моё сердце уже давно не может быть подвержено воздействию толпы, смесь огня и металла уже не покорится разрушению. И в эту минуту жалость, ранее испытываемая к таким людям, переросла в смех: мне было почему-то весело смотреть на них, всеми силами стремящихся защитить привычный им игрушечный мир. Расправив свои чёрные крылья, я поднялась над городом. Они застилали мерцание луны, и от этого, должно быть, на его улицах стало ещё темнее. И вот он уже весь, как на ладони: я могу видеть огни фонарей и светящиеся окна домов, а также витрин и вывесок, но это не есть живой огонь, а лишь иллюзия его, как и всё, что я видела за этот день.

Я неслась над просторами земли, сливаясь с ветром. Звезда, сиявшая в чёрном небе и наблюдавшая со своей высоты за всем, будто звала меня к себе. Её голос становился всё явственнее, а её блеск не был искусственным: она манила к себе, в безграничные дали. Я чувствовала, что легко смогу достигнуть её, но тут я поняла, что слишком люблю Землю. О да, все мои надежды связаны с ней, и этот мир есть то, что породило меня. И я вернулась туда, спустившись на какую-то поляну среди леса. Было уже утро, и Солнце согревало каждую травинку, заботливо вселяя во всё Жизнь. Я лежала под деревом и мне казалось, что я не смогу встать и идти дальше. Никогда раньше меня не посещали такие мысли, и никогда я так сильно не ощущала бездну.

Мне казалось, что это мгновение и есть последнее. Только тогда я поняла и смогла увидеть всю красоту Природы, я почувствовала тот дух, который жил во всём: в каждом цветке, дереве, даже камне. Всё было проникнуто Жизнью. Мне не хотелось покидать этот мир, ведь я, наконец, осознала родство со своей Землёй, я уже не была одинока. Ветер пел мне о воинах, издавна сражавшихся за эту землю, за её Свободу, и я понимала, что мой путь не может закончиться сейчас…

И Солнце, дающее Жизнь, не могло допустить моего ухода в эту бездну. Сливаясь с моим внутренним пламенем, но давало ему силу стать ещё больше.

Я встала и медленно пошла по лесной тропе.

Где-то к вечеру я вышла к какому-то селению. На берегу озера сидела девочка лет 13. Я подошла к ней и удивилась, что в её глазах не было испуга, который я видела раньше при встрече с разными людьми.

Мы заговорили, и она рассказала мне, что местные дети не любят общаться с ней, да ей с ними и не интересно.

- Я каждый день прихожу на берег этого озера, почему-то именно здесь меня посещает вдохновение. Я пишу стихи, правда мне некому их читать, потому что никто не хочет понять меня…

- Да, это и правда хорошее место для творчества, потому что Природа сама есть грандиозная созидающая, творческая сила, и она делится своими способностями со всеми, кто действительно этого хочет, и кто чувствует её. А насчёт того, что пока ты не встречаешь понимания, не переживай. Если ты не будешь бояться смотреть поверх толпы, то однажды найдёшь настоящих друзей. Пусть их будет не так много, но зато это будут те, с кем ваши миры очень похожи, те, с кем мы будем преобразовывать этот мир.

- Преобразовывать мир?

- Да. Старая эпоха уходит, на смену ей идёт новая. Главное - не бояться быть её вестником, как бы тяжело это иногда не было. Я тоже долго была одна, и только теперь чувствую, что нашла настоящую подругу…

- Ты думаешь, мир может измениться?

- Конечно может, он уже меняется. Каждый должен ощутить себя Человеком, способным вести его по пути прогресса, и это должны быть люди, сами идущие по этому пути.

Как приятно мне было видеть настоящего живого человека, видеть огонь в глазах и, главное, понимание… Через некоторое время она спросила:

- Можно мне идти за тобой? Я всегда хотела служить той цели, о которой ты говоришь…

- А зачем идти за мной, когда можно идти рядом?..

Сколько раз ещё дух возродится,
Чтобы пламя восстало из льда,
Сколько сердце ещё будет биться,
И мой путь прекратится когда?
Без меня будет также всё в мире:
Будет Солнце светить из-за туч,
И на холм одинокой могилы
Упадёт в новый день светлый луч.
Жизнь есть путь со страною к Свободе,
И пока я борюсь - я живу.
Пусть меня ждёт забвенье в народе,
То не сон, было всё наяву.

* * *

Чёрные крылья пока ещё целы,
Раны который уж раз заросли,
Так что полёт мой над миром не прерван:
Как ни пытались, прервать не смогли.
Слишком близки мне и звёзды, и Солнце,
Что воспитали бунтарский мой дух.
Может, я демон, и ждёт меня пламя,
В сердце же жизни огонь не потух.
Мир мой за гранью людских представлений:
Вихри сознанья, просторы страны,
Путь мой - сраженья и звёздная бездна,
Чувства людские давно мне скучны.
Но, пока целы столпы мирозданья,
Воли моей не иссякнет родник,
К близкому мчится триумфу Свобода
Грозно, под тенью от крыльев моих.

* * *

Я смотрю, как улетают птицы,
Но куда, и есть ли путь назад?
Или они с теми, кто в сраженьях
Пали, и в сырой земле лежат…
Если б знать: а вдруг не за горами
Может быть, и мой последний бой.
Воля - всё, что я хочу оставить,
И её же я возьму с собой.
Стану частью Северного Духа,
Вознесясь над бешенством ветров,
И давая Силу тем, кто всё же
За Свободу умереть ещё готов.
В первых лучах Солнца на рассвете
По Земле своей продолжу путь,
Но как больно будет перед смертью
Знать о том, что больше не вернуть.

* * *

Если б вы знали, как странно
Видеть мне день ото дня
То, как меняются люди,
Как продаётся страна.
В поле, где пел вольный ветер,
Ныне находят уж нефть,
Ради неё идут войны,
Крови невинной не счесть.
И мировых корпораций
Правит везде капитал,
Только не вечное царство:
Голос протеста восстал.
Пусть с мировой закулисой
Многие в битве падут,
Всё оправдают навеки
Новые дни, что грядут.

* * *

Ты меня по-прежнему так любишь,
Что ж, и мне ещё отрада есть
Знать, что где-то Свет ещё не гаснет
В мире, где обман царят и лесть.
Я во снах своих всё чаще вижу,
Что всю Землю сковывает лёд,
И с земли прицельный в небо выстрел
Прерывает вольный мой полёт.
Но, проснувшись, путь я продолжаю, -
Будет длиться бунт, пока живу,
Пока то, что мне ночами снится,
Не случится всё же наяву.
Но поверь, что я не знаю страха,
Только жаль покинуть этот мир,
Чтобы кровь, бурлящая Свободой,
Составляла тёмный вражий пир.
Ты прости, что боль лишь причинила,
Что всю жизнь я отдала борьбе,
И что в светлом образе богини
Только демон встретился тебе.
Если крылья от смертельной раны
Я сложив, об пропасть разобьюсь,
Всё равно мой путь не завершится,
Я к тебе тогда опять вернусь.
Я вернусь лучом восхода Солнца,
Что с утра войдёт в твоё окно, -
Это то, во что вольётся пламя,
Что Свободой в сердце зажжено.

* * *

Если настигнет меня неизбежность,
И завершится мой путь,
Чем оправдается эта дорога
В днях, что уже не вернуть?
Пусть никогда угодить не пыталась,
Всё же любила людей,
Солнце Свободы возжечь я старалась
В погребе мрачных теней.
Краски помимо лишь чёрных и белых
Миру хотелось мне дать,
Путь отыскав к совершенства вершине,
Людям его показать.
Мир всё равно уже близок к Победе,
Где будет Воля царить,
Только не знаю, до этого даст ли
Мне безысходность дожить…

* * *

Улицы сдавлены цепью страданья
Или присутствием власти незримым,
И не погасли ещё ожиданья,
Те, что реальностью вечно гонимы.
На догоревших осколках иллюзий
Тлеет начало чего-то иного -
То, что внутри, за границей дискуссий,
Родом откуда мир жизни сверхновой.
Он разбивает привычное гетто
И расширяет сознанья просторы,
Он создаёт ощущение Света
В мрачной пустой тишине коридоров.
Мимо в пространство уносится время,
Так, повинуясь веленью традиций,
Мир, что внутри, уж зовёт к ополченью,
День тот придёт, он разрушит границы.

* * *

Где то место, я откуда родом:
Мир всегда был тесным для меня,
Вместо сердца бушевало пламя,
Что давала мне моя земля.
Для того она меня вскормила,
Чтобы Волю и её воспеть,
Дав сверхсилу огненного вихря,
Чтобы свет дать миру, но сгореть.
Я жила, служа единой цели -
Чтоб её Свободный Дух сберечь,
Неужели же она не даст мне силы,
Чтобы снова я взяла свой меч.
Хоть на шаг к Победе стать мне ближе,
Видя то, что не дано другим,
Ощутить лишь близость Возрожденья,
И тогда уж превратиться в дым.

* * *

Столько лет между жизнью и смертью,
Вечный странник, ввергающий в страх.
Будет битва моя продолжаться
До того, превращусь когда в прах.
Мир стал стар для меня: неизбежно
Низвергаются в пропасть и дым
Самого мирозданья основы
Под одним только взглядом моим.
Потому в страхе смерть отступает,
Жизнь же слишком давно мне ясна.
Перемен она ждёт, потому что
Ей великая Сила дана.
Она вечно идёт к совершенству,
И прогресс не имеет конца,
Но для этого нужно стремленье,
Чтоб огнём загорелись сердца.
Я могла показать вам дорогу
И отдать вам любую звезду,
Но кругом лишь гоненья: должно быть,
Так врагом я для вас и умру…

* * *

Идти вперёд, как прежде, до Победы,
Надеясь, что в конце тоннеля - Свет,
В конце концов, я видела и бездну,
И даже в ней, я знаю, страха нет.
Назад пути уж нет, да и не надо,
Уж сделан выбор, чётко виден путь,
Редут последний был, близка вершина,
Зачем жалеть о том, что не вернуть?!
То, что пока одной лишь мне знакомо,
Уже готово мир преобразить,
Поэтому который раз придётся
Собрать остаток сил и снова жить.

Скован мир огромной тенью тучи,
Лес молчит - во снах перед грозой;
В воздухе тотальной несвободы
Духота сменила летний зной.
Стык эпох низверг в безумья бездну
Старый мир, отживший навсегда,
Превратив порядок старый в цепи,
В путь упадка, тьмы и эры льда.
Новое хотят не все увидеть,
Но, поверьте, старого уж нет.
Видя бездну, время возрождаться,
Чтоб восстал над миром новый свет.
Как наследник прошлых поколений,
Эра новая в сто крат их превзойдёт.
Перед бурей всё всегда стихает
В ожиданье - и она грядёт!
Молния средь тьмы и гром средь рабства,
Затмевая всё, что не вернуть,
Эра бесконечного прогресса
Открывает в будущее путь.
Превзойти себя - ведь нет границы.
Мир ведёт вперёд свободный ум.
В прошлое оглядываться глупо,
Раз доступен Вечности триумф.
Голос новой эры ясно слышен,
Человека он влечёт вперёд.
Слышишь зов - вступай на путь Свободы,
Чтобы пламя в сердце он возжёг.

Не знаю, стоит ли мне вторгаться в твой собственный мир, но я ни в коей мере не претендую на то, что мои слова станут "обязательными для исполнения". Пусть это просто будет выражением моих мыслей, а уж обращать на них внимание или же нет - дело только твоё.

Просто в последнее время я стала всё чаще обращать внимание на то, что в твоих речах постоянно встречаются ссылки на различные отвлечённые понятия, вроде "Свобода", "нонконформизм", "неформальство". При этом совершенно очевидно, что ты используешь их в качестве аргумента, даже не вполне чётко определяя подобные понятия для себя. Если серьёзно посмотреть на вещи, то никакая идеология или мировоззренческая категория не может быть аргументом сама по себе, напротив, это она требует доказательств. Но для начала следует понять смысл таких категорий.

Мы уже не раз говорили относительно Свободы: о том, что человек, борющийся за неё, всё же должен понимать, зачем он это делает, иначе он уже не является свободным, значит, он попал под чьё-то влияние. В самом общем смысле свободный человек определяется тем, что в своих действиях и суждениях он руководствуется только собственным Разумом и внутренними потребностями. Он сам - создатель своих принципов и идей, и он же воплощает их в жизнь. Именно за счёт этого Свобода открывает бесконечный путь Прогресса как для отдельной личности, так и, посредствам этого, для всего мира. Но к вопросу о мире мы ещё вернёмся. И уж тем более такой человек не будет объяснять свои мысли и поступки только тем, что он свободный. Иначе получится, что эта категория уже теряет свой глубинный смысл и превращается в какую-то самоцель, причём без особой цели. Точно так же, как бессмысленны высказывания вроде "свободный человек так говорить/делать не должен". Вот в том-то и дело, что он по определению ничего и никому не должен. Он делает то, чему находит собственную мотивировку и аргументацию, и никакого устава, что ему положено, а что нет, не существует и существовать не может. Это равносильно тому, что в один прекрасный день появился бы закон, обязывающий каждого быть свободным, где подробно описывалось бы, что это значит, и были бы перечислены все "можно" и "нельзя" - то есть, была бы выведена формула, схема, по которой этот "новый человек" должен был бы жить.

Собственно, отсюда же следуют выводы и относительно нонконформизма и неформальства. Оба эти понятия отражают некую обособленность человека, его непохожесть на остальных. Причём, это либо так, либо нет, и независимого человека это вовсе не интересует. Он не старается быть таким, как все, также как и не старается умышленно отличаться. Ты же, похоже, ставишь себе цель быть неформалом и нонконформистом, и в зависимости от этого изменяешь собственное "я". На самом деле, это верный путь к полной потере Личности, и уж, во всяком случае, к её колоссальному ограничению. В любом случае, это зависимость от мнения большинства: кому-то надо быть частью толпы, а кто-то всеми силами пытается показать, что он от всех отличается. И то, и другое - лишь стеснение себя, и это такой же формат. Более того, подобные люди часто полностью подчинены толпе и без неё существовать не могут, ибо вся их "личность" построена лишь на противопоставлении себя им. А как же может претендовать на преобразование окружающего человек, не способный даже мыслить самостоятельно, аргументирующий все свои действия только тем, что большинство так не делает!

Причём с такой мотивировкой, точнее её отсутствием, человек не только не пойдёт по пути Прогресса, но, напротив, скорее придёт к самоуничтожению.

Так зачем же идти за кем-то, когда мы сами - создатели мира, в котором мы живём?! Действительно, всё окружающее мы воспринимаем через призму собственного "я", и сама по себе Личность безгранична. В процессе развития и совершенствования мы открываем всё новые и новые её возможности. Только постоянно развиваясь и двигаясь вперёд, мы сможем повести и весь мир по этому пути. Главное - почувствовать, что никаких внешних ограничений и препятствий нет и быть не может, все ограничения и барьеры мы строим лишь внутри себя, так не лучше ли остановить этот процесс и избавиться от всего того, что сковывает?!

Для начала просто пойми, что каждый человек и так уникален, он - индивидуальность, нечто неповторимое. Поэтому, чтобы быть непохожим на других, не надо создавать себе дополнительных привил и принципов, ведь это и так естественное свойство Личности. Надо просто, наконец, позволить себе быть таким, какой ты есть, это и будет отправной точкой на пути к Прогрессу.

На этом я закончу своё письмо и, надеюсь, оставлю тебя в размышлениях об этом. Главное всегда помнить, что людей много, и каждый несёт в себе целый мир, но таких, как ты, больше нет. Собственное "я" глубоко индивидуально и уникально. Так разве стоит ломать дверь, когда можно просто открыть её…

Сколько можно использовать идею для оправдания непонятно каких действий? До каких пор мы будем терпеть дискредитацию нашей идеологии тобой и такими, как ты?! Неужто для ведения асоциального образа жизни обязательно нужно прикрываться какими-либо устремлениями? Или, может быть, в твоём понимании это и есть борьба?

Мало того, что совершенно непонятно, чем же тебе уж так не угодила нынешняя система, при которой столь любимые тобой спиртные напитки вполне свободно продаются. Ты переходишь на протест ради протеста, так и к нему как таковому это не имеет никакого отношения.

Начнём с того, что любая борьба имеет конечную цель и мотивировку. Соответственно, человек, выступающий за что-то, по определению желает воплотить свои идеи в жизнь. Исходя из этого, такой человек будет прилагать для их реализации все возможные усилия. Ты же, напротив, всячески дискредитируешь и саму идеологию, и движение, выступающее за неё.

Что может послужить лучшей контрпропагандой, чем алкоголик, якобы придерживающийся этих взглядов?!

Можно, конечно, возразить: дескать, "чьё-то мнение мне безразлично". Правильно, оно может быть безразлично в чисто личностных вопросах. Но для того, чтобы воплотить идею в жизнь, нам необходима поддержка общества, а её можно добиться только убедительной аргументацией и расположением к себе общественного мнения. Мне может быть безразлично, что обо мне подумают как об отдельном человеке, но не как о представителе определённого движения.

В свете этого уже не представляется удивительным, что от тебя я слышала такую фразу: "Всё равно мы ничего не добьёмся". Продолжай в том же духе, и окажешься прав. Только не надо прикрываться Идеей, смысла которой даже не понимаешь.

Поверь мне, пить можно и без всякой идеологии. Тот, кто действительно не согласен с окружающей действительностью, не становится добровольно отбросом общества, не старается уйти от реальности в мир иллюзий, создаваемых воспалённым сознанием. Может, ты мотивируешь это тем, что хочешь быть не таким, как все, не понимая даже, что скатываясь до уровня асоциального элемента, отличаешься от толпы только в худшую сторону, находишься на ещё более низком уровне. Каждый человек и так уникален, а если хочешь выделяться на фоне толпы, лучше бы шёл по пути самосовершенствования. Личность и разум безграничны, и потому ты сам - творец себя и своего мира. Тот, кто действительно не согласен с окружающей действительностью, будет действовать для её изменения, учитывая всё, что может встретиться на пути.

А компанию, собирающуюся, чтобы вместе выпить, уж точно невозможно даже сравнить с революционерами. Тем более, занимаясь таким саморазрушением, вы не только ухудшаете своё физическое состояние, о чём и так постоянно говорят, но и уничтожаете важнейшее качество борца - свою Волю. Дело в том, что Воля - это нечто уникальное. С одной стороны, она может быть твёрдой и непоколебимой, но в то же время она чрезвычайно уязвима. То есть, если она разрушается хоть в одном месте - появляется хотя бы одна зависимость, - она во всём остальном становится гораздо слабее. Причём, совершенно не важно, является ли это какой-то физической зависимостью (курение, алкоголь и т.д.) или приверженностью догмам, - всё это делает человека несвободным, человек теряет независимость, а впоследствии, возможно, и собственное "я".

Поэтому хватит всё время стонать, как же тебе плохо. Возможно, это просто потому, что ты не смог занять достойную ступень в обществе и решил лучше противопоставить себя ему по принципу "не больно-то и надо". Я не думаю, что тебе действительно настолько нужна Свобода, о которой ты любишь поговорить, как о каком-то брэнде, плохо осознаваемом тобой. Человек, не имеющий внутренней Свободы и убивающий собственную Личность, вряд ли нуждается и в Свободе внешней. Если ты всё время чувствуешь себя на грани суицида, не лучше ли перейти эту грань или же, напротив, заменить существование на Жизнь, полную целей и развития?!

Протест, приближающий новую эпоху, выражается в создании новой альтернативной культуры - начала для будущей Эры Прогресса, в истинной борьбе против системы, порабощающей Личность и тормозящей этот Прогресс. Пора забыть принципы вроде "в свинарнике можно быть только свиньями" - надо превосходить себя и окружающее.

На этом, я думаю, стоит завершить это послание и напоследок еще раз поставить тебя перед выбором: или ты действуешь на благо воплощения настоящей Идеи, или просто перестаёшь ввергать её в грязь и обрекать на отсутствие всякой надежды на реализацию.

Тоннель уходил всё вперёд и вперёд. И в нём не было изгибов, он был абсолютно прямым и достаточно узким. Порой мне даже казалось, что некоторые места преодолеть невозможно, но тоннель становился шире. Мешала тьма, царившая там. Но движение вперёд продолжалось, иногда становясь чуть медленнее, а иногда сильно ускоряясь.

Постепенно тоннель стал расширяться, по мере этого он наполнялся светом, сперва тусклым и мерцающим, который становился ярче и увереннее.

Тут, наконец, я поняла, что этот тоннель - моё сознание.

А путь вперёд всё продолжался. Границ уже вовсе не было видно. Что-то звало меня вперёд, влекло и манило своим духом.

Внезапно я почувствовала, что границы и вовсе исчезли. И это было только начало…

"Ошибка"

Начинался день. Солнечный луч, скользнув по полуразрушенным домам, словно специально остановился на руинах большого здания, ещё вчера украшавшего улицу Белграда. Двадцатилетняя Невена Джорджевич торопливо шла по направлению к больнице, будто стараясь представить, что её ждёт обыкновенный рабочий день, что никаких бомбардировок не было и не будет, что ей не придётся принимать всё новых и новых раненых, многие из которых будут стараться рассказать ей столь разные жизненные истории с одинаковым концом.

До войны, если можно так назвать нападение натовских войск, она училась в медицинском институте, а теперь с первых дней пошла работать медсестрой, потому что знала, насколько нужна будет её помощь постоянно обстреливаемому городу. Сейчас мирная жизнь представлялась Невене чем-то нереальным, словно воспоминаниями старого сна. Учёба в институте, предстоящая свадьба… Её жених ушёл добровольцем в армию, как только стало известно о вторжении оккупационных войск.

Война шла не более месяца, но поверить в это было трудно. За это время жизнь Невены изменилась, будто всё прошлое было не с ней. В первые же дни от бомбы, сброшенной на рынок, погибла её мать. Отец, офицер югославской армии, пока не прислал ни одного письма. Девушка осталась одна с братом, который был на два года младше её, и с сотнями раненых, ставшими почти родными. Внезапная внешняя агрессия превратила весь город в одну большую семью, здесь уже не различали своё и чужое горе, как не бывает внутри одной страны чужой Родины.

Наконец, Невена достигла здания больницы, как ни странно, не сильно повреждённого по сравнению с остальными, находившимися рядом. И снова до боли знакомый серый коридор, как привычная декорация. В коридоре она встретила врача Зорана Адзича. Это был человек, которого Невена очень уважала за то, что он нисколько не придавался эмоциям и панике, а, напротив, сохраняя спокойствие, старался тщательно анализировать происходящее. Он сказал, что скоро поступят новые раненые, потому как сообщили об очередных бомбардировках. Невена уже не удивлялась подобным сообщениям, но всё равно каждый раз воспринимала их достаточно тяжело. Возможно, это усугублялось гибелью её матери. И сейчас она представляла, сколько людей в этот момент навсегда расстались, возможно, с самыми дорогими и близкими, причём без всякой серьёзной причины. Поэтому с почти детской наивностью она спросила:

- Когда же это кончится?

Зоран Адзич, казалось, нисколько не удивился такому вопросу.

- Теперь пока не подпишут соглашение, нужное им, пока не сделают Югославию своей колонией. Прикрытие "гуманитарной миссией" обеспечено, и мир в это верит. На самом деле транснациональным компаниям нужна наша экономика, наш рынок; им надо проложить нефтепровод и получать с этого доходы, и без того безграничные. В Европе, да и во всём мире, не должно быть независимых от НАТО стран. Альянс сам так решил…

- А Россия? Они же обещали нам помощь…

- Наивно ждать того, что банда, стоящая у власти в России и обогатившаяся за счёт тех, кто напал на нас, пойдёт против них…

Невена ничего не ответила. Ей всё ещё тяжело было осознать, что все эти жертвы, ужас и боль поставлены на службу лишь экономическим интересам. Да, она прекрасно это знала, но такое с трудом укладывалось в голове.

Девушка шла к больным, шла скорее даже для того, чтобы поддержать их, сказать хоть что-то. Кому как ни ей было знать, что значит остаться наедине со своим горем, лицом к лицу с безысходностью, часто буквально захватывающей в свою пропасть.

В углу палаты на матрасе, лежавшем на полу, сидел пожилой мужчина с забинтованной ногой. Невена как можно ласковее и приветливей спросила у него о самочувствии. Старик будто встрепенулся от какого-то оцепенения.

- А на что мне теперь это здоровье? Я остался совершенно один, все погибли… Понимаете, все… Мы просто пошли в магазин, разве это преступление?! Разве магазин - военный объект?.. Так для них ведь весь мир - одни только деньги. Они думают поставить нас на колени, подчинить своей воле… НАТО готовит новый мировой порядок, где власть их кампаний устанавливается на крови невинных людей, они думают, мы подчинимся, станем винтиками в их системе. Но мы - живые люди, мы - нация со своей историей и собственной гордостью.

Невене захотелось сказать этому человеку хоть что-то утешающее, но она не находила слов.

- Конечно, Вы правы… Они никогда не смогут подчинить нас. Ими движет жажда наживы, а нами - наш дух, свободный и независимый, гордость за свою Родину…

Старик уже не слушал её. Он был погружён в свои мысли, казалось, внешний мир был ему абсолютно безразличен.

На кровати у окна лежала достаточно молодая женщина. Должно быть, ей было около тридцати лет, но на первый взгляд она выглядела гораздо старше. К тому же, у неё был почти безумный взгляд, буквально впивающийся в окружающее.

Увидев Невену, женщина крепко схватила её за руку, и, глядя на неё блестящими глазами, произнесла:

- Скажите, скажите же мне только одно: чем им помешал мой ребёнок?

Невена просто не знала, что сказать. Через некоторое время женщина совершенно спокойно стала говорить:

- Моему сыну было семь лет. Знаете, он был необыкновенным ребёнком. Бывало, поздно вечером, когда все уже лягут спать, он сидит у окна и пристально смотрит… Говорит, любуется… А ещё он рисовал красиво. Даже говорили, что хороший художник из него вырастет…

После небольшой паузы, когда воцарилось буквально гробовое молчание, женщина почти закричала:

- Они же врут! Они врут всему миру! Они говорили, что жертв среди мирных людей не будет, но разве мой мальчик воевал с кем-то?! Все говорят о каких-то там конвенциях! Они используют, вы слышите, используют осколочные бомбы!

Тут она стала говорить очень тихо.

- Мы шли по улице, я держала его за руку. Внезапно над нами раздался грохот, я подняла голову и увидела удалявшийся самолёт и разорвавшийся над землёй снаряд. Осколки от него летели в разные стороны, некоторые снова взрывались, раздавались хлопки слабее.

Теперь она снова закричала:

- Один такой осколок попал в моего сына. Он буквально разорвал его у меня на глазах, понимаете! Я только услышала его крик: "Мама!". Теперь как закрою глаза, так и вижу его взгляд, полный ужаса и слёз.

Невена стояла напротив этой женщины, не в силах ничего произнести. Она сама плакала, но ей казалось, что и она чем-то виновата, по крайней мере, могла бы что-то сделать для этой несчастной матери. Но что могла девушка, сама потерявшая дорогого ей человека и столь беспомощная перед беспощадной военной машиной. Она только сказала:

- Я прекрасно понимаю Вас, Ваше горе… У меня погибла мать… Почти так же… Постарайтесь хоть немного отдохнуть, Вам нельзя много волноваться.

Невена сказала это, и такие слова показались ей даже циничными. Какое там волнение! Человек, возможно, предпочёл бы расстаться лучше с жизнью, чем со своим сыном, а она - волнение…

На соседней кровати лежала девочка лет пяти. Девушка подошла к ней и погладила по голове.

Тут в палату заглянула другая медсестра и сказала, что привезли раненых. Невена поцеловала ребёнка и выбежала в коридор. И снова идти к этим людям, у каждого из которых есть частица общей трагедии, и каждому надо что-то сказать, даже постараться улыбнуться, как будто и нет его - собственного горя…

Первой ей в глаза бросилась пожилая албанка с окровавленной рукой. Она смотрела на Невену как на спасительницу, как на символ более или менее мирной жизни, безопасности. Когда медсестра подошла к ней, эта женщина сама начала разговор.

- Я только вчера из Косово приехала с колонной беженцев. Мы думали, здесь спокойнее, и вот видите…

Невена только переспросила:

- Косово?

- Да. Говорят, война из-за нас… Лично я с сербами мирно жила, да и большинство албанцев. Я имею в виду не правительство, а простых людей, таких, как я… А власти… Ну да, были проблемы, но то, что происходит - не решение, а только их усугубление. Да и не из-за этого всё… АОК ещё была, так, говорят, НАТО им и давало деньги, вооружение. Им война нужна… А как бомбить начали, вот тут, вроде, были случаи конфликтов сербов с албанцами, потому что прикрываются войска за наши права борьбой. Но, знаете, таких случаев немного было, совсем немного. В основном мы, напротив, вместе спасались… Мой дом сразу разрушили: осколок бомбы в него попал, так я у соседей жила. Сербская семья там одна - муж с женой да девочка. Мы в подвале от бомбёжек прятались. А однажды я к реке за водой вышла, а тут самолёт как раз… Прямо в дом бомба попала. Они погибли все… Я плакала долго: такие люди были хорошие, добрые. Мы уж как семья стали. А потом вот в Белград с другими беженцами пошла… Что бы натовцы ни выдумывали, до их прихода мы домов не лишались, и люди средь бела дня так просто не гибли…

Невена рассказала в ответ свою историю. Это тоже уже привычкой стало: общая угроза объединяет, делает людей ближе друг к другу.

Внезапно девушка побледнела: среди раненых она увидела своего брата. Он сидел на полу, его голова была перевязана. Увидев сестру, он радостно вскрикнул:

- Невена!

Девушка плакала. Она стала расспрашивать брата, что произошло. Оказалось, что он шёл по улице, и началась бомбёжка. Убежища поблизости не было, и люди прятались в подъезды и под машины. В него попал небольшой осколок, не то бомбы, не то стёкол из окон дома - в панике разве поймёшь. Парень взял сестру за руку и сказал:

- Невена, ты же знаешь, что я всегда был не согласен с Милошевичем по многим вопросам, но сейчас речь идёт не о правительстве, а о нашей стране. Её хотят превратить в поле для набивания карманов, поработить нас всех или уничтожить. Они специально стараются стереть всё, без чего невозможно жить, чтобы очистить место для себя: для своих фабрик, заводов… Мы станем дешёвой рабочей силой, ты понимаешь?! Да к тому же полностью зависимой от "господ"… Так что, Невена, я хотел сказать тебе: как только рана хоть немного зарастет, я пойду в армию - добровольцем…

Невена молчала. С одной стороны, брат был последним человеком, оставшимся с ней; но с другой, она прекрасно понимала его чувства, Это были и её мысли, да и всех тех, кто оставался в Югославии, тех, кто ходил на мосты Белграда, чтобы стать живой защитой от бомб, кто просто старался выжить, сохранить волю к будущему возрождению, не покориться воле бездушной мировой системы. Поэтому девушка не могла и даже не хотела препятствовать решению своего брата.

Кто-то громко застонал. Это был мужчина, раненый во время бомбардировки китайского посольства.

- Посольство Китая… Это предупреждение… Предупреждение тем странам, экономика которых пока достаточно свободна от НАТО, - сказал Зоран Адзич, осматривавший больного.

Невена иногда даже удивлялась, как за столь короткое время эти четыре буквы - НАТО - стали символом того, что больше всего ненавидят, что несёт смерть…

Вдруг все услышали жуткий грохот, как будто в черепную коробку врывался поезд. Удары повторялись чуть с меньшей силой. Невена не понимала, что происходит: все бегали, кричали, кто-то плакал. Всё время раздавались крики: "Бомбы!". Внезапно потолок обрушился, погребая всё под волной камней и извёстки. Больше девушка ничего не помнила.

Она очнулась от того, что кто-то старался поднять её. Невена открыла глаза и сперва не могла понять, что произошло и где она находится. Какая-то женщина наклонилась к ней и пыталась помочь ей встать. Девушка узнала ту пожилую албанку, с которой буквально только что разговаривала в коридоре тогда ещё знания больницы.

Невена с трудом встала. Женщина всё время повторяла: "Бежим отсюда, уходим как можно скорее! Они ещё вернутся!"

Невена не могла поверить, что весь ужас ещё не закончился, ей казалось, что это был какой-то страшный сон, а теперь она проснулась и всё будет по-прежнему. Но албанка всё твердила: "Идём! Я шла с колонной беженцев, когда на нас напали натовские самолёты. Хорошо, я была в хвосте, а те, кто впереди шёл, почти все погибли. Так эти звери дождались, пока подъедут спасатели, - это было недалеко от города, - и снова нанесли удар. Бежим!" Невена еле передвигала ноги. Держась за пожилую женщину, она кое-как шла. Как во сне девушка запомнила машины, подъехавшие на место катастрофы. Оттуда вышли люди с носилками, они старались найти ещё живых.

Дойдя до полуразрушенного дома, стоявшего чуть поодаль на противоположной стороне улицы, две женщины зашли в подъезд и расположились у того места, где было окно. Только теперь Невена почувствовала адскую боль в руке. Потом она увидела, что руки просто больше нет.

С улицы снова послышались хлопки. Из окна женщины увидели два самолёта над руинами больницы и снаряды, разрывавшиеся прямо над людьми. Они не оставляли живыми никого…

…А в это время западные СМИ уже который раз говорили о "досадной ошибке", в результате которой погибло гражданское население…

Эскалация

Родине

О ты, чьи земли не были покорны,
В чьих небесах ещё не меркнет свет,
Неужто с рабством ты теперь смиришься?
Неужто сил протеста больше нет?!
А в памяти - готовность к Возрожденью,
Ещё я помню жажду перемен.
А что теперь: смиренье и покорность?
Ты лучше добровольно сдашься в плен?
А может, ты в возвышенности гордой
Презренье чувствуешь к "хозяевам" своим,
И снизойти считаешь униженьем,
Пусть даже для сражения ты к ним…
Где древних лет твоя сейчас премудрость?
Где непокорность, силу что даёт?
Где вольный дух, не терпящий смиренья,
Река, что корабли несёт вперёд?
Я знаю, ты всё та же: ты не сможешь
Позорно оккупацию терпеть,
Восстанешь ты - придёт восход эпохи,
Достойной твой триумф в веках воспеть.

Моей стране

По просторам Вселенной, далёких земель
Я носилась в сраженьях за Право.
Были подвиги, были потери - не счесть,
Но снискать я хотела лишь славу.
Разум гордый проник в основанье миров,
Брошен вызов был целой Вселенной,
Никогда не считалась я с мненьем толпы
И с веленьями власти презренной.
Я изведала много путей, но всегда
Возвращалась я в тень твоей тайны.
В земли, где царит воздух великих эпох,
Что несёт порыв ветра случайный.
За тебя я готова отдать целый мир,
Тот, который сама создавала,
Жизнь отныне свою посвящаю тебе,
И хочу, чтобы это ты знала.
И мой меч запоёт лишь во славу твою,
За твоё возрожденье и Волю.
Сколько дней впереди я не знаю, но в них
Может счастье быть только с тобою.

* * *

Спит курган под гаснущим покровом
Неба. На вершине мгла лежит.
Только лишь ему известно, чью же
Тайну он и чей же прах хранит.
Ждёт он, как и в прежние эпохи,
Появленья воинов своих,
Бликов ослепительного Солнца,
Отражённого в щитах и шлемах их.
Здесь гремели битвы за Россию,
Свет и независимость земли.
В бое за неё был страх неведом,
Жизнь свою легко отдать могли.
Снова над страною тень сгустилась,
Вновь настало время, чтоб восстать,
На сраженье с тёмной вражьей силой
За Свободу Родины опять.

* * *

Кто меч держал в руках лишь для забавы,
И в страхе бросил кто эту игру
Пусть знают: им в веках не видеть славы,
Они навек в забвении умрут.
Они как есть, на произвол бросали
Свою страну в её тяжёлый час,
За годы они так и не познали
Всей глубины в пустом обличье фраз.
Их ждёт лишь пустота, как смысл быта,
Меня - просторы Северных небес,
Основа мира, что от всех сокрыта,
Хранящий сны величественный лес.
В бою будет расчищена дорога -
Тот путь, что без конца ведёт вперёд,
И мир уже у самого порога.
Идёмте, голос Воли нас зовёт!..

* * *

Ночь обволакивает Солнце,
Последний луч уходит в тень,
Кругом царят другие силы,
Уж, догорев, уходит день.
Мне не до сна - ко мне приходят
Картины древние эпох,
Давно угасших. Снова время
Идти мне в путь за грань миров.
Идти, чтоб многое осмыслить,
Чтоб это миру принести,
Ростки грядущей Новой Эры
В руины прошлого внести.
Пусть все считают, что я демон,
И кроме бездны места нет.
Пусть. Буду я, пока есть Сила
В обличье Тьмы нести вам Свет.

* * *

Под взглядом Северного Неба,
В извечной мудрости краю,
Том, что покорным ещё не был,
Я начинала жизнь свою.
И очень рано мне открылось
Всё то, что многим не постичь,
То, сны о чём им в детстве снились,
А после что пришлось забыть.
Я бездну видела, и всё же
Её смогла преодолеть,
Как раз поэтому, быть может,
Не страшно будет умереть:
Как призрак Северного Духа
Придти в простор земли моей,
Любимой для неё оставшись -
Одной средь многих дочерей.

* * *

Если б не было в мире рабов и господ,
И земля от оков не страдала,
Я бы встала на путь совершенно другой,
Может, в ваш бы я мир не вторгалась.
Только тем, кто услышать желает всё то,
Мне известное я б говорила.
Может, громкой бы не было славы, зато
Воли точно уж больше бы было.
Одиночества гордого я не страшусь,
Раз оно мне привычней, желанней.
Всё равно: кто поверит, коль я расскажу
О бескрайних просторах сознанья?..
Но на кровь и на нефть изошлась вся Земля
Под тотальной пятой капитала.
Значит, только грядёт за Свободу война,
Значит, время расплаты настало.

* * *

Молния разверзнет с громом небо,
Ветер людям не даёт уснуть:
Вечную изгнанницу и демона
Провожают в бесконечный путь.
Одиночество как результат познания,
На челе - эпох грядущих груз.
Битва мне не будет испытанием:
Видя всё, я смерти не боюсь.
В мире нет мне истин неприступных,
Бросив вызов, боли больше нет.
Будущее, может, тем доступно,
Кто в огне бунтарском видит свет…

* * *

Вместе с утренним Солнца восходом
Восстаёт вольный Разум от сна,
Чтобы стать созидающей силой,
Чтобы Свет ощутила Земля.
Низвергает он в тень безысходность -
Ей нет места, где жизни рассвет;
Путь Прогресса не знает сомнений,
А достойней пути у нас нет.
Здесь не надо страшиться изгнанья
С мировых иллюзорных вершин,
Разум сам покорит мирозданье,
И пребудет Восстание с ним.
Странно, как дух свободной вселенной
От застоя ещё не устал…
Путь Прогресса открыт - вновь в дорогу,
Но сперва ты собой только стань…

* * *

Грядущий день я вижу, глядя в ночь,
И Революции приход я ощущаю,
Которую Земля ждёт подо льдом,
Восход Великий в мыслях призывая.
Последней схватки выдержит напор,
Кто Вечность смог познать и мирозданье.
Пусть даже в этой битве я паду,
Но в ней - моё последнее желанье.
И пусть потом мне мир преподнесёт
Почтенье Памяти иль полное забвенье,
Но будет жизнь, и это уже есть
Достойная награда за гоненья…

Интересно, почему люди не перемещаются во времени? Может, это настолько относительная единица, что постичь её на первый взгляд не представляется возможным, а потому всякие попытки заранее объявлены бессмысленными. А может, имея более или менее обустроенную жизнь, большинство просто не задумывается о том, что будет дальше. Просыпаясь утром и вальяжно идя на кухню к холодильнику, если кто и думает о будущем, то только о том, что он будет есть на обед. При этом в сознании возникают столь явственные образы, что жизнь обретает иллюзию самодостаточности и "период развития" кажется вполне успешно завершённым.

Каким бы странным это ни казалось, всё же находятся чудаки, стремящиеся проникнуть в суть происходящего и привнести в мир что-то новое. Им, безусловно, рано или поздно станет интересно, каким может быть мир в будущем, если пойдёт по сегодняшнему пути. Так, однажды утром я ощутила себя стоящей на совершенно незнакомой мне улице. В принципе, там не было чего-то слишком выделяющегося своей отличностью от привычного, но всё же атмосфера была явно необычной.

Казалось, все были погружены в собственные повседневные заботы и шли куда-то, будто по инерции. Можно подумать, что это и только это должно происходить в данный момент, а других возможностей нет и быть не может. Причём, это раз и навсегда установлено кем-то и без его команды не претерпит изменений.

На тротуаре было много места, однако же все шли друг за другом, боясь хоть немного выделиться из общей массы. На стенах домов то и дело встречались лозунги, вроде "Свобода! Демократия! Справедливость!". Сперва это буквально шокировало меня: в такой обстановке одно упоминание о Свободе кажется атрибутом какого-то иного мира. Не знаю почему, но вскоре мне на память пришла фраза "Свобода - это познанная необходимость". Честно скажу, никогда не разделяла такого взгляда на это понятие, но, видимо, здесь он был весьма уместен. "Должно быть, они и познали, что для сиюминутной выгоды и покоя лучше жить по заранее прописанным порядкам", - решила я и медленно пошла по улице.

Идя вне общего ряда, я замечала удивлённые взгляды прохожих. Правда, люди, в лучшем случае усмехнувшись, снова погружались в повседневные думы и снова по инерции продолжали столь отработанный путь.

Внезапно я обратила внимание на человека в сером плаще, идущего следом за мной. Он, изредка быстро оглядываясь по сторонам, старался не упускать меня из вида. Мне казалось, что, озираясь, он пытается проследить за реакцией окружающих на моё "странное поведение".

Тут я увидела небольшое кафе и, вспомнив, что ещё не завтракала, решила зайти. На стене висел большой портрет какого-то человека, причём столики располагались так, что в любом случае вы будете сидеть к нему лицом. Должно быть, это было изображение их правителя.

В кафе было ещё несколько человек, но мне сразу бросилось в глаза, что все они едят одно и то же, несмотря на меню, лежавшее на каждом столе. Не успела я сесть, как молодая девушка с искусственной улыбкой протянула мне поднос со стандартным блюдом. Я тоже для приличия улыбнулась и сказала:

- Спасибо, конечно, что Вы проявляете такую заботу, но не могли бы Вы дать мне чёрный кофе, а то я не очень люблю кофе со сливками с утра.

Она сильно изумилась: видимо, у них категорически отвергается выбор даже в столь мелких и незначительных вещах; но, посмотрев на человека в сером плаще, который уже сидел рядом со мной, она всё же выполнила мою вполне естественную просьбу. Теперь этот человек больше всего занимал меня. Он просто сидел рядом и пристально разглядывал меня глазами ребёнка, впервые пришедшего в зоопарк и наблюдающего за мартышками. Казалось, он старался придать выражению лица максимальную серьёзность и разобраться в ситуации, но ничего подобного раньше он не видел. Не в силах больше терпеть на себе этот взгляд, я как можно вежливее спросила:

- Вы что-то хотели?

На лице незнакомца явно обозначился испуг, но, в то же время, словно понимание того, в чём он хотел разобраться.

- Пожалуйста, простите, я не узнал Вас…

Теперь был уже мой черёд удивляться.

- А Вы меня знаете?

- Простите, лично Вас нет. Я по долгу службы знаю всех в этом городе, а Вы, должно быть, только что приехали из другого региона, но теперь я понимаю, что Вы одна из Клана. Простите, что не подумал об этом сразу…

При слове "Клан" он с опаской посмотрел на портрет, висевший на стене. Тут всё начало хоть немного проясняться. Я поняла, что Кланом он называет тех, кто руководит страной, вот только почему он и меня причислил к ним, это оставалось загадкой.

- А почему Вы решили, что я одна из Клана?

- Ну как же, Вы обладаете даром, свойственным только им…

От только зародившегося понимания не осталось и следа. Я мысленно стала представлять всё то, что произошло в последние минуты и никак не могла понять, что же такого сверхъестественного я сделала. Когда мои размышления не принесли никакого результата, я спросила:

- Каким же?

- Вы умеете задавать вопросы…

"Вот это да, - подумала я. - Хорошо, что поинтересовалась, а не то быть бы мне в неведении: до такого не догадаешься… Выходит, за них действительно думает кто-то другой…" Сперва мне хотелось втолковать этому несчастному человеку, что задавать вопросы - вполне естественно, но интерес к дальнейшему развитию событий всё же одержал победу. Прикинув, что в роли представительницы Клана можно узнать гораздо больше, я решила выступить в этом внезапно предложенном мне амплуа.

- Да, Вы верно догадались. Только я никогда не жила в столице, потому что была в долгосрочной командировке по укреплению вертикали власти в отдалённых регионах.

Если вы заметили, здесь я уже упомянула современные нам реалии: раз уж у них всё ещё серьёзнее, так уж без таких простых вещей наверняка не обходится. И я не ошиблась. На лице незнакомца появилось выражение полного понимания и бесконечного уважения, граничащего с подобострастием.

- О да, вертикаль - основа всего. Иначе как же мы проконтролируем, достаточно ли крепки позиции демократии и нет ли помех для Свободы людей…

- Именно. Я рада, что Вы понимаете это. Хотя, кто, собственно, этого не понимает…

Последнее предложение я произнесла скорее как скрытый вопрос: просто мне было жутко интересно узнать, есть ли у них несогласные с режимом, и в чём это выражается.

Лицо моего собеседника тут же побледнело и осунулось, будто я затронула тему, вопроса по которой он так боялся.

- Мне стыдно признаться… Вы не поверите, должно быть… Недавно один объявился.

Я была просто шокирована тем, что появление даже одного инакомыслящего предстаёт здесь катастрофой, и даже не смогла сдержать своих эмоций. К счастью, они выразились у меня всего в одном вопросе:

- Что?!!!

Видимо, вопрос неплохо вписался в контекст, и это даже возымело действие: мой новый знакомый продолжил свой рассказ.

- И кто, Вы думаете, это был? Это был молодой поэт, если его можно так назвать. Он написал стихотворение, в котором ни разу не упомянул ни Правителя, ни Вертикаль…

- Какой ужас!

Опять же, я сказала это по поводу порядков, царивших здесь, но собеседник воспринял такие слова как понимание и сочувствие, будто я тоже разделяю его взгляды.

- И что же Вы с ним сделали?

Здесь мой собеседник явно чувствовал выигрышную для себя тему.

- Чтобы не нарушать демократию, мы не стали сажать его в тюрьму: никто и никогда не посягнёт на Свободу слова, было бы кому и что говорить. Мы просто убили его в подъезде собственного дома.

От этих слов повеяло привычными, почти вошедшими в нормы жизни реалиями.

Примерно освоившись в новых условиях, я решила продолжить знакомство с городом на правах "одной из Клана".

- Вы знаете, я приехала сюда ненадолго, только чтобы, как говорится, обменяться опытом: я хочу посмотреть ваш общественный порядок и, возможно, применить что-то из увиденного в нашем регионе. Не могли бы Вы провести меня по городу и рассказать обо всём, только желательно не афишировать мою принадлежность к Клану…

Этому человеку, явно работающему агентом спецслужб, долго объяснять ничего не пришлось. Убедившись, что никто нас не слышит, он сказал:

- Понимаю. Вы хотите посмотреть нашу жизнь изнутри. Будьте уверены, никто ничего не заподозрит. Только очень прошу Вас идти вместе со всеми, в общем строю, а то мы немного привлечём внимание.

И мы вышли на ту же серую улицу. Она была достаточно широкой, я даже решила, что это главная улица города.

- Должно быть, это центральная улица…

- Да, Вы правильно поняли. Это проспект Репрессий. Сейчас мы пройдём по нему и выйдем на площадь Диктатуры, прямо к зданию правительства.

Тут моё любопытство уже не удерживалось в заданных границах, и, забыв про безопасность, я буквально вскрикнула:

- Интересно… Довольно странные названия для демократии…

Видимо, если бы такой вопрос прозвучал со стороны обычного человека, этот человек повторил бы судьбу того поэта, но в данном случае мой спутник решил, что мне виднее, и стал объяснять всё по порядку.

- Вам, конечно, известно, что раньше был другой режим. Репрессии и диктатура носили более официальный характер. Считалось, что они ведут к прекрасному будущему, и потому их возводили в ранг государственной политики - без прикрытия. Теперь же провозглашаются другие идеи, и на фоне старого Правитель выглядит ещё более выигрышно. К тому же, напоминания о прошлом поддерживают в сознании людей страх. Вы же понимаете, свободный человек должен бояться, иначе все возьмут да и начнут думать своей головой, и общество быстро самоорганизуется. Люди решат, что мы им не нужны…

Я уже по привычке хотела добавить: "И будут правы", но решила, что уж этого мой проводник точно не выдержит.

Мы шли по улице, и каждый думал о своём. На противоположной стороне дороги стояло серое здание.

- Что это? - спросила я.

- О, это школа…

Надо же, никогда не подумала бы. Честно признаюсь, сперва я решила, что в этом здании находится рабочее место моего спутника…

- Школа? Я как раз хотела спросить Вас о политике в области образования…

- Да что тут особо говорить, политика - она везде примерно одинакова. Обязательных предметов у нас немного, в основном это связано с историей режима, да другой идеологической подготовкой. Также обязательно вступление в молодёжную организацию, соответственно, и все мероприятия в рамках этого: акции в поддержку курса правительства и так далее. Остальное же по желанию и, исходя из этого, не бесплатно…

Удивляться мне уже не приходилось. Думаю, все и так понимают, что самой прочной основой любого режима является сознание людей, допускающее такой расклад событий. Если сознание созрело до резкого неприятия подавления, то это уже никому не удастся, а мир может быть только таким, каким мы сами позволяем ему быть. Исходя из этого, воспитание нового поколения в идеологическом духе не представляется странным, потому как у них сознание только формируется.

Я просто шла во всеобщем потоке, с каждой минутой чувствуя себя всё более привычно и в какой-то мере комфортно: по крайней мере, вызвать у меня шок уже вряд ли что могло.

Наконец мы вышли на большую площадь. Видимо, это и была площадь Диктатуры, поскольку там стояла золотая статуя того человека, чей портрет я видела в кафе, и располагалось большое здание, вроде царского дворца. Но в глаза мне бросилось не это. Всё-таки я поспешила с выводами, что удивить меня уже невозможно: около памятника стояла кучка людей с флагами и какими-то плакатами. Вот уж не подумала бы, что здесь бывают митинги… Я в недоумении обратилась с вопросом к "компетентному лицу", сопровождавшему меня:

- А… Кто это? И что они хотят?

- Ну что же тут удивительного?! В демократическом обществе обязательно должна быть оппозиция…

- У вас она есть?!!!

- Ну как же Вы можете сомневаться в подлинности нашей демократии: конечно есть.

- И что они хотят?..

- Ой, Вы знаете, покоя от них нет. Они не согласны с действующей Конституцией. Так и стараются подорвать конституционный строй. Они уговаривают Правителя отказаться от выборов и стать пожизненным вождём…

Ну, правильно, что ещё я могла услышать… Вот только слова о выборах меня немного удивили… Я старалась спросить как можно аккуратнее:

- А выборы как проходят?

- Ну, это в принципе формальная процедура… Никто не может сомневаться в поддержке Правителя… А так выдвигаются обычно два - три кандидата. Кроме действующего Главы - представители одной организации. Но Вы знаете, будь на месте нашего Правителя хоть последний диктатор, любой нормальный человек предпочёл бы его им…

- Что же там за организация?!

Честно скажу, я даже представить не могла, какими должны быть эти кандидаты, чтобы все соглашались на диктатуру, лишь бы только не видеть их своими лидерами. К счастью, мой знакомый стал мне всё подробно объяснять.

- Ну, один кандидат может быть даже из тех, кого Вы видите на площади. Он и не будет скрывать, что поддерживает Правителя, и баллотируется только для того, чтобы выборы состоялись. Голоса же в любом случае будут переданы им тому, кого он поддерживает. А вот второй… Пойдёмте, я покажу Вам их штаб-квартиру…

Мы пересекли площадь и свернули на какую-то узкую улицу. Немного пройдя, мой проводник указал на старое здание.

- Вот где из база…

В этот момент дверь открылась, и из этого дома вышел пьяный человек.

- Теперь, думаю, Вы сами всё понимаете… Эти люди искренне считают себя противниками режима, но мы против этого не сильно возражаем. Конечно, громкие акции мы не приветствуем, но они всё равно бывают, потому как особых мер тоже не принимаем. Понимаете, нам же это очень выгодно. Недавно мы даже стали настоятельно просить их выдвигать кандидата на выборах. Ну, сами представьте, видя сборище таких вот людей в качестве альтернативы, кто же не проголосует за Правителя с ещё большим удовольствием…

Честно скажу, вся эта информация просто не укладывалась в голове: с одной стороны всё так привычно и просто, а с другой - ну уж слишком откровенно…

К счастью, в этот момент я открыла глаза и поняла, что это был только сон. С тех пор интерес к предсказанию будущего сменился у меня искренней радостью, что никакого предопределения нет, и всё зависит от нас самих…

(белые стихи)

Ночь разбивает иллюзию,
Я не стану тревожить ваше забытье,
Спите до Восхода.
До первого луча Солнца
Я буду бродить среди молчаливых звёзд,
Мне доступна их тайна.
Ощутите же безграничность.
Постигнув Вечность, идёмте со мной
Нести Свет.

* * *

Лето уходит.
Светило ещё не угасло,
Но тревога в воздухе.
Дыханье льда едва ощутимо,
Но всё ближе и ближе.
Торжество жизни прервётся,
Десантируется снег.
А ведь подо льдом копятся силы -
Скрытый потенциал,
За зимой придёт весна,
Смерти нет места…

* * *

Снова повеяло древней мудростью,
Дух Возрождения не ослабеет.
Новый мир уже создан в сознании,
Пусть же заменит он серость реальности.
Годы последние - лишь заключение,
Прошлой эпохи итог и прощание.
Эра Прогресса готова сменить её:
Волей её уже дышит Вселенная.
Зреет цветок на полях безысходности,
Он даст ростки, как начало Восстания,
Только начало, а дальше - развитие
Нового смысла и дня.

* * *

Уничтожьте меня бессознательно, -
Пламя сердца зажжёт вашу тьму.
Мой огонь разнесётся по ветру,
Поглощая червя ваших дней.
Вы усилите только Победу -
Она близится и без того.
Только помните: уничтожает
Тот, кому не дано созидать.
Совершенством способен стать каждый.
Что сказать? Так устроен наш мир.
Путь вперёд преград не имеет,
Только прежде найдите его.

* * *

Как смешна толпа:
С высоты полёта я едва виду её.
Безликая масса:
Вам нравится бояться друг друга.
Вы боитесь огня - и умираете подо льдом,
Вы страшитесь ветра - и он не несёт вас вперёд.
Заранее расписанная жизнь.
Даже в муравейнике куда больше смысла.
Смирение и покорность -
Их вы почитаете за высшее счастье.
Где же Человек, почитаемый за микрокосм?
Найдите его в себе, он - творец мира…

* * *

Каждый день убивать себя,
Рушить Вселенную собственной жизни,
Мир лишать своей уникальности…
Это ли выбор ваш, люди?!
Небо доступно, границ больше нет,
Нет мирового владыки и трона.
Свет, что в сознании, пусть придёт в мир,
Да будет новая эра!
Будут повержены наши враги,
Разума сила не знает предела.
То, что я вижу, узрите, и в путь
В свете грядущего Солнца.

* * *

Тайна мира раскрыта:
И смысл, и Свет.
Это знание - жизни начало.
Так к чему же страдания?
Раз Вечность узрев,
Её в каждом мгновенье увидишь.
Ожидает нас время
Больших перемен,
Новый стимул сознанье наполнит.
Этой жизни сегодня
Начало уже,
Ожиданье останется в прошлом.

* * *

Низвергнут рабскими кумирами,
Так пребывал мой дух.
И, распростёртый на земле,
Он был подавлен.
Но неизбежно Возрождение
Пока живёт восход.
И, появись хоть сонм богов,
Свобода побеждает.
Для Света нет преград -
Тепло растопит лёд.
Пока клинки блестят,
Не властна тень над жизнью.

* * *

Звёзды остались на сумрачном небе,
Их затмевает Светила приход.
Всё же их очи без страха способны
Света частицу дарить среди тьмы.
На небосклоне заря наступает,
Скоро триумф - озарится земля,
Жизнь ото сна пробудится, и снова
Мудрость предстанет в зените своём.
Новый Восход озарит Возрожденье,
Звёзды покажутся слишком близки,
Но никогда и никто не забудет,
Кто среди тьмы сей приход возвещал…

* * *

Не жалуйся на тьму - зажги огонь,
Пусть будет он сильнее и свободнее,
Чем всё, что нам несёт привычный день,
Чем то, что лишь толпу способно славить.
Сознанье - целый мир, его создай
Так, чтоб границ не знало совершенство,
Пускай рассвет, ввергающий всех в страх,
Твоей желанною мечтою станет.
И он придёт, прославив новый мир,
Из почек Древа Жизни лист пробьётся.
Коль знаешь это, вестником ты стань
Того, что осветит основы мира.

***Тому, кто показал мне
Пленяющий дух Севера***

Выходило Солнце красное
Из чертога ясного,
Теплом согревало,
Землю ото сна пробуждало.
У костра сидят
Молодые витязи
Под густой сосной
На поляне лесной.
Держат витязи
Меж собой совет,
Как Волю прославить,
Русь от врагов избавить.
Только враг их был
Не из чуждых стран,
Земли он сковал,
Свою власть им дал.
Он хотел народ
Подчинить себе,
Но не все ему покорились,
С его тёмной волей смирились.
Спорят витязи,
А на дереве
Чёрный ворон сидит,
Зорко вниз глядит.
Будто знает он
Человечью речь,
Мысли воинов знает,
Их печаль понимает.
И слетел тогда
Ворон с дерева,
Оземь он ударился,
Тотчас прежним сделался:
Юный воин вдруг
Вышел к витязям,
Из лесу появился,
Своим друзьям поклонился.
Лучезару витязи
Обрадовались:
Много он по земле скитался,
За Свободу Родины сражался.
Потому он знал
Тайны многие;
Знал и что где происходит,
И к чему придти может.
Люди ж все
О нём сказывали,
Что давным-давно он родился
И не от людей на свет появился.
Слышал он и сам
Эти россказни.
Лучезар над ними смеялся,
Но и спорить никогда не пытался.
Рассказали витязи
О беде своей:
Их друг в плену пребывает,
В темнице смерть ожидает.
Поутру его
Поведут на казнь.
Думали воины, как это исправить,
Друга от гибели избавить.
Лучезар сказал,
Дела в этом нет:
Он легко беде их поможет,
Смерть отвести легко сможет.
Завтра поутру
В город сам пойдёт,
Он бродячим певцом обернётся,
И назад уже с другом вернётся.
Ранним утром он
Был на площади,
Где народ уже собирался,
Интересного зрелища дожидался.
Напевал он песнь
О царе сказочном,
Власть захватившем,
Всех себе подчинившем.
Суть все поняли,
Что в виду имел,
И никто не мог усомниться,
О ком в песне той говорится.
Но открытых там
Указаний нет,
Потому не быть наказанью
За властителя поруганье.
В кандалах потом
Привели того,
Кого должно от плена избавить,
В лес к витязям доставить.
Подошёл Лучезар
К его стражникам,
Страх изобразить старается,
И с такой речью обращается:
"Чем же вы сейчас
Занимаетесь:
Человека к смерти приговорили,
А за дворцом господина своего не уследили.
Пока все на площади
Собираются,
Дом его уж догорает,
Ясным пламенем пылает".
Указал он им
В сторону дворца.
В изумленье и страхе туда все глядят:
И верно, замок огнём объят.
В суете кругом
Бегать стали все,
Сразу стражники и забыли тут,
Что Ратмира они на казнь ведут.
Чтоб уйти скорей
Лучезар тогда
Оземь ударился,
Серым волком сделался.
И на спину он
Посадил пленного,
Подальше от города умчался,
Пока народ обману поддался.
Не горел совсем
Царский замок тот:
Его стены в Солнце купались,
И лучи от злата отражались.
А потом народ
Стал говаривать,
Что Лучезар и сам силой обладал,
И людей во всём он легко убеждал.
Должен был Ратмир
От оков избавиться,
Лучезар тогда село нашёл
И к кузнецу знакомому друга привёл.
Рассказали они
О случившемся.
Долго он удивлялся,
Да всё выведать пытался:
Кто у Лучезара
Родители,
Да когда он родился,
Где на свет появился.
"Мать - Сыра Земля,
Земля Русская,
Она мне силы даёт,
Всегда от гибели спасёт.
Отец же мне -
Солнце Ясное,
Землю согревает,
Мне во всём помогает.
Сколько лет же мне,
То не помню я,
Да и кто помнит, как родился
И где на свет появился?
Люди об этом
От родителей знают;
Можно верить, можно не верить,
Всё равно нельзя проверить.
Брат же мой -
Ветер Северный.
Сколько видит Русь белый свет,
Столько, стало быть, мне и лет.
Ходим с братом мы
По просторам Родины.
Пусть с виду мы разные,
Зато дух один - вольный, бунтарский".
К вечеру Ратмир
В лес вернулся,
Лучезар же в путь отправился скорей:
Много у него на Руси таких друзей.
Долго он
Не задержится:
Никого не забывает,
В битвах всем помогает.
Знал он также, как
Помочь раненым:
Травами рану обернут, да на Землю сырую спать лягут,
А поутру вместе с Солнцем уже здравы встанут.
И в сражениях
Равных он не знал,
И не только силою брал,
Но и мудрость да хитрость в ход пускал.
И пришёл Лучезар
В село одно,
Где его любимая жила,
Долго очень его ждала.
Обрадовалась Воислава
И просила
Вместе с ним по Руси ходить,
И в мире, и в битвах рядом быть.
Лучезар и сам
Рад был этому:
Давно они друг друга любили,
Но слишком редко вместе были.
Решено было
Уходить с утра:
Если вместе с Солнцем путь начнут,
То к вечеру всю Русь родную с ним пройдут.
Так они по родной земле скитаются,
За Свободу и Свет сражаются.
Руси, Свободе, Солнцу Слава!

Анархическая Песнь

Солнце великое, вечно дарящее
Землям свободным свой пламенный свет,
Вольно по древним просторам струящийся
И возвещающий новый рассвет,
Ты не придашь дух народный забвению,
Путь ты для нас открываешь в века,
Русь ты хранишь красотою нетленною,
Вечность неся в своих ясных лучах.
Знаю, однажды взойдёшь ты по-новому,
Силу и Волю вселяя в сердца
Северных воинов, способных за Родину
У края бездны стоять до конца.

* * *

Пусть имена моих врагов
Теперь воспели менестрели:
Сменить лавину лестных слов
Давно гонения хотели.

На мне и на земле моей
Лежит всеобщее проклятье,
Врагами стали даже те,
Кого считала я за братьев.

Пусть мне один лишь путь открыт -
Туда, где страх людской таится,
Пока огонь ещё горит
Свободой сердце будет биться.

Анархическая песнь

Приближенье бури чуя,
Стонет небо на заре,
Лишь по сну тому тоскуя,
Что покой несёт в себе.

Но гроза уж неизбежна,
И на серый небосвод
Своевольно и мятежно
Первый Солнца луч взойдёт.

Анархическая песнь
Отражается в веках,
К долгожданной близясь встрече
И врагам внушая страх.

Дом вселенский дух
В древних землях обретёт,
В замок Северной Природы
Сила вновь уже грядёт.

* * *

Нет! Ещё не время умирать!
Пускай загнали в угол коридора,
Стены пали: снова есть просторы,
Чтоб взлететь, но только не бежать…
Нет! Пусть оккупанты прекратят
Свой пир: ещё Россия не сдавалась,
Волков в лесах ещё полно осталось,
Они за её раны отомстят.
Да! Пусть никого не пощадит
Последний бой: он будет справедливым,
А не гуманным - стало быть, не лживым,
Лишь анархическая Воля победит.

Смерть

А может, так оно и верно?
Дверь закрыть, ни слова не сказав…
Вечность…
Это путь её, наверно,
Навсегда мгновенье задержав.
Может быть, в груди моей мятежной
Тьмы частица вытеснит весь Свет,
И не будет юный ветер нежный
На рассвете песнь свою мне петь.
Разум же в другой путь призывает:
Вместо льда могилы - боя жар,
Очи звёзд сияньем освещают
Только разгоревшийся пожар.
Снова сердце бьётся по-другому,
Смерть опять в небытие уйдёт,
Но дано увидеть не любому
Силу ту, что Тьма в себе несёт.
Ту, что предвещает Возрожденье
И потенциал для всех побед.
Страха не должно быть и смиренье,
Ибо только Тьма рождает Свет.

* * *

Может, жизнь уже завершилась, и уже приняла я смерть?
Тем, кто чуял дыханье бездны, только так дано умереть…
Боль от ран, что получены мною в бесконечной были борьбе,
Боль других ещё ран заглушает - нанесённых самой себе.
Может, путь мой уже свершился, и скитаньям конец придёт,
Дух мятежный в чертоге мрачном, наконец, свой покой найдёт?
Стены те от серости мира будут вечно меня хранить,
И тропа в тот чертог сокрыта, чтобы легче меня забыть.
Но, коль Вечности лёд не отнимет мою память, стерев её в прах,
И тот мир, что был создан мною, всё же жизнь сохранит в веках,
Из всего, что со мною было, буду помнить я битвы жар
И друзей, что, собой рискуя, отвели от меня удар.
И земли, за которую билась, никогда не смогу забыть,
Может, это даёт мне силу до сих пор ещё всё же жить,
Чтобы мир её древний, Свободу от забвенья успеть спасти
До того, когда час настанет в тот чертог мне навек уйти.

Ещё раз о религии

Кто в гетто превратить сумел
Весь безграничный мир,
На Жизнь запрет кто наложил
И Разум заточил?
До схемы жизнь доведена,
До службы - каждый час,
И до стремленья исполнять
Навек данный приказ.
А в общем, главное тебе
Всему покорным быть.
Грехи же, только попроси,
Возможно отпустить.
Ты думаешь, среди теней
Ты вечный свет найдёшь?
Смиренье, страх - то твой удел,
С пути уж не свернёшь…

Волчица

Зоопарк променяв на гоненья -
Чем ваш свет, лучше вечная Тьма,
Отвергаю покой и смиренье:
Смерть лишь будет покой для меня.
В вечной схватке уж сил не хватает
Раны все зализать набегу,
Потому многих в страх повергает
Кровь волчицы на белом снегу.
Вещий лес мне убежищем станет,
Здесь не властен уже суд людей,
Здесь другие законы всем правят:
Справедливей и всё же честней.
И огонь, разжигающий Волю,
Мне во Тьме волю к жизни даёт,
Всё готово к последнему бою,
Обрести чтобы право своё…

* * *

Ночь. Луч Света не скоро проснётся,
Среди Тьмы только звёзды не спят,
И по чёрному небу несётся
В облаках воинов вечный отряд.
Тишину стук копыт раздирает,
Здесь великая сила царит,
И в сердцах, что сквозь латы сияют,
Пламя битвы, как прежде, горит.
Это те, кто когда-то без страха
Принял смерть за Свободу страны,
И чей дух возродился из праха
Для ведения этой войны.
Жизнь есть бунт, и конца нет сраженью,
Потому страха нет умирать:
Занять место в отряде отмщенья,
Русь в веках от врагов охранять.

* * *

Силы давно к Возрожденью копились,
Северный Дух умереть им не дал,
Снова заря небосклон осветила, -
Это момент перелома настал.
Чёрное знамя как символ Свободы
Будет теперь новый день возвещать,
Солнце в своей колеснице восходит,
Чтоб с небес его путь освещать.
Пусть на сегодняшний день и осталась
В новую эру закрытою дверь,
То, что в веках как триумф ожидалось,
Скоро реальностью станет теперь.