 |
Александр Петрушин
ДАВНИЕ ТАЙНЫ МОНАСТЫРСКИХ ПОДВОРИЙ
"Тюменский курьер" №9 (3269), 21 января 2012 года, №10 (3270), 24 января 2012 года.
1922 год начался в Советской России с ограбления православных храмов. Чекистская операция «Золотой поиск» по изъятию церковных ценностей растянулась на целое десятилетие.
ВО ВСЕ КОЛОКОЛА
Первые признаки массового голода появились осенью 1920 года. Власть до поры до времени молчала. Голод охватил Поволжье, Кавказ, Крым, южную Украину, ряд западных губерний и Урал. На грани вымирания оказались территории с населением более 40 миллионов человек.
Скрывать очевидное было бессмысленно и преступно. Тогда забили во все колокола, но не церковные. Отношения идеологов коммунизма с религиозными пастырями складывались сложно.
В декабре 1920 года председатель ВЧК Дзержинский направил председателю СНК Ленину секретную записку: «Мое мнение: церковь разваливается, этому надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обыкновенной форме. Поэтому церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой. Официальные или полуофициальные сношения с попами недопустимы. Наша ставка на коммунизм, а не на религию. Лавировать может только ВЧК для единственной цели -разложения попов. Связь какая бы то ни было с попами других органов бросит тень на партию - это опаснейшая вещь».
Долгое время в истории господствовала официальная версия, согласно которой церковь противилась передаче своих ценностей, предназначавшихся властью для расчетов за закупки за границей хлеба для голодающих. В действительности все было иначе.
Русская православная церковь сразу же откликнулась на народное бедствие. В августе 1921 года патриарх Тихон основал Всероссийский церковный комитет помощи голодающим и обратился с воззванием «К народам мира и православному человеку», в котором просил о помощи стране, «кормившей многих и ныне умирающей с голоду».
6 февраля 1922 года в церковно-приходские общины поступило патриаршее разрешение жертвовать на нужды голодающих: можно было сдавать драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления. Призыв патриарха нашел отклик среди архиреев. Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин был готов снять драгоценный оклад с Казанской иконы Божьей Матери (главной святыни Петрограда), если это помогло бы спасти жизнь, хотя бы немногим умиравшим от голода.
Набирающее силу православное движение помощи голодающим не входило в политические планы большевистских вождей. 23 февраля 1922 года Ленин подписал декрет «Об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих». Отряды ГПУ (так стали называться ВЧК) ворвались в храмы и монастыри.
Если строго следовать хронологии, то ограбление русской православной церкви (РПЦ) было узаконено еще в 1917 году: декретом от 4 декабря все сельскохозяйственные земли, в том числе церковные и монастырские, «отбирались в руки государства». Декретом от 11 декабря все церковные школы, семинарии, училища, академии переходили в ведение комиссариата просвещения. Итоговым документом стал декрет от 20 января 1918 года, который лишал церковь всего имущества и права владеть им. Теперь движимое и недвижимое имущество сдавалось церкви в аренду и подлежало налогообложению.
До 1922 года, пока в стране шла Гражданская война, реализация этих декретов не форсировалась - ни в столицах, ни на местах. Для подавления религиозных чувств изнутри нужно были время и иные условия - внешний «крестовый поход» неизбежно привел бы к новым антибольшевистским восстаниям.
Несмотря на то, что РПЦ принципиально сохраняла политический нейтралитет, призывая к примирению противоборствующих сторон и покаянию за все жертвы Гражданской войны, и, что согласно сводкам Тюменской губчека, «духовенство по-прежнему пассивно и ни в чем ярко не обнаруживает своего отношения ни к Советской власти, ни к партии коммунистов», роль церкви как «политической контрреволюционной силы» была предопределена.
Согласно директивам ЦК РКП(б) органам ВЧКГПУ предлагалось установить за церковью негласный надзор, причем «нелояльных к Советской власти священников по возможности не трогать, но предупредить их в личной беседе совершенно секретно, что в случае эксцессов они ответят головой». Оперативные мероприятия включали слежку за верующими и ежедневные посещения церковных служб «с целью выявления степени влияния каждого из попов на свою паству и их отношение к новой власти и спорам вокруг выступлений патриарха Тихона». Результаты чекистского надзора за церковью отражались в двухнедельных информационных сводках.
ВСЕ, ЧТО БЛЕСТИТ
После окончания Гражданской войны Ленин и его окружение искали источники пополнения валютой истощенного бюджета. Голод 1921 года стал удобным поводом к изъятию ценностей православной церкви, накопленных за сотни лет ее существования. Правовое обоснование этой политики было дано в опубликованном в феврале 1922 года в «Известиях» постановлении ВЦИК о «немедленном изъятии из церковных имуществ. всех драгоценных предметов из золота, серебра и камней, изъятие которых не может существенно затронуть интересы самого культа и передать их в органы НКфина.» Секретной инструкцией ЦК РКП(б) от 20 марта были созданы «руководящие комиссии в составе секретаря губкома партии, начальника губотдела ГПУ и губернского военного комиссара», которые сразу же включились в работу.
Верующие сопротивлялись. Их протесты подавляли силой. Пролилась кровь. Иваново-Вознесенский губком сообщил в ЦК, что «15 марта в г. Шуе в связи с изъятием церковных ценностей под влиянием попов и монархистов возбужденной толпой было произведено нападение на милицию и красноармейцев. Из пулеметов и винтовок частями ЧОН и красноармейцами 146-го полка толпа была разогнана: 5 убитых и 15 раненых.»
Реакция Ленина на расстрел безоружных людей в Шуе последовала незамедлительно, но в «строго секретной форме» с условием «ни в коем случае копий с моего письма не снимать, а каждому члену Политбюро делать заметки на самом документе». В этом письме вождь раскрыл действительную причину ограбления РПЦ: «Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности, ...совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать нам этого не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечивал нам сочувствие этой массы, либо по крайней мере обеспечил бы нейтрализирование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием церковных ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне.»
Как достигнуть победы? По Ленину: «С беспощадной решительностью, безусловно ни перед кем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства удастся нам поэтому расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».
Из этого письма ясно видно, что вождя мировой революции не заботила проблема помощи голодающим за счет реализации церковных ценностей. Его интересовало создание фонда в несколько сотен миллионов золотых рублей за счет изъятия церковного имущества.
О том, куда шли изъятые в православных храмах, лаврах и монастырях ценности, свидетельствует также секретная переписка Ленина с соратниками по партии.
Каменев - Ленину: «Воспрещение уже разрешенного выезда за границу людям, пытавшимся добыть там средства для помощи голодающим, компрометирует весь наш новый курс и столь успешно начатое втирание очков всему свету не только в сборах на голод, но и в вопросе о займах и переговорах о концессиях. Ведь мы еще только на пути к успехам, самих успехов ни в голоде, ни в займах, ни в концессиях нет».
Красин - Ленину: «Продать крупную партию драгоценностей первому попавшемуся покупателю сейчас можно лишь за 1/2 нормальной цены: всюду кризис, буржуазия в угнетенном состоянии духа, брильянтов женам и содержанкам не покупает. Как только я достоверно буду знать, что ценностей много., можно синдикат организовать. Всю массу, однако, вывозить за границу сразу небезопасно: в случае разрыва торговых договоров могут на нее наложить лапу. Полагаю держать не более как на 30-50 миллионов и пополнять по мере продажи.»
Ленин - Троцкому: «Прочтите, пожалуйста, письмо Красина и верните мне. Не провести ли директивы о сем в Политбюро? Сведения насчет числа «очищенных» церквей, надеюсь, заказали? Привет!»
К «очищению» храмов в Тюмени приступили 8 апреля 1922 года. Еженедельные сводки Тюменского губотдела ГПУ похожи на фронтовые донесения: «Взято серебра 52 фунта. Изъятие прошло без эксцессов. Изъятие ценностей из всех 11-ти церквей г. Тюмени планируется закончить 12 апреля. В отношении к данному вопросу различных слоев и групп населения остается по-прежнему самым разнообразным, в большинстве неприязненным... »
Тобольские храмы были богаче: «При изъятии церковных ценностей в Успенском соборе и Ильинской церкви 10-11 апреля добыто: в первом - около 12 пудов серебра, часть золота и много ценных камней; во второй - взято три пуда серебра, часть золота и много ценных камней. В других церквах изъятие отложено в связи со скоплением публики.» Мародерам не достались «вызолоченная серебряная рака весом в 16 пудов из-под мощей Иоанна Тобольского, драгоценные панагии», а также хранившиеся в церковных подвалах Тобольска ордена «Освобождение Сибири» и «Возрождение России», учрежденные Временным Сибирским правительством, существовавшим до государственного переворота в Омске 18 ноября 1918 года. Эти ценности по рекомендации Верховного правителя России адмирала Колчака епископ Тобольский Иринарх в сентябре 1919 года отправил на пароходе «Пермяк» по Иртышу и Оби в Томск. Из-за ранних холодов груз не дошел до пункта назначения и бесследно сгинул в таежных урманах Среднего Приобья.
Чекистский грабеж 1922 года сопровождался присвоением добычи: «. Представитель Рабкрина коммунист Чулков и представитель Тобисполкома Радикульцев похитили несколько отдельных драгоценных камней и золотую панагию с драгоценными камнями, которую заказали переделать на кольца и браслеты. Дело было выяснено, виновники сознались, и выездная сессия Губревтрибунала 17 апреля 1922 года приговорила их к расстрелу, который заменен 5 годами заключения. Население судит так: расстрел коммунистам приписывается только на бумаге, но ворон ворону глаз не выклюнет, их не расстреляют, а отправят в другое место».
Сводки губотдела ГПУ свидетельствуют: «Верующие в большинстве настроены против изъятия. Толпа не верит, что ценности используют для спасения голодающих, а рассуждает, что ценности пойдут на роскошь коммунистам и их женам, будут израсходованы на содержание Красной армии, на приобретение пушек и пулеметов. Пойдут в уплату долгов иностранным государствам, на поправление железных дорог, что ценности коммунисты увезут за границу, когда будут убегать из России под давлением иногосударств и т.д., т.п.»
Осведомители губотдела ГПУ сообщали: «… Епископ Иринарх сохраняет открытую оппозицию, не выступая активно нигде на собраниях, сохраняя молчание во время своей службы в соборе при проведении проповеди. Среди части жителей г. Тюмени распространяются слухи, что Иринарх воззвание по изъятию ценностей не подписывал, а монастырские ценности спрятал в тайном месте».
Арест епископа Иринарха совпал с окончанием «операции» по изъятию церковных ценностей: «… По состоянию на 5 мая 1922 года изъято всего ценностей в Тюмени из 8-ми церквей, монастыря, синагоги, костела, единоверческих молелен: серебра - 52 пуда 30 фунтов; золота - пять фунтов и ценных камней - 1609, из них бриллиантов -195. В монастырях Ивановском, Абалакском, Преображенском Тобольского уезда изъято серебра 12 пудов 25 фунтов 45 золотников; золота - 15 фунтов 84 золотника, ценных камней - 679, из них брильянтов - 29.
В г. Туринске из 2-х церквей и польского костела изъято серебра - пять пудов четыре фунта 12 золотников.
В Обдорске из 2-х церквей взято серебра - 11 пудов 5 фунтов.
В Березово из 2-х церквей взято серебра - 9 пудов 35 фунтов 73 золотника.
Всего на указанное выше число изъято по губернии 131 пуд 23 фунта 8 золотников серебра и 20 фунтов 87 золотников 39 долей золота.
Из г. Сургута сведений о количестве изъятых ценностей не поступало».
«ПАРТИЯ ЖЕЛТОГО ДЬЯВОЛА»
Чистая прибыль от ограбления православных монастырей, лавр и церквей составила 17 тысяч пудов золота, или два с половиной миллиарда золотых рублей. Некоторые историки утверждают, что эти цифры можно увеличить раза в три, потому что учет поступающих в Гохран ценностей, по мнению того же Красина, «безобразен - Гохран место явно заколдованное!»
А как же обстояло дело с закупками хлеба? Официальная советская статистика отметила, что в 1922-1923 годах хлеба за границей было закуплено всего на один миллион рублей, и то на семена.
Для сравнения: для организации «Американская администрация помощи» (АРА), которую еще в 1919 году создал и возглавил министр торговли США Герберт Гувер (между прочим, ярый антикоммунист), конгресс США выделил 20 миллионов долларов (!) на отправку в Россию 36 млн пудов зерна, а потом еще 24 млн долларов на закупку для России продуктов и медикаментов.
Гувер убедил конгрессменов понятным им доводом: «Продовольствие, которое мы хотим направить в Россию, является излишком в Соединенных Штатах. Мы сейчас скармливаем молоко свиньям и сжигаем кукурузу в топках.»
Уже 1 сентября 1921 года пароход «Феникс» доставил в Петроград первую партию продуктов. Вскоре американцы открыли здесь 120 кухонь для 42 тысяч детей. С января 1922 года в Россию под флагом американской помощи ушло 30 судов с зерном и кукурузой (это, заметьте, при отсутствии дипломатических отношений между Советской Россией и США!) Благодаря «миссии Гувера» в России было спасено от голода 10 млн человек, в том числе 7,5 млн детей.
Впрочем, с самого начала деятельности АРА в России у органов ГПУ практически не было сомнений, что «под маской овцы будет скрываться лев». Как только первые функционеры АРА оказались в России, за ними был установлен негласный надзор. От чекистов требовалось повысить «революционную бдительность», поскольку за американцами «необходим зоркий, но вежливый глаз».
Дипломатического искусства и максимальной выдержки при общении с представителями АРА и их помощниками на местах у чекистов хватило ненадолго.
Церкви уже разграблены, как и приказал Ленин «с беспощадной решительностью» и «в кратчайший срок». Расстреляны 32 митрополита и архиепископа, тысячи священнослужителей и верующих. В мае 1922 года патриарх Тихон (в миру Василий Белавин) заточен в Донском монастыре, затем под давлением международной общественности переведен под домашний арест. Он умер при невыясненных обстоятельствах в 1925 году в возрасте 60 лет.
Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра Крутицкого (Полянского) отправили по тюремному этапу в Абалак, затем в селение Хэ (сейчас Надымский район Ямало-Ненецкого автономного округа). Его жизненный путь закончился в 1937 году, в Верхне-Уральском полит-изоляторе расстрелом. Тогда же участь несломленного в вере митрополита Петра разделили 8530о священников.
Представителей АРА обвинили в «подрывной контрреволюционной деятельности» и выслали из России, а их помощников из числа советских граждан расстреляли за «шпионаж».
На что же пошли изъятые у РПЦ несметные сокровища? На организацию мировой революции -впадающий в безумие больной Ленин все еще грезил насильственным коммунистическим переустройством Европы.
«Лихорадка на мировых биржах, вызванная резким падением цен на золото, связывается специалистами с поступлением на мировой рынок больших партий этого металла из России. Партию большевиков, правящую ныне в этой несчастной стране, вполне можно назвать «партией желтого дьявола», - писала английская газета «Гардиан» в марте 1923 года.
Некто Яков Райх, он же «товарищ Томас», вспоминал: «Из России с дипломатической почтой шла не только валюта, но и разного рода драгоценности. Бриллианты, коллекции произведений искусства и нумизматики. Деньги шли на подкуп различных полицейских чинов, аренду транспорта, в том числе самолетов, приобретение конспиративных квартир. Деньги лежали в чемоданах, сумках, шкафах, иногда в толстых пачках на книжных полках или за книгами. Передача денег производилась на наших квартирах поздно вечером, в нескольких картонных коробках весом по 10-15 кг каждая.»
Газета «Таймс» отмечала: «Покупка левыми социалистами двух шестиэтажных домов в деловой части Лондона по аукционной цене в 6 миллионов фунтов стерлингов за дом и установка за 4 миллиона фунтов стерлингов помпезного памятника Марксу на месте его погребения свидетельствуют о том, что большевикам в Москве есть куда тратить деньги, конфискованные у церкви якобы для помощи голодающим».
КЛАДОИСКАТЕЛИ ИЗ ГПУ
Забрав из православных храмов все, что блестело, чекисты занялись поиском церковных кладов: «В начале сентября 1922 года губотделом ГПУ в тюменском Троицком монастыре были обнаружены скрытые церковные ценности в виде серебряных риз до 9 пудов веса. Активное участие в сокрытии ценностей принимал заключенный в Рабдоме епископ Иринарх, который через несколько времени за это преступление был снова судим, приговорен к 7-ми годам заключения в Рабдоме. Этим епископ Иринарх окончательно был выведен из сферы борьбы религиозных течений православной церкви».*
Сообщение об обнаружении клада пришло от уполномоченного ГПУ по Тобольскому уезду Кузнецова: «В присутствии понятых - монахинь Ивановского женского монастыря Галашевой Венедикты и Манежных Евгении - произвел раскопку земли в подвале летней церкви, при какой обнаружил следующие предметы (см. список).
Все вышеупомянутое за отсутствием весов и эксперта-специалиста учесть и определить точно невозможно.»
Суть чекистского кладоискательства предельно ясно и просто объяснил на специально созванном совещании полномочный представитель ГПУ по Уралу Раппопорт: «Стране и партии крайне нужно золото. Ценный металл у нас есть, но он в кубышках, зарыт в земле, припрятан в тайниках и сундуках. Какими путями будете выполнять задание партии - решайте сами, на то вы и чекисты. Но незаконно хранящееся золото надо изъять».
Участвовавшие во всероссийской операции «Золотой поиск» ветераны госбезопасности вспоминали много и с удовольствием:
- Трясли прежних купцов, бывших предпринимателей периода НЭПа, представителей высшего света царской России, попов, золотопромышленников, ювелиров, часовщиков. Учитывалось и то, что по уральским и сибирским уездам проходили пути отступления белогвардейцев, которые надеясь на скорое возвращение, прятали свои ценности в тайниках.
- Да-а-а. Статьи нет, а основания вроде имеются.
- Сами создали. Зачем прятали свои ценности в разных местах: замурованными в стенах, отверстиях просверленных в поленьях дров. У родственницы бывшей тюменской купчихи Гусевой нашли драгоценности в чугунке, который стоял в русской печи среди другой посуды. Получались клады. А клады - уже собственность государства. Вызывали такого хитреца в ГПУ. На первом допросе ему предлагали добровольно сдать ценности. Как правило, он утверждал, мол, ценности отсутствуют или уже сданы государству. Но на втором допросе задержанный обычно признавался, что у него действительно ценности имеются, и указывал даже места тайников.
- Почему же он менял свои первоначальные показания? Неужели его пытали?
- Зачем: после первого «неудачного» допроса этого человека помещали в камеру, где в течение нескольких дней кормили лишь селедкой и не давали воды. Спустя какое-то время он сам просился к следователю с признаниями - созревал.
Тогда каждому органу ГПУ давался на месяц план по изъятию золота и других ценностей, находящихся в тайниках. Как хочешь, так и выполняй - даже если для этого нужно перекопать половину Урала и Сибири. В этой работе экстерриториальность не соблюдалась: работники одного аппарата ГПУ ехали на территорию другого «инкогнито» или под «легендой» каких-нибудь заготовителей или исследователей природы, забирали золото и увозили к себе, не ставя в известность местный орган. Я, например, секретно ездил в Тобольск, Омск, Харьков, Ташкент, Оренбург, Челябинск.
В Тюмени от бывшего приказчика, служившего у купца первой гильдии Гогина, чьи лавки находились в нескольких городах России, нам стало известно, что весь свой золотой капитал Гогин спрятал в специально отлитый для этой цели чугунный ящик. После конфискации имущества бывший купец вместе с внучкой жил в небольшом домике, купленном у одинокой старушки. При обыске откопали в огороде медный чайник, в котором было рублей 300 золотой царской чеканки. В предбаннике под половицами нашли корзину с аккуратно уложенными серебряными и золотыми столовыми приборами и часами. Но где чугунный ящик? Вечером решили еще раз допросить Гогина. Вместе с ним в ГПУ пришла внучка. Старик продолжал упорствовать. Девочка заплакала. Гогин гладил ее по голове и утешал: «Не плачь, вот сходишь к монастырю на могилу к матери, и полегчает».
По телефону доложили о ситуации полпреду ГПУ по Уралу Раппопорту. Тот сказал: « Решайте сами, но помните - религиозные чувства людей не задевать».
Ночью, - рассказывает один из ветеранов, - мы вместе с красноармейцами отправились на монастырское кладбище. Здесь стояло несколько мраморных памятников Гогиным. Копали всю ночь, и лишь под утро лопаты ударились по металлу. В чугунном ящике, отлитом на заводе Машарова, обнаружили 17 тысяч золотых монет и несколько ценных украшений из золота.
Помню, в Тюмени у одного бывшего торговца и владельца конного обоза (ломовщика), дом которого находился недалеко от тюрьмы, искали очень долго: хозяин умер, а его жена забыла, где спрятано золото. Копали мы в сараях двое суток и все-таки нашли. Золото было заложено в водосточной трубе, согнутой коленом. Когда высыпали на стол, то он оказался полным. Или еще такой интересный случай.
- А куда сдавали изъятые ценности? - спрашиваю я.
- Куда надо!
Золотой след, взятый чекистами на монастырских подворьях, привел их в октябре 1933 года в подвал дома бывшего тобольского рыбопромышленника Корнилова, где в двух стеклянных банках, вставленных в деревянные кадушки, хранилась часть сокровищ царской семьи Романовых «на сумму в три миллиона двести семьдесят тысяч шестьсот девяносто три золотых рубля».
Бывшая монахиня Ивановского монастыря Марфа Уженцева на следствии показала: «Весной 1918 года царя, царицу и одну из дочерей увезли из Тобольска. В мае месяце того же года увезли и остальных членов семьи. Перед увозом последних ко мне на монастырское подворье пришел камердинер царя Чемодуров и передал мне для игуменьи большой сверток. Чемодуров сказал, что в нем находятся ценности царской семьи, о чем я и сама догадывалась. Ценности эти, завернутые в бумагу и вату, хранились у игуменьи до весны 1923 года, когда был закрыт монастырь. При закрытии монастыря игуменья спрятала монастырские ценности, а ценности царской семьи. передала мне, попросив сохранить их до тех пор, пока не установится «настоящая власть». Я взяла сверток, крепко обмотала его полотенцем и спустила в колодец на монастырском огороде. Вскоре меня арестовали, и я просидела в тюрьме 18 суток. Там я очень беспокоилась за ценности, боялась, что они испортятся в колодезной воде. Как только меня выпустили из тюрьмы, я сразу бросилась в монастырь на огород к колодцу. Вытащив ценности из колодца, я зарыла их в могиле на монастырском кладбище. От страха я потеряла и сон, и аппетит, и память. Измучившись совсем, я решила бросить ценности в реку Иртыш. Перед тем, как исполнить это решение, обратилась за советом к Василию Михайловичу Корнилову - местному рыбопромышленнику, который был связан с нашим монастырем . Он страшно испугался и замахал на меня руками: «Что ты, что ты! Ведь установится настоящая власть, тогда с тебя отчет спросят, в Иртыш заставят за ценностями лезть». Тогда я упросила его взять ценности на хранение. Он сначала отказывался, а потом дал согласие. Через несколько дней я пришла к нему на квартиру и принесла ценности и две стеклянные банки. В эти банки я переложила ценности из свертка. Потом вместе с Корниловым спустились в подполье, положили банки в два туеска (кадки из бересты) и зарыли их.
Это было, кажется, в 1925 году, точно не помню. Через некоторое время Корнилов уехал из Тобольска. В его квартире поселились новые, незнакомые мне жильцы. Я все время беспокоилась за ценности, боялась, как бы они не испортились, или как бы их не украли. Особенно боялась весной какого года - не помню, когда Иртыш вышел из берегов, и двор дома, где хранились ценности, был сильно затоплен.
В октябре 1933 года я была арестована ГПУ и доставлена в Свердловск. Здесь я призналась в хранении ценностей царской семьи и вместе с Корниловым указала место, где они были зарыты.»
Ликвидаторская акция против РПЦ и других религиозных конфессий будет повторена в 1929 году, чтобы сломить духовное сопротивление крестьян насильственной коллективизации. Она прошла без заметных бунтов и волнений. Надо признать: исход священников был воспринят новым внерелигиозным поколением даже с некоторым удовлетворением, как необходимое условие новой идеологии и новой жизни. Тихо и незаметно пройдет ликвидация церквей - так как это произошло с храмом Александра Невского в Челябинске или Благовещенским собором в Тюмени. Несколько бюрократических зацепок и постановлений исполкомов местных советов превратили церковь (со всей ее утварью по описи вплоть до восковых свечей, медной посуды и жестяных рукомойников) в обычное помещение, предназначенное для хозяйственных нужд советского государства.
* Иринарх Синеоков-Андреевский (род. в 1868) окончил Киевскую духовную академию, сподвижник епископа Гермогена по Закавказью, Саратову, Тобольску. При Колчаке - епископ Тобольский и Сибирский. В 1923 г. в Тюмени осужден за сокрытие ценностей на 7 лет, в 1928 г. выслан в Краснококшайск (сейчас Йошкар-Ола) на три года. В 1932 г. в Тюмени приговорен к 10 годам лишения свободы. Умер в Сиблаге.