 |
Я РОДИЛСЯ НА ВОЛГЕ, В СЕМЬЕ РЫБАКА (1)
Я родился на Волге, в семье рыбака,
От семьи той следа не осталось.
Мать безумно любила меня, дурака,
Но судьба мне ни к чёрту досталась.
Я в родимой семье был работник плохой,
Не хотел ни пахать, ни портняжить,
И ушёл я с весёлой блатною братвой, (2)
Приучился по свету бродяжить.
Помню я, как встречались мы в первые дни —
Я с ворами сходился несмело.
Но однажды меня пригласили они
На одно разудалое дело.
Ну и ночка была — просто выколи глаз!
Но ведь риск — для вора он в обычай.
Мы хавирку одну работнули за час (3)
И вернулись с богатой добычей.
А потом загуляла, запела братва,
Только слышно баян и гитару!
Сколько баб молодых у нас было тогда,
В этот вечер хмельного угара!
Пела скрипка забытый дунайский мотив,
И баян с переливами лился.
И не помню тогда, как в угаре хмельном
Я в одну молодую влюбился.
Ну и девка была — глаз нельзя оторвать!
Точно в сказке ночная фиалка.
За единственный взгляд рад полжизни отдать,
А за ласки — и жизни не жалко!
Чтоб прилично ходить и красивых любить,
А для этого нужны деньжонки.
Я подумал тогда — и пошел воровать
Из-за этой красивой девчонки.
День и ночь воровал, как цыганку одел,
Кидал деньги налево-направо;
Но в одну из ночей крепко я погорел,
И вот тут началась моя драма.
Постучалась беда — открывай ворота —
Крикнул я: «До свиданья, красотка!»
Здравствуй, каменный дом и старушка-тюрьма,
Здравствуй, цементный пол и решетка!
И однажды дружок написал мне письмо,
Сердце, словно тисками, зажало:
«Ты братишка родной, не грусти, дорогой,
Твое счастье другому досталось».
Это трудно сказать, как сидел я пять лет,
Да и как мне вернуть эти годы?
И вот вышел опять на веселый проспект
Дорогой, долгожданной свободы.
Вот и Волга-река, загудел пароход,
«Выходите!» — матросы сказали.
И знакомый мне с действа речной небосвод
Я увидел своими глазами.
Я искал ее день, я искал ее ночь,
Всех спросил, кто идет или едет.
И лишь старый один указал ее дом,
Говорит: «Это наши соседи».
Утром встал с перекошенным злобой лицом,
Выпил водки, чтоб слушались ноги.
Открываю большую скрипучую дверь
И стою, побледнев, на пороге.
Как и пять лет назад, тот же смех, тот же взгляд,
И наряд из китайского шелка.
Только вместо гитары у ней на груди
Я увидел чужого ребенка.
Застучало в ушах, потемнело в глазах,
И не помню, что дальше случилось.
Перепачканный в кровь, перед ней я стоял,
Ну, а сердце ее уж не билось.
Так давай, наливай мне скорее вина,
Пусть теперь моя юность не снится!
Пей шампанское, друг, еще ночь впереди,
Да и некуда нам торопиться! (4)
(1) В некоторых вариантах — «в семье батрака».
(2) Вариант — «А с веселой братвой, по прозванью шпаной...»
(3) За час обокрали квартиру.
(4) Вместо этого куплета часто поется —
«Заклинаю вас, судьи, и вас, прокурор:
Не судите сплеча подсудимых.
Час, быть может, пробьёт, будет стыд и позор —
И вас тоже возьмут от любимых».
Во многих вариантах этим четверостишием песня завершается уже после куплета про «цементный пол и решетку», а вся история про месть опускается.
Блатная песня середины-конца 30-х годов. Мотив несколько напоминает мелодию народной песни «Это было давно, лет пятнадцать назад».
Жиганец Ф. Блатная лирика. Сборник. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2001, с. 106-109.
ВАРИАНТЫ (3)
1. Вор
Что склонилась угрюмо твоя голова
Или юность снится тебе?
Пей шампанское, друг, еще ночь впереди,
Да и некуда нам торопиться.
Расскажи, милый друг, что случилось с тобой,
Что ты плачешь от песни веселой?
Так послушай, товарищ, что я испытал
В этой жизни коварной, суровой.
Я родился на Волге в семье рыбака,
От семьи той следов не осталось.
Хоть и мать очень сильно любила меня,
Но судьба мне ни к черту досталась.
Невзлюбил я в крестьянстве работать тогда,
Ни пахать, ни рыбачить, ни сеять.
А с веселой братвой под названьем «шпана»
Полюбил я по волге бродяжить.
Полюбили мы крепко друг друга тогда,
Но встречался я с ними несмело,
И однажды они пригласили меня
На богатое, крупное дело.
Ну и ночка была, хоть выколи глаз,
Риск для вора всегда как обычай,
Поработали мы там не больше часа,
Но вернулись с богатой добычей.
Пела скрипка любимый привольный напев,
И баян переливами лился,
И не помню, друзья, как в угаре хмельном
В молодую девчонку влюбился.
Чтоб красивых любить, надо деньги иметь,
Я над этим задумался крепко,
И решил я тогда день и ночь воровать,
Чтоб с красоткой прилично одеться.
День и ночь воровал, как царевну, одел,
Тратил деньги налево, направо.
Но в одну из ночей крепко я погорел,
И вот тут началась моя драма.
Раз случилась беда – открывай ворота,
Крикнул я: «До свиданья, красотка!
Здравствуй, ты, часовой, и старушка тюрьма,
Здравствуй цементный пол и решетка».
Не успела она с передачей прийти,
На руках уж малютку держала,
Ей сказали, что я из тюрьмы убежал,
Она счастье с другим продолжала.
Посидим же, мой друг, за шампанским с тобой,
Пусть метель за околицей злится.
Наливайте же, братцы, бокалы вина,
А то сердце в груди сильно бьется.
В нашу гавань заходили корабли. Вып. 5. М., Стрекоза, 2001.
2. Сын батрака
Я родился на Волге, в семье батрака.
От семьи той следа не осталось.
Мать безумно любила меня, чудака,
Но судьба мне ни к черту досталась.
Был в ту пору совсем я хозяин плохой
Не хотел ни пахать, ни портняжить,
А с веселой братвой, по прозванью блатной,
Приучился по свету бродяжить.
Помню я, как встречались мы в первые дни, -
Я с ворами сходился несмело.
Но однажды меня пригласили они
На одно разудалое дело.
Помню — ночь, темнота, можно выколоть глаз.
Но ведь риск — он для вора обычай.
Поработали мы ну не больше чем час,
И, как волки, вернулись с добычей.
А потом загуляла, запела братва.
Только слышно баян да гитару.
Как весной зелена молодая трава,
Полюбил я красивую шмару.
Ну и девка была — глаз нельзя оторвать!
Точно в сказке ночная фиалка.
За один только взгляд рад полжизни отдать,
А за ласки — и жизни не жалко.
Одевал, раздевал и ходил как шальной,
Деньги тратил направо, налево.
Но забрали меня темной ночкой одной
За одно развеселое дело.
Заклинаю вас, судьи, и вас, прокурор:
Не судите сплеча подсудимых.
Час, быть может, пробьет — будет стыд и позор,
И вас тоже возьмут у любимых.
Я родился на Волге, в семье батрака.
От семьи той следа не осталось.
Мать безумно любила меня, чудака,
Но судьба мне ни к черту досталась.
Песни нашего двора / Авт.-сост. Н. В. Белов. Минск: Современный литератор, 2003. – (Золотая коллекция).
3. Что так низко склонилась твоя голова?..
Что так низко склонилась твоя голова?
Может, юность тебе еще снится?
Пей шампанское, друг, еще ночь впереди,
Да и некуда нам торопиться.
Так давай посидим за дубовым столом,
Пусть пурга за окном вечно стонет.
Не горюй, милый друг, не грусти о былом,
А былое в груди не утонет.
Не смотри на меня, я — простой человек,
Ни родных у меня, ни знакомых.
А заглянем в трущобу минувших времен -
Сколько дней там коварных бывало!
Знать, и ты, друг, немало горя видал,
Если плачешь, вино наливая.
Вот послушай-ка, друг, все, что я испытал
В этой жизни проклятой, страдая.
Я родился на Волге в семье рыбака,
От семьи той следов не осталось.
Только мать беспредельно любила меня,
Но судьба мне ни к черту досталась.
Невзлюбил я в ту пору крестьянскую жизнь -
Ни косить, ни пахать, ни портняжить,
А с веселой толпой, под названьем «шпана»,
Убежал я по Волге бродяжить.
Вот и Волга-река, загудел пароход,
Мы там с боратвой собирались.
И шампанское жгучее лилось вокруг,
Проститутками мы развлекались.
Верны мы были друг другу тогда,
На разбои ходили мы смело.
И однажды меня пригласили
На богатое, доходное дело.
И опять загуляла, запела братва,
Пела скрипка, баян и гитары.
Сколько баб молодых было тогда,
В этот вечер хмельного угара!
Пела скрипка приволжский веселый мотив,
И баян с переливами лился.
Я не помню, друзья, как в тот вечер тогда
В молодую девчонку влюбился.
Ох и девка была! Словно розы цветок,
Словно в сказке ночная фиалка.
За один поцелуй я б полжизни отдал,
А за ласки и жизни не жалко!
Чтоб красивых любить — надо деньги иметь,
Я над этим задумался крепко.
И решил я тогда день и ночь воровать,
Чтоб с тобой, моя крошка, остаться.
День и ночь воровал, как царицу, одел,
Бросал деньги налево, направо.
И в одну из ночей я так крепко сгорел,
И в ту ночь началась моя драма.
Как случилась беда — открывай ворота!
Крикнул ей: «До свиданья, красотка!»
Здравствуй, камера-мать и старушка тюрьма!
Здравствуй, цемент, замок и решетка!
Трудно было сидеть мне в казанской тюрьме,
Сквозь решетку на волю взирая.
Только солнце одно улыбалося мне,
Мою душу младую терзая.
Разрывалась душа, и болит голова:
Где она? Иль к другому прильнула?
Два раза передачку в тюрьму принесла,
А потом — как в воде утонула.
И решил я тогда: все равно отомщу
Я за эту большую обиду.
И про эти я дни никому не скажу,
Пускай сердце мое только знает.
Отсидел я тогда, не шуткую, пять лет...
Ну так что ж, не вернешь эти годы.
Вот опять выхожу на веселый простор
Долгожданной, веселой свободы.
Снова Волга-река, загудел пароход.
«Вылезай!» - мне сказали матросы.
И мне с детства знакомый небосвод голубой
Я увидел своими глазами.
Я искал ее ночью и днем
У того, кто идет или едет.
Только сторож подсказал мне их дом,
Говорит: «Это наши соседи».
Утром встал с переполненной злобой в душе,
Выпил водки, чтоб слушались нервы.
Открываю калитку и вижу ее:
Подбоченясь, стоит на пороге.
Вот она предо мною — тот же блеск в глазах,
В халате нарядном китайского шелка.
Только вместо гитары у нее на руках
Я увидел грудного младенца.
Не стерпела во мне тут жиганская кровь,
Вынул нож и всадил его словно в тесто.
Чтоб не слышалось мне плача дитя,
Я быстрее ушел с того места.
Оттого и склонилась моя голова,
Оттого и ненастья мне снятся...
Пей шампанское, друг, уже ночка прошла.
Вот сейчас нам пора расставаться.
Пей шампанское, друг, уже ночка прошла.
Вот сейчас нам пора похмеляться.
Русский шансон / Авт.-сост. И. Банников. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА. - (1000 советов от газеты «Комсомольская правда»), с. 148-151.