 |
В УЗКОМ ЗАЛИВЕ МОРСКОГО КАНАЛА...
В узком заливе Морского канала
Тянется лентой изгиб...
Помнится гражданам место зловещее,
Где "Буревестник" погиб.
В день злополучный, отчалив от пристани,
Вышел в Кронштадт пароход.
Тихо качаясь и выправив корпус,
Стал развивать быстрый ход.
Тьма непроглядная путь заграждала,
Волны бежали вперед.
Часть пассажиров давно уже спала,
Вдруг раздастся гудок.
Сцена безумья открылась на палубе:
Каждый спасенья искал;
Шлюпки спускали, круги надевали,
Каждый о помощи звал.
Сцена кошмара открылась на палубе,
Женщин охватывал страх -
Вместе с детьми они в воду бросались,
Тотчас скрываясь в волнах.
Трус и подлец, капитан "Буревестника",
Судно доверив судьбе,
Часть пассажиров на тот свет отправил,
Спасся лишь сам на трубе.
Владимир Бахтин. "Вышел в Кронштадт пароход..." // Нева, 1998, №9, стр. 214-215. Текст прислала Владимиру Бахтину в 1997 году учительница-пенсионерка Лидия Петровна Васильева, записала от своей матери, чулочницы фабрики "Красное знамя" (бывшей Керстена).
Пароход «Буревестник», имея 404 пассажира на борту, вечером 29 августа 1926 года вышел Морским каналом из Ленинграда в Кронштадт. За штурвалом стоял помощник капитана. Навстречу шел немецкий пароход «Грета» (по другим данным – «Грейне»), который, в соответствии с правилами, дал гудок «обходи справа». «Буревестник» не ответил, и «Грета» дала еще гудок. Спохватившись, «Буревестник» резко дал лево на борт, врезался в строящийся хлебный мол, получил пробоину, а затем дал задний ход и утонул. Погибло, по неполным данным, 59 человек, хотя до мелкого места было всего 30-50 шагов. Труба затонувшего парохода осталась торчать над водой, и, по сообщению одной из газет, несколько человек спаслись, ухватившись за нее. Накануне катастрофы лоцманы посылали жалобы, требуя установить фонарь на хлебный мол: значит, фонаря, упоминаемого в этом варианте песни, еще не было. Это и послужило одной из причин аварии.
Песня написана в Ленинграде по горячим следам - скорее всего, на основе газетных сообщений. Данных о мелодии не сообщается; можно использовать мотив популярной ленинградской дворовой песни тех лет «Медвежатник». В любом случае, даже если это пелось на другой мотив, он все равно был заимствованным у какой-нибудь популярной песенки тех лет.
См. также В. С. Бахтин. Песня о гибели «Буревестника» // Живая старина, 2003, № 4.
Владимир Бахтин
"ВЫШЕЛ В КРОНШТАДТ ПАРОХОД..."
"Нева", 1998, №9, стр. 211-216.
Чтобы было понятно дальнейшее, приведу сначала песню:
В узком заливе Морского канала
Тянется лентой изгиб...
Помните, граждане, место несчастное,
Где "Буревестник" погиб.
В час благополучия, отчалив от пристани,
Вышел в Кронштадт пароход,
А капитан "Буревестника" спьяну
Стал развивать быстрый ход.
Тьма непроглядная путь застилала,
Волны бежали вперед.
Часть командиров давно уже спала,
Вдруг раздается гудок.
Чаще и чаще все раздастся,
Красный фонарь замелькал,
И "Буревестник" свернул быстро влево,
Не дав ответный сигнал.
Тут же, ударив кормою о скалы,
Стал "Буревестник" тонуть...
Дети рыдали, матросы ругались,
Каждый на помощь себе призывал.
Трус и подлец, капитан парохода,
Судно доверив судьбе,
Часть пассажиров на тот свет отправив,
Спасся один на трубе.
Эту песню в августе 1995 гола продиктовал, а частью и спел поэт Вадим Сергеевич Шефнер - неповторимый знаток и почитатель старого Питера, у которого я часто навожу справки по песенной части. Вадим Сергеевич утверждал, что история с "Буревестником" - не выдумка, авария произошла на самом деле. И о ней много писали. Я полистал газеты середины двадцатых годов, но ничего не нашел. После этого текст, как обычно, был переписан н убран до лучших времен в папку с надписью "Городской фольклор".
А через год мой стариннейший друг, одноклассник Владимир Щеголев, который тоже не раз помогал восстановить какую-нибудь полузабытую уличную песню нашего детства, вдруг что-то забормотал о "Буревестнике".
- Ну-ка, ну-ка! - закричал я.
Мы отодвинули, мягко говоря, чай, и он спел песню, очень похожую на ту, что сообщил Вадим Сергеевич:
В узком заливе Морского канала
Тянется лента-изгиб.
Помните, граждане, место ужасное,
Где "Буревестник" погиб.
В час благополучия, отчалив от пристани,
Вышел в Кронштадт пароход,
Тихо качаяся, выпрямив корпус,
Стал развивать быстрый ход.
Тьма непроглядная путь заграждала,
Волны бежали вперед.
Часть командиров давно узко спала,
Вдруг раздается гудок.
Чаще и чаще все раздается,
Красный фонарь замелькал.
И "Буревестник" свернул быстро влево,
Не дав ответный сигнал.
Тут же, ударив кормою о скалы,
Стал "Буреветник" тонуть...
Дети рыдали, матросы ругались,
Каждый на помощь себе призывал.
Трус и подлец, капитан парохода,
Судно доверив судьбе,
Часть пассажиров на тот свет отправив,
Спасся он сам на трубе.
На строгом допросе Владимир Алексеевич показал, что песню эту он услышал в 1929 году, на даче, в Детском Селе (прежде - Царское, а ныне - город Пушкин). Было ему тогда шесть лет. Вот какова детская незагруженная память!..
Тут следует сказать о том, что в газете "Вечерний Петербург" я веду раздел "Краснобай", где основное место уделяется городскому фольклору. В 29-м по счету выпуске (это 18 июля 1997 года) вместе с песней о Тарзане, герое знаменитого некогда фильма, была напечатана и песня, историю которой я рассказываю. "Не найдется ли среди читателей, - писал я, - человека, что-то знающего, слыхавшего о гибели парохода с таким именем?"
Прошло два летних дачных месяца, и вдруг... В редакцию позвонила Т. Е. Виноградова:
- Мой отец, Евгений Доильницын, был тогда на "Буревестнике" и спасся!
С Евгением Веселовым, сотрудником "Вечерки", мы поспешили к Тамаре Евгеньевне.
...Отец, сказала она, постоянно вспоминал эту историю. По ее словам, катастрофа произошла в ноябре 1927 года, когда после торжественного морского праздника на Неве (10 лет Октября!) корабль возвращался в Кронштадт. Так как корабль был военным ("Это линкор!" - твердо сказала Тамара Евгеньевна), то все пассажиры - гости, члены семей моряков - были на палубе. Трагедия произошла из-за того, что команда во главе с капитаном была сильно пьяна. В песне о гибели "Буревестника" говорится... И далее Т. Е. уже все излагала по песне. Вот ее вариант:
В узком заливе Морского капала
Тянется лентой изгиб...
Помните, граждане, место несчастное,
Где "Буревестник" погиб.
В час благополучия, отчалив от пристани,
Вышел в Кронштадт пароход.
А капитан "Буревестника" спьяну
Стал развивать быстрый ход.
Тьма непроглядная путь заграждала,
Волны бежали вперед.
Часть пассажиров давно уже спала,
Вдруг разлается гудок.
Чаще и чаще все раздается,
Красный фонарь замелькал,
И "Буревестник" свернул было влево,
Не дав ответный сигнал.
Тут же, ударив кормою о скалы,
Стал "Буревестник" тонуть.
Дети рыдали, матросы ругались,
Каждый на помощь себе призывал.
Трус и подлец, капитан парохода,
Судно доверив судьбе,
Часть пассажиров на тот свет отправив,
Спасся один на трубе.
По пашей просьбе она записала то, что говорил отец, тогда курсант Кронштадтской электроминной школы. Приведу эту запись, чуть сокращая.
Паника была страшная. Раздавались тут и там пистолетные выстрелы: это офицеры стреляли в своих жен и детей, не желая им смерти в ледяной черной воде, а затем кончали жизнь таким же образом, так как помощи ждать было неоткуда. Корабль погружался и воду.
Kогда отцу стало ясно, что корабль начал тонуть, он успел схватить спасательный круг н стал ждать, когда палуба будет поближе к воде. Но тут оп увидел женщину с ребенком и отдал круг ей. Отец был хорошим пловцом и надеялся на свои силы.
Он снял ботинки, бушлат, сверху положил бескозырку и прыгнул в воду. Там было полно барахтающихся людей, взывающих о помощи. Но ее так и не поступило...
Плывя в сторону берега, Евгений заметил вдали огоньки и поплыл на них. По пути встретил огромный камень, на котором было столько людей, сколько могло поместиться. Но для него места не нашлось. Когда он протянул руку, то его просто оттолкнули. Ничего не оставалось, как плыть дальше, на огоньки. Это были огни трамвайного кольца в Стрельне (в те годы оно находилось ближе к городу, чем теперь. - Вл. Б.). По вязкому дну он добрался до берега. В таком виде, к ужасу пассажиров, он и сел в трамвай - посиневший от холода, полуодетый, в тине. Таким он предстал и перед своей матерью, жившей на 10-й Красноармейской улице, карета "скорой помощи" увезла его в госпиталь, где он быстро поправился...
Мы обрадовались: теперь все ясно! Но захотелось найти какое-то документальное подтверждение этой истории. В газетах ноября 1927 года говорится о большом морском празднике, но о катастрофе - ни слова. Еще бы, подумалось, - десятилетие Октября, бои с оппозицией, и вдруг такое.
Тогда я пошел в Военно-морской музей. Там об аварии ничего не знали. В справочнике нашли пять "Буревестников" - три плавали на Каспии и на Черном море, одна подводная лодка и один - на Балтике. О балтийском "Буревестнике" сказано, что это буксирный пароход, построен в 1899 году, водоизмещение - 209 тонн, в годы первой мировой войны "Русь" (первоначальное название) была включена в состав Балтийского флота. И фраза: "Сведений о дальнейшей судьбе судна не обнаружено".
Бывший моряк, ныне писатель Олег Стрижак, пояснил: никаких скал в Невской губе отродясь не бывало, фарватер прорыт в песчаном и илистом дне. Если судно сойдет с фарватера, оно просто сядет па мель. Авария возможна только при сильном шторме.
Я посмотрел: 9 ноября зафиксирован небольшой подъем воды. Ага, что-то нащупывается!.. Но все-таки отправился в Центральный архив Военно-морского флота. Сотрудник архива В. Н. Гудкин-Васильев обещал поискать. И уже через день Виль Николаевич позвонил: приходите, кое-что нашлось.
Есть старый анекдот. Один приятель спрашивает другого: "Слыхал, Рабинович выиграл в карты сто тысяч?" - "Конечно, - отвечает второй, - только не Рабинович, а Абрамович, и не выиграл, а проиграл, и не сто тысяч, а двести, и не в карты, а на бильярде". Так и у нас получилось. Не линкор (в чем мы сразу засомневались), а буксир. И не военный корабль, а пароход СЗРП (Северо-Западного речного пароходства), совершавший постоянные рейсы между Ленинградом и Кронштадтом. А самое главное: авария произошла 29 августа 1926 года, примерно в 22 часа 20 минут.
Ленинградские газеты на протяжении нескольких дней подробно, хотя и расходясь в деталях, писали об этом страшном случае. И как всегда у нас: расхлябанность, безответственность и самоотверженность, героизм - все рядом. Кочегар, рискуя жизнью, сумел выпустить пар из котлов и тем предотвратил взрыв. Моряки кинулись спасать тонущих. И многих спасли. Помощь была и от пожарных порта. Они вытащили из воды около 300 человек. Команда немецкого парохода спасла 80 человек.
Но по порядку. Вечером рейсовый пароход "Бурсвсстпик", имея па борту 404 пассажира (столько было продано билетов), взял курс па Кронштадт. Обычный рейс. Но опытный капитан на этот раз почему-то не поплыл и свое место на капитанском мостике доверил менее опытному помощнику. Морской канал, место около Барочного бассейна, где строится хлебный мол. Навстречу - немецкий пароход "Грета" (в другой газете - "Грейне"). Немцы, как и положено, дают гудок, что значит: "обходи справа". "Буревестник" не реагирует. Немцы дают второй гудок. Заметив наконец опасность, помощник приказывает взять лево на борт - судно наталкивается на бетон хлебного мола и получает огромную пробоину. Следует новая убийственная команда: дать задний ход, то есть на глубину. "Буревестник" держался на плаву 10 или 15 минут. Паника... Неготовность судовых спасательных средств... При этом до мелкого места, где человек мог встать и дойти до берега, как писала "Вечерка", было всего 30-50 шагов!
Погибли, по неполным сведениям, 59 человек - те, что были внизу и выскочить на палубу не успели. Незадолго до аварии лоцманы писали жалобу (и, кажется, не одну), требовали установить фонарь на хлебный мол.
Одна газета сообщила: "Несколько человек спаслись, уцепившись за "трубу"". А журналист "Вечерки", побывавший на месте происшествия на следующий день, писал: "Труба "Буревестника" торчит из воды и весело играет на солнце".
Папка, хранящаяся в Военно-морском архиве, называется "Дело о гибели парохода "Буревестник" и списки погибших краснофлотцев". Там же - вырезки из вечернего выпуска "Красной газеты", ставшие для командования информационной основой. Военные моряки проявили оперативность и организованность. Штаб немедленно затребовал списки отпущенных в командировку и отпуск, списки неявившихся из отпуска. Списки длинные, их много (отдельно по каждому кораблю и части), и все время поступают новые сведения: такой-то вернулся, такой-то вернулся, и чья-то рука вычеркивает эти фамилии. Нашлось там имя и курсанта Евгения Доильницына, вычеркнутое из страшного списка мертвых.
В приказе по флоту читаем: "Жертвой этой бессмысленной аварии сделались и наши товарищи, полные сил бойцы и руководители..."
За "преступную небрежность в управлении пароходом" капитан, его помощник и рулевой были арестованы. Чем закончилось следствие, которое вел экономический отдел ГПУ, мы не знаем.
После публикации в "Вечернем Петербурге" были и другие звонки. Один читатель - фантастика! - жил в коммунальной квартире с бывшим начальником Ленинградского порта, этот начальник получил шесть лет именно за "Буревестник" (отсидел меньше). К сожалению, новых подробностей узнать не удалось.
Учительница-пенсионерка Лидия Петровна Васильева, тоже откликнувшаяся на публикацию в "Краснобае", сообщила вариант, который она записала от своей матери, чулочницы знаменитой фабрики "Красное знамя" (бывшей Керстена). Он представляется наиболее точным, сохранившим первоначальный облик: нет явного искажения ("В час благополучия"); и рифмовка более последовательна:
В узком заливе Морского канала
Тянется лентой изгиб...
Помнится гражданам место зловещее,
Где "Буревестник" погиб.
В день злополучный, отчалив от пристани,
Вышел в Кронштадт пароход.
Тихо качаясь и выправив корпус,
Стал развивать быстрый ход.
Тьма непроглядная путь заграждала,
Волны бежали вперед.
Часть пассажиров давно уже спала,
Вдруг раздастся гудок.
Сцена безумья открылась на палубе:
Каждый спасенья искал;
Шлюпки спускали, круги надевали,
Каждый о помощи звал.
Сцена кошмара открылась на палубе,
Женщин охватывал страх -
Вместе с детьми они в воду бросались,
Тотчас скрываясь в волнах.
Трус и подлец, капитан "Буревестника",
Судно доверив судьбе,
Часть пассажиров на тот свет отправил,
Спасся лишь сам на трубе.
Позднее Тамара Евгеньевна нашла еще одну свидетельницу событий (случившихся, не мною ни мало, семьдесят с лишним лет назад!) - 93-летнюю Наталью Петровну Куракину. Эта Наталья Петровна жила с семьей в рыбачьей деревне Алексеевке, которая, надо полагать, стояла па берегу Финского залива. Так вот, рыбаки услышали долгие гудки, сели в лодки и поехали на помощь людям. А потом, сказала Наталья Петровна, еще долго попадали в сети тела погибших. А песню в Алексеевке тоже знали. Но она привела только две строчки:
Трус и подлец, капитан корабля
Душу свою спасал...
Сама Тамара Евгеньевна вспомнила строки еще одной песни, созданной, похоже, более профессиональным автором:
Скорбью била траурная песня,
Стих рыдал оборванной струной...
Черной ночью белый "Буревестник"
Захлебнулся синею волной.
Наш корабль широкой грудью
Гордо принял удары скалы.
(Чем тут можно гордиться? Вот он, штамп, агитка!)
С ним погибших мы не забудем.
Но вместе с нами им не плыть.
Через несколько лет Евгений Николаевич Доильницын, ставший военным моряком, тоже написал стихи:
Время - лекарь.
Нет уж грустной песни.
И поется ныне на мотив иной:
Видим мы на рейде
Новый "Буревестник",
Весело играющий
С грозною волной.
...Те, кто обладают философским складом ума, пусть поразмышляют об этой истории, в которой, как в капле воды, отражена наша большая история. И о том, как вымысел соотносится с правдой. И еще один, символический, смысл стоит за нашим рассказом. Если в пору великих революционных идеалов и надежд Максим Горьким создал "Песню о Буревестнике", то наша, послереволюционная, эпоха, создала песню о гибели "Буревестника".
А Тамара Евгеньевна (не выплыви будущий отец, ее бы не было!) 40 лет работала у знаменитого конструктора Котина (и живет сегодня на углу Ленинского проспекта и улицы Котина). Хорошая хозяйка, огородница, на пенсии вдруг написала книгу "Домашние заготовки и их хранение в городских условиях".
Скажем еще о моряке Доильницыне, дед которого плавал, между прочим, на знаменитом фрегате "Паллада" - том самом, описанном И. А. Гончаровым. Евгений Николаевич воевал в Отечественную далеко от родных стен. Узнал, что дом, где жила семья, разбомблен. Немудрено было решить, что жена и дочь погибли. После войны он женился, а еще через несколько лет его чудом отыскала первая семья... Честные люди, они по горькой справедливости решили: пусть все так и останется. "Ты не можешь бросить жену с ребенком". - сказала первая жена. Семьи дружили. Ничьей вины не было.
И эта маленькая история - тоже часть общей народной истории.