Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Мой отец в октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
И вот, я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера,
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Я сказала полковнику: - Нате, возьмите!
Не донской же «валютой» за это платить,
Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите,
А все остальное - дорожная пыль.
И вот, я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Только лишь иногда под порыв дикой страсти
Вспоминаю Одессы родимую пыль,
И тогда я плюю в их слюнявые пасти!
А все остальное - печальная быль.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Приют эмигрантов - свободный Париж!
В нашу гавань заходили корабли. Пермь: Книга, 1996. - без заглавия. Перепечатано: В нашу гавань заходили корабли. Вып. 1. М.: Стрекоза, 2000, под загл. "Черная моль".
Этот же вариант под загл. "Черная моль" в сб.: Блатная песня. М.: Эксмо-Пресс, 2002, с двумя разночтениями:
ст. 1 "Не смотрите вы так сквозь прищур ваших глаз"
ст. 17 "Сказала полковнику: «Нате, возьмите!»"
Первое задокументированное исполнение - Аркадий Северный, "1-й Одесский концерт", январь-февраль 1975 г.
Форма и лексика идентичны другим песням из "белогвардейского" набора Северного - "Поручик Голицын", "Не надо грустить, господа офицеры" и "Степь, прошитая пулями". "Поручика" реконструировал для Северного Владимир Раменский, он же написал "Не надо грустить" и, возможно, "Степь, прошитую". "Поручик", "Не надо грустить" и припев "Черной моли" сложены Ам4цжм (4-стопный цезурированный амфибрахий с чередованием женской и мужской рифм). "Степь прошитая" - ритмически близким Ан4цнм/ (4-стопный анапест с цезурным наращением в два слога и мужской парной рифмой). В этих песнях стандартный набор "белоэмигрантских" символов (донская степь, белая кавалерия, пьянка, офицерские звания старой армии и дворянские титулы), общие формулы - например, побудительные обороты с "не": "Не смотрите вы так...", "Не падайте духом...", "Не надо грустить...". В "Черной моли" сверх того типичная для Северного "одессизация" песен ("Одессы родимая пыль"). Еще одна ностальгическая песня Северного Ам4цжм - "Две черные розы", текст которой основан на стихотворении 1916 г.
Продолжая тему "белоэмигрантских" песен в ритмически близких размерах:
"Господа офицеры" (муз. и сл. А. Дольского, 1970) - Ан2мм и Ан2жм (2-стопные анапесты перекрестной рифмовки: с мужской рифмой и с чередованием женской и мужской рифм);
"Дневник прапорщика Смирнова" (В. Качан - Л. Филатов, 1967) - Ан4цжм (цезурированный 4-стопный анапест с чередованием женской имужской рифм);
"Не пишите мне писем, дорогая графиня" - неточный Ан4цжм;
"Прощальная дальневосточная" (М. Анчаров, 1942, на стихи Веры Инбер, опубл. в 1926) - Ан2жм;
На автора "Черной моли" повлиял и "Шарабан" (похожий типаж героини). Северный исполнял "Шарабан", и она тоже сложена 4-стопным цезурированным стихом (но ямбом).
Парижская эмигрантская певица Людмила Лопато в воспоминаниях назвала автором "Черной моли" поэтессу Марию Вегу (в этом случае, песня возникла в Париже не позднее 1950-х гг.), но никаких других подтверждений этой версии нет. Среди публикаций Веги песня не обнаружена, ее собственные стихи не похожи на "Институтку".
Переделанная к реалиям харбинской эмиграции песня прозвучала в фильме "Восточный рубеж" (1982) из телесериала "Государственная граница", по сюжету ее исполняет в ресторане певица Ольга Анисимова, тайная сотрудница ОГПУ; роль исполнила артистка московской оперетты Инара Гулиева.
"Черная моль" в исполнении Аркадия Северного:
Исполнение Лаймы Вайкуле и "Акапеллы Экспресс" :
Мария Вега
Максим Кравчинский
ДРАМА «ИНСТИТУТКИ»
Максим Кравчинский. Песни, запрещенные в СССР. Нижний Новгород, ДЕКОМ, 2008, с. 188-190. Ранее опубликовано в журнале «Шансонье», между 2004 и 2008.
Есть на свете песни, которые, кажется, были всегда. Включишь диск или кассету с записью «Мурки», «Бубличков» или «Институтки», и каждый слушатель, независимо от возраста, скажет: «Да-а. Старинная вещь, Еще моя бабушка пела ее под гитару... Это срабатывает эффект человеческой памяти и качества музыкального материала. Песни стали народными и помнятся всем, как сказки, услышанные в детстве.
На самом деле большинству «народных» композиций никак не больше 50-70 лет от роду и еще можно, если сильно постараться, установить имена авторов и проследить обстоятельства создания незабываемых музыкальных произведений. Попробуем отыскать в ушедших десятилетиях историю знаменитой «Институтки», «дочки камергера». Начинается она, конечно, в «приюте эмигрантов» — «свободном Париже».
В мемуарах певицы Людмилы Ильиничны Лопато «Волшебное зеркало воспоминаний», записанных коллекционером и историком моды Александром Васильевым, находим примечательный для нашей истории абзац:
«В Париже я довольно часто устраивала благотворительные спектакли... Вечер назывался "В гостях у Людмилы Лопато". Первое отделение мы решили сделать не просто концертным: действие было объединено единым сюжетом. Сценарий написала для нас Мария Вега — автор нескольких книг стихов и многочисленных комических песенок и жестоких романсов из репертуара кабаре тех лет, — женщина огромного роста, полная и походившая лицом на мужчину. Самый ее знаменитый надрывный романс "Не смотрите вы так сквозь пришуренный глаз, джентльмены, бароны и леди..." на слуху до сих пор и в эмиграции, и в России».
Описываемые события имели место быть в пятидесятых годах ХХ столетия. Значит, к тому моменту композиция была уже известна хотя бы в среде русской диаспоры во Франции. Впервые мне довелось услышать эту вещь в исполнении Аркадия Северного. Запись датировалась серединой семидесятых. Примерно в это же время ее спела культовая певица «советского подполья» Валя Сергеева. Но окончательное, «каноническое» сегодня звучание «Институтки» удалось закрепить лишь Михаилу Гулько в альбоме «Синее небо России» 1982 года. Никаких более ранних версии, сколько ни расспрашивал я патриархов-филофонистов отыскать не удалось. Однако Л. Лопато вспоминает, что автор песни поэтесса М. Вега — «автор нескольких книг».
Может быть, и текст «Институтки» был когда-то издан как стихи?
Остановим внимание на загадочной фигуре Марии Вега. Информация о ней крайне скудная, отрывочная и местами противоречивая, хотя она была, бесспорно, литературно одаренной женщиной и незаурядной личностью.
М. Вега — литературный псевдоним Марии Николаевны Волынцевой. Она родилась в 1898 году в Санкт-Петербурге, окончила Павловский женский институт. С начала 1920-х годов жила в эмиграции, в Париже. Издала во Франции сборники стихотворений: «Полынь» (1933), «Мажор в миноре» (1938), «Лилит» (1955). В послевоенные годы печаталась в журнале «Возрождение», где, помимо романа «Бронзовые часы» и его продолжения — «Бродячий ангел», опубликовала несколько переводов из Райнера Марии Рильке.
Дальнейшая судьба Марии Вега необычна. С 1962 года она отдалилась от эмигрантских кругов, стала печататься в издаваемых в СССР Комитетом по связям с соотечественниками за рубежом журналах. Реальным хозяином этой организации был, понятно, другой «комитет» - государственной безопасности.
От поэтессы потребовали стихов о Ленине. К тому же на подходе был и столетний юбилей вождя, и она наваяла несколько абсолютно нечитаемых произведений на эпохальную тему. За этот «подвиг» в том же году в СССР издали ее книжку «Одолень-трава». Проявленная лояльность позволила ей вернуться в 1975 году в Ленинград и, что называется, «умереть на родине». Она скончалась в 1980 году в даме ветеранов сцены, некогда основанном ее крестной матерью — великой русской актрисой М.Г. Савиной. При жизни вышло еще несколько сборников ее стихотворений: «Самоцветы» (1978) и «Ночной корабль (1980).
Из-за своего желания вернуться в СССР она волей-неволей вошла в конфронтацию с эмигрантской публикой и в то же время так и не стала «персоной грата» в советской реальности. Ее имя оказалось буквально вычеркнуто из истории литературы.
Мария Вега имела все шансы занять достойное место если не в советской официальной культуре, то в наследии «русского искусства в изгнании» наверняка, но не сложилось. Классическая ситуация - «меж двух огней», каждый из которых опалил крылья нашей героини и уже не дал ей возможность подняться.
ВАРИАНТЫ (8)
1.
Не смотрите вы так сквозь прищур своих глаз,
Джентльмены, бароны и денди!
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От стакана холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж...
Мой отец в октябре убежать не успел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь...
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж...
Я сказала полковнику: «Нате, берите!»
Не донской же валютой за это платить.
Вы мне франками, сэр, заплатите.
А все остальное - дорожная пыль!
Ведь я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Запрещенные песни. Песенник. / Сост. А.И. Железный, Л.П. Шемета, А.Т. Шершунов. 2-е изд. М.: Современная музыка, 2004.
2. Синяя моль
Не смотрите вы так
Сквозь прищур ваших глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за 20 минут
Опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Припев:
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я синяя моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины – моя атмосфера.
Приют эмигрантов – свободный Париж.
Мой отец в Октябре
Убежать не сумел.
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел,
И холодная злоба – расстрел -
Прозвучал приговор трибунала.
Припев:
И вот я проститутка, я фея из бара,
Я синяя моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины – моя атмосфера.
Приют эмигрантов – свободный Париж.
Я сказала полковнику:
«Нате! Берите!
И извольте валютой за это платить.
Вы мне франками, сэр,
Заплатите
А все остальное – дорожная пыль
И только лишь иногда,
В пылу бурной страсти,
Вспоминаю Одессы родимую пыль.
И тогда я плюю
В их слюнявые пасти.
А все остальное – дорожная пыль.
Расшифровка фонограммы спектакля "Песни нашего двора" Театра у Никитских ворот Марка Розовского, начало 2000-х гг. (могут быть неточности).
3. Темная моль
Не смотрите вы так сквозь прищур ваших глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Припев:
А ведь я проститутка, я фея из бара,
Я темная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - вот моя атмосфера.
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Мой отец в Октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
Припев:
А ведь я институтка, я дочь камергера,
Я темная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - вот моя атмосфера,
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Я сказала полковнику: - Нате, возьмите!
Не донской же «валютой» за это платить,
Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите,
А все остальное - дорожная пыль.
Припев:
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я темная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - вот моя атмосфера,
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Расшифровка фонограммы из телепередачи "В нашу гавань заходили корабли" 17 мая 2003 года в исполнении студентки пединститута Маши.
4. Фея из бара
Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не могла
От стакана холодного бренди.
Ведь я - институтка, я - дочь камергера.
Пусть - черная моль, пусть - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Мой отец в октябре убежать не сумел,
Но для белого дела он сделал немало.
Срок пришел, и суровое слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я - проститутка, фея из сквера,
И черная моль, и летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера,
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Я сказала полковнику: "Нате, берите,
Не донской же валютой за это платить!
Только франками, сэр, мне чуть-чуть доплатите.
А все остальное - дорожная пыль".
Ведь я - проститутка, я - фея из сквера,
Я - черная моль, я - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Только лишь иногда, сняв покров ложной страсти,
Вспоминаю обеты, родимую быль,
И тогда я плюю в их слюнявые пасти,
А все остальное - дорожная пыль.
Ведь я - институтка, я - дочь камергера,
Пусть - черная моль, пусть - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Песни нашего двора / Авт.-сост. Н.В. Белов. Минск: Современный литератор, 2003. (Золотая коллекция).
5. Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз…
Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От стакана холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет эмигрантам, свободный Париж!
Мой отец в Октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я - проститутка, я - фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера,
Привет эмигрантам, свободный Париж!
Я сказала полковнику: «Нате, берите!
Не донской же «валютой» за это платить!
Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите,
А всё остальное - дорожная пыль!»
Ведь я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет эмигрантам, свободный Париж!
Только лишь иногда, сняв покров дикой страсти
Вспоминаю России родимую пыль,
И тогда я плюю в их слюнявые пасти!
А всё остальное - печальная быль.
Ведь я - институтка, я - дочь камергера,
Пусть черная моль, пусть летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж!
А я не уберу чемоданчик! Песни студенческие, школьные, дворовые / Сост. Марина Баранова. М.: Эксмо, 2006..
6.
1. Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз,
Джентельмены, бароны и леди!
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Припев:
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я - черная моль, я - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Привет эмигрантам, свободный Париж!
2. Мой отец в Октябре убежать не успел,
Но для белых он сделал немало,
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала!
Припев.
3. Я сказала полковнику: "Нате, берите!
Не донской же валютой за это платить!
Вы мне франками, сэр, заплатите,
А все остальное - дорожная пыль!"
Припев.
4. Только лишь иногда под покровом дикой страсти
Вспоминаю Одессы родимую пыль -
И тогда я плюю в их слюнявые пасти,
А все остальное - печальная быль.
* Другие названия песни: "Черная моль", "Институтка".
Павленко Б.М. «На Дерибасовской открылася пивная...»: песенник: популярные дворовые песни с нотами и аккордами. Ростов н/Д: Феникс, 2008. (Любимые мелодии). C. 65-66.
7. Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз...
Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз,
Джентельмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не могла
От бокала холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь!
Вино и мужчины - моя атмосфера,
Мой город - свободный Париж!
Мой отец в октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел», -
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера,
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Я сказала полковнику: - Нате, возьмите!
Не донской же валютой за это платить!
Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите,
Все остальное - дорожная пыль.
И вот я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера,
И ложе мое — весь свободный Париж!
Только лишь иногда, под порыв дикой страсти,
Вспоминаю родимую пыль.
И тогда я плюю в ваши жирные пасти,
А все остальное - печальная быль.
Ведь я проститутка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Мой город - приют эмигрантов - Париж!
Как на Дерибасовской... Песни дворов и улиц. Кн. 1 / Сост. Б. Хмельницкий и Ю. Яесс, ред. В. Кавторин, СПб.: Пенаты, 1996. С. 181-184.
8. Не смотрите вы так
Из кинофильма "Восточный рубеж" (1982)
Не смотрите вы так осуждающе все
На кривлянье голодной кокотки.
Я за двадцать секунд опьянела совсем
От стакана банановой водки.
Ведь я институтка, я дочь камергера -
Вот осколок былого, кровавый рубин.
Теперь сутенеры - моя атмосфера.
Привет, эмигранты! Свободный Харбин!
Мой отец в октябре не стремился бежать
И для белого флага он сделал немало.
Срок пришел, и короткий приказ "Расстрелять!"
Завершил приговор трибунала.
И вот я институтка, я дочь камергера
И преданный сраму отцовский рубин.
И нет больше в жизни ни смысла, ни цели.
Привет, эмигранты! Свободный Харбин!
Расшифровка фонограммы фильма