 |
ОГНИ ПРИТОНА
Огни притона заманчиво мерцали,
А джаз Утёсова заманчиво гремел;
Там за столом мужчины совесть пропивали,
А девки пивом заливали свою честь.
Там, за столом, сидел красивый парень,
Он был мальчишечка с надорванной душой.
Он был дитя, когда отец его покинул;
Оставив жить их с матерью вдвоём.
Ребёнок рос, и мать его ласкала,
Сама не ела — всё сыну берегла.
С рукой протянутой на паперти стояла,
Дрожа от холода, в лохмотьях, без платка.
Но вырос сын, с ворами он спознался,
Стал водку пить и дома не бывать,
Он пропадал в малинах и шалманах (1)
И позабыл свою старушку-мать.
А умирающая мать лежит в постели,
Болит и стонет надорванная грудь.
Она лежит в сыром нетопленом подвале,
Не в силах руку за копейкой протянуть.
Вот в двери стук, и двери отворились,
Вошёл в костюме он и в кожаном пальто,
Упал пред ней, сказал: «Мамаша, здравствуй!»
И больше вымолвить не мог он ничего.
«Сынок, постой, не уходи, останься
И пожалей свою старушку-мать!
Ведь о тебе немало горьких слёз пролито,
И ещё больше слёз придётся проливать!»
«Нет, не проси, с тобой я не останусь,
Ведь мы судьбой навек разлучены:
Я стал давно вором и уркаганом,
И у меня теперь не может быть семьи». (2)
И он ушёл, тяжёлой дверью хлопнул
И не сказал ей больше ничего.
А мать с рыданьями зарылася в лохмотья,
Ей было больно за сына своего!
Наутро мать лежала в белом гробе,
А к ночи мать на кладбище свезли.
А сына родного с отчаянной шпаною
За преступления к расстрелу повели!
1) Шалман — притон, место для кутежа.
(2) Вариант двух последних строк –
«Я - вор-убийца, я забрызган кровью,
Я атаман разбойничьей семьи».
В первом варианте речь идёт о том, что по старым блатным законам вор должен был навсегда отказаться от своей семьи.
Песня родилась в середине 30-х годов и поётся на мелодию знаменитой воровской «Судьбы». Как и в «Судьбе», развивается та же тема: отношения «честного жулика» и матери. По воровским «законам» того времени, настоящий «блатной» должен был полностью отказаться от семьи, в том числе от матери. Однако при этом мать для вора — это святое слово. Размышлениям на эту тему посвящены многие уголовные песни («Летит паровоз», «Вот уж год, как я пропал в тумане» и проч.)
Жиганец Ф. Блатная лирика. Сборник. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2001, с. 123-124.
Джаз Утесова создан летом 1928 года в Ленинграде, первое выступление состоялось 8 марта 1929 года в Малом оперном театре на концерте, посвященном Международному женскому дню. Программа называлась "Теа-джаз", как и сам ансамбль. Затем эта же программа была показана в Саду им. Дзержинского на Петроградской стороне и на нескольких предприятиях. Весь летний сезон оркестр играл в Ленинграде. В 1936 году (после успеха в 1934 году "Веселых ребят") Утесов полностью перебрался в Москву. Джаз Утесова, как и многие джазовые коллективы того времени, часто играл в фешенебельных ресторанах, в частности, в московском "Метрополе" (но уж точно не в притонах - разве что, на пластинках).
ВАРИАНТЫ (7)
1. Огни притона
Огни притона заманчиво мигали,
А джаз Утесова заманчиво гремел.
Там за столом мужчины совесть пропивали,
А девки честь свою хотят залить вином.
Там за столом сидел красивый парень,
Одет он скромно, с надорванной душой,
Он был дитя, когда отец его покинул,
Оставив жить их с матерью вдвоем.
Ребенок рос, а мать его кормила,
Сама не ела — все сыну берегла.
С рукой протянутой на папертях стояла,
Порой в лохмотьях и даже без пальто!
Вот вырос сын, с ворами он сознался,
Он стал кутить и дома не бывать.
Он время проводил в притонах и разврате
И позабыл свою старушку мать.
А мать по сыну плачет и страдает,
Болит и стонет надорванная грудь.
Она лежит в сыром нетопленом подвале,
Не в силах руку за копейкой протянуть.
Вот в двери стук, и двери отворили,
Вошел в костюме он и в кожаном пальто,
Сказал он тихо, сказал: «Мамаша, здравствуй!», -
И ничего он больше вымолвить не мог.
«Ах, погоди, не уходи, останься,
Ты пожалей свою старушку-мать!
Ведь о тебе уже немало слез пролито,
Еще немало придется проливать!»
Но он ушел и даже дверью хлопнул,
И не сказал ей больше ничего,
А мать, рыдая, зарылася в лохмотья,
Ей было больно после этого всего.
Наутро мать лежала в белом гробе,
А к вечеру на кладбище свезли,
А сына родного с отчаянными бандитами
Наутро всех к расстрелу привели.
Две последние строки повторяются
С фонограммы Алексея Козлова, альбом «Пионерские блатные песни», Sintez Records, 1996.
2. Мальчишка
Огни притона заманчиво мигали,
И джаз Утесова заманчиво играл.
Там за столом мужчины совесть пропивали,
Девицы пивом заливали свою честь!
Там за столом сидел угрюмый парень,
Он был мальчишечка с изорванной судьбой.
Он молодой, но жизнь его разбита,
В притон попал он, заброшенный бедой!
Мальчишка рос, и мать его ласкала,
Сама не ела — сыну берегла.
С рукой протянутой на паперти стояла,
Дрожа от холода в лохмотьях, без пальто!
Но вырос сын, с ворами он спознался,
Стал водку пить и дома не бывать.
Он познакомился с красивою девчонкой
И позабыл совсем свою старушку мать!
А умирающая мать лежала на постели
И тихо сына милого звала.
И он пришел, упал пред нею на колени,
Сказав: — О, мама! Мама!
И больше вымолвить не мог он ничего.
Наутро мать лежала в белом гробе,
Наутро мать на кладбище снесли,
А молодого красивого парнишку
На расстрел поутру повели!
В нашу гавань заходили корабли. Пермь, "Книга", 1996.
Близкий вариант:
Огни притона заманчиво мигали...
Огни притона заманчиво мигали,
И джаз Утесова заманчиво играл.
Там за столом мужчины совесть пропивали,
Девицы пивом заливали свою честь.
Там за столом сидел угрюмый парень,
Он был мальчишечка с изорванной судьбой.
Он молодой, но жизнь его разбита,
В притон попал он, заброшенный бедой.
Мальчишка рос, и мать его ласкала,
Сама не ела — сыну берегла.
С рукой протянутой на паперти стояла,
Дрожа от холода, в лохмотьях, без пальта.
Вот вырос сын, с ворами он спознался,
Стал водку пить и дома не бывать.
Он познакомился с красивою девчонкой
И позабыл свою старушку мать.
А мать больная лежала на постели
И тихо сына милого звала.
И он пришел, упал пред нею на колени,
Сказав: "О, мама!" - и больше ничего.
Наутро мать лежала в белом гробе,
Ее чужие на кладбище снесли,
А молодого, красивого парнишку
На расстрел поутру повели.
А я не уберу чемоданчик! Песни студенческие, школьные, дворовые / Сост. Марина Баранова. - М.: Эксмо, 2006.
3. Огни притона
Огни притона заманчиво мигают,
И джаз Утесова заманчиво гремит.
Там за столом мужчины совесть пропивают,
Девчата честь свою вином хотят залить.
Там за столом сидел угрюмый парень.
Он был мальчишечка с надорванной судьбой.
Он молодой, но жизнь его разбита,
В притон попал, заброшенный бедой.
Мальчишка рос, и мать его ласкала,
Сама не ела - все лишь для него,
С рукой протянутой на паперти стояла,
Дрожа от холода в лохмотьях, без пальто!
Но вырос сын, с ворами он спознался,
Стал водку пить и дома не бывать.
Он познакомился с красивою девчонкой
И позабыл совсем старушку-мать!
А мать одна о сыне все страдала -
Болели руки и надорванная грудь,
Лежит в сыром нетопленом подвале,
Не в силах руку за копейкой протянуть.
Он стукнул в дверь - и двери отворились,
Вошел в костюме, в кожаном пальто.
Войдя, сказал он: «Здравствуй, моя мама»,
А больше вымолвить не смог он ничего.
Родная мать на локте приподнялась,
Глаза опухшие на сына подняла,
С укором жалобным на сына поглядела,
С седых ресниц ее катилася слеза:
- Зачем пришел, изысканно одетый?
Зачем пришел больное сердце рвать?
Ведь по тебе, сынок, немало слез пролито
И сколько их придется проливать.
- О, мама, нет! Пришел просить прощенья.
Прости ты сына, бродягу своего,
Жизнь привела меня к притону и разврату
И отлучила от дома своего.
Наутро мать лежала в белом гробе,
Наутро мать на кладбище снесли,
А ее сына с шайкою бандитов
За преступления к расстрелу повели!
Нина Евгеньевна ФОКИНА из деревни Шабольцево Мышкинского района и Евгения СОКОЛОВА из Тутаева, словно сговорившись, прислали песню.
Ярославская областная газета «Золотое кольцо», 11.12.2002, рубрика «Песни нашего двора».
4. Огни притона заманчиво мерцали
Огни притона заманчиво мерцали,
А джаз Утесова заманчиво гремел.
Там за столом мужчины совесть пропивали,
А девки пивом заливали свою честь.
Там за столом сидел красивый парень.
Он был мальчишечка с надорванной душой.
Он был дитя, когда отец его покинул,
Оставив жить их с матерью вдвоем.
Ребенок рос, и мать его ласкала,
Сама не ела — все сыну берегла.
С рукой протянутой на паперти стояла,
Дрожа от холода, в лохмотьях, без платка.
Но вырос сын. С ворами он спознался,
Стал водку пить и дома не бывать,
Он пропадал в малинах и шалманах
И позабыл свою старушку-мать.
Но вот звонок - и двери отворились,
Вошел в костюме он и в кожаном пальто,
Упал пред матерью. Сказал: "Мамаша, здравствуй!" -
И долго вымолвить не мог он ничего.
Затем сказал: "С тобой я не останусь,
Ведь мы судьбой навек разлучены:
Я стал давно вором и уркаганом,
И у меня теперь не может быть семьи".
Русский шансон / Сост. Н. В. Абельмас. – М.: ООО "Издательство АСТ"; Донецк: "Сталкер", 2005. – (Песни для души).
5. Огни притона
Огни притона заманчиво играли,
И джаз Утесова заливисто играл.
Там за столом мужчины совесть пропивали,
А дамы пивом заливали свою честь.
Там за столом сидел угрюмый парень,
Он был мальчишкою с изломатой судьбой.
Он молодой – но жизнь его разбита,
В притон попал он, заброшенный бедой.
Мальчишка рос, и мать его ласкала,
Сама не ела — сыну берегла.
С рукой протянутой на папертях стояла,
Порой босая и даже без пальта!
Но вырос сын, с ворами он спознался.
Стал водку пить и дома не бывать.
Он познакомился с красавицей-девчонкой
И позабыл навек старушку-мать…
А умирающая мать лежала на постели
И тихо сына милого звала.
И он пришел и рухнул на колени:
"О, мама, мама!!!" –
И больше ничего он не сказал…
Наутро мать лежала в белом гробе,
Наутро мать на кладбище снесли,
А молодого красивого парнишку
Да на расстрел поутру повели!
Сиреневый туман: Песенник / Сост. А. Денисенко - Серия "Хорошее настроение". Новосибирск, "Мангазея", 2001.
6. Огни притона
Огни притона заманчиво мерцают,
Там джаз Утесова заманчиво поет.
Там за столом мужчины совесть пропивают,
А девы честь они хотят залить вином.
Там между их сидел он мужчина.
Он был красив и в кожаном пальте.
А мать его на паперти стояла,
С рукой протянутой и даже без пальта.
Ребенок вырос, с ворами спознался,
Он стал кутить и дома не бывать.
А мать лежит в сыром нетопленом подвале,
Все думает о сыне дорогом.
Вдруг в двери стук, и двери распахнулись,
И сын заходит в кожаном пальте.
"Ах, мама, мама, мама, мама, мама!"
И больше вымолвить не смог он ничего!
Прислала журналистка Анна Баскакова 16 марта 2008 г. вместе с песней "Вырос в поле колокольчик..." и прим.: "Обе песни мне пела нянечка в московской городской инфекционной детской больнице, году примерно в 1980."
7. Огни притона заманчиво мигали...
Огни притона заманчиво мигали,
И джаз Утесова по-прежнему звучал.
Там за столом девицы совесть пропивали,
Мужчины пивом заливали свою грусть.
А в стороне сидел один парнишка,
Он был дитя с изысканной душой.
Он молодой, но жизнь его разбита.
Попал в притон, где был заброшен там судьбой.
Малютка рос, с ворами он спознался,
Стал пить, курить ночами дома не бывать,
Стал посещать он притоны, балаганы
И позабыл свою старушку мать.
А мать больная в нетопленом подвале.
Болит у матери истерзанная грудь,
Болит у матери. Болеет о сыночке,
Не в силах руку за копейкой протянуть.
Вот шум и стук, и двери отворились,
Заходит сын, изысканно одет.
Упал на грудь, сказал: «Мамаша, здравствуй!»
И больше вымолвить он ничего не смог.
А мать больная на локте приподнялась:
«Зачем пришел ты душу мне терзать?
Тут без тебя уже немало слез пролито
И за тобой, сынок, придется проливать».
«О, мама, нет! Пришел просить прощенья!
О, мама, нет! Прошу тебя, прости!
Я — вор, убийца, я весь обрызган кровью.
Я — атаман разбойничьей семьи».
Наутро мать с того темного подвала
В гробу дубовом на кладбище снесли.
А ее сына с шайкою бандитов
За преступление к расстрелу повели.
Русский шансон / Авт.-сост. И. Банников. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА. - (1000 советов от газеты «Комсомольская правда»), с. 120-122.