 |
СЕРЕГА-ПРОЛЕТАРИЙ
Служил на заводе Серега-пролетарий,
Он с детства был испытанный марксист,
Он был член месткома, и был он член парткома,
А, в общем, стопроцентный активист.
Евойная Манька страдала уклоном,
И слабый промеж ними был контакт:
Накрашенные губки, колени ниже юбки,
А это, несомненно, вредный факт.
Сказал ей Серега: - Бросай ты эти штучки,
Ведь ты компроментируешь меня.
Ты вредная гада, с тобой бороться надо,
Даю на исправление три дня.
Она ему басом: — Катись ты к своим массам,
Не буду я в твоей Кэ Пэ Сэ Сэ!
А он не сдается, он будет с ней бороться,
Серега на своем лихом посте.
Три дня как один пролетели,
И сказал ей Серега вот так:
- Напрасно вы в самом-то деле
Рассчитываете на брак.
Маруська тогда понимает,
Что жизнь ее стала хужей,
И в сердце с размаху вонзает
Шестнадцать столовых ножей.
Мотор все пропеллеры крутит,
Москве показаться пора,
Маруське лежать в институте
Профессора Пастера.
Маруську на стол помещают
Шестнадцать дежурных врачей,
И каждый из них вынимает
Свой ножик из ейных грудей.
- Вынай, не вынай, не поможет,
Не быть мне с любимым вместя.
Оставьте один только ножик,
На память о милом в грудях.
Маруську везут в крематорий
И в печь ее прямо кладут.
В тоске и отчаянном горе
Серега ее тут как тут.
- Маруся, когда б ты, родная,
Открыть свои глазки могла.
Маруся ему отвечает:
- Нельзя, я уже померла.
Я жизнь всю ее перепортил,
За это отвечу я сам.
Насыпьте, пожалуйста, в портфель,
Мне пеплу четыреста пятьдесят шесть грамм.
Насыпьте ж, насыпьте ж мне в портфель,
Мне пеплу четыреста пятьдесят шесть грамм.
С фонограммы Алексея Козлова, альбом «Пионерские блатные 2», ТОО «Московские окна ЛТД», 1998.
Мотив - "С одесского кичмана". Первоначальный текст песни написан в 1920-е годы сатириком Владимиром Массом, тогда она входила в репертуар Рины Зеленой:
Сергей-пролетарий служил на заводе.
Он в доску был отчаянный марксист.
Он был член профкома и секретарь домкома,
Ну, словом, стопроцентный активист... и т. д.
История про самоубийство Маруси ("Три дня как один пролетели..." и т. д.) - это самостоятельная песня на другой мотив (см. "Шестнадцать столовых ножей")
ВАРИАНТЫ (4)
1. Служил на заводе Серенька-пролетарий...
Служил на заводе Серенька-пролетарий,
Он в доску был сознательный марксист,
Он был член профкома, он был член завкома,
А в общем стопроцентный активист.
Евойная Манька страдала все уклоном,
Плохой промежду ними был контакт:
Накрашены губки, колени ниже юбки,
А это безусловно вредный факт.
И вот рассердился Серенька-пролетарий:
— Такое не годится никуда!
Ты, Маня, хуже гада, бороться с тобой надо,
И с Маньковщиной кончить навсегда.
Марусенька, Машка, ты брось свои замашки,
Ведь ты компрометируешь мине.
Она ему басом: — Вались ты к своим массам.
Не буду я сидеть в твоем клубе!
В нашу гавань заходили корабли. Пермь, "Книга", 1996.
2. Служил на заводе Семен-пролетарий...
Служил на заводе Семен-пролетарий,
Он в доску был сознательный марксист,
И он же член профкома, и он же член месткома -
Ну, в общем, стопроцентный активист.
Жена его Маруся страдала уклоном,
И наш Семен утратил с ней контакт.
Накрашенные губки, колени ниже юбки -
Ну, словом, безусловно мерзкий факт.
Сказал Сенька Маньке: "Ты брось свои отрыжки,
Ведь ты комплиментируешь себе...
Маруся ему басом: "Пошел ты к своим массам!
Не буду я сидеть в твоей клубе!"
Стихийно возмутился тут Сенька-пролетарий,
И пошла между ними тут мура:
"Ты - шахтинская гада, и нам таких не надо!
С помадовщиной кончить нам пора!"
Услышав это дело, тут Манька заревела
И волосы повсюду с себя рвет!
А Сенька не сдается, он своего добьется -
Он маньковщину с корнем изживет!
Записан от Елены Никитиной, редактора издательства "Советский писатель".
В. Бахтин. "Кирпичики" // "Нева", 1997, №10, стр. 229.
Замена имени "Сергей" на "Семен" - влияние песни "Кирпичики" Валентина Кручинина и Павла Германа (1924).
3. Испытанный марксист
Работал на заводе Серега-пролетарий,
Он с детства был испытанный марксист.
Он был член месткома, он был член парткома,
А в общем - стопроцентный активист.
А Манька евойная отличалась уклоном,
И слабый промеж ими был контакт:
Накрашенные губки, коленки ниже юбки,
А это, несомненно, вредный факт.
Сказал ей Серега: «Ты брось-ка эти штучки,
Из-за тебя страдает репутация моя.
Ты вредная гада - с тобой бороться надо.
Даю на исправление три дня».
Она ему басом: «Катись ты к своим массам!
Не буду я в твоей Ка-Пе-Се-Се!»
А он не сдается: он будет с ней бороться
В активном воспитательном процессе.
Три дня, как один, пролетели.
Сказал ей Серега вот так:
«Напрасно вы в самом-то деле,
Рассчитываете сохранить наш брак».
Маруська тогда понимает,
Что жизнь ее стала хужей,
И в сердце с размаху вонзает
Шестнадцать столовых ножей.
Мотор все пропеллеры крутит,
Москве показаться пора,
Маруське лежать в институте
Профессора Пастера.
Маруську на стол помещают
Шестнадцать дежурных врачей,
И каждый из них вынимает
Свой ножик из ейных грудей.
«Вынай не вынай, не поможет.
Не быть мне с любимым вместях.
Оставьте один только ножик
На память о милом в грудях».
Маруську везут в крематорий
И в печь ее прямо кладут.
В тоске и отчаянном горе
Серега ее тут как тут.
«Маруся, когда б ты, родная,
Открыть свои глазки могла!»
Маруся ему отвечает:
«Нельзя, я уже померла!»
«Я жизнь ее всю перепортил.
За это отвечу я сам.
Насыпьте же пеплу мне в портфель
На память четыреста грамм!»
Песни нашего двора / Авт.-сост. Н. В. Белов. Минск: Современный литератор, 2003. – (Золотая коллекция).
4. Серёга-пролетарий
1
Работал на заводе Серёга-пролетарий -
Весь из себя сознательный марксист.
Он был член месткома,
Он был член профкома,
А в общем - стопроцентный активист.
Евойная Манька всё мучилась уклоном,
И хилый промеж ими был контакт.
Накрашены губки,
Колени - ниже юбки,
А это, несомненно, вредный факт.
Сказал ей Серёга: «Бросай ты эти штучки,
Ведь ты компрометируешь меня!
Ты - вредная гада,
Бороться с тобой надо,
Даю на исправление три дня!»
Она ему басом: «Катись ты к своим массам!
Не буду я сидеть в твоём клубе!»
А он не сдаётся: он будет с ней бороться,
Серёга на своём лихом посте.
2
Три дня, как один, пролетели.
Сказал ей Серёга так:
«Напрасно вы, в самом-то деле,
Рассчитываете на брак!»
Ну, тут уж она понимает,
Что дело пошло хужей,
И в груди с размахом вонзает
Шишнадцать столовых ножей.
Мотор всё пропеллеры крутит,
Москве показаться пора:
Маруське лежать в институте
Профессора Пастера.
Маруську на стол возлагают
Шишнадцать дежурных врачей,
И каждый из них вынимает
Свой ножик из ейных грудей.
«Вынай не вынай - не поможет,
Не быть мне с любимым вместях!
Оставьте, пожалста, ножик
На память о милом в грудях!»
Маруську везут в крематорий
И в печь её прямо кладут.
В тоске и отчаянном горе
Серёга уже тут как тут.
«Когда б ты, родная Маруся,
На миг бы открыла глаза!..»
Маруська ему отвечает:
«Нельзя, я уже померла».
«Выходит, я жизнь ей испортил!..
Во всём виноват я сам.
Отсыпьте же пеплу мне в портфель
На память четыреста грамм!»
Антология студенческих, школьных и дворовых песен / Сост. Марина Баранова. – М.: Эксмо, 2007.