 |
Я СЫН РАБОЧЕГО, ПОДПОЛЬЩИКА-ПАРТИЙЦА
Я сын рабочего, подпольщика-партийца, (1)
Отец любил меня, и я им дорожил. (2)
Но извела отца проклятая больница,
Туберкулёз его в могилу положил.
И я остался без отцовского надзора,
Я бросил мать, а сам на улицу пошёл.
И эта улица дала мне кличку вора,
Так незаметно до решёточки дошёл.
Блатная жизнь — кильдымы (3) и вокзалы,
И, словно в пропасть, лучшие года...
Но в тридцать третьем, с окончанием Канала, (4)
Решил преступный мир забыть я навсегда. (5)
Приехал в город (позабыл его названье).
Хотел на фабрику работать поступить,
Но мне сказали: «Вы отбыли наказанье,
Так будьте ласковы наш адрес позабыть».
Порвал, братва, я эту справочку с Канала,
Какую добыл многолетним (6) я трудом.
И снова жизнь меня блатная в руки взяла,
И снова — кражи, уголовка, исправдом... (7)
Так знайте ж, братцы, как нам трудно исправляться,
Когда начальство нам навстречу не идёт!
Не приходилось им по лагерям скитаться,
А кто покатится, — тот сразу нас поймёт.
Две последние строки повторяются
(1) Вариант — «подпольного партийца».
(2) Вариант — «Отец любил меня и мною дорожил».
(3) Кильдым — притон, весёлое место.
(4) В 1933 году завершилось строительство Беломорско-Балтийского канала, где трудились сотни тысяч заключённых. Многих каналоармейцев наградили и отпустили на свободу, многим значительно сократили сроки наказания.
(5) Вариант куплета —
«А там пошло, по плану и без плана,
Успел не раз в тюрьме я побывать...
А в тридцать третьем, с окончанием Канала,
Решил навеки я с преступностью порвать».
(6) Вариант — «пятилетним». Никак не может быть, потому что канал строился с 1931 по 1933 годы.
(7) Вариант -
«И так шатался я от фабрики к заводу,
Повсюду слышал я отказный разговор.
Так для чего я добывал себе свободу,
Когда по-старому, по-прежнему я — вор?!»
Эта песня исполняется на несколько разных мотивов, но один из самых популярных вариантов — подражание мелодии известной «воровской» баллады «Судьба» («Судьба во всём большую роль играет»). «Босяки» исполняли историю про «сына партийца» с явной иронией и даже сарказмом. Хотя на самом деле «штрихи биографии» центрального персонажа типичны для многих из тех, кто попал в уголовный мир. Особенно много таких сыновей и дочерей оказалось в лагерях и в блатном подполье после 1937 года, когда сталинские репрессии ударили по кадровому партийно-советскому аппарату. Например, бывший «вор в законе» Михаил Дёмин, ставший позже писателем, тоже происходил из семьи «подпольщика-партийца», и его семья подверглась репрессиям. В результате Дёмин оказался на уголовном «дне».
Что касается Беломорканала, то действительно многих каналоармейцев освободили после завершения «великой стройки» досрочно, многим вручили правительственные награды. Однако дальше их судьбой никто не занимался, к ним относились с подозрительностью и настороженностью, отказывали в трудоустройстве... И бывшие уголовники вновь взялись за привычное дело.
Жиганец Ф. Блатная лирика. Сборник. Ростов-на-Дону: «Феникс», 2001, с. 286-288.
Известны контаминации с песней "Зачем растратчиков нам брать из Ленинграда?.." - ниже см. один вариантов, где "Зачем растратчиков..." перетекает в "Я сын рабочего".
Беломорско-Балтийский канал им. Сталина соединил Белое море с Онежским озером. Протяженность - 227 км. Построен вручную силами 175 тыс. заключенных и насильственных переселенцев. Строительство начато в сентябре 1931-го и закончено в срок по плану через 20 месяцев к 1 мая 1933 года. Потери - 25 тыс. человек, что по сравнению с будущими лагерями незначительно (в 1938 году начальник ГУЛАГа Матвей Берман был расстрелян "за создание тепличных условий заключенным" на строительстве Беломорканала). По завершении стройки каждый шестой был амнистирован, а остальные отправлены на сооружение канала "Москва - Волга". Из-за малой глубины (3-3,6 м) Беломорканал оказался непригоднен для судоходства и почти не применялся. От Беломорканала ведет начало официальная аббревиатура "з/к" ("заключенный каналоармеец"), которая до настоящего времени штампуется на первой странице дела каждого заключенного (сейчас означает "заключенный контингент").
Песни о Беломорканале:
Мы провели тебе канал (сл. И. Гофф)
На Молдаванке музыка играет ♪
Ох, доля ты, горькая доля ♪
Плыви ты, наша лодка блатовская ♪
Станция Медвежия гора
Я сын рабочего, подпольщика-партийца ♪
ВАРИАНТЫ (7)
1. Я сын рабочего, подпольщика-партийца
Я сын рабочего, подпольщика-партийца,
Отец любил меня, и я им дорожил.
Но извела отца проклятая больница:
Туберкулез его в могилу положил.
И я остался без отцовского надзора,
Я бросил мать, а сам на улицу ушел,
И эта улица дала мне кличку вора,
Так незаметно до решеточки дошел.
Блатная жизнь — кильдины и вокзалы,
И словно в пропасть лучшие года...
Но в тридцать третьем, с окончанием канала,
Решил преступный мир забыть я навсегда.
Приехал в город — позабыл его название, —
Хотел на фабрику работать поступить.
Но мне сказали: — Вы отбыли наказание,
Так будьте ласковы наш адрес позабыть.
Порвал, братва, я эту справочку с канала,
Какую добыл пятилетним я трудом!
И снова жизнь меня блатная в руки взяла,
И снова — кражи, уголовка, исправдом.
В нашу гавань заходили корабли. Пермь, "Книга", 1996.
2.
Я сын подпольного рабочего-партийца.
Отец любил меня и очень дорожил,
Но извела его проклятая больница:
Туберкулез его в могилу положил.
И так оставшись без отцовского надзора,
Я бросил мать, а сам на улицу пошел,
И эта улица дала мне кличку вора,
И до решетки сам не знаю, как дошел.
А там пошло: по плану и без плана,
И в лагерях я побывал уже раз пять.
А в 33-м, по окончанию канала,
Решил я с преступностью порвать.
Приехал в город (позабыл его названье),
Решил на фабрику работать поступить.
Но мне сказали, что отбыл ты наказанье,
И просим впредь наш старый адрес позабыть.
И так шатался я от фабрики к заводу.
Везде я слышал один лишь разговор…
Так для чего я добывал себе свободу.
Когда по-прежнему, по-старому я – вор!
Запрещенные песни. Песенник. / Сост. А. И. Железный, Л. П. Шемета, А. Т. Шершунов. 2-е изд. М., «Современная музыка», 2004.
3. Я сын рабочего
Я сын рабочего, подпольного партийца,
Отец любил меня и мною дорожил.
Но довела его проклятая больница —
Туберкулез его в могилу уложил.
Вот так, оставшись без отцовского надзора,
Семью я бросил и на улицу пошел,
И эта улица дала науку вора,
И до решетки я не помню, как дошел.
А там пошло, по плану и без плана,
Успел не раз в тюрьме я побывать...
А в тридцать третьем, по скончанию Канала,
Решил навеки я с преступностью порвать.
Шатался год от фабрики к заводу,
Но слышал лишь отказный разговор.
Так для чего я добывал себе свободу,
Когда по-прежнему, по-старому, я - вор?!
Черный ворон. Песни дворов и улиц. Книга вторая / Сост. Б. Хмельницкий и Ю. Яесс, ред. В. Кавторин, СПб.: Издательский дом "Пенаты", 1996, с. 34-35.
4. Я сын подпольного рабочего-партийца
Я сын подпольного рабочего-партийца.
Отец любил меня, и я им дорожил.
Но извела его проклятая больница,
Туберкулез его в могилу уложил.
Итак, оставшись без отцовского надзора,
Я бросил дом и сам на улицу пошел.
А эта улица дала мне званье вора,
И незаметно до решеток я дошел.
И так пошел бродить по плану и без плана,
И в лагерях я побывал разочков пять.
А в тридцать третьем, с окончанием Канала,
Решил с преступностью покончить и порвать.
Приехал в город - позабыл его названье, -
Хотел на фабрику работать поступить,
Но мне сказали: «Вы отбыли наказанье,
Так что мы просим вас наш адрес позабыть».
И так пошел бродить от фабрики к заводу,
Везде слыхал один и тот же разговор…
Так для чего ж я добывал себе свободу,
Когда по-старому, по-прежнему я вор?
Так знайте ж, братцы, как нам трудно исправляться,
Когда начальство нам навстречу не идет!
Не приходилось им по лагерям скитаться,
А кто покатится, тот сразу нас поймет.
Русский шансон / Сост. Н. В. Абельмас. – М.: ООО "Издательство АСТ"; Донецк: "Сталкер", 2005. – (Песни для души).
5. Вор
Я — сын рабочего, подпольного партийца.
Отец любил меня и мною дорожил.
Но извела его проклятая больница.
Туберкулез его в могилу положил.
И вот, оставшись без отцовского надзора,
Я бросил мать, а сам на улицу пошел.
И эта улица дала мне кличку вора.
И до решетки я не помню, как дошел.
А там пошло по плану и без плана.
И в лагерях успел не раз я побывать.
А в тридцать третьем, с окончанием Канала,
Решил навеки я с преступностью порвать.
Приехал в город, позабыл его названье,
Хотел на фабрику работать поступить,
Но мне сказали, что отбыл я наказанье,
И посоветовали адрес позабыть.
И так шатался я от фабрики к заводу.
Повсюду слышал я один лишь разговор.
Так для чего ж я добывал себе свободу,
Когда по-прежнему, по-старому, я — вор?!
Песни нашего двора / Авт.-сост. Н. В. Белов. Минск: Современный литератор, 2003. – (Золотая коллекция).
6. Сын рабочего
Я — сын рабочего, подпольщика-партийца.
Отец любил меня и мною дорожил.
Но извела его проклятая больница,
Туберкулёз его в могилу положил.
И вот, оставшись без отцова я надзора,
Я бросил мать, а сам на улицу пошёл.
И эта улица дала мне кличку вора,
А там, глядишь, и до решёточки дошёл.
Ну и пошло, по плану и без плана.
И в лагерях успел не раз я побывать.
А в тридцать третьем, с окончанием Канала,
Решил навеки я с преступностью порвать.
Приехал в город - позабыл его названье, -
Хотел на фабрику работать поступить,
Но мне сказали, что отбыл я наказанье,
И посоветовали адрес позабыть.
И так шатался я от фабрики к заводу.
Повсюду слышал я один лишь разговор...
Так для чего ж я добывал себе свободу,
Когда по-прежнему, по-старому я — вор?!
Порвал я, братцы, эту справочку с Канала,
Какую добыл непосильным я трудом.
И снова жизнь меня блатная в руки взяла,
И снова — кражи, уголовка, исправдом...
Антология студенческих, школьных и дворовых песен / Сост. Марина Баранова. – М.: Эксмо, 2007.
Это, похоже, слегка подправленный вариант из сборника "Песни нашего двора" (Минск, 2003) с добавлением последнего куплета из сборника Фимы Жиганца (Русский шансон: тексты, ноты, история, Ростов н/Д, 2005, - либо более ранне издание: Жиганец Ф. Блатная лирика. Ростов н/Д, 2001).
7. Я — сын рабочего, подпольщика-партийца...
Зачем растратчиков нам брать из Ленинграда?
И шансонеток, разодетых в пух и прах.
О них достаточно поет ещё эстрада
Во всех салонах, опереттах и садах.
Я не растратчик, я не тратил миллионы,
Не посещал кафе, шалманы, балаганы.
Не шил костюмы модного фасона.
Не принимал в желудок горького вина.
Я просто вор, мой стаж с семнадцатого года,
А воровать пошел... прошло не мало лет,
Когда в семнадцатом красавица "Аврора",
Шмаляя в Зимний, покидала свой пикет.
Тогда к родным пришел я жить на Украину,
Где власть менялась не по дням, а по часам.
Родным кормить меня уж стало не под силу,
Решил с родительского дома убежать.
Я — сын рабочего, подпольщика-партийца.
Отец любил меня, и я им дорожил дорожил.
Но извела его проклятая больница,
Туберкулёз его в могилу положил.
И так, оставшись без отцовского надзора,
Я бросил мать, а сам на улицу пошёл.
И эта улица дала мне званье вора,
А до решетки уж не помню, как дошёл.
А там уже пошло по плану и без плана.
И в лагерёчках побывал разочков пять,
А в тридцать третьем, по сканчанию канала,
Решил навеки узелочек завязать.
Приехал в город - позабыл его названье, -
Хотел на фабрику работать поступить,
Но мне сказали: "Вы отбыли наказанье,
Так попрошу наш прежний адрес позабыть".
И так шатался я от фабрики к заводу.
И всюду слышал я все тот же разговор...
Так для чего ж я добывал себе свободу,
Когда по-старому, по-прежнему я — вор?!
Вот такой текст у меня остался в памяти с детства от непосредственного участника строительства Беломоро-Балтийского канала.
Прислал Дмитрий Шварц, музыкант из Одессы, ныне живет в Израиле, 13 июня 2008.