Новикова Анна Михайловна. Русская поэзия XVIII - первой половины XIX в. и народная песня: Учеб. Пособие по спецкурсу для студентов пед. ин-тов по спец. №2101 "Рус. яз. и лит." - М.: Просвещение, 1982.

(Гл.1. Взаимоотношения русской поэзии и фольклора. Гл.2. Пасторальная и анакреонтическая поэзия. Гл.3. Сентиментальный романс. Гл.4. Русские песни конца XVIII - начала XIX века. Гл.5. Русские песни А. Ф. Мерзлякова. Гл. 6. Русские песни Н. Цыганова. Гл.7. Поэзия А. В. Кольцова и песенная лирика 20-40-х годов. Гл.8. Лирика А. С. Пушкина и народная песня. Гл.9. Творчество М. Ю. Лермонтова и народная песня. Приложение: Тексты песен).


Глава девятая
ТВОРЧЕСТВО М. Ю. ЛЕРМОНТОВА И НАРОДНАЯ ПЕСНЯ

1

Творчество М. Ю. Лермонтова развивалось в период обострения царской реакции, вызванной восстанием декабристов. Несмотря на все попытки правящих кругов оградить передовую русскую литературу от "возмутительных" идей декабристской эпохи, установить жестокий контроль за творчеством прогрессивно настроенных деятелей литературы и искусства, несмотря на рост политических преследований и запретов цензуры, литература развивалась под существенным воздействием идейного и художественного наследия Пушкина и декабристов. Одним из ее лучших представителей был M. Ю. Лермонтов, в творчестве которого отразились основные идеи предшествующей эпохи: гражданственность, страстная ненависть к деспотизму и угнетению.

Лермонтов продолжил пушкинские традиции демократизации литературы. Как и Пушкин, Лермонтов был близок к народной поэзии, однако, в отличие от современных ему поэтов-песенников, он не создал произведений типа русских песен и не заимствовал прямо у народа ни песенных тем, ни традиционных фольклорных образов, не пользовался народной поэтикой в выборе песенных размеров и ритмов. Тем не менее такое демонстративное "невнимание" Лермонтова к народной песне и широко утвердившимся в это время формам ее литературной имитации, конечно, нельзя объяснить тем, что он плохо знал или "недооценивал" ее идейное и поэтическое значение.

С детства Лермонтов был знаком с народным поэтическим творчеством. В имении бабушки он вместе с дворней участвовал в традиционных деревенских развлечениях, слушал песни и сказки о диковинных волжских разбойниках, приключения которых, по воспоминаниям поэта, наполняли его воображение "чудесами дикой храбрости" и "понятиями противуобщественными". (1) Эти непосредственные детские впечатления позднее углублялись и превращались в сознательный интерес к народному поэтическому искусству. В Московском благородном пансионе Лермонтов был учеником Д. Н. Дубенского, большого знатока русских народных песен. На уроках по литературе Дубенский широко цитировал песни, анализировал их стиль, прививая тем самым своим воспитанникам любовь к народной поэзии, способность понимать ее идейные и художественные ценности. Другим наставником Лермонтова был А. Ф. Мерзляков. В биографии Лермонтова можно найти и другие важные факты, подтверждающие его интерес к народным песням. Так, в Середникове юноша Лермонтов охотно слушал пение семинариста Орлова, подружившись с ним именно на этой почве.

Очевидно, еще в ранний период своей жизни Лермонтов собственноручно записал народную песню "Татарский полон" ("Что в поле за пыль пылит"). Поскольку лермонтовский вариант не совпадает полностью с записями других собирателей, сделанными в XIX веке, можно без всяких сомнений считать, что Лермонтову, воспитанному в дворянской деревенской усадьбе, поэтическое творчество народа было доступно и вызывало в нем самый живой интерес и отклик.

Активный интерес к народному творчеству появился у Лермонтова после изучения фольклорных жанров. Превосходное знание народного эпоса - и не только по сборнику Кирши Данилова - блестяще проявилось в его замечательной поэме "Песня про купца Калашникова", в ряде его кавказских поэм. Многое связывало творчество Лермонтова и с русской народной песней, близкой по своей сути к лирическим стихотворениям, наиболее важным для понимания творчества поэта в целом.

Именно народной песне посвящена запись, сделанная Лермонтовым в юношеском дневнике: "Наша литература так бедна, что я из нее ничего не могу заимствовать; в 15 лет же ум не так быстро принимает впечатления, как в детстве; но тогда я почти ничего не читал. - Однако же, если захочу вдаться в поэзию народную, то, верно, нигде больше не буду ее искать, как в русских песнях... в них, верно, больше поэзии, чем во французской словесности". (2)

В этой дневниковой записи ясно высказана не только любовь Лермонтова к русской народной песне, но и понимание ее значения для национальной культуры в целом и для литературы в частности, самая "бедность" которой, по его мнению, вызвана ее недостаточным сближением с народным творчеством.

В некоторых юношеских стихотворениях Лермонтов действительно пытается внешне имитировать народные песни, в связи с чем он и дает некоторым произведениям песенные названия. Таким были, например, его "песни" "Желтый лист о стебель бьется", "Колокол стонет", "Клоками белый снег валится", написанные в начале тридцатых годов. Народный стиль имитировался в стихотворениях "Баллада" и "Воля". Заслуживает внимания и свободное переложение Лермонтовым народного предания о Степане Разине и персидской княжне в романтическом стихотворении "Атаман". В этом отношении Лермонтов следовал Пушкину, одна из разинских песен которого была поэтической переработкой текста того же народного предания.

В ранних произведениях (конец 20 - начало 30-х гг.) Лермонтов имитировал фольклор и других народов. Так, песни "Грузинская...", "Как сильною грозою" (из "Кавказского пленника"), "Ветер гудет" (из "Азраила"), "Месяц плывет" (из "Измаил-Бея") были написаны им непосредственно по мотивам устной поэзии народов Кавказа.

Характерно, что все эти произведения, оригинальные по стилю, несмотря на отдельные черты народной песенной поэтики, явно "не укладывались" ни в традиционные формы подлинно народной лирики, ни в рамки литературных русских песен.

В дальнейшем Лермонтов сохранил связь с народной песней и использовал в своем творчестве различные стили народного песенного искусства в таких произведениях, как "Казачья колыбельная песня", "Как по вольной волюшке" (из повести "Тамань", в которой звучат народные мотивы); при этом он всегда оставался самобытным поэтом.

Таким образом, Лермонтов занял особое место среди поэтов второй четверти XIX века, обращавшихся к фольклору. Новаторство Лермонтова проявилось в том содержании, которым наполнялись у него даже традиционные поэтические формы. Гордое одиночество и бунтарство, ненависть к "стеснительным оковам бытия", стойкость и непримиримость в борьбе за свой жизненный идеал, соединенные с мотивами глубочайшей грусти и нежнейшими интимными чувствами, - вся эта неповторимость "лермонтовского элемента" (Белинский) в лирике нашла свое выражение в многообразии жанров и образной символики. Поэтому романтически-гражданский пафос поэзии Лермонтова оказался несовместимым с элегическим унынием любовных русских песен Мерзлякова, Цыганова, Дельвига и других поэтов и предполагал иной тип связи с фольклором, чем у них.

В поэзии Лермонтов был выразителем противоречивых настроений, характерных для того времени, когда, по словам А. И. Герцена, "надо было уметь ненавидеть из любви, презирать из гуманности, надо было обладать безграничной гордостью, чтобы, с кандалами на руках и ногах, высоко держать голову". (3)

В этих исторических условиях Лермонтова больше всего занимает проблема личности, глубокий анализ "человеческой души" - вопреки нажиму реакции, угнетению человека. Утверждая свободу личности, Лермонтов развивает тему "воли", которая смыкается с извечными социальными стремлениями народа. Поэтому многие стихотворения и поэмы Лермонтова ("Узник", "Соседка", "Пленный рыцарь", "Мцыри", "Демон"), страстная "мятежность" его лирики были созвучны времени. Близкими народу были и другие высокие идеалы лермонтовской поэзии: поиск правды, взаимной любви, верной дружбы и т. д. Свободолюбивые черты поэзии Лермонтова и обусловили, в свою очередь, ее влияние на народный песенный репертуар. Глубоко прав был Белинский, который писал, что имя Лермонтова в будущем станет подлинно "народным именем, и гармонические звуки его поэзии будут слышными в повседневном разговоре толпы, между толками ее о житейских заботах". (4)

К сожалению, вопрос о фольклоризации лермонтовских стихотворений почти не затрагивался ни исследователями его творчества, ни фольклористами-собирателями, поэтому процесс распространения и характер фольклорного бытования произведений Лермонтова может быть изучен в настоящее время далеко не во всей полноте. Единственной специальной работой на эту тему в советской фольклористике является статья Г. Виноградова, опубликованная им в 1941 году. (5)

2

Стихотворения Лермонтова, несомненно, были доступны народу и вошли в его песенный репертуар уже в начале 40-х годов XIX века. Н. Г. Чернышевский в своих автобиографических заметках указывал, что в детстве он и его товарищи, катаясь с гор, между шутками и играми занимались и "пением лермонтовских, кольцовских и простонародных песен". (6)

Широкому распространению стихотворений Лермонтова способствовала и их постоянная публикация. Наряду с большим количеством изданий сочинений Лермонтова, начиная с 1840 года его стихотворения включались в песенники. Эту популярность Лермонтова в дореволюционных лубочных изданиях подтверждает и A. Якуб. В своей работе о песенниках она перечислила девятнадцать стихотворений поэта, особенно популярных в народе: "Выхожу один я на дорогу", "Тамара", "В минуту жизни трудную", "В полдневный жар", "Много красавиц в аулах у нас", "Горные вершины", "На севере диком", "И скучно и грустно", "Русалка", "Ангел", "Нищий", "Не плачь, не плачь, мое дитя", "Завещание", "Утес", "Бородино" и другие известные стихотворения. И это несмотря на то, что в лубочных листах стихотворения Лермонтова печатались довольно ограниченно, так как почти все они были бессюжетными и иллюстрировать их было очень трудно. Обычно лубочные картинки сопровождали только "Тамару" и "Песню про купца Калашникова".

Устному распространению лермонтовских произведений способствовала и деятельность русских композиторов, положивших на музыку большое количество стихотворений поэта. Многие произведения стали широко известными романсами.

Можно с уверенностью предположить, что значительное воздействие на песенный репертуар города и деревни оказали такие широко распространенные романсы на слова Лермонтова, как "Горные вершины", "На севере диком" (Балакирева, Титова и др.), "По небу полуночи" (Римского-Корсакова), "Ночевала тучка золотая" (Балакирева, Римского-Корсакова, Даргомыжского и др.), "Когда волнуется желтеющая нива" (Бaлакирева), "Мне грустно потому, что я тебя люблю" (Даргомыжского, Балакирева) и другие. Однако в некоторых местах России, как это было зафиксировано после Октября, лермонтовские стихотворения "Русалка", "Горные вершины", "Тучки небесные" исполнялись и под своеобразные народные мелодии.

Стихотворения Лермонтова, ставшие народными песнями, отличались от обычных народных песен, исполнявшихся народными хорами на гуляньях и праздниках. Они, как и многие другие песни литературного происхождения, часто пелись под гитару, как романс, в более узком домашнем кругу, что объяснялось их своеобразной, интимно-лирической интонацией.

Широко распространены были стихотворения Лермонтова на любовные темы: "Тростник", "Уж за горой дремучею", "Тамара", "В полдневный жар", "Соседка", "Много красавиц в аулах у нас".

Баллада "Тростник" - единственное стихотворение Лермонтова, вошедшее в фольклор из его ранней лирики, - была создана на материале русских народных сказок в тот период, когда он пытался, по его словам, "вдаться в поэзию народную" и потому обратился к известному сказочному сюжету - к сказке о чудесной дудочке, выросшей на могиле девушки, убитой своей сестрой. Лермонтов только осложнил и романтизировал этот народный сюжет. Такой же известной народной песней, своеобразным народным романсом стала и баллада Лермонтова "Тамара".

Кроме стихотворений на любовную тему, в фольклор вошли произведения и другого характера - "Воздушный корабль", "Выхожу один я на дорогу", "В минуту жизни трудную", "Казачья колыбельная песня" и "Узник", написанные поэтом в разное время.

Хорошо было известно и знаменитое стихотворение Лермонтова "Бородино". Постоянно печатавшееся в песенниках и в лубочных листах, оно нашло отзвук и в песенном репертуаре народа на протяжении всего XIX века. Встречается "Бородино" и в советских записях народных песен.

Известностью пользовались стихотворения Лермонтова "В минуту жизни трудную" и "Выхожу один я на дорогу". Песенное бытование последнего в XIX веке было отмечено писателями, в том числе Горьким в "Деле Артамоновых".

3

Интересной была судьба стихотворения "Узник". И. Н. Розанов писал, что "наиболее проник в фольклор, вызвав ряд переделок, его "Узник". В этом отношении Лермонтов разделяет участь Пушкина". (7)

Действительно, авторские варианты "Узника" двух великих поэтов можно сопоставить не только по форме и содержанию, но и по отношению к ним народных масс, чутко воспринявших призывы поэтов к свободе.

Из лермонтовского "Узника" была воспринята только первая половина стихотворения, наиболее оптимистическая, с ярко выраженными в ней призывами к свободе и к жизненным радостям (трансформированные исполнителями образы "чернобровой девицы" и "сивогривого коня"). Особенно прочно "Узник" Лермонтова был усвоен в тюремной среде. А в народной драме "Шайка разбойников" песня эта пелась в сцене, когда атаман велит заковать "непокорного рыцаря":

А т а м а н. Есаул, отвести рыцаря в темницу!
Р ы ц а р ь (поет из сеней).
Отворите мне темницу,
Дайте мне свободу, сиянье дня,
Черноокую девицу,
Черногривого коня!

Большой популярностью и любовью в народе пользовалась "Казачья колыбельная песня" ("Спи, младенец мой прекрасный"). Это стихотворение написано в народно-песенном стиле и свидетельствует о знакомстве Лермонтова с казачьим бытом и песнями казаков.

Песня быстро стала известна всей России. Музыку к ней сочиняли многие русские композиторы. По сообщению И. Н. Розанова (8), в настоящее время известно до 25 композиторских мелодий на этот текст, в том числе Гречанинова, Направника, Ребикова и других. К тому же стихотворение это еще в дореволюционное время печаталось в песенниках, в учебных хрестоматиях, в антологиях поэзии и было широко доступно для массового исполнителя.

Как и в других случаях, собиратели из-за большой популярности стихотворения известного автора не записывали в народе варианты текста "Колыбельной", тем более что она и пелась часто "по Лермонтову". Поэтому известные науке варианты песни имеют особенный интерес. Так, по сообщению А. Догадина, "Колыбельная песня" была известна в казачьей среде. (9)

Любопытно, что это стихотворение было воспринято народом именно в качестве колыбельной. Так, например, Г. Виноградов писал, что он слышал эту песню в казачьей среде в Читинском округе Иркутской губернии как "колыбельную". В других местах песня включалась в ряд народных бытовых песен. А. Балов по поводу ее бытования в Ярославской области в конце XIX века писал: "Поется как протяжная песня. Довольно распространенная". (10) Насколько можно судить по данным современного бытования песни, текст Лермонтова остался неизменным, за исключением небольших вариаций в названии ребенка: "Спи, мой мальчик" вместо "Спи, мой ангел"; "Спи, дитя мое родное" вместо "Спи, малютка, будь спокоен" и т. д. Причиной этой стабильности, конечно, является не отсутствие широкой народной известности песни, а высокие поэтические и музыкальные достоинства лермонтовского стихотворения, благодаря чему детальное изменение его текста не требовалось.

Сюжет "Колыбельной песни" послужил основой для создания множества новых стихотворений, построенных на контрасте с жанром колыбельной, - больше обличительного, сатирического характера, которые создавались в среде революционной интеллигенции и рабочими поэтами. Начало этого явления лежит еще в пародийно-сатирических подражаниях "Колыбельной песне" Лермонтова Н. Огарева ("Спи, потомок благородья") и Н. А. Некрасова ("Спи, пострел, пока безвредный"). Возможно, что по примеру этих произведений в революционных песнях второй половины XIX века и более позднего периода постоянно "обыгрывался" жанр "колыбельной песни", что придавало им остро злободневный сатирический и даже агитационный характер.

К лермонтовскому оригиналу обращались народнические поэты как к художественной канве своей агитации. Например, в издании "Земля и воля" в 1870 году была напечатана такая "Колыбельная песня" матери-революционерки:

- Спи, малютка, спи, мой милый,
Баюшки-баю,
Набирай здоровья, силу
Укрепляй свою.
Много силы будет надо
Для тебя в бою...
Спи ж пока, моя отрада,
Баюшки-баю.
Мы давно одни с тобою:
Умер твой отец!
Молодец он был собою,
Честный был боец.
Был в нем крепкий дух свободный,
Было много сил;
Да вдали, в стране холодной,
Кости он сложил. (11)

В революцию 1905 года "Колыбельная песня" Лермонтова использовалась революционными организациями и в обличительных целях. Так, в одной из них была дана острая характеристика Трепова как усмирителя рабочих и крестьян:

Спи, младенец, год за годом,
Баюшки-баю,
Четырем твоим свободам
Я отходную спою!
Я писать указы стану
Твердою рукой,
Дам покой тебе, смутьяну,
"Со святыми упокой!"
Если мало эскадронов,
Слабо хлещет плеть,
Для тебя я и патронов
Не хочу жалеть!
Приложу к тому все силы,
Чтоб создать покой -
Нет покойнее могилы -
"Со святыми упокой"!

"Колыбельные песни", сложенные в рабочей и революционной среде, были поэтическим отражением идущей социальной борьбы.

После Великого Октября "Колыбельная песня" Лермонтова еще раз пригодилась народу для выражения его новых социальных настроений. Так, в 1919 году бывший шахтер Б. Хмара, будучи в Красной Армии, сочинил новую "колыбельную":

Спи, младенец, будь покоен,
Баюшки-баю,
Охраняет красный воин
Колыбель твою.
Он разит в кровавой схватке
Буржуазный класс,
И теперь с твоей кроватки
Не спускает глаз.
Подрастешь в стране свободной,
Славный молодец,
И не будешь ты голодный,
Как был твой отец.
Не придется больше биться
В яростном бою,
Будешь мирно ты трудиться,
Ты в "земном раю".

В каждом варианте легко обнаружить актуальный социальный смысл переработки. В текстах отражались думы и чаяния народа в связи с теми общественными событиями, которые, сменяя друг друга, тревожили его на протяжении многих десятилетий, отделяющих каждую переработку "Казачьей колыбельной песни" от оригинала.

4

Из всех стихотворений Лермонтова широкое песенное распространение получили, за немногими исключениями, лишь произведения зрелого периода его творчества, наиболее ценные и по содержанию, и по форме.

Тематически все эти стихотворения были достаточно разнородными и почти не имели черт стилевого сходства с современными Лермонтову народными песнями. Среди них были такие, которые по своему характеру были очень далеки от привычной для народа действительности, - "Тамара", "Уж за горой дремучею", "Много красавиц в аулах у нас", "По синим волнам океана" и другие. Однако все они получили широкую песенную известность и были более или менее глубоко восприняты народом. Таким образом, Лермонтов, как и Пушкин, не подражая в творчестве народным песням, сумел угадать эстетические потребности широких народных масс. Как великий народный поэт, он оказался способным создать такие стихотворения, которые смогли обновить и расширить народный песенный репертуар и указать народу творческие пути дальнейшего развития песенной поэзии. Творчество Лермонтова, обогатившее идейное и эстетическое сознание народных масс, внесшее крупный вклад в духовное развитие народа, может по праву считаться наиболее ярким в истории взаимоотношений книжной поэзии и народной песни в первой половине XIX века.

Важно отметить, что песенное творчество Лермонтова во многом удовлетворяло народные массы и своей идейно-содержательной и художественно-эстетической направленностью. Усвоенные народом лирические стихотворения, объективно изображавшие жизненные сцены, события, поступки героев, в первую очередь соответствовали тем принципам, которыми руководствовался народ в своем отборе для использования их в песенном творчестве - по признаку их наибольшей жизненности и типичности. Поэтому народную песенную известность получили стихотворения Лермонтова балладного типа, с тем или иным сюжетом в своей основе: "Тростник", "Тамара", "Уж за горой дремучею", "В полдневный жар", "По синим волнам океана" и другие.

Как правило, это были стихотворения, герои которых имели не случайные и частные, а широко распространенные, типичные черты, близкие типической обобщенности героев самих народных песен: узник в "Соседке" и "Узнике", ветеран-солдат в "Бородино", казачка-мать в "Казачьей колыбельной песне".

Стихотворения Лермонтова, более "расплывчатые" в передаче эмоционально-лирических настроений, посвященные субъективным переживаниям поэта, остались народом почти неусвоенными, несмотря на их высокие художественные достоинства - стихотворении-монологи, лирические аллегории и т. д.

Однако заслугой Лермонтова было то, что в его разнообразном и богатом поэтическом творчестве массы в разных исторических и житейских ситуациях могли найти достаточно таких произведений, которые могли удовлетворить их и со стороны содержания и формы, и со стороны их пригодности к новой жизни в качестве устных народных песен.

Особенно замечательным свойством всех лермонтовских стихотворений, вошедших в число народных песен, было то, что все они были необычайно устойчивыми в отношении своих текстов и их напевности. Подвергая каждое стихотворение музыкальной шлифовке, проверке на слух, на пение, исполнители почти не могли улучшить звучания лермонтовских стихотворений, что во многих других случаях имеет место даже и тогда, когда стихотворение принимается целиком. Все народные "улучшения" текстов Лермонтова почти всегда шли только по линии "словаря", уточнения смысла слов или отдельных выражений. Напевная же, ритмическая сторона оставалась почти всегда без всяких изменений.

В творческом "соревновании" книжной поэзии с народной песней народная песня предъявляла особенные требования к музыкальному, напевному звучанию строк стихотворений поэтов, и в этом соревновании Лермонтов оставался неуязвимым и совершенным как один из музыкальнейших поэтов России. Не будучи "песенником" по характеру своей поэзии, он оказался в одном ряду с Кольцовым, Пушкиным и другими поэтами, которые в своем творчестве были более органично связаны с песенной напевностью. Огромная чуткость к звуковой стороне лирических произведений была необычайно характерна для творчества Лермонтова. Поэтому для его стихотворений и не потребовалась в народном бытовании никакая дополнительная мелодическая "шлифовка".


***

Если попытаться соотнести книжную поэзию и народную песню, то становится очевидно, что история развития как письменной, так и устной поэзии была историей их творческого взаимовлияния, историей не только творческого обращения многих поэтов к национальным народно-поэтическим источникам, но и обратного движения. Классическая русская поэзия была для народа важнейшим идейно-художественным источником, во многом расширявшим его социальные и эстетические представления.

Первым историческим этапом этих творческих взаимоотношений был конец XVIII - начало XIX века. Характерным явлением для этого времени было широкое распространение книжной лирики, множества рукописных и печатных песенников. Многие поэты того времени уже сознательно ориентировались на тематику и образность народных песен, благодаря чему в конце XVIII века появляется тип поэтов-песенников.

Не все в русской лирике XVIII века могло заинтересовать народные массы, так как этому мешали отвлеченная тематика затрудненный язык, чуждые народу жанры, стилевые преграды и т. д. Пожалуй, лишь пасторальная поэзия, сентиментальные романсы и особенно "русские песни" имели некоторые возможности для взаимодействия с народной песней. Однако и эти жанры не были вполне близки народным песням. Народная лирика, которая в XVIII веке достигла своего наиболее полного художественного развития, была богаче и разнообразнее всех книжных лирических жанров этого времени. Народу был чужд стиль пасторалей и сентиментальных романсов. Возникшие "русские песни" только внешне подражали народным песням. Для них были характерны стилизация и прямые заимствования из народных песен: первых строк, размеров, песенных мотивов, поэтической образности. Вот почему лирические книжные жанры этого времени не могли оказать большого воздействия на народный песенный репертуар. Заимствованные у поэтов произведения усваивались народом только после частичной их переработки в духе традиционных народных песен.

Вторым периодом в истории взаимоотношений между книжной и народной лирикой были 20-40-е годы XIX века, когда стихотворения многих поэтов стали оказывать плодотворное влияние на развитие народного песенного репертуара. Насыщенная антикрепостническими идеями, связанная с освободительным движением, русская поэзия этого времени достигла небывалой идейно-нравственной и художественной высоты. Передовые русские поэты проявляли в своем творчестве глубокий интерес к народу и его поэтическому искусству. Их произведения уже во многом могли обогащать народную поэзию, что и стало причиной усвоения народом большего количества стихотворений, тем более что и в самом народе в это время возрастал интерес к новым песенным явлениям.

В 20-40-е годы XIX века в книжной поэзии сильные позиции занял жанр "русских песен", так как поэты-песенники этого времени, отойдя от приемов примитивной подражательности народным песням (что было типично для многих поэтов конца XVIII - начала XIX века), шли путями свободной творческой переработки тем и мотивов народных песен, более того - приближали свои произведения к реализму народных песен. В результате лучшие из "русских песен" этого времени были усвоены народом.

Однако высшим достижением в русской песенной поэзии первой половины XIX века было творчество Кольцова, песни которого были высоко оценены народными массами. Безусловно, Кольцов шел в своем творчестве не от литературной традиции сентиментализма, не от внешнего подражания народной поэзии, а от жизненного опыта, знания труда и быта народа. Кольцов сумел сказать подлинную правду о народной жизни, утвердить в поэзии подлинный идейный и художественный демократизм.

Революционизирующую роль в области сближения русской поэзии с народным песнетворчеством сыграл А. С. Пушкин. Создавая основы художественного реализма в русской поэзии, Пушкин окончательно разрушил те преграды, из-за которых многое в творчестве поэтов прошлого времени было чуждо и непонятно народу. Исходя из своего понимания народности как выражения идейного самосознания, национальной идеологии и психологии народа, Пушкин решительно отказался от традиционного подхода к изображению народной жизни и от стилизации народных песен. Он стремился прежде всего к тому, чтобы новая поэзия действительно могла обогатить собою народные массы. По этому пушкинскому пути пошли Лермонтов и многие другие русские поэты XIX столетия.

Следующим этапом в развитии взаимоотношений между книжной поэзией и народной лирикой стали 60-70-е годы Х!Х века. Окончательная ломка феодальных отношений, разложение патриархальной устойчивости народного быта, социальное расслоение деревни, рост городов и пролетариата - все это изменяло не только соотношение в народных массах "старых" и "новых" песен, но и сами народные эстетические понятия и интересы. В массах начинает развиваться особенная тяга ко всякого рода песенным новинкам, благодаря чему усиливается литературное влияние на народные песни, фольклор вообще.

В социальных условиях этого периода и в преддверии реформы русская поэзия и литература в целом становились нужным и благотворным источником идейного и духовного развития народа.


(1) См. об этом подробнее в автобиографической повести Лермонтова "Я хочу рассказать вам". - В кн.: Лермонтов М. Ю. Собр. соч. в 6-ти т. М.-Л., 1954-1957, т. VI, с. 193.
(2) Лермонтов М. Ю. Там же, с. 387.
(3) Герцен А. И. Полн. собр. соч., т. VII, с. 223-224.
(4) Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. IV, с. 547.
(5) См.: Виноградов Г. Произведения М. Ю. Лермонтова в народно-песенном обиходе. - Литературное наследство. М., 1941, т. I.
(6) Чернышевский Н. Г. Из автобиографии. Саратов, 1937, с, 174.
(7) Розанов И. Н. Песни русских поэтов. М., 1936, с. 427.
(8) См.: Розанов И. Н. Русские песни XIX века. М., 1940, с. 243.
(9) См.: Догадин А. Былины и песни астраханских казаков. М., 1908, ч. II, с. 69, №68.
(10) Балов А. Экскурсы в область русской народной песни. - Этнографическое обозрение, 1899, №3 (отдел смеси), с. 168.
(11) Земля и воля. Социально-революционное обозрение, 1870, 3 февраля, с. 6-7.